Читать книгу: «Сын Монетного», страница 2

Пароход стал постепенно замедлять свой ход и было слышно как матрос на носу судна забрасывает веревку с грузом и выкрикивает глубины.

А на пристани толпилось множество людей- прибытие первого парохода после долгой зимы- это всегда праздник. И на этот праздник пришли самые разные горожане- на деревянном причале было не протолкнутся.

Уже издалека были видны дамы в ярких цветных платьях, чьи головки украшали элегантные шляпки, украшенные искусственными цветами. Тут же рядом с дамами, поддерживая их за руки, стояли франтоватые и набриолиненные кавалеры в темных костюмах.

Толклись вездесущие нищие, просящие подаяние. Их жалостливые причитания перебивались громкими криками зазывал- веселых продавцов пирожками и иной снедью, которые наперебой рекламировали свой товар.

Все смешалось в этой праздничной суете. Люди, соскучившиеся по общению и праздничной толкотне, словно дети радовались на пристани приходу первого парохода в Якутск.

Гаврил с отцом по качающимся трапам сошли с парохода. То тут, то там обнимались и смеялись встречающиеся люди. Услужливая прислуга подхватывала багаж прибывших и быстро уносила с причала. Гаврил с отцом сошли с причала и поднялись на берег, где стояли наготове разномастные повозки, телеги и экипажи. Представительные и громогласные извозчики в сюртуках с надраенными бляхами громко, пытаясь перекричать друг друга, предлагали свои услуги.

Манньыаттаах ни секунды не раздумывая, направился к группе лучших экипажей. Сытые и чистые как на подбор лошади перебирали копытами, готовые сорваться и увезти прибывших хоть за сто верст отсюда.

Отец деловито подошел к одному из экипажей, немного поторговался с владельцем и потом дал знак Гаврилу- едем! Гаврил с отцом забросили свои сумки в повозку и быстро двинулись с речного вокзала в город. Свежая и сильная пара лошадей понесла по улицам города Никифоровых. Отец стал рассказывать его план пребывания в городе.

– Сегодня езжай к себе домой, а завтра надо будет быть на благотворительном приеме у губернатора Скрыпицына. Мы с тобой тоже приглашены. Там соберутся самые именитые купцы Якутии: Кушнарев, Бахарев и другие. Там на приеме и поговоришь- сделаешь им свое предложение.

– По какому случаю прием?– спросил Гаврил, мимоходом разглядывая улицы и горожан.

– Выдумщик он наш губернатор! Решил в провести прием, что сагитировать за свою земельную реформу. И что удумал- то: решил распределять покосы по жребию, без различий на достаток и способности семей. Он здесь уже десяток лет, а все не уразумеет, что нельзя равнять всех чохом. Неужто при распределении покосов нет разницы между мной и нашим наслежным³ алкашом Петрухой?! Я то скошу и продам, а с продажи налоги в губернскую казну заплачу. А лентяй Петруха как сидел на своей печи- так и не сдвинется с места. Ни себе, ни людям. Пришел на нашу голову этот губернатор- либерал чертов,– чертыхнулся Манньыаттаах.

Недовольно помолчав, бросил еще вдогонку:

– А зачем спрашивается- он разрешил политическим ссыльным обучать наших детей?! Мало нам заразы в головах- так еще и эти неблагонадежные дурить будут головы нашим мальцам…

Тем временем экипаж вкатился на центральную Большую улицу Якутска. По центральной улице города, залитой огромными весенними лужами, катились повозки с людьми и товаром. Вот нещадно скрипя и увязая в грязи, катилась повозка с деревянной бочкой с водой, запряженная быком. Водовоз- якут, время от времени бил старого быка, от чего тот лишь немного ускорял свой ход. Городские мальчишки, радуясь приходу весны, запускали щепки- импровизированные кораблики- в ручьи, громко кричали и спорили.

Дамы выгуливали после долгой зимы свои наряды, чинно прохаживаясь по деревянным тротуарам, уложенных вдоль высоких деревянных бревенчатых заборов.

