Читать книгу: «Макондо», страница 5

18

Искать место,

где можно было бы жить.

Искать новые границы возможного.

Покинуть утром город,

найти новый.

Покинуть его утром,

вернуться в прежний…

Исследовать остров

на котором живешь.

Искать золотые дублоны,

37-ю драматическую ситуацию,

отправиться в морское путешествие.

Проснувшись ночью, осознать, что

7214 дублонов лежали под кроватью,

37-я ситуация валялась под подушкой,

а морское путешествие тебе приснилось.

Перестать покидать свой остров!

19

Этот город мог пережить многое:

причуды Хосе Аркадио,

нашествия цыган,

войну.

Его жители могли понять многое:

сумасшествие Хосе Аркадио,

полеты цыган,

крах войны.

Они могли принять разное:

фабрику льда,

железную дорогу,

банановую компанию.

Но как только в Макондо

провели телефон,

показали жителям граммофон,

обучили смотреть кино,

реальность, выброшенная в окно,

треснула, как скорлупа у яйца.

И единственное, что оставалось,

сидеть на улице Турков и ожидать конца.

20

Время испортилось, безнадежно испортилось.

И оставалось теперь только одно –

горевать вместе с призраком Хосе Аркадио

об ушедшей мечте,

упущенных возможностях,

утраченном времени.

И больше никуда не идти!

Ибо нет той дороги, что ведет обратно,

нет той тропинки, что бежит вперед.

21

Все исчезло…

Ураган стер с лица земли

миндальные деревья Хосе Аркадио,

выкрашенный в белое дом Урсулы,

корабль и желтый поезд их потомков.

Не осталось каштана, под которым сидел Хосе,

не найти леденцов, которые продавала Урсула.

Никто

никогда

ничего

не узнает о том, что происходило в Макондо.

Жизнь и смерть оказались напрасны:

Бог не подводил итогов, не проверял домашнее задание.

22

Дом – это его хозяин, а хозяин – это его дом.

Дорога судьбы ведет из дома,

но всегда возвращается обратно.

Однако теперь у нас нет дома.

После минувшего урагана

даже всесильная Урсула

не восстановит его стен.

Призракам наших предков больше негде бродить по ночам.

Никто не услышит их шепота памяти,

исчезнувшего навеки с домом,

чьи стены не покрыть теперь белой краской,

чьи окна и двери не открыть, не закрыть.