Читать книгу: «Трофей», страница 2

– Ладно, я понял, о чём ты. Не смотри на меня так, будто я тебя бросил.

Перед тем как надеть шлем, окидываю взглядом крыльцо дома, замечая там Тину, с мужем. Стиснув зубы, натягиваю шлем на голову. Самовольно вычёркивать людей из своей жизни ничуть не легче, чем, когда судьба сделала этот выбор за тебя.

Мне исполнился двадцать один год, и я был по уши в разъездах. Я вошёл в список мировых звёзд FMX и рекордсменов. Мои карьера и популярность набирали обороты, пока Тин училась в экономическом колледже Техаса в Далласе, который выбрала для неё мать. Мы были вместе уже три года, я приезжал к ней каждый раз, когда была возможность, даже расстояние от Далласа до Вегаса в тысячу двести миль меня не останавливало, особенно если мы ругались из-за каких-то сплетен. Альтернативой мог стать переезд Тини ближе ко мне, но никакие мои уговоры не помогли убедить, перевестись хотя бы в колледж Невады, так как именно там я бывал чаще всего, участвуя в различных соревнованиях, а в перерывах принимал приглашения и выступал в экстрим шоу. Когда я взял первый мировой рекорд и был так опьянён славой, что не заметил, как мой успех отдаляет меня от моей Тин.

У меня есть правило «Не садиться за руль пьяным и в плохом настроении», но я плюю на вторую часть. Выехав на шоссе, ведущее к окраине города, раскручиваю газ. В очередной раз скорость заземляет с лучшими воспоминаниями моей жизни, а ещё она может превращать окружающий мир в кляксу, оставляя лишь размытые следы и точку перед моим взглядом. Я ловлю момент, и мой пульс исчезает в пространстве, становится незначительным, как и мысли, что у Льюиса нет завтра, оно никогда не настанет для него. Психологи говорят, что в моменты скольжения по краю риска над нами господствует мортидо – желание смерти. Со своей возможной кончиной я давно смирился, рано или поздно она придёт, но, когда глаза видят сто двадцать четыре мили в час на циферблате, стук сердца, напоминает о своей значимости, посылая телу сигналы сохранения жизни.

***

Доехав до съезда с двадцатой автомагистрали в сторону Биг-Спрингс, меланхолично любуюсь синим буквам на овальной вывеске, светящейся в темноте, с названием базы «У Бена» (Ben’s). Когда-то здесь была только мастерская, сейчас же на территории уже целый комплекс для проезжающих мимо, и если они останавливались, то могли разместиться здесь с комфортом. Огромная парковка делит фасад территории на две части. По центру мастерская с тремя ремонтными боксами, слева одноэтажные кафе и небольшой мотель, а чуть дальше, чтобы не мешать отдыхающим в номерах, – бар с двускатной крышей.

Здесь мы могли пофорсить, пообщаться, весело провести вечер в шумной компании. Со временем сюда стали съезжаться из соседних небольших городков. В весенне-летний период заполнялась такими же, как мы, любителями скорости и техники. Зимой же здесь практически не было людей, но сегодня парковка забита. Надеюсь, это сборище будет не таким фальшивыми, как официальное, чтобы почтить память Льюиса.

Я остановился на территории, где стоит несколько фур и легковых автомобилей. Снял шлем, слабо вдохнув и шумно выдохнув, слышу позади себя приближение звуков байка, Кая и Дени. Кай, не успев до конца стянуть с себя шлем, отчитывает меня за езду, сверкая серыми глазами:

– У тебя конфликт с самосохранением? – Сердито тараторит Кай, сверкнув серыми глазами.

– Немного выпустил пар. – Легко пожимаю в ответ плечами.

– Да лучше бы ты вмазал кому-нибудь. – говорит Дени, слезая со своей старенькой Ямахи. – Как раньше.

– Последний раз, когда я вмазал, чуть не убил. – Говорю ребятам, пока мы катим байки к мастерской.

Мы всегда ставили байки у Бена, когда проводили вечера в баре.

– И теперь ты сама миссис сдержанность? Вози тогда с собой лопатку, чтобы было чем соскребать тебя с асфальта. – слушаю Дени, пока читаю сообщение от крёстного.

