Читать книгу: «Forest fairy tales», страница 6

Осень в Волшебном лесу

Наоми никогда не думала, что королевам легко. Она реалистка и знает об ответственности, обязанностях и династических браках, как о вишенке на торте нелегкой жизни принцесс и уж тем более королев. И династический брак явно отсутствует как явление в волшебном мире.

То есть при желании она может выйти замуж, но это не является обязательным условием для правления. Здесь все немного по другой схеме – Наоми не столько королева, сколько Хранительница озера и это должность, фактически работа, по контракту. В ее случае по крайней мере. Так что Наоми не о чем волноваться.

Но Наоми волнуется, что ее не примут. Нет, сирены признали в ней королеву, но полюбят ли они ее так, как наверняка любили Дани? Доставшееся ей королевство процветает настолько, насколько это возможно для подводного мира: ее предшественница была хорошей королевой, пусть и совсем юной. Будут ли так же сильно ей доверять? И сможет ли она оправдать их ожидания, должным образом заботясь о них и защищая?

И в первые же дни своего правления она изучает каждый уголок своего Озера и укрепляет защитные барьеры. Потом знакомится с немногочисленными подданными, стараясь узнать о нуждах каждого. И узнает, что у сирен нет ни больницы, ни школы и очень плохо с развлечениями.

Всех заболевших лечит своей магией лично королева, благо болеют они редко. А еще им не хватает не то, что вкусной – нормальной еды, кроме выращиваемых ими растений. Только у королевы имеются небольшие запасы вина и сладостей, оставшиеся после ее предшественницы. И эти сладости Наоми тут же щедро раздает малышам.

Эту проблему – проблему с провиантом – стоит решить одной из первых. И Наоми решается побеспокоить короля дракона. Она посылает птицу с известием. Дракон приходит на берег озера в полночь. Увы, в волшебном мире нет супермаркетов и доставки: это бы намного все упростило.

Но пока они договариваются о том, что Наоми составит список продуктов и вещей, которые нельзя добыть в Волшебном лесу, а Дракон передаст его Дину. Тот закупится всем необходимым в Городе и в выходные придет в Волшебный лес и отдаст все лично Наоми либо просто отставит на берегу – сирены заберут.

От Дракона же она узнает, что есть в Волшебном лесу: ягоды и мед, орехи, молоко и хлеб. Воистину мудрый, дракон приносит их с собой, видимо уже догадавшись о проблеме с продовольствием у сирен.

Наоми мало знает о вкусовых предпочтениях своих подданых, но что-то ей подсказывает, что они вполне себе всеядны, несмотря на скудный рацион. И она собирается сегодня устроить настоящий пир своим подданым.

Отдавая в обмен речные жемчуга и особые лечебные травы, Наоми задумывается, что было бы неплохо наладить с верхним миром торговлю. Она думает, что им есть, чем обменяться, и это было бы неплохим развлечением. Что-то вроде ярмарки, где могут быть угощения, разные игры и много интересного.

Сирены также могут не только посмотреть, но и показать, устроив с помощью своей магии шоу на воде. Для этого надо будет отрегулировать порталы во все водоемы волшебного леса, а ярмарку устроить, например, не просто на берегу океана, а на воде. Наоми видела концерты на воде в своем мире, так почему бы не быть Ярмарке на воде? Это был бы довольно интересный опыт.

Можно так же наладить межкультурные связи с морскими сиренами. Даже нужно. Причем в ближайшем будущем. Ведь океан – их территория и потому о ярмарке надо договориться заранее. Наоми мысленно ставит галочку – связаться с нынешней королевой из Океана.

А на берегу родного озера можно устроить кинотеатр. И далеко ходить, то есть плыть, не надо. Поставить на берегу экран, проектор и устраивать сеансы… Надо будет обсудить это с Драконом.

А пока Наоми решает более насущную проблему с медициной, создавая исцеляющие амулеты (с легкой защитной функцией), из ракушек, серег, бус и других украшений, столь любимых сиренами, с которыми они не расстаются. Наполнив своей магией, Наоми возвращает их подданным.

