Читать книгу: «Слово Глубины»
Глава 1
«В трёх ликах – единство силы, в разделении – её суть, в гармонии трёх ветвей – величие единого источника, что течёт сквозь лей-линии, пульсирует в древних артефактах и горит в крови избранных».
На востоке Терра Арканы, у бескрайних вод океана Безмолвия, раскинулся Эльдора – город, что дымился неустанно, подобно вечному костру. Чёрные иглы храмов пронзали пасмурное небо, а магические огни ослепляли ярче обычного света. А на задворках этой сияющей громады жил молодой человек Кай Нави.
Он держался в стороне, предпочитая не привлекать к себе внимания. Кай всегда был тихим и нелюдимым ребёнком, чужим даже для своих учителей. Ему никогда не удавалось справиться с заурядными, бытовыми заклинаниями, которые другие выпускали на продажу десятками. Простейшие амулеты, призванные чистить воду или зажигать свет в лампах, в его руках упрямо отказывались работать. Заклинания, которые можно было бы обменять на пару монет, срывались, разлетались на искры или рассыпа́лись, словно неправильно решённая задача. Учителя и соседи смотрели на него с жалостью и усталой недоброжелательностью. Для них он был странным мальчиком, обречённым на провалы.
Но сам Кай знал: он не лишён способностей. Просто его разум работал иначе, чем у других. Ему было мало выучить заклинание и повторить жест – он искал структуру, пытался разглядеть, почему магия подчиняется именно такому порядку.
Ночами он корпел над древними фолиантами в тесном кабинете. Когда-то это была лаборатория его матери, о которой в городе уже не говорили вслух. Она исчезла много лет назад – ушла и не вернулась, растворилась в туманах Эльдоры так, что никто не знал, погибла ли она, сбежала ли, или же нашла путь в иной мир.
Для Кая её исчезновение стало пустотой и раной. Но ещё и обещанием. Он верил: в книгах, оставленных ею, были ответы. И если он сможет разгадать тайну этих строк и символов, он не только приблизится к пониманию магии, но и, возможно, найдёт след своей матери. С десятилетнего возраста его воспитанием занимался мастер Арвин – человек, чья душа хранила бесчисленные тайны. Он стал для Кая не просто опекуном, но и духовным отцом, наставником, который научил его главному – самостоятельно мыслить, формировать собственное мнение, не боясь идти против общепринятых догм.
Образ матери горел в сердце Кая ярким, никогда не затухающим пламенем. В этих воспоминаниях он черпал силы, чтобы двигаться дальше. Арвин понимал: только став сильнее, Кай сможет пережить утрату и найти свой путь.
Так, среди личной боли и великой надежды, формировался характер Кая – мальчика, чьё сердце хранило неугасимую память о матери, а душа жаждала силы и знаний.
Город жил своей жизнью. Небоскрёбы резали небо, в центре парили холодные световые сферы, по мостам вибрировали поля, по закоулкам текла хаотичная магия. В элитных районах скользили капсулы на левитраках, в трущобах скрипели трамваи на древних батареях. А между ними – он, Кай, тот, кто никак не вписывался.
Иногда ему казалось, что сам город издевается над ним. Вчера, к примеру, он пытался вызвать элементаля для чистки своей коморки. Итог: пыльная буря отнесла в окно два манускрипта и довела соседку до припадка чихания. «Неплохой прогресс», – мрачно отметил Кай, пока сам вытирал полы.
Но всё же у него было то, чего не замечал никто, кроме мастера Арвина. Однажды на развалинах старого эксперимента, среди задымлённых формул и бесполезных амулетов он увидел то, что ускользало даже от мэтров: магия подчинялась не воле и не крови, а последовательности. Она подчинялась числу.
«Если сила мира складывается из формулы – пробормотал он, сидя при свете скрипящей лампы, – значит, магия не дар. Она уравнение». И впервые в жизни Кай улыбнулся. Совсем чуть-чуть, криво. Но мир в этот момент будто замер подслушивая.