– Бен попросил нас с тобой утром быть здесь. – Говорю Дени, пока он открывает ворота.

Дени, работает механиком в этой мастерской ещё со школы. Мой крёстный и Льюис выискивали убитые временем и пользованием раритетные модели мотоциклов, но даже в таком виде они стоят немалых денег, и за ещё большую сумму они их потом продавали на аукционах в Лас-Вегасе. Последние несколько лет, Бен привозил байки мне, а дальше ими уже занимался я: оформление, оценка, присвоение лота и торги. Иногда приходилось мухлевать, нанимая липовых покупателей, чтобы накрутить цену.

–Тогда у нас полно времени напиться… – Бубнит друг. – … и возможно, забыться.

– Кстати, Бен всё-таки купил его. – Говорит уже бодрее Дени Кайлу, указывая кивком куда-то мне за спину.

–Что купил? – уточняю у друга.

–Если это то, о чём я думаю, то узнай Анна цену, Бен резко пересядет с байка в инвалидное кресло. – Говорит Кай.

Уже в цехе мастерской, останавливаюсь возле стены, ставлю на подножку Клео, там, где она и стояла несколько лет. В нашей компании, как и в любой другой, есть свои особенные странности. Споры уже не на четвертак, а на двадцатку и давать имена нашим мотоциклам. Гляжу на любимую часть байка – передок. Узкие и острые фары, буквально высматривали свою добычу. Добычей стал я, когда увидел эти глаза на прошлогодней летней выставке, в Вегасе.

–Так ты расскажешь или нет, что конкретно они откопали? – Нетерпеливо перебиваю друзей.

Последнюю пташку, что они искали, была в Южной Дакоте, но я не верил, что они всё-таки её заполучили.

– А то ты не знаешь. – Цокнул рыжий, махнув рукой в сторону третьего цеха. – Привёз и закрыл в покрасочном. Сказал: «Кто откроет рот, тому кранты». – Дени детально спародировал Бена, когда тот злится и почти плюётся в лицо напротив себя. – Даже боюсь представить, сколько они отдали за это птичку.

– Ты не цены бойся, а его жены, точнее, того, что она может сделать с ним. – Усмехается Кай, накрывая байк чехлом.

– Открыть сможешь? Хочу посмотреть. – Дёргаю подбородком в сторону двери покрасочного цеха.

–Шутишь? Нет, конечно. Он забрал ключи от того цеха. Я и говорить – то никому не должен был. – Дени отклоняет голову чуть назад. – Слышишь, Кай? Я надеюсь, ты не растрепал это своим коровам?

Кайл и его семья, владельцы крупного рогатого скота, коровы, и несколько породистых лошадей. И эта тема всегда была возможностью подшутить над ним, как и то, с какой нежностью Дени разговаривает с внутренностями автомобилей, когда чинит их.

– Мне до одного места ваше старьё. – Сухо отвечает Кай.

– Да, точно. Каждый раз забываю, чтобы тебя что-то заинтересовало, у этого должны вырасти копыта и вымя.

Кай швырнул грязной тряпкой в Дени, чему я улыбнулся, всё ещё пытаясь вдохнуть полной грудью, и мне, это почти удаётся. Считайте меня психом, но смешанный запах масла и металла для меня умиротворяющий мои лёгкие наконец-то вдыхают больше воздуха, чем несколько часов назад. Мастерская Бена для меня всегда была и остаётся не просто помещением из трёх цехов, это мир, где любовь к железу и скорости передавалась из поколения в поколение. Оборачиваюсь в поисках стеллажа, где должны были лежать запасные чехлы. В центре, на подъёмнике, седан Фольксваген, тусклого от времени красного цвета. В дальнем углу три мотоцикла для кроссинга на ремонте.

Иду к металлическому столу у ближайшей стены. Он завален, чеками, чертежами и схемами, где мы раньше толпой сгибались над разными проектами по заказному кастому. Потом это стало рабочим столом Льюиса, он не захотел переезжать в главный офис «Кларк» в Вегасе. Мистер Дерек единственный из их семьи, с кем я сохранил отличные отношения.

Взяв два чехла с полки, даю один Кайлу, другой, оставляю себе и возвращаюсь к Клео,

– Придумал ей имя? – спрашивает Дени и всё ещё стоит около своей старенькой Лизи. Поддержанная Ямаха, всего пять лет, но друг знает, как наладить отношения с техникой, кстати, с девчонками тоже.