Гаврил Васильевич вернулся в свой дом в Залоге⁴, а старший Никифоров сразу же вызвал приказчика с подробным отчетом о продажах и выручке. После доклада старик стал распекать приказчика за нерасторопность и ненадлежащий догляд за товаром. Затем, недовольный отчетом, поехал лично проверить наличие товара и проверять кассу.

***

А на следующий день состоялся прием у губернатора. Отец с сыном входили в нарядный и большой дом начальника Якутской губернии. Войдя в парадную, Гаврил изумился роскоши и великолепию губернаторского дома. Множество свечей освещали огромный зал, где гремела музыка, был слышен звон бокалов и оживленный говор.

Вдоль стен были расставлены столы, которые ломились от закусок и вин. Официанты в парадных ливреях споро меняли использованные хрустальные бокалы, серебряные приборы и фаянсовые тарелки на новые. Запах навощенного пола, женских духов, кожи и сигаретного дыма витал в воздухе, возбуждая Гаврила.

Уверенные в себе, нарядно одетые мужчины и женщины сбивались в уже привычные им группы по интересам: известные предприниматели, чиновники, офицеры.

Как только Гаврил с отцом вошли в зал- они сразу же стали объектом пристального внимания всех присутствующих. Гаврил чувствовал на себе эти оценивающие взгляды, которые поначалу смутили его. Но его отец- Василий Никифоров- нисколько не стесняясь своего добротного, но все таки поношенного сюртука, бодрой походкой направился к группе, стоявшей вокруг губернатора. Гаврил, поддавшись примеру отца, гордо поднял голову и последовал за ним.

Губернатор Якутской губернии Скрыпицын стоял в окружении чиновников и громко сетовал на отсутствие опытных кадров, необходимых ему для проведения земельной реформы в Якутской губернии.

Как только Василий Манньыаттаах и Гаврил подошли к окружению губернатора, Скрыпицын оживленно воскликнул:

– А вот и местная знать подошла! Вот сейчас и узнаем об обстановке на местах из первых уст. Василий Сергеевич, что думаете о земельной реформе?

Манньыаттаах, и до этого никогда не отличавшийся дипломатическим характером, прямо заявил:

– Владимир Николаевич приветствую! При всем уважении к Вашей светлейшей особе, считаю эти нововведения лишними- потому что нельзя на общих собраниях распределять землю и покосы по простому большинству голосов. Мнение уважаемых людей улуса или наслега, которые своей сметкой и опытом доказали свою способность к работе- ни во что не ставится.

Окружение губернатора разом замолчало, вперив взгляды в Скрыпицына. Тот немного покраснел в ответ на эти слова и, насупившись, ответствовал:

– Да как вы все не поймете- я пытаюсь принести благо всем! Чтобы каждый житель, каждый селянин мог принять участие в жизни своего наслега. А также имел равные возможности к получению достатка и благоденствия…

Манньыаттаах ухмыльнулся и без всякой деликатности прервал губернатора:

– Есть одна якутская поговорка «Аан дойду аппатын- томторун дэхсилиэн суоха»…

Якуты, которые были в окружении губернатора, не сдержавшись, рассмеялись.

Манньыаттаах нисколько не смущаясь, продолжил:

– Эта поговорка на русский язык переводится, что не сможешь ты один подровнять всех неровностей земли. А проще говоря, непосильная эта задача, уважаемый Владимир Николаевич! И Вы тоже не измените природу человеческую: кто был лодырь- таким он и останется. Что толку менять старый уклад, если он сложился веками…

Губернатор сверкнул глазами на Василия Сергеевича, но справился со своим гневом и несколько театрально обратился ко окружающим остальным:

– Вот так господа! Нет понимания на местах тех преимуществ, которые мы хотим им дать этой реформой…

Василий Манньыаттаах всем своим гордым и несколько вызывающим видом словно говорил: «А что Вы хотели? Вы спросили- я ответил…».

Повисла неловкая пауза. Губернатор оглядел присутствующих, немного подумав, сказал:

– Ладно, господа! Давайте пройдем к столу- на пустой желудок эту тему нам не осилить!

Окружающие чиновники и их дамы облегченно вздохнули, и прошли к накрытым закусками и винами столам.