Сирены довольно легко и даже с радостью принимают это нововведение. Их королева заботится о них. Наоми чувствует их благодарность на грани обожания и ей немного неловко, но таково побочное действие ее новой, королевской магии, которую она излучает как флюиды. В фоновом режиме. Наоми на мгновение невольно ассоциирует себя с обогащённым ураном, вздыхает и старается больше об этом не думать.

Ей придется привыкнуть. Возможно все это дар первого Дракона, чтобы первой юной Избранной было легче справиться… Наоми, пожалуй, тоже пригодится этот дар. Мысленно она обещает себе никогда-никогда не пользоваться им во зло. Никогда.

Как следует изучив свое царство и подданных, Наоми пришла к выводу, что полноценная инфраструктура им ни к чему, так как это нарушит баланс экосистемы озера. Однако стоит позаботиться хотя бы о минимальном образовании, которое пригодится ее подданным, чтобы взаимодействовать с жителями поверхности.

Определенно ей предстоит принести в подводный мир перемены. Много перемен.

За ежедневными хлопотами Наоми совсем забывает, что она здесь не навсегда. Она чувствует себя на своем месте и снова вспоминает о маме. Теперь Наоми начинает ее понимать… Та, просто не смогла жить на земле и вернулась в родную стихию – океан. Ярмарка будет просто отличным поводом побывать в океанских водах и поспрашивать местных сирен. Быть может, они знают ее мать? Быть может мама среди них?

Она, конечно, надеялась, что на ярмарке сможет хоть что-то узнать о маме, но старалась не завышать свои ожидания. Наоми предполагала, что поиски будут долгими и даже сложными. Она ведь почти не помнит маминого лица… Время стерло из ее памяти родные черты, только тепло рук, только запах моря – солоноватый, терпкий, свежий, и нежный голос, поющий колыбельную. Наоми надеется только на чудо…

Какой-то зов крови, голос сердца, что подскажет ей правду. О худшем она думать себя запрещает. Чем ближе ярмарка, тем сильнее Наоми волнуется, раз за разом представляя себе их встречу, думает, что скажет маме. Она надеется, как может надеяться лишь человеческое сердце и ждет.

Волшебный лес на то и Волшебный, чтобы в нем случались чудеса. И чудо для Наоми случается. Когда она попадает на аудиенцию к Королеве морских русалок. И та, соскользнув с трона подается ей навстречу, обнимает -обвивает тонкими холодными руками:

– Дитя, мое дитя…

От нее все также пахнет морем и голос ее, нежный и мелодичный, срывается на шепот:

– Как давно я тебя не видела! И ты… ты стала совсем взрослой. И такой красивой. Я так скучала…

По щекам ее катится мелкий жемчуг слез, неожиданно, по-человечески горячих и вперемешку с поцелуями, запутывается в отросших волосах Наоми.

Наоми на мгновение замирает, а потом обнимает в ответ отчаянно крепко, как будто боится, что это все окажется сном и почти беззвучно выдыхает:

– Ма-ма. Я… тоже скучала.

Они говорят-говорят-говорят, взахлеб, перебивая друг друга о том, как они жили. Заново узнают друг друга. И Наоми так не хочется расставаться с мамой, которую она только встретила, но долг Королевы требует от нее вернуться в Озеро и начать подготовку к ярмарке. Она должна позаботиться о своем народе. Наоми обещает:

– Мы еще увидимся.

И получает в ответ теплую улыбку:

– Я горжусь тобой, моя девочка.

Время летит незаметно и наверху – в Волшебном лесу – лето медленно, но верно сменяет осень, расцвечивая лес яркими красками, припорашивая золотом тропинки. И горят на ветру ярко-алым клены, свечами тянутся к небу, золотом отливают листья дубов и вязов. Последние отблески уходящего лета… Близится Праздник урожая.

В этот день жители Волшебного мира устроят пир, будут жечь костры и танцевать ночь напролет. Готовятся к нему и в доме Тоашш'норр'и: украшают дом ало-золотыми гирляндами листьев и поздних цветов, щедрой россыпью вплетают в них спелые грозди ягод. Плетут венки из колосьев и ягод. И под легкой рукой Юлека позднее золото трав распускается цветами…

Дети вырезают фонари из тыквы, жарят сладкую воздушную кукурузу у камина. Дети готовят подарки тайком друг от друга, и глаза их искрятся предвкушением праздника. Астэри печет традиционный хлеб и настаивает сладкое вино, вываривает в меду орехи – детям на радость.