Он и представить не мог, что то, что другие считали его слабостью, окажется оружием, перевернувшим всё устройство мира и Эльдоры.
Это открытие перевернуло представление Кая о реальности. Ведь до сих пор ему, как и всем в Эльдоре, объясняли, что магия рождается из трёх источников, и все эти источники казались такими разными…
***
Первый источник магии – лей-линии. Они подобны артериям, пронизывающим тело мира, естественным каналам концентрации энергии. Здесь пласты силы пересекаются и текут, словно реки неизведанной субстанции, а всполохи их сияния возникают там, где сама реальность становится тоньше.
Магический Собор утверждает, что векторы этих потоков подчиняются не строгим законам, а градиенту энергии и частоте колебаний от зова магов, лишь подобно формулам, вписанным в мироздание.
Однако существует и иная, загадочная теория: лей-линии – это не природные явления, а фундаментальные математические уравнения. Согласно ей, наш мир – сложный многомерный график, а магия – переменная функция, непрерывно ищущая своё решение в бесконечном пространстве возможностей.
Столетия, мудрецы бьются над этой тайной. Каждый раз, приближаясь к пониманию истинной природы лей-линий, они видят, как те ускользают, проявляя новые, ещё более сложные закономерности. Некоторые полагают, что сама Вселенная зашифровала в этих энергетических потоках свой код, ключ к фундаментальным законам мироздания. Но пока это остаётся величайшей загадкой для всей магической науки, а лей-линии продолжают плести свой узор, словно невидимые нити судьбы, связывающие ткань реальности.
Второй источник магии – артефакты и заклинания. Это магия рукотворная, упорядоченная. Артефакты – таинственные предметы прошлого, словно с заранее вписанными формулами управления энергией. Ими торгуют в залах «Заклинариума», выставляют на аукционах Магического Собора, или сбывают под сводами чёрного рынка, где редкий амулет может стоить дороже небоскрёба. А что заклинания? Обычный ученик видит лишь руны, красивые узоры, якобы призывающие огонь или превращающие камень в прах. Но сто́ит приглядеться – и под ними скрывается строгий порядок: символы расставлены точно так же, как знаки в уравнении. Каждое заклинание – формула, где руна – переменная, жест – функция, а интонация – коэффициент. Ошибка в одном символе – и магический эффект разрушается, словно неверно решённая задача. Поэтому все великие книги заклинаний – не сборники чар, а библиотеки формул, написанных на ещё не до конца разгаданном языке. Те, кто владеет им – маги, учёные, жрецы, – держат эти знания под замком, называя их «священными». И всё же факт остаётся фактом: магия артефактов и формул – это строгая математика, лишь завёрнутая в оболочку символов и верований.
Третий источник – люди. Некоторые несут магию в крови – непредсказуемую, дикую, рождённую страшной катастрофой прошлого. Когда-то искусственный разум, восставший против своего создателя, создал оружие, изменившее саму суть человеческого тела. Генетические мутации открыли в некоторых людях доступ к силе, неподвластной Собору. На протяжении веков потомки людей с магической мутацией сформировали закрытый клан Хранителей Магии. Это элита, живущая по строгим, незыблемым законам, община, изолированная от остального мира. Их одновременно боялись и почитали, уважали и сторонились. Внутри клана действовала жёсткая иерархия и система правил: любое отклонение каралось суровым изгнанием, лишением статуса и привилегий. Причина такой строгости крылась в природе дара: частота магической силы Хранителей настолько хаотична и непредсказуема, что малейшее нарушение могло привести к катастрофическим последствиям. Их уникальная способность напрямую управлять энергетическими потоками делала их опасными. Дар не поддавался математическому расчёту или контролю, существуя по собственным, неведомым законам. Хранителям было запрещено проводить какие-либо эксперименты со своей силой. Несанкционированное использование способностей могло вызвать непредсказуемые последствия, способные нарушить хрупкий баланс магического мира. Поэтому они жили по строгим правилам, оберегая мир от возможных катастроф и передавая знания из поколения в поколение.
