Читать книгу: «Дворец, построенный не мной», страница 6

12 Глава. Плюс один должок в копилку

– Я не знаю, что он делал, но он пытался спасти Ерина! – выкрикиваю я, вставая между отцом и Георгием.

– Отойди от него. Он убийца и предстанет перед Солнечным судом! – Я совершенно не узнавала отца. Холодный, до омерзения злой голос, совершенно неприсущий ему. Никогда не было такого, чтобы кто-то перечил ему. Никогда…

– Я не буду повторять. Отойди, – были его слова, а потом по рукам пробежало несколько искорок. Неужели он поднимет руку на дочь? Сомневаюсь, что у него хватит на это духа. Хотелось бы в это верить.

– Ты не тронешь его. Он пытался помочь Ерину…

– Он разделывал его, словно животное! Разве ты не видишь этого? Он и тебя заставил это делать!

– Да, это выглядит так, как выглядит. Но интуиция подсказывает мне, что это не так!

– Прости, но он предстанет перед судом, – в его глазах не было и намёка на добродушие. Бесконечно холодные глаза, словно две жемчужины, смотрящие прямо на меня.

В мою сторону летит несколько ветряных потоков. От одного я успеваю уклониться, второй больно прижигает руку, а третий устремляется в Георгия, чтобы размазать ему голову. Я не могу этого допустить.

Я встаю прямо перед ним, закрывая глаза, но в самый последний момент чувствую, как воздух лизнул мою чёлку, а после – хлопок над головой.

– Штирла, – произносит отец. Наверное, из всех ругательств это было самое обидное и жестокое.

После того как он сказал это слово, я замечаю, как со спины ко мне подбираются несколько отростков, которые сдавливают мою шею, а после связывают руки. Моих сил не хватает, чтобы противостоять отцу…

Я начинаю медленно терять сознание от недостатка воздуха, а мой отец стойко смотрит на это. Он не убьёт меня, уж в этом моё сердце убеждено.

– Прости, Георгий, я сделала всё, что могла… – Сознание начало медленно покидать моё тело. Руки безвольно повисли, как ненужные отростки, а потом я потеряла сознание, предоставляя свою судьбу чему-то высшему. Скорее всего – своему отцу…

***

Пробуждение было, мягко говоря, ужасным. Шея болела, особенно когда начинаешь её трогать. Скорее всего, остались синяки. Но моё состояние меня совсем не волновало. Где Георгий?!

Я находилась в светлом помещении из белого камня. Абсолютно пустая белая комната, без единого намёка на жизнь. Здесь не было никаких запахов, цветов. Даже окон не было. Было ощущение, что я парю в небесах, но я сразу отбросила его. Мои ноги твёрдо стоят на земле.

Солнечный суд – место, где я бывала лишь единожды, но, похоже, сейчас мне придётся самой предстать перед ним. Глаза понемногу привыкают к свету, и я начинаю различать контуры фигур. Рядом со мной стоит отец, рядом с ним стоят ещё несколько стариков, а во главе всех – Бар Араксар ин Сейлур.

– Он не виноват! – Пытаюсь закричать, но отец держит мой рот рукой, отчего крик так и проваливается у меня в горле.

– Нелин Георгий Михайлович, вы готовы к Солнечному суду? – проносится голос Бара.

– Готов вонзить тому уроду кинжал в живот! – выплёвывает слова Георгий, указывая пальцем на отца, который держит меня рукой. – Этот подонок поднял руку на дочь! – прозвучал ещё один крик, а затем сразу умолк, как только Бар взмахнул рукой. На лице Георгия появились следы от удара кнутом.

– Бар Араксар ин Сейлур, вы ознакомлены с проблемой? – спросил Мидий.

– Нелин Георгий Михайлович был замечен за тем, что чуть не убил вашу дочь. В его руках мы обнаружили афродит, а на кровати обнаружили выпотрошенное тело калина Ерина.

– Я спас его, вы, идиоты! – сказал он, но получил ещё один удар, сильнее предыдущего.

– Кто-нибудь, из видевших может подтвердить или опровергнуть это? – Бар осмотрел всех присутствующих, но не нашёл никого, кто мог бы прояснить ситуацию. Отец по-прежнему держал меня так, чтобы я не могла произнести ни звука.

– Тогда я объявляю смертную казнь, – мрачно сообщил Бар, смотрящий на Георгия. – Мы были лучшего мнения о бывшем гениальном враче…

– Я готова рассказать всё! – прозвучал мой голос по всему помещению, заставляя всех обернуться на меня. Отец потирал укушенную руку, злобно смотря на меня. – Георгий говорит правду!