Угощение на столе – плоды, что дарит им мать-природа осенней порой: ароматный грибной суп, ореховое печенье и орехи в меду, большой яблочный пирог, сладкие ягоды, варенье и мед, кувшин сливок и первый – особенный – узорный каравай хлеба… В наступающих сумерках, дракон и его семья, собираются в гостиной у камина – время историй.

На дорожке у дома пляшут отсветы от горящих на окнах фонарей-тыкв. И тени отступают, прогоняемые веселым детским смехом и звонкими голосами, поющими Песнь прощания с летом. Тени уходят, таятся до поры. Им не место здесь, в тепле обнимающих рук, взглядов и улыбок. Дети, хихикая и перешептываясь, наконец достают свои подарки: самодельные нехитрые украшения в виде символов осенней поры. И получают точно такие же в ответ – такова традиция.

В человеческом мире наступает День благодарения. Дани помогает Мэридит украшать дом. Мэридит немного нервничает. Ей сегодня предстоит познакомить Дани со своей семьей: сыном, дочерью и их детьми. Дани же не замечает ее беспокойства, она восторженно носится по дому, то набрасывая яркую расшитую салфетку на каждую горизонтальную поверхность, то вешая очередную гирлянду.

Ей нравится все: Традиционный венок из осенних листьев, веточек хвои, сухих колосков и пестрых лоскутков ткани, праздничные подсвечники из сухоцветов, ягод и веток, декоративные тыквы и яркие салфетки-дорожки на столе и букеты поздних цветов.

Она на бегу с удовольствием пробует свежие фрукты и овощи, под руководством Мэридит тщательно мешает клюквенный соус, принюхиваясь к аромату готовящейся индейки, и норовит тайком оторвать и попробовать кусочек свежего кукурузного хлеба.

Примерно в половине пятого у дома Мэридит затормозил минивэн, и из него высыпались двое одинаковых рыжиков: кузен и кузина Дина и не менее рыжий лохматый пес, который с веселым звонким лаем бежит знакомится с новым членом семьи. Рыжики бегут за ним. Вслед им доносится запоздалое:

– Дети!

Из минивэна на траву спрыгивает высокий худощавый мужчина с каштановыми, как у Дина, небрежно растрепанными волосами и небольшой бородкой, галантно подает руку миниатюрной хрупкой брюнетке, похожей на эльфа. Дани завороженно проследила, как та заправляет за ушко упрямый завиток – ушко оказалось по-человечески круглым – и вздрогнула, когда последней из фургона выпрыгнула рыжая-рыжая девчонка на вид едва ли старше ее самой. Эта девчонка с разбега обняла Мэридит, звонко чмокая в щеку:

– Мамуль, ты прекрасно выглядишь!

Дани, придавленная к траве яростно вылизывающим ее псом, сипит:

– По-мо-гите…

– Лаки, фу! – хором рявкают близняшки, оттаскивая пса за ошейник и с любопытством уставляются на Дани одинаково-круглыми синими глазами:

– Ты кто?

Дани растерянно оглядывается на Мэридит, и та мгновенно приходит на выручку:

– Это Дани. Моя подопечная.

Она улыбается подошедшим родителям Дина и обнимает их легко, едва касаясь. Рыжая девушка подзывает близнецов и оборачивается на Дани:

– Ты уж извини моих оболтусов. Сильно они тебя напугали?

Дани мотает головой, но не спешит подходить, придвигаясь поближе к Дину.

Тот ободряюще кладет руки ей на плечи:

– Ромми шумная, но безобидная. Вы подружитесь.

– Она сестра твоего отца? Такая… молодая. И они совсем не похожи… – замечает Дани.

Дэйв не успевает ответить, вместо него отвечает Ромми:

– Это семейное, детка. Мы все молодо выглядим. И я – в дедушку.

Мэридит улыбается и говорит:

– Пойдемте в дом.