Подойдя к столу, Василий Манньыаттаах схватил рюмку и стал пробовать закуски. Затем оглядев зал, толкнул Гаврила:

– Вот стоит твой Бахарев! Будь с ним осторожен- скандалеозный он. Тот еще пройдоха и шарлатан!..

Гаврил посмотрел в ту сторону, в которую кивком показал отец. В окружении местных купцов и магнатов стоял рыжеватый подвижный мужчина средних лет. Он хорошо поставленным голосом что- то рассказывал своим собеседникам, на что те громко и заразительно хохотали.

Гаврилу показалось, что Бахарев своими повадками походил на рысь- мягкие и сильные движения, взгляд зеленоватых глаз и повадки хищника, готового в любой момент взорваться и напасть в самый неожиданный момент.

Гаврил подошел к толпе купцов и, дождавшись когда утихнет очередной взрыв хохота, обратился к Бахареву:

– Петр Иванович, приветствую Вас! Меня зовут Гаврил Васильевич Никифоров, сын Василия Манньыаттааха,– лаконично представился молодой человек.

– А, приветствую! Весьма наслышан о Вашей семье,– сказал Бахарев, энергично пожимая сухощавую руку Никифорова.

– У меня есть к Вам деловое предложение, Петр Иванович,– сразу перешел к делу Никифоров.

– Какой Вы быстрый молодой человек! Давайте поступим так- завтра приезжайте ко мне по этому адресу- там и спокойно обсудим,– ответил Бахарев, протянув свою визитную карточку.

– До завтра, Петр Иванович! Честь имею,– сделав легкий поклон, Никифоров отошел.

Глава 2. Становление

Мех соболя являлся одной из основных статей дохода царской казны. В иные годы четверть всего годового дохода Российского государства составляли поступления от продажи пушнины.

Пушнина стала тем локомотивом, который двигал ватагами русских казаков и вел к открытию сибирских земель. Он заставлял казачьи отряды продвигаться все дальше на север и дальше на восток.

И в Якутии основным видом дохода узкого круга купцов стал промысел и продажа ценного меха- в основном меха соболя.

К их числу относился и купец первой гильдии Бахарев Николай Васильевич. Водкой, хитростью и лестью он расположил к себе северных якутов и эвенков. Он брал у них соболей без денег, в кредит, не условливаясь по цене. Накопив партию пушнины, Бахарев продавал затем соболей в Хабаровске и Владивостоке, накручивая сверху двести, а иногда и триста процентов прибыли.

Когда же приходило время расплачиваться с туземцами за поставленную пушнину, у Бахарева падало настроение и он яростно торговался с ними. Обманывая и прижимая каждую копейку.

Бывало и так, что промысловики не могли добиться аудиенции у Бахарева, чтобы забрать свои законные, причитающие им деньги за соболей. И так поступал не только Бахарев, так делали и многие другие якутские купцы, сколотившие себе состояния на «мягком золоте».

Дорогие кожаные диваны, дубовые шкафы и картины в массивных позолоченных рамах- все говорило о богатстве хозяина и его желании произвести впечатление на окружающих. На столе стояла наполовину опорожненная бутылка дорогого шустовского коньяка. Чуть пьяные глаза Бахарева и наполненная коньячная рюмка в его руках говорили о том, что он с утра уже приложился.

– Добрый день, Петр Иванович!– ответил Никифоров, не спеша оглядывая роскошные апартаменты Бахарева.

Бахарев своими рысьими глазами вглядывался в Никифорова. И ничего не ускользало от его придирчивого внимания. Он отметил про себя, что молодой человек следил за собой. Идеально уложенные волосы на голове, ухоженные ногти рук, белоснежная рубашка выдавали в нем человека аккуратного и щепетильного к мелочам.

– Добрый день, Гаврил Васильевич! Чем могу быть Вам полезен?– спросил Бахарев, закончив свой беглый осмотр.