– Она под впечатлением. Нелин заставил её так говорить, – обрывает все мои доводы отец, пытаясь вновь схватить меня.

Что-то в голове щёлкнуло. Такое странное чувство, словно стукнули камешком о камешек. Время замедлило свой ход. Я вижу, как отец создаёт в руках заклинание, каким он схватил меня ранее, но теперь… мне удаётся отчётливо рассмотреть его. Невидимая до этого сила скапливается в его руках, истончаясь прямиком из сердца.

Затем время резко ускоряется. В мою сторону летят несколько ветряных потоков, но я просто уклоняюсь от них. Моё тело движется само, а в груди начинает жечь. Всё сильнее и сильнее…

Вижу в глазах отца удивление и даже радость, но на пару мгновений. Не понимаю, что со мной, но я не могу это контролировать. В руках вспыхивают несколько желтоватых огоньков, постепенно меняющихся на красный цвет. Цвет огня. Мои волосы начинают развиваться, хотя мы были под землёй, где не может быть ветра. Некоторые в страхе отскочили назад, ведь произошедшее вряд ли вписывается в их планы.

Внезапно Бар и Мидий вместе с ещё одним стариком наставили на меня ладони.

Я видела, как в их сердцах начинает циркулировать странная субстанция, а затем присмотрелась на свои руки…

Теперь всё ясно. В голову приходит понимание всего происходящего, однако разум отказывается признаваться в этом. Никто не знает, как, но в нашем мире любое живое существо может получить стихию, которую оно сможет контролировать. Она может проявиться с рождения, а может в глубокой старости. А у кого-то она не пробудится никогда. Те, кто обладает силами, должен учиться усмирять их. Таких выводят в отдельную группу и называют – талины.

Однако знания не помогают справиться со странным чувством, которое словно облепило тело. Моя кожа будто покрывается тонкой плёнкой, а на руках концентрируется яркая бардовая энергия, жаждущая выйти за пределы моего тела.

– Успокойся, Любовь, дыши и расслабься, – просит меня Отец, но магия не рассеивается. Он мне не доверяет.

– Я приказываю вам выполнить требования отца, калин Любовь, или вас будет ожидать Солнечный суд за неподчинение Бару.

– Суд? За неподчинение? Хи-хи… Ха-ха-ха, – мне становится резко плевать и на отца, и на всех тех, кто стоит вокруг меня. Они начали обвинять человека, не разобравшись ни в чём. Даже тогда, когда я попыталась всё объяснить. Штирла! Штирлеи! И это мы называем идеальным государством? Георгий пытался спасти жизнь Ерину и, скорее всего, спас её! И это всё, чего он заслужил? Казнь?!

– Любовь, – строго сообщил Отец, – ты не контролируешь себя. Позволь мне помочь тебе… – в мою сторону поплыли несколько отростков, но я знала, что это обман. Я делаю глубокий вздох…

По телу проносится волна такой силы, что не находит места и вырывается за пределы. Белые стены помещения окрашиваются в ярко-красный цвет, но после вновь обретают привычный белоснежный.

Наконец, волна касается отца и Бара, отчего им приходится отступить на пару шагов назад. Голова начинает болеть, а грудь жечь с новой силой. Я привстаю на колено, упираясь рукой об пол, но старики не упускают момента, чтобы схватить меня.

Сзади, сбоку и спереди на меня летят воздушные потоки, но я не позволяю им. Новая волна исходит из моего тела, создавая круги. Всё помещение захватывает огонь, а невыносимая боль, распространяющаяся по всему телу, начинает меня пугать. Ещё чуть-чуть, и меня разорвёт на куски. Что сделать с этим, мне не известно. Старики хотят меня остановить, а потом предъявить Солнечному суду.

Когда огонь стихает, стены будто поглощают его, я замечаю эмоции на лицах. Нет, это было не недоверием… Это был страх.

Бар смотрит на моего отца, а затем смотрит на меня. Они сжимают руки, и я замечаю, что их энергия сливается в одно целое. Без умения контролировать силы мне ничего не светит против них двоих.

– Любовь, хватит… – достигает голос моих ушей где-то снизу. Георгий держит мою ногу, а его кожа была немного обгорелой. Чёрные волосы стали пепельно-серыми, а брови выгорели напрочь.

Он с трудом поднимается на колени и обнимает меня сзади. Боль медленно начинает затухать, однако отец с Баром, наверное, не видят этого, продолжая создавать заклинание. Третий старик куда-то пропал, но это уже не так важно. Неужели они сами пойдут на убийство?

От тёплых касаний Георгия боль становится всё тише и тише, даже жжение в груди сошло на нет. Энергия начинает потихоньку затухать в моём теле. Или я сама её пытаюсь укротить?

– Мне страшно… – чуть не срываюсь я, чтобы не заплакать, но он встаёт на ноги и обнимает меня со спины, даря ощущения спокойствия и удовлетворения. Но какая разница, если отец с Баром почти завершили заклинание?

Большой серый шар наполняется энергией из их тел, становясь всё больше и больше, словно высасывая их жизненные силы. Нет, с этим уже ничего не поделаешь…

– Прости, Любовь… – читаю по губам безмолвные слова своего отца. Убралис всегда чтил тех, кто владеет силой. Таких всегда уважали, но если их не контролировать – итог всегда один. Указ нынешнего Князя Тихнерея Вокса – убивать проявления бесконтрольной магии. Это было исключение из всех правил “о запрете убийства”. Страх делает даже из идеального города низший строй, превращая нас всех в животных, живущих ради собственной выгоды и исполнения своих низменных “хотелок”.

Вскоре шар, несущий только смерть, срывается к нам, обещая сломить, разломать, уничтожить, стереть…

– Я рядом, – тёплые слова Георгия внушают некоторую надежду, но будет ли у нас будущее? Мы так и останемся разными.

Я закрываю глаза, чтобы не смотреть смерти прямо в лицо. Спустя несколько секунд ощущаю, как кожа начинает пылать и зудеть. Я лишь крепче прижимаю к себе Георгия.

Взрыв достигает своего апогея, разрывая землю и уничтожая всё на своём пути. Деревня Литес была сожжена. Выживших не осталось. Войска Князя, прибывшие на место, заметили остатки магии. По официальной версии, произошла магическая битва, в ходе которой Отцам пришлось применить силу. К сожалению, это никак не повлияло на существо, угрожавшее им. Поэтому его пришлось уничтожить всеми доступными силами.

Награды высшего звена предоставляются: Отцу Мидию, Бару Араксару ин Сейлуру…

Даже ценой жизни.

13 Глава. Новая жизнь – новые правила

Мрачный вечер наступил внезапно, впрочем, как и всегда. Тёмные силуэты начали разбегаться по своим домам, чтобы проводить своё время с жёнами и детьми, а те, у кого не было ни первого, ни второго, спокойно доживали свою жизнь в полном одиночестве.

Городская суета быстро приедается, в отличие от деревенской. Здесь нет изюминки, ради которой хотелось бы становиться лучше. Есть скот, есть ферма, есть дом, растущий вместе с тобой, а в городе ничего из этого нет и никогда не будет.

Деревня становится частью тебя, а ты становишься частью города. Город поглощает тебя, переваривает и выплёвывает, словно тебя никогда не существовало.

– Алиния! – зовёт дочку мать, чтобы та собиралась домой, ведь её игра затянулась. Та спешно прощается с детьми и бежит домой, где её ждут и любят.

– Озер! Я и тебе положила поесть! – тот же голос, но он уже зовёт мужчину.

На кухню проходит мужчина. Бороды у него не было, а руки были необычайно нежны, ведь большая часть деревенской жизни осталась позади. Зато новая работа требовала огромной координации и чувствительности, которую обычная деревенщина вряд ли сможет достичь.

– Как у тебя сегодня дела в школе? – задаёт отец вопрос, невзначай смотря на дочку, а та опустила взгляд.

– Опять подралась? – слышен обеспокоенный голос матери.

После ужина они вновь собрались, чтобы обсудить поведение дочери. Нет, ругани не было. Они в шутку побеседовали, поняли друг друга и пообещали, что такого больше не повторится.

– Пусть солнце зажжёт твои силы… – звучали слова как колыбельная. Маленькая Алиния заснула в своей комнате, а отец и мать – в другой. Они всегда хотели, чтобы у девочки была своя комната, поэтому потратили очень много времени, но дождались домик с двумя комнатами и кухней, получив его за просто так. Город только-только начинал разрастаться, поэтому жильё буквально раздавали налево и направо.

После той ситуации в деревне Литес всё получилось не так, как они ожидали. Было объявлено бедственное положение, но спустя десять лет ситуация помаленьку начала утихомириваться…

***

Сколько там лет прошло? 5? 10? В любом случае, я начал новую жизнь… в третий раз. Вернее, мы начали.

Я очень мало помню, что было в тот день. Да и то, что было до него. Всё было будто в тумане. Очнулся от того, что травница пытается тащить меня, хотя сама едва ходит. Так мы и выбрались из деревни. То она меня тащит, то я её…

В деревню перестали впускать незнакомцев. Только с одобрения отцов, а мы… А мы считались пропавшими, как оказалось позже. И не просто пропали, а пропали вместе со всей деревней.

Спустя год скитаний мы присоединились к строительству нового города, где нам выдали жилплощадь. В городах Урбалиса всё мерилось не деньгами, а пользой, которую мы можем принести ему.

Любовь, а теперь уже Мира, прекрасно справлялась со своей новой работой – помощью мне в небольшом медисе. Здесь так называют клинику. В ней работали только мы двое. Я взял на себя лечение больных, а Мира – фармакологию и фармацевтику. Она всю жизнь провела в деревне и прекрасно знала свойства растений, а с моей помощью мы смогли отобрать те, что смогут приносить лечебный эффект.

Моя история о прошлом мире поразила её до глубины души. История о моей бывшей жене, не родившемся ребёнке, о моей работе, обо всём, что я взял оттуда. К моему удивлению, она стойко приняла каждое слово, не задавая лишних вопросов. Она просто слушала меня, а когда я дошёл до момента с женой, Мира просто обняла меня, и мы простояли так, пока мой плач сошёл на нет.

Поначалу к нам обращалось мало людей, но с каждым разом их становилось всё больше и больше. Мы принимали всех: отцов других деревень, Баров, один раз даже Венязя. Понемногу я начал привыкать к такой жизни. Хотя правильнее сказать так: “Я вспомнил свою прошлую жизнь”.

Спустя ещё несколько лет у нас родилась дочь. Однако каждый день мою грудь раздирала боль. Моя мёртвая бывшая жена навсегда останется в моём сердце, а я никогда не смогу её забыть, принося себе вечную боль.

Какое же было моё облегчение, когда мы смогли изобрести подобие обезболивающих в этом мире! Помогали они здорово и выглядели как клиновый лист, завёрнутый в трубочку. Если её зажевать и проглотить, то через несколько секунд наступает тишина: тело перестаёт чувствовать боль, хотя все остальные рецепторы работают нормально.

Так мы и начали жить в новом месте под новыми именами.

***

– Папа, он опять надо мной издевается! – завопила моя дочь, как только вернулась из школы.

– Ох, доченька, что он сделал? – заволновалась Мира, приседая на колено и обнимая девочку.

– Он! Он! Он пытался меня поцеловать! – воскликнула она с самой злостной мордашкой, которую когда-либо делала. Я не смог сдержать смешинку, но жена шикнула на меня, прижимая её и поглаживая по головке.

– Мама, ты не переживай! Я взяла таблетки, которые мне посоветовал папа. – Она посмотрела на меня и подмигнула.

– Озер… можно тебя на секунду? – Мира чуть отстранила дочь и посмотрела на меня. Словно волк смотрит на овцу…

Она чуть поправила своё белое платье, а затем взяла меня за руку и отвела в комнату, где нас ждал неприятный разговор.

– Ты с ума сошёл, учить ребёнка такому?! – прикрикнула та, но я стоял невозмутимо.

– Ничего страшного с ним не случится. Максимум, он может получить несварение, зато кишечник прочистится.

– А если бы она их перепутала и дала ему другие?!

– А до других она чисто физически не дотянется. В любом случае, Мира, не бери в голову. Я обязательно с ней поговорю, – говорю и скрещиваю пальцы, что не ускользает от взора моей жены. Поправляю фиолетовый халат, сшитый на заказ, и отправляюсь в комнату дочери, чтобы немного сбавить её градус.

Но всё получилось как всегда. Мы посмеялись, сделали вид, что она чуть расстроилась, чтобы Мира не волновалась и не злилась больше, поужинали и разошлись.

Вечер плавно перешёл в ночь, и мы отправились спать, оставив этот день в памяти, открывая следующему дню путь в своё сердце.

Но поспать нам так и не дали. Глубокой ночью, когда все уже давно спят, а кто-то, может, и не спит, к нам в дверь застучали изо всех сил. Вначале мы пугались такого, но вскоре привыкли. Алиния перестала просыпаться вообще, продолжая дальше сопеть.

К нам часто приходят люди, которым нужна срочная помощь. Будь это перелом или обычное отравление. У каждого свои проблемы…

Мира осталась лежать в кровати, а я поплёлся открывать дверь.

– Открываю! – выкрикнул я, когда стуки становились всё сильнее и сильнее.

– Помогите! Мой сын задыхается! – к нам в дом врывается мужчина с ребёнком на руках. Его герб на одежде даёт понять, что он не просто человек, а сам Бар, коих в последнее время было не очень много.

Ребёнок задыхался. Кашлял и задыхался. Это не было похоже на инородное тело. Тут было что-то другое. Я быстро беру малыша из его рук и кладу на кухонный стол. Растягиваю одежду и вижу высыпания на коже. Стетоскопа у нас так и не появилось. Не было достаточно хороших материалов. Зато появились острые ножи – скальпели, которые приходилось вечно затачивать, а также шприцы. С ними, правда, отдельная история. Слишком сложны они в производстве.

Вначале нужно понять, что с мальчиком, и только потом лечить.

– Что было до того, как он начал задыхаться? – строго спрашиваю я, смотря на отца.

– Он… ну… – замялся тот.

– Если вы сейчас не признаетесь, то ваш сын умрёт. Мира, принеси мне препарат категории C! – Препарат категории “С”, – это что-то похожее на наши антигистаминные. По-простому – супрастин, который мы принимаем от аллергической реакции. Мне и так было понятно, что с ним, но интересно, признается ли отец…

– Я был не с женой… Я встречался с другой женщиной, и она дала моему ребёнку фрукт… После него почти сразу началось это. Честно, я не мог подумать, что такое может произойти! – сразу начал оправдываться он, смотря в мои глаза.

– Надеюсь, вы уже попрощались с сыном? – строго спрашиваю я, отчего отец чуть не сполз по стенке вниз от шока. – У вашего сына тяжёлая реакция на ту женщину и на все измены. От этого в его крови вырабатывается специальное вещество, которое дало такой эффект. К этому времени уже подбежала Мира с небольшим деревянным ящиком. Внутри было несколько кусочков таблеток. Правда, они были совершенно непохожи на те, что были в моём мире – желтовато-серые, неровной формы и размера, но они работали. Не знаю как, но травница смогла добиться такого.

– Э-это п-правда??? Д-доктор О-о-о-озер?! – от испуга он, похоже, начал заикаться, но так даже лучше. Я пообещал старику Мидию, что сломаю эту гребанную систему, но чисто по-человечески всё же хотелось избавиться от таких людей, которые сотворяют такое со своей женой.

А ведь десять лет назад я был другим. Если бы ко мне на прием пришёл такой мужик, то я бы и бровью не повёл. Помог, выписал бы таблетки и забыл о нём. Мне было бы абсолютно плевать, даже если бы он убивал людей, но не здесь. Я стал своего рода коллекционером человеческих грехов Урбалиса. Таких, как он, были единицы, поэтому каждый раз было интересно услышать их признания на то или иное действие.

Я никогда не обращался к вышестоящим инстанциям, пока это не касалось жизни человека, ребёнка или другого существа.

– Нет, сказки тебе рассказываю. Становись на стульчик, теперь твоя очередь, – не обходится и без язвительных ответов и сарказмов, но это уже беды моего прошлого. Дурная привычка, к которой уже все давно привыкли.

– Д-да! С-сейчас… – этот мужчина вправду начал искать стул, чтобы что-то мне сказать. Я вместе с Мирой смотрел на это и не мог сдержать смех. Да, со стороны это казалось грубо, но от этого было не менее забавно.

– Обещаете, что вы больше никогда не будете с другими женщинами?

– Да… – его глаза мгновенно потухли, наверное, он понял, чего потерял, но мне уже как-то всё равно. Он признался, пообещал, моя цель выполнена. Ребёнок здесь ни причём.

– Ахалай махалай, миалай, уралай! – произношу первое, что попадает в голову, и закидываю ребёнку таблетку в рот. – Скоро станет легче, – обещаю я, смотря в эти наивные глазки взрослого человека. Точно продолжит изменять…

Ребёнку на глазах становится лучше, дыхание выравнивается, и сыпь медленно спадает. Жить будет.

– Слава…

– Великой Баронессе? – продолжаю за него предложение. Они всегда славят её, вместо меня. Хотя именно я спас ему жизнь, а не она. В принципе, то же самое я говорю и ему, и всем тем, кто произносит подобные вещи.

Мы наблюдаем за мальчиком несколько минут, пока полностью не убеждаемся в его исцелении. После чего отец мальчика берёт его на руки и благодарит, но уже меня и Миру.

– Озер, но ведь у мальчика аллергия на фрукты? – подаёт голос жена, до этого молча стоявшая неподалёку.

– Знаю. Знаю…