– Клео.

–Звучит, как «О царица! Я твой раб! Возьми себе мой Кипр!» – Дени театрально машет и бьётся руками о сидушку Лизи.

Веду руку к фирменному логотипу Honda на боку чёрного корпуса, напоминающие мне остриё клинка, разрезающий воздух.

– Извращенец. – Дени шутливо кидает в меня тряпкой, что получил от Кайла.

– Вечно ты всё портишь. – Осматриваю ещё раз взглядом обтекаемый обвес.

–Найди себе женщину. – Дени уже стоит у двери, ожидая нас с Каем.

– Я уже влюблён в её четырёхцилиндровый двигатель. – Накрыв Клео полностью чехлом, иду к выходу.

И на сегодня у меня уже есть компания. В голове радиовещание голос Льюиса.

***

Вместо пения птиц или хотя бы шума просыпающегося города, я слышу глухой звук падающих комков на дерево, когда открываю глаза. Четырёх прошедших дней, видимо, не недостаточно, чтобы тошнотворный комок эмоций перестал шантажировать меня тем, что может вырваться, если я его не запью. И я запивал как можно чаще повторы налил – опустошил работали, пока не сбивался алгоритм, но мысли так и не приходили в режим тишины, хотя и становились невнятными. Вчера вечером я поставил в очередной раз на столик перед парнями бутылку Саузы, ответ почти у всех был один – утвердительный. Кай уехал по своим ковбойским делам, как сказал Дени. Мы с рыжим не любители текилы, но сорок градусов, именно то, что нужно, было для «Забыться», и когда, мы поднимали стопки вверх, громко произносили:

– За Льюиса! – Все присутствующие в баре скандировали вместе с нами.

Тост не сменялся за эти дни.

Глядя в потолок с жёлтыми разводами от протекающей крыши, не понимаю, как крыша могла протечь на третьем этаже моего номера… осмотрелся. Это не мой номер…А как я вообще здесь оказался? Ещё лучше бы знать где я. Ведь я остановился в отеле, но совершенно не помню, как я оказался в этой комнатке. Она стала ещё меньше, когда увидел окно в стене, достаточно широкое, чтобы я не начал испытывать удушье, но недостаточно большое, чтобы не ощущать дискомфорт. Ненавижу маленькие помещения, ещё хуже маленькие окна.

Резко встав с кровати, отодвинул занавеску и увидел за маленьким окном, что я далеко-то и не ушёл с базы «У Бена». Пощупав карманы джинсов и куртки, я не обнаружил ни бумажника, ни документов. Отлично, твою мать. Хоть телефон остался, и то, потому что был у меня под подушкой. Ругаю себя за не самые правильные решения в своей жизни, включая доверчивость.

«Добро пожаловать домой, козлина»

Голос погибшего друга в голове на протяжении нескольких дней, ограбление и восстановление документов. Только этого мне не хватало. Маленькое окно сузилось до размера молочной пачки и как вы уже поняли, чем меньше пространство, тем быстрее я из него выметаюсь. Быстро освежив себя, вышел из отеля, направившись к администратору.

Парень за потёртой стойкой на фоне таких же затёртых обоев сказал, что он здесь с утра и не видел, с кем и во сколько я пришёл в свой номер. Камеры, конечно же, не работали. Ведь на проходной трассе, с текучкой незнакомцев гораздо безопаснее с выключенными камерами. Какой же бред. Растирая переносицу, я глубоко дышу, пока иду к открытым воротам мастерской, хотя, я бы сейчас не отказался от шипучки, жирного завтрака и кошелька со своими документами в заднем кармане джинсов.

Бегло глянув на телефон, увидел, время. Девять утра и пропущенный от мамы. Она знает, что я такой же, ранний на подъём, как и она, но несколько дней подряд я больше похож на кривое отражение того, кем был когда-то, чем на одного из её сыновей. Она уговаривает меня приехать к ним домой, но ответ тот же – Нет. Когда в кармане завибрировал телефон, не посмотрев на экран, ответил. Уж её я точно не ожидал сейчас услышать, но как только она спросила охрипшим голосом:

– Нам нужно с тобой встретиться. – Я на миг остановился и подумал, что может, мы оба вчера здесь были и поэтому она мне звонит? Но, если бы это произошло, то разговор бы начался совершенно с другого тона. Скинув звонок бывшей, зашёл в мастерскую.