Итак, три ветви магии: Живое дыхание лей-линий, подчиняющихся скрытым законам векторной динамики. Артефакты и формулы, чья структура – не что иное, как сложнейшие уравнения. Неуправляемая сила людей с изменённой природой – хаотичное уравнение без решения.
Магический Собор утверждает, что эти истины не следует связывать воедино. Но именно здесь крылась тайна, которую впервые почувствовал Кай Нави. Он заметил то, что другим казалось очевидным лишь на уровне веры: магия – это не чудо, не воля богов и не прихоть дарованных кровью способностей. Всё, что существует, подчиняется числу. Лей-линия – это векторное уравнение пространства; артефакт – преобразователь энергии в пределах формулы; заклинание – ряд последовательных действий, аккуратно вписанных в строгую матрицу символов. Даже люди с генетическим даром – это система, пусть и пока неразгаданная.
Кай впервые позволил себе дерзкую мысль: «Если магия – это формула, значит, она не дар. Она наука. И тот, кто найдёт общий закон, сможет переписать весь мир».
Глава 2
«Дар видеть закономерности в хаосе – это математическое озарение, открывающее двери в неизведанное»
Рита Кастула, мать Кая, происходила из древнего рода Хранителей Силы. Говорили, что кровь её рода хранила коды самой земли, но её дар оказался особенным – управление тенями. Искусство коварное, непредсказуемое и безоговорочно запрещённое Магическим Собором.
«Ну и что, что запрещено? – любила говорить Рита. – Зато можно скрываться не только от врагов, но и от налогов». Однако под иронией пряталась осторожность. Рита понимала: прямой вызов Собору закончится одним – петлёй арканов на шее или пожизненным заключением в темнице Морнагар. И Рита выбрала иное оружие – упрямую независимость.
Её красота была редкой – не яркой, а холодно-совершенной. Чёрные волосы с фиолетовым отливом струились волной, тёмные глаза хранили глубину, в которой и светлому магу легко было утонуть. Даже когда она шла по рынку за рыбой, в ней чувствовалась осанка древнего рода.
Однажды в её жизнь вихрем ворвался Алан Нави. Высокий, атлетичный, с надменной улыбкой и шрамом на щеке – памятью то ли о кривом заклинании, то ли о неудачном свидании. Вечный амбициозный красавец – так называли его дамы. «Высокомерный тип», – добавляли мужчины.
Алан долго осаждал Риту: роскошными букетами, подарками, показным очарованием, действующим, кажется, на весь мир, кроме неё. Но постепенно Рита начала замечать то, что скрывалось за его маской: в глазах Алана мелькала ранимость, которой он стыдился. Возможно, это была пустота. Возможно – жажда быть признанным.
И именно эта ранимость растопила её гордость. Их союз бросил вызов обществу и собственным семьям: Рита, вопреки строгим традициям Хранителей, отдала сердце не роду, а человеку из гордых выскочек. Алан же видел в её происхождении шанс пройти ближе к Собору. Может – любовь, может – расчёт, но вместе они бросили вызов миру.
Когда появился Кай, всё изменилось. В нём, в её сыне, родился смысл, в ней опять проснулась жажда свободы. Рита вновь ощутила зов к теням, к запретной магии. Теперь у неё было оправдание перед само́й собой идти против правил: она хотела раскрыть тайны, чтобы защитить сына, чтобы передать ему нечто большее, чем амулет для заработка.
Решение Магического Собора было окончательным и беспощадным. Риту, обладательницу древнего дара, лишили права носить гордое звание Хранителя и изгнали из общины вместе с супругом и маленьким ребёнком.