Перешагнув порог, Дани ощутимо расслабляется. Дин предусмотрительно держится рядом и представляет ей членов своей семьи:

– С Ромми ты уже знакома, близнецы – ее дети – Никки и Микки.

Дани кивает. Она догадалась.

Дин поводит рукой в сторону усаживающихся за стол родителей:

– Мистер Реджинальд Морган и миссис Реджинальд Морган.

Хрупкая брюнетка не-эльф отмахивается:

– Можно просто Сабрин. Мы рады знакомству с тобой loulou.

Дани не может не улыбнуться ей в ответ. Мистер Морган улыбается одними глазами, осторожно пожимая ей кончики пальцев. Рядом с ним Дани ощущает себя совсем маленькой и хрупкой, но шестым чувством понимает, что этот человек не опасен и ей не о чем беспокоиться.

Дин сажает Дани рядом с собой и по-джентельменски ухаживает за ней, то подавая соль, то накладывая новое блюдо. Праздничный ужин идет своим чередом. В каждом украшении – даже самом простом и маленьком – и в каждом блюде чувствуется дух праздника, благодарность, объединившая за праздничным столом всех этих людей и не совсем людей.

Они переговариваются и смеются и озорующих детей не ругают, но лишь ласково журят. Дани смотрит со стороны на семью Морган и на какое-то мгновение представляет, что она тоже часть этой семьи. На какое-то мгновение ей так хочется, чтобы это было правдой… но… она даже не человек. Где-то в глубине дома глухо бьют раритетные часы, отмеряя время, оставшееся ей на земле.

Дани улыбается близнецам, соглашаясь после салюта поиграть с ними в приставку. Она не будет думать об этом, не сейчас.

За много-много миль отсюда, в Волшебном лесу, открывается осенняя ярмарка. Он проходит неожиданно на берегу океана и на больших плавучих платформах. И морские русалки вместе с озерными устраивают для посетителей потрясающее водное шоу: послушные им струи воды взмывают к небу и складываются в разные фигуры, вьются лентами, чертя в воздухе узоры и взрываются неслышными фейерверками.

Дети, смеясь, играют с ластящейся к ним водой. Вслед за ними и другие юные и не очень жители волшебного мира сначала неловко, постепенно входя во вкус, катаются на водных горках и плавают с дельфинами. Русалки создают волшебные пузыри похожие на мыльные, в которых можно дышать, пузыри медленно плывут под водой, позволяя своим пассажирам рассмотреть красоты подводного царства.

На берегу жгут костры и жарят маршмэллоу с печеньем, угощая всех желающих. На воде, в стороне от аттракционов торгуют едой и посудой, одеждой и тканями, украшениями и игрушками ручной работы. Торговцы украшают свои лодки, снующие между платформами, как можно ярче и оригинальнее, чтобы привлечь внимание покупателей. Где-то неподалеку играет музыка, смеются и визжат дети. В небе взрываются фейерверки, рассыпаются цветными искрами и гаснут в темных волнах.

Барсы и эльфы, дракон со своей семьей, кентавры и русалки, провожают Лето, отпуская в ночь свои надежды и мечты… И десятки, сотни бумажных фонарей устремляются ввысь. Глядя им вслед, Наоми загадывает желание: она хочет остаться. Ей и самой не верится, но кажется она наконец нашла свое место. Ее место здесь, в водах Отца Океана, бегущих с кровью по ее жилам и в тихой глубине Лесного Озера, среди таких же как она дочерей воды. Здесь ее мать и сестры. Сестры, не по крови, но от того не менее родные…

В человеческом мире семья Морган после ужина выбирается на улицу, в густую прохладу ранних сумерек. Небо сегодня ясное и в нем яркими звездами расцветают фейерверки и отражаются в широко распахнутых глазах детей. Дани смотрит, до цветных мушек под закрытыми веками. Потом зажмуривается, изо всех сил сжав кулачки, загадывает, стать Дину настоящей сестрой.

Под грохот фейерверков мистеру Полу Нейману снится Наоми. Она улыбается, берет его за руку прохладными пальцами и Пол замечает идущие от запястья до плеча серебринки чешуи. Он знал, что рано или поздно это случится. Он сглатывает, поднимая на дочку глаза:

– Мы еще когда-нибудь увидимся, милая?