 ***

 Поздоровавшись со всеми, я прошёл по цеху, глянув на всё ещё закрытую дверь, где Бен что-то прятал. Надо это как-то узнать, и не выдать Дени. Когда зашёл в маленький кабинет крёстного, с удивлением заметил, как здесь стало слишком чисто, словно здесь приложила руку его жена, а он категорически запрещал ей лезть в его дело, особенно в бумаги. Бен встал из-за стола, приветствуя рукопожатием. Пока он оглядывал меня сочувствующим взглядом, я расспрашиваю его насчёт камер и всё-таки признаю́сь ему, что меня, похоже, ограбили. Он удивлённо выгнул брови, наклонился к нижнему ящику стола говоря:

– Вижу, вы с Дени перебрали вчера. Опять.

– Кажется, в баре именно к этому все и стремятся. – Потирая шею рукой, отвечаю крёстному. Он вытянул над столом мой бумажник, и облегчение не заставило себя ждать.

– Спасибо. – Осматриваю всё ли содержимое на своих местах. – Это я его здесь оставил?

– Скажи спасибо моей племяннице. Она с утра нашла их под вашим столиком в баре.

Не помню, чтобы у Бена были племянники тем более племянницы.

– Племянница? – Переспрашиваю у него.

– Анны. У меня сердце прихватило в конце весны, Молли как раз приехала к нам после окончания колледжа, вместе со своей мамой. Пока Анна и её чокнутая сестрица сидели у меня над душой. Молли помогала Анне, нам.

Я испуганно уставился на Бена, но он замотал головой продолжая:

– Ничего страшного, только сильно перепугал Анну. Она мне сказала, что я не увижу никакого спиртного и сигарет, пока не окрепну полностью. – Бен фыркнул, наливая себе воду в стакан. – Представляешь?

– Твоя жена заботится о тебе. – Саркастично говорю я. – Какой ужас.

– Поговорим, когда у тебя брак продлится дольше пяти лет. – Если брать в учёт его тон, то он должен был добавить «Щенок».

– Надеюсь, что моя жена, будет хотя бы на каплю похожа с Анной. – Отвечаю Бену с теплотой в голосе.

 Анна для меня, да и всей нашей шайки сродни второй маме. Я действительно был когда-то не прочь однажды связать свою жизнь с девушкой, похожей на неё: немного упрямой, но добросердечной и честной. Бен встаёт со своего места, слегка хлопает меня по спине, чуть смеясь говорит:

– Бойся своих желаний, сынок. Раз уж ты здесь, пойдём, покажу, что мы с Льюисом откопали.

Наконец-то. А то, я думал, уже выдать Дени, что он растрепал нам об этом ещё несколько дней назад. Он отвернулся и ищет что-то на столе, где всё сложено по порядку, бумага от большего размера к меньшему выстроена в аккуратные стопки, а не валяется островками в этой коморке. – А точно бумажной волокитой на эту птичку занимался Льюис. – Он вздохнул и позвал меня за собой движением руки. Когда мы пошли к металлическому столу, всё лежало так же, как и в день похорон. Раскидано в разные стороны, из-за бумаг не видно клавиатуры, и на столе стоит несколько кружек с недопитым чем-то внутри. Рациональность была козырем Льюиса, но что касалось порядка, это было последним в списке его приоритетов. – Теперь ко многому нужно будет привыкнуть и взять на себя снова бо́льшую часть работы. – он копошится в этих бумагах. – Нужно будет попросить Молли навести и здесь порядок. – Теперь понятно, кто взорвал бомбу чистоты на его рабочем месте.

–Так и знал, что я не опоздал. – Слышу бодрый голос Дени, вошедшего в мастерскую.

– Ты опоздал почти на три часа. – Говорит ему сердито Бен. – Но я тебе дам поблажку.

– Ты мне дал выходные.

– Они прошли два дня назад.

Дени обнажил зубы, словно ему и правда было неловко.

– Я подумал, их будет пять, а не два.

Бен махнул на Дени рукой, когда тот подошёл ко мне и сильнее чем нужно было хлопнул меня по нездоровому плечу. Чуть слышно застонал от приветствия друга и развернулся к нему, чтобы попросить его, ударить самого себя. После последнего перелома моя рука, двигается ограниченным радиусом и иногда болит так, словно её кто-то выдёргивает из сустава, как, например сейчас.

Бен громко зовёт нас, когда подходит открывать двери покрасочного цеха.

–Так. – Хрипловатый голос моего крёстного привлёк к себе наше внимание. – Никому ни слова, о том, что покажу.

Переглянувшись с Дени, следуем за Беном в покрасочный цех. Резко скинутый брезент и вид того, что был под ним, почти отрезвил нас с другом. Я, не моргая, смотрю на байк, присвистывая в один голос с Дени, всё же, нахожу слова:

– Быть не может! – Не верю тому, что перед моими глазами Honda RC166.

Модель, выпущенная в 1966 году специально для участия в гонках и все десять, раз приходила первой к финишу, в гонках Isle of Mann. Конечно, за рулём был легендарный Майк Хайлвуд, но это не отменяет особенности у этой двухколёсной малышки.

– Чёрт меня дери!

 Обтекатель, как и основная рама серебристого цвета, прилично потёрты, выхлопные трубы чёрного цвета с налипшей на них грязью, но это все потёртости, почти ни одной вмятины, кроме бака возле гордой и оригинальной эмблемы Honda на топливном баке. Я, как  Бен,  ярый и преданный фанат Honda. Глубокий протектор отличного вида, но это наименее важное из его сохранённого состояния. Почти идеальна. Бен смеётся в кулак, и я, чёрт возьми, завидую тому, что он у него.

– Как тебе удалось? – Смотрю и не верю тому, что перед моими глазами.

– Я его нашёл в Калифорнии. Не знаю, каким образом он оказался у отца парня, который мне его продал, но, когда я его забирал ужаснулся. Идиот просто положил его на бетонный пол гаража – Бен указывает пальцем на вмятину ярко-красного бака, и отсутствующую подножку.

– Парень, упустил свой билет в роскошь. – Дени, едва касаясь, проводит пальцами по корпусу байка. – Проклятье, Бен, ты поймал единорога.

Единорог как нельзя лучше сказать об этой модели. Выпущено всего сорок пять экземпляров, в идеальном состоянии они доходят по цене до 1,5 млн долларов, но даже в убитом виде она будет стоить не меньше пятисот кусков.

– Во сколько он тебе обошёлся? – Спрашиваю я у крёстного.

– Не так дорого, как стоили бы остальные экземпляры.

– Мы не скажем Анне.

– Нет. – Бен смеётся и часто машет отрицательно головой. – Это я озвучу не раньше, чем продам его, иначе она меня раньше срока отправит на тот свет, но стартовая цена семьсот тысяч, не меньше.

Мы с Дени снова присвистнули.

– Он гораздо дороже стоит, это ведь оригинал.

– Вы в деле?

– Чёрт меня дери, конечно! – Не раздумывая, соглашается Дени, когда я отмалчиваюсь, хотя мне тоже очень хочется принять участие в этом.

– Работы не знаю на сколько, и поиски деталей займут больше, чем я рассчитывал.

– Я однозначно в деле. – Дени машет рукой возле головы, чтобы не отвлекали его от осмотра.

– Ну а ты, сынок, наконец-то решил побыть дома?

Моё скомканное выражение лица, ответило за меня, на что крёстный цокнул языком и сказал:

– Неужели подлетать в воздух с весом в четыреста фунтов было легче, чем погостить у родных?

– В тысячи раз. – Возможно, наши распри для него уже комедия, но мне они таковыми не кажутся. – Если я и буду гостить, то явно не в том доме.

– Планируешь возвращение в большой спорт?

– Восстанавливаюсь после травмы. – Бен многозначительно окинул меня взглядом.

– Да, грозовая тучка, мы это слышим уже второй год. – Говорит рыжий и назойливый друг детства. – Когда уже мы тебя снова увидим на трассе?

– Думаю к следующей зиме на Па-де – Кале.

– Ну и чушь! – Дени фыркает, и его звук эхом раздаётся в помещении. – На кой тебе это побережье?

– Трасса не такая лёгкая, какой кажется. Я и насчёт неё не уверен, не говоря уже о чём-то более неровном.

В доказательство, я приподнял руку, показывая, что рука не вращается как должна, поднимается лишь на уровень плеча. Дени с Беном, с ироничным выражением лица кивают.

– И как ты восстанавливаешь своё плечо? – Дени вызывающе смотрит на меня, хотя прекрасно знает ответ. Никак. – Пьёшь и лежишь четвёртый день в обшарпанном мотеле.

– Ты занимался тем же самым.

– Да, но я хотя бы не просыпаюсь на непонятно каком постельном белье, и, заметь,… – Дени выставив указательный палец вверх, договаривает – … в приятной компании.

– Зная твой вкус, не уверен ни насчёт приятности компании, ни насчёт чистоты простыней. – Отвечаю другу, пока Бен закашлял тихим смехом, прекращая наш спор с Дени словами:

– Я и Анна тебе всегда рады. Всем вам.

Возможно, мы четверо – причина, почему у Бена и Анны нет детей. Мы разносили всё, до чего прикасались и были, как стая дикой саранчи, опустошающие их холодильник, каждый раз, когда он попадался нам на глаза. Краткие обрывки тёплого детства мягко ласкают изнутри, но взглянув на пустующий стул Люси, я глубоко вздыхаю. Жаль, что ощущение детской беззаботности нельзя вернуть по щелчку.

К чёрту. Останусь на неделю.

– Ладно. Я в деле. – Бен растянул свой рот в широкой улыбке, когда Дени вытаращил на меня глаза.

–Тогда есть небольшая личная просьба к тебе. – Говорит Бен, и я иду за ним в основной цех, где стоят два питбайка и Ямаха, которых я не заметил.

– Дени хватает текущей работы, и ты, наверное, не помнишь, но он не любит их в отличие от тебя. – Крёстный хлопает по рулю одного из питбайков.

– Опять консервные банки. – Вздыхая, говорит Дени. Мы с Беном остро смотрим в сторону Дени

– Кайо сейчас в популярны. Их быстро можно подшаманить и выручить за них. – Опровергаю слова друга.

Тычу в Ямаху пальцем, спрашиваю – А с этим что?

– Ещё не решил.

Быстро оглядев байки, отметил, что вид не совсем убогий, можно уложиться в неделю, если поднажать.

***

Остановился на одной из тропинок на кладбище, сочувственно глядя в сторону, где в нескольких метрах от меня проходит похоронная церемония.

Я ещё не позволяю себе принять, что его нет, просто иду к нему, но останавливаюсь недалеко от его места, когда вижу васильки на могиле. Скорее всего, здесь уже была моя младшая сестра.

Когда Ливи было около девяти лет, мы очень часто бывали на пастбищных полях семьи Кайла. В тот год поле было усеяно васильками и мелким репейником. Льюис показал моей сестре, как скатываться с холма. Она поднималась невысоко, а потом скатывалась с него, так звонко смеясь, что к ней присоединился Льюис, затем я. После весёлых катаний мы снимали друг с друга репейник, а Ливи продолжала смешить нас девчачьими выдумками.

– Ты как поле васильков.

Мы недоумённо и настороженно переглянулись с другом. Может, она имела в виду цвет его глаз? Но глаза у Льюиса светло-голубые, они более светлого оттенка, не такие, как у его сестры. У Тини они словно я смотрю в голубую бездну в хорошую погоду. Жаль, что я не могу поделиться с этим другом. Я могу с ним разговаривать обо всём, кроме его сестры.

– И ты, как поле васильков. – Ливи тычет своим маленьким пальцем в меня. – Нам же весело. – Ливи смотрит на нас, будто мы должны были её понять, но почему-то не понимаем. – Поле васильков, весёлое.

– Весёлое поле васильков. – Люси поднял свои брови вверх и рассмеялся вместе с моей сестрой, но я всё так же остался за бортом понимания.

Его смех врезался в память как самый большой и колючий репейник. Так и стою, пряча от холодного ветра руки в карманах джинсов. Теперь я могу с ним разговаривать обо всём, только жаль, что теперь все разговоры с ним будут не важными. Неважно, из-за чего наша дружба треснула и между нами образовалась дыра. Можно было залатать. Неважно, что я хочу ему сказать. Я мог бы засунуть свою гордость себе в задницу. Сделать один шаг навстречу его десяти попыткам сгладить то, что осталось. Я мог бы приехать сам, и возможно, он был бы сейчас жив. И все мы, были бы теми же идиотами, что ссорятся по пустякам. Всё теперь кажется пустяком, и только я остаюсь тем самым козлом, что оттолкнул друга. Чувство вины проносится в моей голове камнепадом, оставляя уродливый шрам. Сколько людям требуется времени, чтобы боль от потери стала тише?

Четвертак почти не покидает мою руку за эти дни. Я хочу его положить, но стою на месте. Не могу решиться прочитать его имя на надгробной плите. С четвертаком в руке я вышел с кладбища.

Воспоминания Майклу 19, Тине 18

После тренировки мы стоим возле выхода, ждём остальных ребят, пока Льюис стоит недалеко от меня, разговаривая с парнем, что пришёл к нам совсем недавно. Друг тоже занимался мотофристайлом, но, скорее всего, он это делал, чтобы не огорчать своего отца. Мой телефон завибрировал, я достал его из сумки, увидев селфи отправленное мне Тиной, на фоне побережья Мексиканского залива. Она должна прилететь через несколько дней, и я с нетерпением жду её возвращения. Мы хотели рассказать её родителям о наших отношениях. Следующее селфи уже с видом из окна её комнаты в доме матери. Моя улыбка растягивается почти до ушей и по телу растекается лава, заставляя совершенно напрочь забыть, где я стою.

Когда меня подозвал к себе мистер Дерек и Такер, я отвлёкся, кинул небрежно телефон в открытую сумку. Сегодняшняя тренировка отличалась от предыдущих, к нам приехал какой-то мужик. Я услышал от ребят, что он работает во FreeDOMinant. аленькая организация начинала с производства защиты для мотоспорта, но теперь является одним из атлантов по организации и взращиванию мотоспортсменов.

Нас оповестили – завтра мы должны показать, всё, что умеем на треке. Мне нужно попасть туда, найти хотя бы небольшую лазейку для себя, чего бы мне это ни стоило. Сегодня однозначно лучший день из всех. Все стали расходиться, и когда я повернулся к другу, чтобы поделиться с ним новостями, то вижу его яростный взгляд. Быстро глянув на телефон, который лежал на сумке, а не в ней, до меня дошло. Я не удосужился заблокировать экран. Чёрт. Теперь Льюис знает, что я встречаюсь с его сестрой.

– Надо было догадаться раньше. Какой же ты козлина! – Пихает меня друг в центр груди.

– Я хотел сказать тебе…

– После свадьбы? Или пока не обрюхатишь её?

– Идиот? Я никогда не посмею сделать ей что-то плохое ей, ты же знаешь меня с детства.

– Да, именно поэтому я так зол!

Я пытался объяснить, но встретив его кулак (заслуженный) своим лицом, следующие удары я не оставилбез ответа. Мы поровняли друг другом песчаную насыпь трассы, хотя нас быстро разняли ребята. Но он бы меня точно убил, если бы знал, что мы тайком вместе с ней уже чуть больше двух лет, а не несколько недель.

Тихо сообщить другу не получилось. Об этом узнали все разом. Даже мистер Дерек, который был сегодня здесь и смотрел, как мы тренируемся. Наверняка уже тогда можно было понять, что наши с ней отношения всегда будут у всех на устах.

– Если вы разойдётесь, начнётся игра в твист. Ты знаешь, на чью сторону я встану.

– Кто тебе сказал, что мы разойдёмся, придурок? Я женюсь на ней, когда она закончит колледж.

– Тогда это мой тебе подарок на свадьбу. – Он протягивает четвертак мне в руки.

– Не маловато ли для свадебного подарка сестры и лучшего друга? – Подкидываю монету вверх ловя её.

– А ты доведи её до алтаря, и я добавлю. Нет – вернешь мне четвертак.

– Четвертак за счастье сестры? Она надует губы если узнает какой ты мелочный.

– Ты же любишь хранить секреты.