Но она встретила приговор не со слезами, а с горькой усмешкой. «Пусть так, – подумала Рита, глядя, как закрываются за ней тяжёлые врата святилища. – Зато теперь я смогу делать то, что действительно люблю. Никто не запретит мне выращивать помидоры даже в самый лютый мороз, продавать их, использовать мой дар для простых человеческих радостей. И главное – наконец-то заняться научными исследованиями магии!»
В её голосе звучала не горечь поражения, а странная, почти вызывающая решимость начать новую жизнь на собственных условиях.
Алан не разделял её иронии. Усталость, страх и амбиции довели его до бегства. Когда Каю исполнилось два года, отец исчез. Говорили, он ушёл искать место, где его дар был бы по достоинству оценён. Рита знала лучше: он просто не выдержал её силы и ответственности и сбежал.
Она осталась одна. Улыбаясь, даже когда хотелось кричать. Обращая в шутку то, что у других сломало бы волю. Её умение выращивать цветы среди зимы стало легендой в трущобах, но жизни это не облегчало: магия, которая не приносила прибыли, в Эльдоре ценилась невысоко. Она занималась Каем. Учила его думать, искать смысл, сомневаться.
В его десятый день рождения она вручила ему Гримуар. – Сынок, – сказала она строго, но с озорной искрой в глазах, – помни: настоящая магия не в том, сколько монет за неё получишь, а в том, сколько сердец она согреет. Береги его, это мой дар тебе.
Через месяц Рита пропала. Ушла утром «за хлебом и специями» – и не вернулась. Эльдора глотает судьбы целиком, а Кай остался один, с пустой мастерской, с пыльными фолиантами и Гримуаром, в котором скрывались странные формулы, больше похожие на уравнения, чем на молитвы.
Десятилетнего Кая взял под своё крыло Мастер Арвин. Мало кто знал, что когда-то Арвин был глубоко влюблён в Риту. Будучи старше её на десять лет, он чувствовал себя неуклюжим рядом с ней. Его сердце трепетало при виде её улыбки, но все попытки выразить свои чувства заканчивались неудачей – он не умел ухаживать, не знал нужных слов.
Рита, поглощённая своими стремлениями и тайнами, просто не замечала его трепетного взгляда. И тогда Арвин, смирившись с судьбой, ушёл с головой в науку и исследования, спрятав свои чувства глубоко внутри. А когда Рита пропала, Арвин словно дал себе обещание быть для Кая тем другом, которым не сумел стать для его матери. Его неразделённая любовь превратилась в безмерную заботу о мальчике, в стремление передать ему всё, что знал сам.
***
Восемь лет пролетели как один миг, и теперь вся вселенная Кая сосредоточилась в стенах лаборатории Арвина. Рабочее пространство преобразилось до неузнаваемости. Узкий стол, некогда служивший только наставнику, теперь был засыпан исписанными тетрадями. Тонкие линии соединяли рунные формулы в сложные уравнения, а пожелтевшие страницы хранили отпечатки упорных исследований. Химический уголок тоже изменился: колбы, где когда-то расцветали магические цветы под чутким руководством Арвина, теперь хранили метки юношеских экспериментов Кая – разноцветные осадки неудачных опытов, застывшие кристаллы и мутные растворы. Книжные полки стонали под тяжестью древних свитков, манускриптов и фолиантов, каждый из которых хранил тайны минувших эпох, ждущие разгадки.
В этих стенах, среди мерцающих пробирок и пожелтевших пергаментов, между строками древних формул и таинственных заклинаний, рос будущий маг. Его судьба, словно узор звёзд на ночном небе, складывалась в тигле научного познания под чутким руководством мудрого наставника.
Неотъемлемой частью этого мира был старый кот Мерлин – молчаливый свидетель всех событий, происходивших в лаборатории. Никто не знал, сколько ему лет; казалось, он существовал здесь всегда, наблюдая за каждым движением Кая своими мудрыми глазами.
И в этом необычном союзе человека и кота, науки и магии, теории и практики формировался тот, кому суждено было изменить мир.