Никифоров помолчал, словно взвешивая каждое слово, и медленно начал свою речь:

– Вы знаете, что я происхожу из известного купеческого рода Никифоровых. Мои родные занимаются продажей скота. Но прибыль в этом виде деятельности недостаточна высока. После нескольких лет размышлений я думал бы заняться скупкой и продажей пушнины…

Бахарев вглядывался в молодого человека и как опытный психолог понимал, что Никифоров настроен решительно. Что- то коробило его в этом молодом человеке. Смутная тревога и раздражение как темные рыбы из омута медленно всплывали в его душе. Тем не менее Бахарев кивнул, как бы одобряя слова Никифорова и склонив голову, продолжал внимательно слушать.

Никифоров замолчал. У него мелькнула мысль- а доверять ли свои сокровенные мысли прожженному торгашу. Немного подумав, он продолжил:

– Видите ли, я размышлял довольно продолжительное время и пришел к выводу, что необходимо заниматься скупкой пушнины непосредственно на местах- на Севере. Это намного выгоднее, нежели покупать ее у мелких оптовиков здесь- в Якутске. В связи с чем, хотел бы предложить Вам не препятствовать мне в организации факторий непосредственно на севере…

Бахарев неожиданно взвился и раздраженно стал выговаривать Никифорову:

– Вы разве не знаете, что это моя епархия?! Я уже на протяжении многих лет занимаюсь скупкой пушнины. Люди знают меня, а я знаю многих, кто занят в этом деле! Я настоятельно не рекомендую лезть на мою территорию…

Никифоров спокойно выслушал гневный выпад Бахарева и спокойным голосом ответил:

– Ну что ж- я ожидал примерно такой реакции. И сейчас Вы не оставляете мне выбора- я начну создание факторий на Севере!

Бахарев схватил со стола тяжелое пресс-папье и сжал его в руках, отчетливо давая понять, что вскоре запустит им в голову Никифорова. Бахарев поборол свое желание кинуть тяжелым предметом в оппонента и визгливым криком перебил Никифорова:

– Пошел вон, щенок! Это моя вотчина и ни с кем я делиться я не намерен!..

Никифоров прощаясь, коротко кивнул Бахареву и с чувством достоинства невозмутимо встал и вышел из апартаментов. Здесь Бахарев не удержался и кинул пресс- папье в закрытую дверь. «Вот щенок! Только вылез из навоза в своей деревеньке, а уже замахнулся ни на кого нибудь- а на меня!..»– подумал Бахарев. Выругался, махом опрокинул в себе рюмку коньяка. Потом немного подумал, налил еще и снова опорожнил в себя. Благородный напиток разлился по телу, согревая и давая успокоение Бахареву.

***

– Ну и как- удалось тебе договориться с этим заносчивым жуком Бахаревым?– спросил Василий Манньыаттаах у Гаврила.

– Нет, он отказался. Еще и ругался, что не намерен ни с кем делиться,– коротко ответил Гаврил.

Природа Василия Манньыаттааха была такова, что встречая отказ, он сразу же начинал испытывать азарт и делал как он пожелает, ломая любое сопротивление. И тут он не изменил себе- гневно надулись вены у него на лбу и хищно сузив свои большие раскосые глаза, он бросил сыну:

– Ну и бог с ним! Я тебя познакомлю со своим старым компаньоном- Михаилом Васильевым. Он уже тридцать лет занимается скупкой пушнины на севере- опыта даже побольше чем у этого Бахарева. У него свои места закупа есть и свои поверенные там, на местах.

Гаврил кивнул. Но для того, чтобы победить таких как Бахарев, одних скупщиков на местах было мало. Нужны были большие деньги.

– Отец! Я хочу стать главным скупщиком пушнины в Якутской губернии, а для этого нужны большие деньги. Очень много денег…

По своему обычаю, Гаврил снова ходил большими шагами по комнате. Наконец остановился, хитро сощурившись, улыбнулся и сказал отцу:

– А давай мы возьмем деньги у англичан или у американцев. Это ведь основные и конечные покупатели пушнины. Я договорюсь с ними…

Василий Сергеевич изумленно посмотрел в глаза своему сыну- где это видано, чтобы искусные торговцы англичане вели дела с мелким купчишкой из далекой и забытой богом якутской земли. Немного помолчав, он промолвил:

– Опасную игру ты затеял, Гаврил! Англичане хитры и ловки- не обвели бы они тебя вокруг пальца. Подпишешь с ними договор и останешься им должен по гроб жизни…

Гаврил снова улыбнулся и произнес:

– Отец! Я все взвесил. Да работы и переговоров будет много. Но ничего страшного на самом деле нет. Риск очень большой, но если мы договоримся- никто нас уже не остановит…

Уверенность и спокойный вид сына вселили в Василия Никифорова оптимизм. Он почему- то увидел своего сына снова маленьким ребенком, которого когда- то обижали местные сорванцы. На что маленький Гаврюша грозил своим обидчикам маленьким кулачком и лез снова в драку.