Наоми невесомо проводит кончиками пальцев по его щеке:

– Конечно, пап. Я тоже скучаю… Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, милая. – шепчет он и просыпается.

Последнее, что он слышит:

– Не волнуйся за меня. Я не одна. Я встретила маму…

Он улыбается в темноту:

Что ж о Наоми теперь есть кому позаботиться.

На следующий день Пол Нейман берет отпуск и приезжает к океану. Здесь, на краю мира, между небом и морем, на перекрестке кажется абсолютно правильным жечь костер и ждать, вглядываясь в темноту, после заката. И каждый вечер разжигая огонь, он зажигает маяк. Чтобы его дочь однажды нашла дорогу домой. Дорогу к нему.

Еще один лист календаря

Дни становятся все короче, а ночи все длиннее. По утрам над озером стелется туман, в котором тонут звезды, и изморозью серебрит траву. Осеннее утро дышит холодом. Жемчужно-серое небо затянуто облаками, что все чаще проливаются дождем. И ветер уже не поет, играя в лугах, а тихо шепчет, баюкая засыпающий лес.

В человеческом мире в это время дети идут в школу после осенних каникул. В мире волшебном дети учатся у своих родителей. Эльфы учат детей своей магии, учат их говорить с лесом и зверьми, ходить невидимыми человеческому глазу тропами, целить больных и защищать слабых. Барсы учат своих детей охотиться, учат выживать в суровых северных горах. Кентавры учат своих детей жить в гармонии с природой. Русалки своих детей – слышать океан, чувствовать его, становясь с ним одним целым. Его воды – их колыбель, их жизнь. И когда они уходят из Океана, Океан не оставляет их: его воды текут по венам и плещутся под ребрами, отражаются в глазах…

Мэйв учит Новэ оборачиваться полностью в барса, а потом – обратно. Новэ пока еще плохо контролирует себя и стоит ему разозлиться, выпускает когти, обнажает клычки. Но Астэри терпеливо и ласково приручает его вторую ипостась, и барс внутри мальчика мурчит и ластится к ее теплым рукам.

Полный оборот плоховато дается мальчику, и он медитирует вместе с Астэри, пытаясь подружиться с внутренним зверем. А когда ему все-таки удается перекинуться, Мэйв учит его ходить в звериной шкуре, слушать лес и охотиться.

Иногда к ней присоединяется Тоашш'норр'и. Барсу нравятся бескрайние луга и тихие лесные тропы, после шумного пыльного города, нравится азарт охоты, нравится быстрый бег и пружинящие под лапами мягкие травы, нравится скачками нестись к горизонту, нравится легко перелетать в прыжке с камня на камень.

А еще ему нравится большой и совсем не страшный человек, со странным нечеловеческим запахом, его рокочущий смех и то, как большая горячая ладонь треплет его по холке и чешет за ухом.

Барс засиделся в четырех стенах, соскучился по дикой вольной жизни и возвращал контроль человеку весьма неохотно. Однако Мэйв обещает, что со временем Новэ найдет баланс и примирит две своих ипостаси.

Пока же мальчик уступает более сильному барсу и нередко приходит домой в кошачьем обличье, заваливается спать у камина или в любимом кресле Тоашш'норр'и, везде, кроме кровати, точит когти о мебель, обожал играть с лазерной указкой и питался молоком и рыбкой. Но большей частью сохраненный человеческий разум не дает ему забыть, что добычу лучше не приносить домой, чтобы не пугать своего маленького брата-эльфа.

Юлек обожает все живое, как и положено эльфу, и барса не минула его любовь. Барсу, впрочем, нравится Юлек. Он свой, а еще всегда находит для него вкусняшку. И барс позволяет ему вычесывать свою шерсть, сильно отросшую к зиме. Пока Юлек гребешком и руками оглаживает его шкуру, барс дробно мурчит, положив тяжелую лобастую башку ему на колени и лениво жмуря голубые глаза.