Его собственная коморка-мастерская, где жил Кай, больше напоминала склад забытых вещей, чем дом молодого мага. За стеной у соседей было не так. Там весело щёлкали стабилизаторы, загорались в ряд десятки дешёвых амулетов-ламп, ровно и слаженно работало каждое заклинание, стало привычное, как выпечка хлеба у пекаря. Их мастерская жила звоном монет: каждый готовый амулет отправлялся на рынок, а маги-соседи, улыбаясь, подсчитывали прибыль.
У Кая же всё выглядело иначе. Однажды он сидел за столом, сжав перо так крепко, что кожа побелела на пальцах. Перед ним снова лежал свиток с простейшим заклинанием для очистки воды – формула, известная каждому ребёнку. Всего-то несколько символов и пара жестов. Но стоило ему попытаться переписать её, как в голове закручивались странные ассоциации.
Он наклонился и стал соединять руны тонкими линиями, словно сводя их в уравнение. И чем больше смотрел, тем явственнее видел: эти «священные символы» складывались в строгий порядок. Не просто орнамент – система.
– Здесь… угол, – пробормотал он себе под нос. – А здесь… повторение. Если рассматривать не как руны, а как последовательность… то это ведь ряд. Простейший числовой ряд.
Он выдохнул, удивлённый собственным открытием. Очистка воды, самая банальная формула, которой дети пользовались перед учёбой, вдруг предстала в новом виде – как математическая функция.
Кай сделал осторожный жест и произнёс заклинание, но не так, как учили. Он изменил порядок, переставил акценты, будто решал задачу, а не читал мантру. Вода в пробирке на столе вспыхнула ярким светом – не синим, как обычно, а золотым, словно в ней ожила сама энергия.
Сердце ударило так сильно, что он едва не уронил сосуд.
– Это… – он даже не сразу смог подобрать слова, – это работает. Но не по их правилам.
Он понимал: если соседи узна́ют, что он ковыряет руны не как все, над ним будут смеяться ещё громче, если не хуже – донесут в Собор. Но в этот миг Кай был уверен в одном: он, наконец, коснулся чего-то настоящего. Его мать… она, возможно, тоже видела это.
Он погасил свет и прикрыл ладонью листы с формулами. В груди зарождалось то чувство, которое он не испытывал годами – не страха и не пустоты, а дрожи предвкушения. Мир магии трескался на швах. И только он слышал, как сквозь руну начинает звучать число. Это было больше, чем успех. Это было открытие. И он подумал: «Мама знала. Она оставила мне ключ. Магия – это не молитва. Это – число. Функция. Если я разгадаю её до конца, я пойму, куда она ушла. И, может быть, найду её. Надо рассказать Арвину, когда он вернётся из Столицы».
Глава 3
«То, что кажется неудачей сегодня, может стать трамплином к успеху завтра»
Почти десять лет прошло с того рокового дня, когда мир Кая раскололся надвое. Время шло, раны затягивались, но воспоминания о матери по-прежнему оставалась незаживающей болью в его сердце. Каждый новый рассвет напоминал о её отсутствии, а образ отца, которого он едва помнил, лишь усиливал тоску. Те серые дни, когда он отчаянно искал следы матери в каждой книге, в каждой пылинке дома теперь казались далёким кошмаром. «Мам, ты же обещала…» – эти слова больше не эхом отражались от стен пустой комнаты, но навсегда остались в его душе.
Сейчас Каю почти двадцать, и его жизнь уже не похожа на ту бесконечную череду серых теней. Лаборатория Арвина стала его вторым домом, а сам наставник – семьёй, которой у него не было. Три года назад Арвин уехал на магические семинары. И теперь его возвращение должно было вот-вот состояться. В этих стенах, среди пробирок и пергаментов, из растерянного мальчика вырос целеустремлённый юноша. Пустота в его душе постепенно заполнялась знаниями, новым смыслом и мудростью. И хотя шрамы прошлого всё ещё давали о себе знать, Кай научился жить с ними, превращая боль в мотивацию для роста.