Старик не сдержался- он сделал шаг к Гаврилу и обнял своего сына. Потом, откашлявшись сказал:

– Хорошо, Гаврил! Я тоже все взвесил и предлагаю сделать следующим образом- возьмешь с собой в дорогу партию пушнины, которую наш земляк Бажедонов мне на реализацию передал. И еще- одного я тебя не отпущу. Поедешь с моим старым знакомым- Иван Гавриловичем Васильевым. Он человек авторитетный, большой чиновник и давно уже проторил дорожки в нужные кабинеты в Москве и Петербурге- с ним не пропадешь. Опять же познакомит тебя со своими друзьями- влиятельными купцами и предпринимателями …

***

Никифоров пропал из Якутска. Три долгих года его никто не видел. И только его жена- Мария Павловна- знала о том, что он выехав за пределы Якутской губернии, посетил Москву, Санкт- Петербург, Одессу, Сочи.

В своих письмах к своей жене он подробно описывал все свои впечатления и свершения. И в каждом письме писал о своей любви и грусти по своим родным. Писал о том, что благодаря поддержке Иван Гавриловича Васильева он смог наладить связи и войти во многие высокие кабинеты в Москве и Санкт- Петербурге.

Мария Павловна же в ответных письмах писала ему о забавных эпизодах из жизни их детей, о вере в его способности и готовности ждать его из этой затянувшейся поездки. Ведь эта разлука была ради их семьи.

Письма придавали силы Гаврилу Васильевичу и он снова и снова предпринимал попытки найти контакты для сбыта пушнины.

А когда он неожиданно для всех вернулся после своего трехлетней деловой поездки, купеческий мирок встряхнула весть о том, что ему удалось подписать контракт с англичанами на поставку пушнины. Причем не на жалкие десятки тысяч рублей, а на целый миллион!

Из уст в уста передавались новости об удачливом молодом Никифорове, что он не только подписал контракт, но и получил солидный куш, продав всю партию пушнины- свою часть и пушнину Бажедонова.

Гаврил Васильевичу же не терпелось увидеть своих родных. И он, закончив дела в Якутске, выехал к себе домой. Сердце его радостно забилось, когда он увидел Марию Павловну и детей.

Улыбка озарило его лицо, когда он вошел в свой родной дом, комнаты которого были наполнены ароматами соснового бора, полевых цветов и свежеиспеченного теплого хлеба.

Сначала дети украдкой рассматривали Гаврила Васильевича и прятались за маму. Шутка ли- почти три года он отсутствовал и дети отвыкли от него. Почти три года он не видел, как растут его дети. Не видел, как сделал первые робкие шаги его младший сын Геннадий, как сказал свои первые слова его другой маленький сын Аркадий!

Но потом к отцу бросился Василий, а за ним и Наденька, Лена и Ваня. Вскоре вся гурьба из шестерых детей бросилась к Гаврилу Васильевичу, обвивая его со всех сторон маленькими ручонками.

Мария Павловна невольно прослезилась, а Гаврил Васильевич, изображая раненного медведя, стал громко рычать, шутливо пугая детей. От этой игры в комнате поднялся еще больший переполох. Детским смехом и радостными визжанием наполнился их дом.

– Мама, мама! Смотри- наш папа превратился в медведя,– хором кричали дети.

– Дети! Папа устал после долгой дороги- дайте же ему передохнуть!– хлопотала вокруг Мария Павловна.

В этот момент Гаврил Васильевич оторвался от детей и крепко- крепко обнял свою жену. Он прижался к ее щеке своим лицом и, вдыхая родной запах, тихо прошептал:

– Как мне тебя не хватало…

***

Проснувшись наутро, дети наскоро оделись и еще не умывшись, разбирали папины подарки- игрушечную детскую дорогу, удивительной работы куклы, детские луки и стрелы.

Старший сын Вася и его сестры Надя с Еленой, схватили луки и целая «туча» стрел летали в разные стороны. Дети были преисполнены желания охотиться на неведомых существ, выслеживать и догонять неведомых зверей и под восторженное улюлюканье соплеменников возвращаться с добычей.

– Я добытчик, я охотник! Нет- нет, это я охотник!– наперебой кричали дети, бегая по комнатам за воображаемыми чудищами. В их представлении очень ловко стреляя из луков и делая семимильные прыжки.

– Вы чего так раздухарились!– полушутя прикрикнула на детей Мария Павловна.

– Я великий охотник и защитник своей семьи!– гордо отвечал ей старший сын Василий, выпятив грудь и отставив назад ногу.

– Иди умойся великий охотник и давайте все за стол- завтракать,– ласково сказала ему мать.

Вошел ее муж, и Мария Павловна уже обращаясь к нему, ласково сказала:

– Своди Васеньку на охоту. В твое отсутствие он был старшим мужчиной в нашей семье- помогал мне по хозяйству, а еще следил за своими младшими братьями и сестрами…

Старший Василий, увидев отца, на полном серьезе заявил:

– Отец! Я теперь стал взрослый и сильный- хочу вместе с тобой!

Гаврил громко рассмеялся, крепко обнял сына и сказал:

– Мамонтов я тебе не обещаю, но на зайцев мы с тобой сегодня пойдем!

– Мы тоже хотим на мамонтов охотиться! Или хотя бы даже на зайцев,– заканючили самые младшие.

– Рано вам еще! Обузой будете на охоте- идти надо далеко и споро! Иначе с вами мы останемся вообще без добычи,– улыбаясь, ответил им Гаврил Васильевич.

Маленькие, не сильно расстроившись, ушли в свою комнату- продолжать играть своими новыми игрушками.

***

Природа пробуждалась после долгой зимней спячки. В унисон с ней оживают и души людей. И что- то появляется в воздухе неуловимое- от чего сладким томлением наполняются сердца молодых и благодарно смотрят на этот мир глаза старых людей, доживших еще до одной весны.

Вчерашний холодный весенний ветер сменился наутро теплом и затишьем. Солнце ярко светило, слепя выехавших охотников. Отец с сыном на лошади ехали по еле заметной глазу дороге, пересекая обширные аласы, на которых появились проплешины прошлогодней пожухлой травы. Среди старой то тут то там были видны желто- зеленые пятна- это проснулись первые вестники пробуждения природы- подснежники.

Гаврил Васильевич высоко задрал голову и смотрел на высоко парящих в небе хищных птиц, которые клекотали в восходящих потоках воздуха, предвещая удачную охоту. Он опустил голову и его пытливый взгляд улавливал каждое движение.

Вот пробежал суслик- евражка. Но не убегает сразу в свою норку, а сложил лапки у себя на груди и вглядывается в людей. И только удовлетворив свое любопытство, молнией юркнул в свое убежище.

Когда лошадь охотников уперлась в большой овраг, Гаврил сказал сыну:

– Всё, Вася, приехали! Слезай с лошади- будем охотиться здесь.

Отец молодцевато соскочил с лошади, помог сыну спуститься с низкорослой лошади и стал деловито отвязывать от седла притороченные ружья. Затем достал подсумки с патронами, баклажку с водой. Затем неторопливо привязал лошадь к одиноко стоящему небольшому деревцу.

– Бери ружье- двадцать восьмой калибр и патроны к нему,– сказал он сыну и передал ему маленькое дробовое ружье. Васятка восторженно взял ружье, застегнул на себе тяжелый подсумок с патронами.

– Теперь я настоящий охотник!– подумал мальчик. Ему не терпелось спуститься в овраг и найти свою добычу.

Отец же деловито проверил ружье, осмотрел патроны. Зацепил баклажку с водой к поясу и ладонью показал направление движения.

– Ты идешь вперед. Если увидишь зайца- работаешь первым номером- стреляешь сразу же. А я тебя подстрахую,– сказал Никифоров и подтолкнул Васю.

Охотничий азарт вконец обуял мальчика и он, не оглядываясь, пошел в ту сторону, куда показал отец.

На дне оврага буйно желтела высокая трава, которая скрывала дно оврага и мешала идти. Гаврил Васильевич шел, наблюдая, как иногда спотыкается сын впереди о невидимые через траву кочки. Напряженный и сосредоточенный маленький Вася обеими ручонками удерживал ружье и медленно переставлял в больших не размеру сапогах.

«Потом и Вася через два десятка лет также пойдет охотиться за зайцем со своим сыном- с моим внуком. А тот потом со своим сыном, который будет приходиться мне правнуком. Пусть этот обряд повторяется нескончаемое количество раз!»– подумалось Никифорову и стало ему хорошо от мысли на душе. Он еле заметно улыбнулся.

Вдруг трава зашелестела и молнией метнулась светлая тень. Заяц, не успевший еще сменить свою белую зимнюю шубку на неприметную серую, выскочил как молния со своей лежки и стал убегать прочь.

– Вот заяц! Стреляй!– крикнул отец.

Но как ни готовился ко встрече с желанной добычей Вася, он замешкался и выстрелил с опозданием в то место, где косого уже и след простыл.

Заяц улепетывал от них по дну оврага, делая зигзагообразные движения- как- будто понимая что после первого выстрела могут последовать и другие.

Вася с нескрываемым сожалением смотрел как пушистый, задорно вздернутый хвостик зайчика, все удаляясь, мелькал в желтой прошлогодней траве. Отец потрепал по голове Васю и ободряюще сказал:

– Ничего, бывает. Главное не сдавайся, соберись- дух охоты великий Байанай улыбается упорным!

Запах травы, порохового дыма, тяжесть оружия в руках, азарт от встречи с дичью- вот что делает мальчика мужчиной. Мальчик вытащил стреляную гильзу и деловито вставил в казенник ружья новый патрон. Зарядив ружье, он продолжил движение по дну оврага.

Гаврил Васильевич чуть слышным шепотом остановил сына и показал едва заметный след, который оставил заяц в пожухшей траве.

– Иди дальше по следу- мы добудем этого косого,– сказал ободряюще отец.

По следам было видно, что заяц попетлял, потом крупными скачками побежал в мелкий кустарник, росший наверху лощины. В таких местах зайцы и любят прятаться.

Отец знаками показал Васе, что он сам взберется наверх оврага, а мальчик будет сторожить внизу. Отец бесшумно и медленно взобрался наверх оврага. И потом, подав знак Васе, громко гикнул.

Вспугнутый заяц выскочил из своей лежки и Вася, сделав небольшое упреждение, выстрелил. Заяц по инерции еще чуть пролетел, а потом кубарем скатился на дно оврага.

– Попал! Попал!– кричал возбужденно мальчик. Он бегом бросился к убитому им зайцу. Подбежав, схватил зайца за уши и высоко приподнял его.

– Я добытчик! Я великий охотник!– огласил Вася криками всю окрестность. А Гаврил Васильевич стоял наверху- на краю оврага и сдержанно улыбался своему сыну глазами.

Почти весь день они кружили по этой местности. Гаврил Васильевич добыл еще нескольких зайцев, а когда солнце стало клониться к горизонту они стали собираться домой.

Взобравшись на лошадь, Никифоров с сыном поехали обратно. Когда они изрядно утомленные въезжали во двор своего дома, сторожевые псы, словно показывая, что не зря едят свой хлеб, стали с усердием лаять. Возбужденно виляя хвостами, они встречали своих хозяев. Один из псов, даже подбежал к лошади и деланно пытался ухватить ее за ногу.

Супруга Гаврила Васильевича, заслушав лай собак, вышла на крыльцо и с улыбкой смотрела, как ее мужчины с добычей шли к дому. Ласково она приобняла сына и поцеловала своего мужа.

– Мама, смотри какого зайца я добыл!– торжествующего кричал Вася, показывая зайца.

– Добытчики вы мои!– крепко прижала Мария Петровна к себе сына, радостно глядя на своего мужа. И не было более приятных слов на всем белом свете для Гаврила и его сына.

Уже к вечеру дары Байаная были приготовлены- по всему дому разливался запах вкусно сваренной зайчатины. Вся большая семья Никифорова- супруги и их шестеро детей- собралась за одним большим деревянным столом.

Зайчатина, сваренная с картошкой, заняла центральное место на столе. Жаркое парило на столе, распространяя аромат, от которого текли слюнки. Якутские лепешки и молоко в большом глиняном кувшине дополняли основное блюдо. Дети шумно разбирали вилки и ложки, нетерпеливо наблюдая, как Мария Павловна раскладывала жаркое по тарелкам. Первому она положила главе семейства. Потом положила большой кусок зайчатины Васе, показывая всем, что именно он сегодня добытчик. Меткий выстрел которого дал пищу на этот вечер. Дети наперебой стали спрашивать, как прошла охота.

Гаврил в подробностях, живо рассказывал о первой охоте своего сына Василия. Вымысел и правда переплетались в его рассказе. Рассказал как Вася упорно шел за своим первым зайцем- не хныкал и не бросил преследовать добычу после промаха. И каждый из младших детей потом подбегал, одобрительно теребя по голове Василия: «Молодец! Добытчик! Заяц твой очень вкусный!».

Гаврил Васильевич влюблено смотрел на своих детей и думал про себя с грустью: «Как меня долго не было. Как они повзрослели без меня!»

А Мария Павловна украдкой любящими глазами смотрела на своего мужа:

«Какой он у меня умный и хороший- настоящий отец моих детей»,– думала она. Чувство тепла от этого человека, его внутренняя сила передавались ей. Она была переполнена своим женским счастьем, поскольку ощущение, что она за ним как за каменной стеной никогда не покидало ее. Это давало ей сил рожать детей и заботиться о них без тяжких дум о куске хлеба, с верой в их семейное счастье и благополучие…

***

Поставлять англичанам соболя ежегодно на миллион рублей- та еще задача. Купцы шептались, передавая эту весть из уст в уста. Дошла эта новость и до Бахарева.

– Ни в жисть ему на такую сумму не поставить пушнины!– заявлял своим коллегам Бахарев. Но в его душу уже закрался червячок. Червячок зависти, который ел душу, не давая спать и предаваться прелестям жизни.

«Посмотрим как справится этот мальчишка с такой задачей! Не сможет и баста!»– успокаивал себя Бахарев.

Неисследованные пространства между реками Индигиркой и Колымой были огромным белым пятном на картах Российского государства до конца девятнадцатого века. Во время освоения северных и северо- восточных окраин Якутии маршруты первопроходцев лежали в стороне. Они проходили из Якутска в верховья реки Яна, пересекали великие Верхоянские горы и шли в низовья реки Колымы на Нижнеколымск и далее на Чукотку.

Риск заблудиться и навсегда затеряться в этих неизведанных просторах для экспедиции Никифорова был очень велик. Но Гаврил уже для себя все решил- он пойдет туда, далеко на Север. Он снарядит экспедицию пойдет сам с ней. Он готов идти пешком, на лыжах, на собачьих упряжках. Взбираться на горные перевалы, прорубать дорогу в глухой тайге, плыть по порожистым горным рекам, чтобы достичь чего он возжелал- стать достойным сыном своего рода. Чтобы слава его имени шла впереди него и осталась жить через века.

 Энергичный и деловой Никифоров готов был сделать это вопреки всему. В 1902 году со своим компаньоном Михаилом Гаврильевичем Васильевым они зарегистрировали торговый дом и весной следующего года решили сделать невиданный по размерам для Якутской губернии закуп пушнины.

Но и Бахарев не дремал. В один из дней возбужденный Михаил Васильев принес весть:

– Гаврил Васильевич! Только узнал свежие новости- а Бахарев- то наш договорился с американцами, занял у них большую сумму денег и ранней весной планирует скупить на корню всю пушнину! Это ставит под угрозу наше предприятие- тягаться с ним и американцами с их деньжищами вряд ли сможем. При этом в пику тебе он готов скупать не торгуясь по повышенным ценам…