Юлек же блаженно зарывается тонкими пальцами в густой серебристый мех на загривке, бесстрашно чешет вибрирующую шею – барс откидывает голову, подставляясь под ласку и лижет зеленоватую ладошку эльфенка. Юлек тихо, счастливо смеется.

И когда Юлек простудился, барс, совсем как домашний кот, забрался к нему под бок, грея своим телом. Накануне они играли в Лесу, и барс опять забыл о том, что у его братьев и сестры нет такого чудесного густого меха и они быстро замерзают.

А теперь оленята дружно чихают сопливыми носами, а Юлек… От Юлека ощутимо тянет жаром, зеленые глаза странно высветлились и лихорадочно блестят. Мальчик внутри барса чувствует себя виноватым… Барс тихонечко скулит и лижет брата в горячую щеку.

Юлеку бы использовать родную магию, но целить, а тем более себя, он еще не умеет. Астэри обтирает малыша травяными отварами и жалеет об отсутствии у себя целительских способностей, человеческие лекарства принесенные из Города Тоашш'норр'и не помогают эльфенку…

И тогда Тоашш'норр'и обращается к эльфам. По праву опекуна ребенка из их народа, связанного с ним некровными узами, по праву обещания. И эльфы откликаются. Они снисходят до него лично. Трое эльфийских старейшин, древних как Волшебный лес, приходят в его дом.

Без лишних церемоний и приветствий, что совсем не похоже на них. Они… как будто встревожены. Тоашш'норр'и понимает. Ведь дети у эльфов рождаются редко, они совершили ошибку, отвергнув полукровку и кажется сейчас ее осознали. Но он не отдаст им Юлека. На мгновение они встречаются взглядами и старейшины тоже понимают. Один из них говорит высоким певучим голосом:

– Мы не отнимем у тебя, дитя. Он сам выбрал тебя, и мы не в силах вас разлучить. Разорвать эту связь нельзя. Но мы можем помочь. Мы должны принять его в род, чтобы он смог жить на этой земле.

Тоашш'норр'и кивает, пропуская их к сыну. И идет с ними. Эльфы обступают кровать мальчика и начинают ритуал принятия в род, вливая в него свою магию для поддержания жизненных сил. Лихорадочный румянец гаснет и Юлек начинает дышать ровнее и тише. Один из эльфов, самый старший, кладет малышу руку на грудь, ровно над сердцем и поет.

Двое других подхватывают песнь-заклинание и Тоашш'норр'и видит бело-золотые нити, яркие как солнечный свет, что тянутся от них к эльфенку, опутывают его слепящим коконом и впитываются под кожу. Длинные темные ресницы вздрагивают – Юлек резко распахивает глаза. Он смотрит куда-то мимо, эльфов и Тоашш'норр'и, сквозь стены и вдруг улыбается.

– Я слышу – говорит он.

Лес шелестит в его ушах сотнями голосов и звуков. Он слышит шорох ветра в кронах, чувствует этот ветер кожей, ежится от внезапно набежавших мурашек.

Даже с закрытыми глазами он видит, как проснулся филин, угукнул на пробу, готовясь к ночной охоте. Он слышит, как попискивает во сне мышь в своей норе под подстилкой хвои и опасней листвы. Он видит, как потягивается рысь, готовясь к прыжку.

Слышит плеск воды, в которую по брюхо входит благородный олень, видит, как расходятся круги по ней от капель, падающих с его морды. Как падает мягко и глухо шишка, ударяясь о подстилку мха под деревом. Тысячи звуков и образов наполняют его, переплетаются, перекликается – лес говорит с ним.

Юлек тихо, счастливо смеется. И этот смех отзывается в Тоашш'норр'и щекочущим теплом.

Эльфы уходят, а Юлек быстро идет на поправку. Эльфийская кровь в нем окончательно просыпается. Его слух и зрение обостряются, так что Юлек непроизвольно слышит, как кто-то в доме шуршит фантиком и ему приходится воспользоваться человеческим изобретением под названием «беруши», усиленные магией.

Хорошо хоть от зрения таких «побочных эффектов» нет. В движениях мальчика появляется нечеловеческая грация. Он теперь не уступает Новэ в ловкости и мальчишки соревнуясь, кто больше трюков знает и каких, каждый день, устраивают цирк на дому. Тоашш'норр'и грозится сдать их обеих в настоящий цирк к дядюшке Акио, воздушными акробатами. И выгоняет их играть на улицу. Там как раз выпал первый снег.

День ото дня магия эльфенка становится сильнее, и кто-то должен его научить правильно управляться с нею. Малыш непроизвольно заставляет все вокруг себя цвести, еще больше чем обычно, и дом превращается в зимний сад по чьим стенам тянутся вверх вьюнки и дикий шиповник, а полы зеленеют лужайками.

– Спасибо, не болото – мысленно радуется Тоашш'норр'и, отбиваясь от парочки шмелей, взлетевших с позеленевшего пола гостиной.

Мальчику определённо требуется обучение, но обращаться к эльфам повторно Тоашш'норр'и не хочется. Он не успевает это обдумать как им наносит визит Акио. Сваливается как снег на голову, говорит в гости, но Тоашш'норр'и знает своего кузена – этот… котик, если, где заведется, не выведешь. Так и вышло.

С наступлением зимы цирк временно прекращает гастроли, и Акио до весны оседает в доме Тоашш'норр'и. И почти сразу влюбляет в себя детей, нещадно балуя их. Любимый дядюшка позволяет им если не все, то многое и некоторым вещам, например, интересным цирковым трюкам, обучает сам.

Как маг-иллюзионист он делает игру в прятки в разы веселее, помогая детям буквально исчезать и появляться в других местах. мех и топот маленьких «невидимок», а также их внезапное появление из ниоткуда прямо под носом чуть не доводит до инфаркта Астэри, когда она сталкивается с этим впервые.

Но как получеловек она быстро адаптируется, а Тоашш'норр'и за века видел многое, и его сложно удивить такими фокусами. Спускаясь в гостиную по утрам, он привычно отводит в сторону лиану и перепрыгивает через какой-то красивый цветок, хищно клацнувший зубами у самой его щиколотки, и чуть не спотыкается о дрыхнущего прямо на полу барса: дети играли в джунгли.

И хоть все это иллюзия, но она весьма реалистична, особенно качающаяся на люстре обезьяна и болото с крокодилом посреди гостиной. Картину дополняют пара кричаще-ярких птиц, кружащих над головой с пронзительными криками.

Нет, все-таки Тоашш'норр'и еще не разучился… удивляться. Он чертыхается, поскользнувшись на «экоковре» из мха, которым стал пол, глубоко вдыхает, выдыхает и напоминает себе, что Акио убивать нельзя, – ради Юлека. Но неплохо было бы направить его энергию в мирное русло. Седьмой век уже кошаку, а он все никак не угомонится. Иногда Тоашш'норр'и кажется, что у него шестеро детей.

Однако дети расстроятся, если он выгонит Акио в зимний лес, поэтому Тоашш'норр'и решает подождать до весны. Тем более Акио в какой-то степени приносит пользу, взявшись обучать Юлека.

Даже не владея эльфийской магией, шоумен может и учит мальчика контролю. В общем-то кроме контроля у эльфенка нет проблем с магией ведь покойная мать научила его почти всему, кроме магии исцеления. Но для этого он еще слишком мал и неопытен. Магия исцеления требует большого магического резерва и усиленного контроля, умения управлять своим даром.

Акио знает Юлека, как никто другой, знает его слабые и сильные стороны и легко находит к нему подход. Он оказывается хорошим учителем – терпеливым и понимающим. Акио не давит и не требует, он направляет и помогает. Своей силой он как может уравновешивает стихийную магию мальчика. И благодаря богатому цирковому опыту работы с полукровками Акио удается направить дар эльфенка в нужное, мирное русло.

Правда, для этого Тоашш'норр'и приходится пристраивать к дому оранжерею, где эти двое тренируются. И пару – десятков – кормушек для лосей, для белок, для птиц… Которых приманивает к их дому магия Юлека. Звери совершенно не боятся дракона и его домачадцев. Во время завтрака в окно заглядывают, задевая наличники ветвистыми рогами благородные олени или же лоси.

Юлек кормит их бутербродами с руки, гладит бархатные носы и смеется, когда они щекотно собирают теплыми влажными губами крошки с его ладони. В его комнате, свили гнездо из брошенных вещей белки, на люстре спят птицы, а на подушке спит, свернувшись клубком ужик.

Тоашш'норр'и в последнее время нередко просыпается от того, что ужик Юлека любовно обвивается вокруг его головы в поисках тепла. Вскакивая с кровати, он наступает босой ногой на ежа и непроизвольно шарахается в сторону, случайно задевает енота, тот в долгу не остается и кусает его.

В ванной он пересекается с Акио, и они уже вместе философски наблюдает за плавающими в джакузи рыбками. Золотыми. Естественно волшебными. А с раковины приветливо квакает лягушка. Вроде обычная… Раз не пытается заговорить. Тоашш'норр'и озадаченно чешет в затылке, спугивая яркую птичку, пытающуюся свить гнездо в его растрепанных со сна волосах.

Акио вздыхает, глядя на его мучения и утешает:

– Хорошо, что он еще не подружился с русалками.

Тоашш'норр'и представляет плавающую в ванной русалочку, почему-то похожую на Дани и тоже вздыхает, думая, что Астэри и ее б удочерила.

Не успевает Тоашш'норр'и оглянуться, как Акио становится привычной и неотъемлемой частью семьи. Тоашш'норр'и с удивлением наблюдает, как долгими зимними вечерами Акио сидит у камина, облепленный детьми, и рассказывает им сказки, иллюстрируя свои слова иллюзиями. И Тоашш'норр'и вовсе не ревнует, нет.

К тому же Акио хорош в роли сказочника… а еще довольно бесцеремонен, и на третий вечер приглашает его к камину, послушать очередную историю. И когда Тоашш'норр'и со вздохом опускается рядом с ним, сгружает ему на руки двух самых младших, мысленно укоряя:

– Мол, это ты им сказки должен рассказывать.

Тоашш'норр'и, уставший после работы вяло отбрыкивается. Астэри хихикает:

– Мальчики, не ссорьтесь. Акио не веди себя, как сварливая женушка. Это моя прерогатива. И мой муж. Только я могу его ругать.

Акио шутливо поднимает ладони и примирительно затыкает брата яблоком в карамели. Дети нетерпеливо елозят под боком, заглядывая ему в лицо, – они жаждут продолжения сказки. Тоашш'норр'и, в общем-то, тоже.

Порой дракон так и засыпает у камина, в куче-мале с детьми, порой дети засыпают первыми и мужчины разносят их по кроватям. Такие теплые вечера становятся их маленькой семейной традицией. Уложив Х’хироу, Астэри шла в комнату мальчиков, потом к близнецам. Она садится на край кровати, ласково перебирая и тихонько напевает древнюю как мир колыбельную. Прислушиваясь к сонному дыханию, улыбается и невесомо целует в лоб:

– Добрых снов, мое дитя.

У них внезапно появляется много маленьких традиций. Например, играть в «лошадку»: Новэ и Юлек наскакивают на Тоашш'норр'и со спины в холле, в гостиной, на кухне и даже на лестнице, обнимают за шею обеими руками, скрещивая кисти у него под подбородком. Тоашш'норр'и сначала цепенеет, осторожно придерживая мальчиков под коленки. Однако со временем включается в игру и катает сыновей по дому, на удивление Астэри.

Оленята весело скачут рядом. Тоашш'норр'и ловит их и устраивает «карусель», раскручивая их вокруг своей оси. Оленята смеются, перебирая копытцами по кругу и доверчиво цепляясь за его руки. Но больше всего оленятам нравится играть в догонялки, и особенно весело, когда вместе с ними бегают обернувшийся барсом Новэ и легконогий эльфенок.

Иногда Тоашш'норр’и сам присоединяется к играм детей, и они строят крепость из подушек, одеял и стульев, внутри которой потом засыпают вповалку. А с утра они, сонные, лохматые и зевающие, по очереди подставляют разноцветные макушки под умелые руки Астэри, которая их заплетает. Тоашш'норр'и заплетается самостоятельно, а Акио шутит, что в этом доме каждый немного Рапунцель, с косами до пояса.