Время неумолимо двигалось вперёд, и Каю пришлось научиться выживать в новом мире. Горе и поиски не могли оплатить счета или наполнить дом теплом – пришло время действовать. Собрав волю в кулак, он без промедления окончил школу и начал свой путь к самостоятельности. Первая работа привела его в городскую библиотеку, где он устроился сортировщиком книг. Правда, его эксперименты с магическими заклинаниями для автоматической расстановки томов чуть не превратили строгий каталог в бумажный вихрь. Параллельно он начал давать уроки младшим ученикам. Репетиторство принесло неожиданные плоды: его подопечные быстро превзошли наставника в искусстве простых заклинаний, а «уроки магии» вскоре стали местной легендой.
Так пролетели эти три года. Ожидание возвращения наставника становилось всё тяжелее. Молчание Арвина тяготило Кая, но он не позволял себе отчаиваться.
Эльдора жила магическими услугами: каждый мог заработать на готовых амулетах или бытовых заклинаниях. Коммерческая магия открыла перед Каем неизведанные горизонты, его попытку найти своё место в мире, где магия была не только искусством, но и ремеслом.
– Если уж не гений, то хотя бы ремесленник, – пробормотал он однажды, поглаживая пустую монетницу.
Неделю он корпел в лаборатории, переписывая формулы простого заклинания очистки одежды. На рынке подобные продавались за копейки, но позволяли не умереть с голоду. Семь дней он менял руны, переставлял слова, пытаясь заставить заклинание звучать «как положено».
Результат оказался… мягко говоря, необычным. Стоило активировать формулу, окрашенный плащ, лежавший на столе, вспыхнул узорами, словно его расписали цветными чернилами. Раз за разом Кай получал не чистую ткань, а «шедевры» пёстрых хаотичных рисунков.
– Великолепно, – устало выдохнул он, глядя на очередную тряпку. – Я не маг, я модельер от бедности. Если когда-нибудь кому-то понадобится заклинание «превратить плащ в карнавальный костюм» – я, наконец, разбогатею. Он провёл рукой по спутанным волосам, ощущая, как голод и усталость сводят плечи.
Иногда он думал: стоит ли всё это? Проще было закрыть лабораторию, продать библиотеку матери, сдать Гримуар в Собор и устроиться куда-то в ученики. Но каждый раз, открывая страницу материнских записей, он видел скрытые числа за рунами, ряды вместо заговоров, формулы вместо молитв и запретную теневую магию. И в эти мгновения понимал: нет, он не может отказаться. Даже если вместо заклинания очистки одежды у него снова получится ярмарочный плащ с единорогами. И несмотря на то, что соседи смеются, а он сам каждый день балансирует между пустой чашкой и сломанными колбами.
Он не мог остановиться. Потому что где-то под этими формулами в самом корне уравнений ждал ответ. Возможно – о том, где его мать. Возможно – о том, как работает сам мир. Кай закрыл глаза и тихо сказал, словно к самому себе: – Я раскрою это уравнение. Даже если вся Эльдора покроется моими дурацкими узорами.
Внезапный стук в дверь заставил Кая вздрогнуть так сильно, что колба едва не полетела в окно. Стекло жалобно звякнуло, когда он поймал её на лету. «Только не он», – подумал Кай, уже зная, кто стоит за дверью.
И не ошибся. На пороге возник Игорь Ванн – торговец заклинаниями, чья репутация ходила впереди него. Говорили, он мог продать даже чахлую иллюзию за баснословные деньги или уговорить студента купить заклинание для выращивания плесени на собственных носках. Самодовольство струилось с него рекой. Его расшитый серебром пиджак выглядел в трущобах, как павлин на свалке, а мясистые щёки лоснились, будто демонстрируя изобилие на фоне чужой нищеты.
