Цитаты из книги «Шизофрения. Найти и потерять себя», страница 3

К тому времени, как я впервые вошел в одну из таких общественных палат в конце 1990-х, применение хлорпромазина и других «антипсихотиков первого поколения» (таких как галоперидол, который мы изначально использовали как «транквилизатор» быстрого действия для беспокойных или агрессивных пациентов) уходило в прошлое. Его заменили тем, что называется «второе поколение» антипсихотических средств.

«Хотя я всю жизнь посвятил исследованию шизофрении, – говорит он мне, – я не думаю, что она существует как отдельный конкретный феномен. Я бы ни за что не сказал пациенту, что у него шизофрения. Это во многих смыслах просто оскорбление. Я скорее бы сказал человеку, что у него повышенная уязвимость к тому, что психиатры называют психозом». Такой взгляд на шизофрению – как на крайнюю точку «спектра психозов» – широко распространен среди специалистов по психическому здоровью и исследователей, с которыми мне довелось работать.

«Дофамин – нейромедиатор, у него есть несколько функций, – объясняет профессор Мюррей. – Если упрощать, то он связан с удовольствием. Но он играет роль и в процессах познания. Чем выше ваш уровень дофамина, тем более заметными, “выпуклыми” будут вещи вокруг вас. Если в мозгу слишком много дофамина и вы слышите подобный звук кондиционера или чего-то еще, то он будет выделяться, он покажется важным и значительным для вас».

«Люди проводят больше времени в «Твиттере», «Инстаграме» и «Фейсбуке» и становятся менее счастливыми, – поясняет Джоэль. – Я считаю, социальные сети плохо отражаются на ментальном здоровье, точка. Так что если ктото из ваших близких предрасположен к психозу и знаком с социальными сетями – даже если он в них не сидит, а просто знает об их существовании, – это может сыграть на давнишней идее преследования: “за мной наблюдают”. Ну да, люди действительно

Перед завершением нашего разговора Джеймс Уолтерс показывает мне видео, от которого на мои глаза наворачиваются слезы (которые я быстро смахиваю, чтобы не компрометировать свой статус альфа-самца). Это новостной репортаж об американском детском лагере для детей с синдромом Уильямса. Это означает делецию примерно 25 генов в 71-й хромосоме. В результате нарушения эти дети бесконечно дружелюбны ко всем вокруг, чрезвычайно любопытны и эмпатичны. Они выказывают повышенную эмоциональную вовлеченность, словоохотливы и выразительно говорят. Вот что может делать генетическая делеция. А дупликация этой же области хромосомы ассоциирована с аутизмом и задержкой речевого развития. Профессор Уолтерс показывает мне видео отчасти потому, что хочет продемонстрировать влияние этих двусторонних вариаций и то, как генетика помогает найти смысл в ассоциированных признаках. Но также и потому, что, как он объясняет: «Это показывает, что нельзя думать о генетических вариациях как о безусловно вредных». Конечно, нельзя говорить, что люди с синдромом Уильямса не страдают из-за своей особенности. Это все еще разновидность умственной отсталости. И когда я смотрел видео, мне тут же пришло в голову, в насколько уязвимом положении могут оказаться эти дети из-за

«Если у вас есть возможность каким-то образом уменьшить неопределенность – это часто помогает, – рассказывает Корлет. – Пациенты, слышащие голоса, часто говорят, что им помогает музыка. Суть не только в том, что ты отвлекаешься на другой аудиальный стимул, а в том, что музыка предоставляет упорядоченную структуру – в ней остается меньше места неопределенности, которая могла бы повлиять на восприятие реальности. Спокойная, предсказуемая обстановка, которая убирает неясность – и так снижает потребность полагаться на убеждения, – вероятно, может помочь людям реже слышать голоса. То же можно сказать и про бредовые идеи» .

«Сидящий или лежащий в своей постели пациент неподвижен, часто бледен, его веки слегка опущены. Большую часть времени он молчит. Если ему задают вопрос, он отвечает с задержкой, медленно, безразличным монотонным голосом, немногословно, а затем снова замолкает. Без исключений, ответ пациента в целом разумен и уместен, что демонстрирует сохранность внимания и рефлексии. Но очень редко он берет на себя инициативу и сам задает вопрос, он не выражает никакой озабоченности, желаний или предпочтений. Пациент обычно осознает коренное улучшение, связанное с приемом

«Меняя школу, вы каждый раз покидаете группу сверстников и лишаетесь поддерживающей социальной ячейки, начинаете заново как аутсайдер. Именно хроническое ощущения собственной исключенности из социального процесса, как мы считаем, приводит к появлению психотического расстройства»

Отталкиваясь от этого, можно начать относить все распространенные бредовые идеи к одной из двух категорий: поломка системы, предназначенной для предупреждения социальных опасностей, или неадекватная работа механизма реагирования на такие опасности. Даже чтото настолько странное, как бред отношения, обретает смысл, если мы примем во внимание, что здоровая «система подозрения» должна следить за малейшими подсказками – взглядами, жестами, случайно подслушанными разговорами, – которые могут сигнализировать о враждебных к нам намерениях. Ошибка или неподконтрольность подозрения неизбежно приведет к поиску таких подсказок во все более невероятных местах.

Слишком много детей проходит через травмирующие события, и мы знаем, что физическое, сексуальное и эмоциональное насилие, равно как и пренебрежение и травля, повышают риск того, что у человека разовьется «психоз»  . В частности,