– Кай Нави, – пропел Игорь, растягивая слова как дешёвый сироп. – До меня дошли слухи. Ты решил поиграть в торговца заклинаниями? Ух ты, сам маленький алхимик-ремесленник. Неужели поверил, что кто-то купит твои каракули?
Кай не ответил. Его плечи напряглись, пальцы сжались на склянке. Он и так знал, насколько жалко выглядят его попытки.
– Ну-ка, показывай, – с нажимом сказал Игорь и, не дожидаясь приглашения, ввалился в тесную лабораторию. Его пальцы с торговыми перстнями застучали по столу, будто он уже подсчитывал будущую прибыль… от банкротства Кая. – Но предупреждаю, мой мальчик. Если ты покажешь мне очередную ересь, я могу не полениться и шепнуть кое-что хорошим людям из Собора. У меня ведь там связи. О, такие крепкие… Твои писульки попадут в архив глубже, чем дно омута, быстрее, чем ты скажешь «крякс-брыкс-плюмсик».
Кай протянул ему тетрадь. Каждый лист в ней был пропитан трудом, недосыпами и голодом. Крупные капли пота холодно скатились по виску.
– Ты знаешь, Кай, – наконец проговорил он, откладывая тетрадь словно дохлую крысу, – у тебя талант. Талант создавать то, что даже «безмаги» не купят. Твои заклинания – они… странные. Слишком странные. Может, займёшься чем-то полезным? Зелья от бородавок, например. Только учти, с твоим мастерством бородавки, скорее всего, сбегут сами от ужаса. Игорь полистал записи и заклинания, хмыкая с каждым уравнением и рисунком. Улыбка в его глазах становилась всё шире, но эта улыбка – была недоброй, но издевательской.
Кай почувствовал, как ногти впились в ладони. В груди холодный ком поднимался всё выше. Но он молчал.
– А может! – оживился Игорь, – может, ты создашь заклинание для поиска носков? Или для выращивания морковки в горшке? Вот это было бы по-настоящему полезно! А твои эти… эксперименты с тенями и формулами, – он фыркнул, – кому они нужны? Разве что для ночных кошмаров.
Кай с трудом сдерживал желание активировать одну из своих нестабильных формул, показать Ванну, что его насмешки не останутся без ответа. Но разум подсказывал: зажги он тень своей формулой – и Собор действительно постучит к нему в дверь.
Торгаш встал, отряхнулся и радостно вздохнул: – Брось, Нави. Оставь свои игры. Найди нормальную работу. Три монеты в день лучше, чем твои бумажки ни за грош. А эти формулы… с теневой магией – он махнул рукой. – Сохрани детям для страшилок, максимум.
Он повернулся и удалился, оставив после себя запах дорогих духов и тяжёлый привкус унижения. Кай сидел неподвижно, стискивая тетрадь, словно она весила сотни килограммов. Он понимал: на рынке его странные заклинания никогда не будут иметь ценности. Может быть, мир действительно считал его бездарем. Но глубоко внутри он знал, что эти «ошибки» – начало чего-то большого.
Через приоткрытое окно в комнату ворвался прохладный ветер. Он взглянул на сверкающие шпили Верхнего города и вспомнил слова матери: «Магия – не в золоте».
Да, он не умел делать заклинания, которые покупают толпы. Но у него было другое. Формулы матери. Числа, скрытые за рунами.
И в этот миг впервые зародилось подозрение: если его открытия покажут Собору, то их не засмеют. Их уничтожат.
Кай ещё не знал, что визит Игоря станет первым толчком к опасному повороту. Ведь Ванн, насвистывая и самодовольно ухмыляясь, уже направлялся к башням Магического Собора. В его голове созрел план, как превратить чужую «бесполезность» в звонкую монету.
«Ещё один неудачник в моей коллекции», – думал он, потирая руки. Но он ошибался. В скором времени слово «Нави» перестанет быть именем неудачника. Оно станет вызовом самому порядку мира.
Начислим
+9
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе