Читать книгу: «Дети не помеха», страница 3

Надя с интересом, не прерывая подругу, слушала ее рассказ.

– В общем, я решила этого одноклассника на танец пригласить. Представила себе во время танца, что это Артем, но ничего не почувствовала, наверное, всё-таки так… ностальгия. А ведь какие сильные были чувства, когда Гошкой забеременела! Всё проходит, Надь. Время все стирает, как в стиральной машинке. Была рубашка белая и новая – положил с цветным, и она уже другого цвета. Так и наши чувства к каким-то людям, может быть, и не проходят, но со временем трансформируются во что-то иное… Что-то я расфилософствовалась, – улыбнулась Лера.

– Да, мудро. Ты заведи блокнотик и записывай за собой, – посоветовала подруга. – Ценные мысли не должны теряться!

– А я записываю. Почти каждый день. Хоть так отвлекаюсь. Надь, я просто не могу жить только детскими и домашними проблемами! Я себя чувствую как в вакууме, просто с ума схожу. Ведь вокруг столько интересного! Вчера хоть в кино выбрались. Это был первый Гошкин поход на мультик. Так интересно реагировал! Смотрел как зачарованный, пока все титры не закончились. Нас уже выгонять начали, когда попкорн с пола подметали, а я оправдываюсь – разве не видите, ребенок смотрит титры. Так пока до конца не досмотрел, уйти не дал.

– Необычно для такого малыша быть столь сосредоточенным. Как думаешь, что именно его там так заинтересовало?

– Не знаю, но мне показалось, что он словно вспоминает что-то. Особенно живо реагировал, когда в мультике кто-то летал. Пальчиком в экран показывает, словно сказать что-то хочет… Жаль, что пока не может, – поведала подруге Лера.

Хм-м… Значит, моему брату нравятся летающие объекты. Может, это какая-то область его подсознания, где до сих пор хранятся воспоминания о том, что было до того, как он родился? Вдруг он как раз из тех особенных детей, что способны помнить о том, что было до рождения?

***

Когда до моего рождения оставалось совсем немного, я вдруг поняла, что моему телу так хорошо внутри мамы, что совсем не хочется рождаться. А еще у меня была одна идея: я хотела сделать так, чтобы наши дни рождения с Гошей оказались совсем рядом, но мой всё-таки немножечко раньше. Я до сих пор не простила ему его маленькую хитрость и, таким образом, хотела досадить брату.

Лера переживала, что роды задерживаются. И, как оказалось, переживала не только она. Мой папа однажды, посмотрев на календарь, вдруг сказал ей:

– Слушай, а ведь я в это время уже улетел…

– Куда улетел? – не поняла она.

– Не куда, а откуда. Из Томска. Девять месяцев назад в это время я уже улетел.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал.

До меня с ужасом дошло то, что он хотел сказать. Папа, ты что, думаешь, что я – не твоя дочка? Мама в этот момент думала то же, только другими словами: «Да он в своем уме? Он что, решил, что я встречалась с кем-то еще после его отъезда? Может, тоже, как Артем, потребует доказательств? Господи, да за что мне все это?!» Она было хотела всё это выпалить папе, но, вспомнив про то, что поступки и слова, основанные на эмоциях, никогда не доводили ее до добра, произнесла лишь:

– Просто роды задерживаются.

Олег в ответ как-то странно покачал головой.

– Можешь посмотреть мою медицинскую карту, – Лера быстро вышла из комнаты, чтобы не сказать лишнего.

Оставшись в комнате с папой, пока рн играл в какую-то компьютерную игру, я села к нему на плечо и, несмотря на то, что знала, что он меня все равно не услышит, прошептала: «Пап, я твоя! Твоя дочка! Прости, что я не сын, но я очень хотела, чтобы ты стал моим папой. Я понимаю, что разрушила твою мечту, но, быть может, когда-нибудь у меня будет еще один брат? Ты же не старый, у тебя вся жизнь впереди!» Папа почесал мочку уха и отпил глоток пива из бутылки, что стояла рядом с клавиатурой.

«Можно ли ей верить? – думал он. – Она вроде искренняя и никогда не кривила душой, но после того, как она постоянно возвращалась к своему бывшему и даже завела от него ребенка, я будто перестал доверять ей, хоть и предложил ей поддержку, потому что всё равно любил её. Но ребенка, так похожего на того, кто постоянно переходил мне дорогу, из-за кого у меня так и нет, а теперь и не будет своего сына – я полюбить так и не могу. Умом я понимаю, что мальчик ни в чем не виноват и что отец для него – я, но он мне так и не стал родным. Вижу его, а в нем – того, другого, и ничего, кроме раздражения, он во мне не вызывает. А она мне все пеняет, что я пью! Да если бы я не пил, я давно бы плюнул на всё! Может, это было ошибкой – так легкомысленно бросить вызов судьбе… Но теперь уже ничего не исправишь, доча – это реальность. Надеюсь, что она всё-таки моя, и роды правда задерживаются…»

– Даже не сомневайся! – прокричала я ему в ухо, да, видимо, так громко, что он будто услышал, сунул в него палец и стал двигать им вверх-вниз, как делают, когда ухо закладывает. Может, он все-таки меня услышал?

После слов мужа Лерино желание побыстрее родить усилилось еще больше. Она хотела сразу после родов снова улететь к моей будущей прабабушке и даже советовалась по этому вопросу с врачом-педиатром:

– Скажите, ничего, если я с новорожденным ребенком сразу уеду на дачу?

– Да, конечно, ничего. Ребенок побудет на свежем воздухе! А далеко у вас дача? – дружелюбно поинтересовалась доктор.

– Четыре часа на самолете, – честно ответила мама.

Я навсегда запомню удивленное выражение лица пожилой женщины-педиатра.

Чтобы подтолкнуть меня к рождению, на глазах у изумленных посетителей бассейна, куда Лера регулярно ходила плавать, она съезжала с горки. А после минут по двадцать сидела в парилке, пока я не начинала активно пинать ее изнутри, чтобы она поняла, что мне уже очень жарко.

Двадцать пятого мая Лера съездила к какому-то профессору гинекологических наук, судя по всему, ее давнему знакомому, и тот ее успокоил, сказав, что в ближайшие дни она точно должна родить.

– Я тебе подскажу одного врача, моего однокурсника. Позвони ему, договорись, он отличный специалист, – и доктор написал на бумажке телефон и имя отличного специалиста.

Врач работал как раз в том роддоме, где мама была намерена рожать. Но она всё-таки решила никому звонить. Пусть будет как будет – подумала она. И вечером следующего дня, одновременно с началом программы «Клуб веселых и находчивых» по первому каналу, мы с девочкой решили, что нам пора.

Поначалу Лера, помня, что роды – дело небыстрое, пыталась вникать в шутки с экрана телевизора, но как только поняла, что они доходят до нее плохо, а боль становится все сильнее, позвонила на работу моему папе и попросила срочно приехать. В дверях они встретились с моей будущей бабушкой, мамой Леры, которой пришлось срочно приехать на такси, чтобы остаться с внуком.

– Лерочка, скажи: ангел мой, иди со мной, ты – впереди, я – за тобой. И все будет хорошо, – перекрестила дочь Марина Ивановна.

– Да я знаю, мам, знаю. Меня этой фразе Вовка давно научил. Он думает, что именно эти слова спасли его от гибели, – и Лера повторила слово в слово спасительные слова.

Я родилась так быстро, что мама даже ни разу не успела охнуть. Больше всего она боялась, что начнет рожать ночью, когда разведут мосты, но так как я знала об этом ее страхе, да и сама не хотела появиться на свет на заднем сиденье папиного автомобиля, решила начать первый акт моей жизненной арии заранее. Доктор, дежуривший в тот вечер, оказался как раз тем самым специалистом, которому мама самонадеянно решила не звонить.

«Ай да я! – думала она, узнав его фамилию. – Не иначе, в дело снова вмешался мой ангел-хранитель».

Она была права. Я тоже чувствовала присутствие ее небесной тезки и, когда уже вот-вот должна была появиться на свет, вдруг увидела ее. Она была все такая же красивая, с длинными рыжими косами. Валерия стояла рядом с врачами и внимательно наблюдала за всем, что они делают.

– Ура! Вы пришли! – бросилась я ей на шею, и мне даже показалось, что я почувствовала приятный запах необычных цветочных духов, исходящий от ее больших белых крыльев.

– Да, девочка моя, конечно, я пришла, разве я могу оставить Леру одну в такой момент? Тем более что она сама позвала меня.

– Позвала? Как? Когда?

– Разве ты не помнишь, как она произнесла «Ангел мой, иди со мной…»?

– Так именно благодаря Вам все складывается так удачно?

– Ну… Я не люблю себя хвалить. Пусть это сделают другие, – и она улыбнулась мне своей очаровательной нежной улыбкой.

– А можно Вас кое о чем попросить?

– Проси, конечно, только быстрее, времени у тебя остается все меньше, ведь когда ты появишься на свет, ты уже не сможешь видеть и слышать меня.

– А можно Вы станете моим ангелом-хранителем тоже? Раз и мама, и бабушка – уже под вашим крылом, можно буду и я?

– Разве я могу тебе отказать в такой важный для тебя момент? Скажу больше: я ведь ангел-хранитель твоего брата тоже, хоть он и не просил меня об этом. В день его рождения, заглянув в окошко в последний момент и увидев вас двоих, из последних сил старающихся помочь малышу родиться ровно в полночь, решила, что буду хранить всю семью. Бывают семейные доктора, а я – семейный ангел, – она засмеялась точь-в-точь как ее земная тезка, пошутив в том же стиле. – И когда ты родишься, я сразу сообщу о твоей просьбе в департамент, где людям назначают ангелов-хранителей. Думаю, они и на этот раз не откажут. Ну, а ты-то как – счастлива? Сбылась твоя мечта опередить брата?

– Вы и об этом знаете? – смутилась я.

– Конечно, глупышка. Ангелы знают обо всем. Это наша обязанность.

– Доктор, у меня получится дотянуть до полуночи? – задала в это время моя мама вопрос высокому седовласому врачу в синей шапочке.

– Странный вопрос, Лера. Это Вам зачем?

– Сыну завтра два года, думала, если получится, будет один день рождения на двоих.

Доктор заглянул в ее «внутренний мир» повнимательнее:

– Нет, не дотянете. Родите сегодня.

Эхей! У меня получилось! Я опередила на целый час моего брата, и теперь мой день рождения всегда будет первым! Вот так-то, Гошечкин, дамы – вперед.

Когда на свет показалась моя светло-рыжая головка, я навсегда соединилась со своим телом и не успела рассмотреть, насколько длинными получились мои ноги. Меня очень волновал этот вопрос.

За окнами пугающе грохотал майский гром. Папа, стоявший в головах у мамы, наклонился и поцеловал ее в лоб:

– Спасибо за дочу, – поблагодарил он жену. И от этих слов мне стало удивительно хорошо.

– Ну, вот ты и родилась, – произнесла моя ангел-хранитель, целуя меня в лоб на удачу. – Теперь с каждым днем ты будешь помнить все меньше и меньше, пока не забудешь всё окончательно. Те дети, кто помнят что-то, чего помнить не должны, встречаются очень редко. Если ребенок рассказывает о том времени, когда он еще не родился, значит, на нем особая благодать. Будь счастлива, моя девочка! Знай – я всегда рядом и постараюсь оградить вас от бед.

***

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОСЛЕ

«Ровно в 23.00 26 мая родилась у меня светло-рыженькая девочка, которая закричала громко и настойчиво, стала кашлять и пописала мне на исчезнувший живот. А я не могу какую-нибудь глупость не ляпнуть, спрашиваю врача: «А что она кашляет, заболела? А он мне со смехом: «Да, простудиться уже успела. Лера, ну что вы такое говорите?»

Когда родилась Маргарита, Лера стала записывать свои мысли в еще одну тетрадь, такую же, какую вела уже больше двух лет, еще до того, как родился Георгий:

«После измерений выяснилось, что весит малышка 3750 и рост 54. Дети у меня, как с конвейера: почти в один день, почти один рост и почти тот же вес. Однако сестра обскакала брата по всем пунктам: на 50 граммов, 1 сантиметр и 1 час. Но, если учесть, что девочка была зачата а в Томске, где время бежит вперед на три часа, можно считать, что день рождения у них один на двоих.

Уже дважды папа, наблюдавший рождение дочери, многозначительно изрек: «Вся в меня – долго собиралась и быстро все сделала!»

В общем, все прошло просто отлично. Огорчает одно: похоже, доча взяла от меня вовсе не стройные ножки, вместо того чтобы позаимствовать длинные и красивые – папины. Говорят, это можно исправить тугим пеленанием или массажом, но ей так не нравится быть туго запеленутой! Кричит так, будто хочет сказать «Немедленно выпустите меня отсюда!»

В общем, в результат верится с трудом. Тут уж, как говорится, что Бог дал, думаю, надо просто смириться и отращивать не ноги, а харизму, чтобы на такие мелочи внимание уже никто не обращал.

Я купила эту тетрадь заранее и положила вместе с вещами для роддома, которые ждали своего часа больше двух недель, ибо Рита никак не хотела рождаться в срок, несмотря на мои попытки ее поторопить. Но уже через два дня после родов, видя беременных из дородового отделения, я с грустью думала, что, наверное, больше никогда не буду ходить так же важно, нести впереди себя живот и ощущать, как внутри, в прямом смысле этого слова, бьется другая жизнь (дочка, в отличие от сына, очень сильно пиналась).

Мне очень нравилось быть беременной. Когда ребенок начинает толкаться, и ты это чувствуешь, вдруг понимаешь, что всё не зря. Ты продолжаешь быть собой, но ты – уже не одна.

Когда я еще сама была ребенком лет десяти, я посмотрела фильм «Враг мой» – история дружбы человека и инопланетянина, что встретились на какой-то планете и поначалу воевали. Потом инопланетянин умер, родив ребенка, и его малыша воспитывал человек.

Фильм произвел на меня очень сильное впечатление. Какой же он был счастлив – этот страшный чешуйчатый инопланетянин, когда почувствовал, что в нем зародилась жизнь! На нашей планете все иначе: женщине, забеременев, а еще лучше – до этого, надо обязательно думать о материальном благополучии, о том, какой мужчина будет отцом твоего ребенка и каким он будет отцом… А у того инопланетянина не было пола и не было таких мыслей – каждый житель их планеты мог дать жизнь другому существу. Поэтому он был просто счастлив и всё.

Человек, увидев беременный живот инопланетянина, стал смеяться и шутить, мол, не станешь же ты утверждать, что я – отец ребенка. А тот, нисколько не оценив юмор и даже обидевшись на такую реакцию, сказал, на мой взгляд, очень важную вещь: «Вы, люди, разделили себя на две половины, соединяетесь на краткий миг, а потом снова – одиночество…» На их планете было все по-другому: в назначенный час каждый производил на свет свое продолжение. И каждый знал своего отца, потому что тот его родил.

Жаль, что земным мужчинам не дано почувствовать, как это здорово – когда внутри тебя развивается жизнь. Они-то, конечно, только рады, что природа обошла их таким подарком, и предложи им попробовать хоть раз, с ужасом замашут руками, мол, вы что, с ума сошли? И не факт, что согласятся – даже за миллион долларов в швейцарском банке – премию Чарли Чаплина.

Я думаю, что если бы в нашем мире всё было устроено как на планете того инопланетянина, наверняка многие мужчины бы были другими. Более человечными, что ли. И не отмахивались бы от своего ребенка, только узнав, что он готов прийти в этот мир, как это сделал Гошин отец. И отец ребенка, который мог родиться у меня до него.

Я не хочу сказать, что все мужчины таковы, ибо сужу лишь по своей истории. Но огромное количество мужчин принимают жесткое решение о том, что их ребенок не должен родиться сейчас, так как они не готовы взять на себя ответственность, или пускают все на самотек, решив не оставаться рядом с матерью своего ребенка. Я не знаю статистики, но уверена, что детей, которые ни разу не видели своего отца, гораздо больше, чем тех, что ни разу не видели мать. И именно поэтому мать-одиночка – это обычное явление, а одиноким отцам буквально готовы повесить медаль на шею. Медаль со словом, которого многие так боятся: «Ответственность».

И – мужчины, расслабьтесь! – ответственности боитесь не только вы. Мой страх «не потянуть» был настолько сильным, что пересиливал желание родить ребенка. Я очень боялась остаться одна. Боялась, пока не встретила Олега. Благодаря ему у меня теперь двое детей, но я все равно с каждым днем убеждаюсь в истине слов, что мужчины и женщины – с разных планет. Он рядом, но он чужой. Мы не слышим друг друга. И я все чаще вспоминаю фильм «Враг мой» и понимаю, что было бы намного проще, если бы и люди были бесполы и могли бы продолжать род, не образуя пары.

Но вы, женщины, все равно не должны терять надежду! Ведь где-то обязательно есть инопланетянин, который случайно окажется братом по разуму. Дело за малым – просто встретить Его».

Выплеснув на бумагу этот поток мысли, Лера поняла, что дневник получается, скорее, ее, чем детский, и решила, что в дальнейшем нужно будет отделять свои размышлизмы от жизнеописания дочки.

***

На выписку из родильного Лера попросила Олега привести с собой Гошку. Ей было стыдно перед малышом за то, что она не смогла быть с ним в его день рождения, несмотря на то, что виновата была вовсе не она, а маленькая девочка в розовых оборочках, которая теперь словно приклеилась к ее рукам. При виде «приклеившейся девочки» Гошка насупился, сел на пол и всем своим малышковским сердитым видом вызывал у матери одновременно улыбку и чувство вины. Присев на корточки, она попыталась их познакомить:

– Гошкин, это твоя сестренка, Рита…

При этих словах он просто отвернулся, как будто был всерьез обижен на маму. Новообретённая сестра явно портила его настроение: мальчик сильно ревновал. В этот момент Лера как будто почувствовала, что он думает: «Оставила меня с бабушкой, а сама себе нового ребенка родила. Я и так-то не особо был нужен папе, а теперь на меня вообще никто внимания обращать не будет».

Ей стало очень жаль его, захотелось обнять и приласкать. Мама уже двоих детей взяла насупившегося четырнадцатикилограммового двухлетку на руки и тащила от машины до самого дома, в то время как Олег нес Риту. Увидев это, мама Леры, устроившая праздничный обед, пожурила дочь, мол, разве можно так, сразу после родов! Марина Ивановна была довольна, что внучка родилась похожей на нее: она тоже в детстве была такой же светло-рыженькой. Олег, с присущим ему чувством юмора, увидев такое сходство, задумчиво произнес:

– Странно, я же не думал о теще…

«Я так надеялась, что ты будешь похожа на папу, и ему это было бы тоже приятно и, быть может, отчасти компенсировало бы то, что ты родилась не мальчиком, а девочкой, – записала Лера. – Хотя внешность с возрастом меняется, и, может быть, у него еще будет возможность погордиться вашим сходством. Сейчас я гляжу на тебя, как ты лежишь и сосешь палец: такая удивительная солнечная девочка, и мне так стыдно за мои мысли не родить тебя…»

Началось непростое время для всей семьи. Лишь спустя полгода Лера, с ее активным характером никогда не мечтавшая крутиться дома с малышами, адаптировалась к роли матери двух детей. Она продолжала вести дочкин дневник: «Маргарите растет улыбчивой и очень активной. Гоша ревнует, много капризничает и даже пытается подражать сестре. Недавно она ползет по коридору, и Гошка начал за ней повторять. Так и ползали наперегонки: большой и маленький. Порой она словно сознательно пытается опередить брата. У меня иногда возникает ощущение, что эти дети были знакомы в прошлой жизни и он ей когда-то чем-то насолил. Бывает, они так смотрят друг на друга, как будто хотят сказать: ну, погоди, подрасти немного, я тебе покажу!»

Когда мама и сын иногда оставались вдвоем, соревнование останавливалось.

«Помогу тебе!» – с милой детской интонацией произносил мальчик, видя, что мама делает что-то, в чем он мог бы принять участие. Пока ребенок был занят делом, Лера брала в руки фотоаппарат и ловила удачные кадры. Самые хорошие она отправляла в разные детские журналы, где некоторые принимали к публикации. Всё говорило за то, что из Валерии может получиться неплохой фотограф и журналист, из Георгия – ученый-исследователь, – так подолгу он любил наблюдать за разными жучками. Рите же будущую профессию «предсказали» в лаборатории, где брали кровь из пальца. Не понимая, что происходит, малышка впервые в жизни почувствовала резкую боль:

– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – от неожиданности пропела Рита, так плавно и протяжно, что это было мало похоже на обычный детский вопль.

– Да ты певица! – восхитилась сотрудница лаборатории, чем вызвала у Леры гордую улыбку.

Однако, после появления на свет их общей дочки чувства к Гоше у ее мужа улучшились ненамного, мальчик сушествовал для него чисто физически. Когда ему исполнилось три года, а Рите – год, разница в отношении к детям Олега стала проявляться особенно сильно, и Леру это очень угнетало. Единственный плюс в строгости отца к сыну был в том, что он беспрекословно его слушался. Стоило ему спокойно сказать «убери игрушки», как те сразу возвращались на свои места, а та же просьба в Лерином исполнении была словно радио, на которое не обязательно обращать внимание.

Однажды, когда утром Лере нужно было показать Риту зубному врачу, с Гошей остался Олег. Когда они уходили, Лера разбудила мужа, напомнив, что ее не будет около двух часов. Отец семейства, сказав «угу», перевернулся на другой бок.

В клинике к Лере с Ритой присоединилась ее мама, Марина Ивановна, что планировала провести остаток дня с дочерью и внуками. Когда они уже выходили от врача, раздался телефонный звонок и из трубки послышался взволнованный голос бабушки Риты:

– Лера!

– Да, бабуль.

– Где у тебя ребенок?

– Который? Рита на руках, а Гошка дома с Олегом. Ты меня пугаешь, что случилось?

– Мне сейчас позвонила какая-то женщина, говорит, мальчик в подъезде ходит, маму ищет. По описанию очень на Гошу похож.

– Погоди… Но почему женщина позвонила тебе? Откуда у нее твой номер телефона? Ничего не понимаю… Это какая-то мистика!

– Я не знаю, – ответила бабушка. – Она уже два раза звонила. Поезжай быстрей домой и выясни, что там происходит!

– Что там, что? – заволновалась Марина Ивановна, мама Леры.

– Я не знаю, мам, но что-то случилось. Мальчик, похожий на Гошу, бродит по этажам, ищет маму. Звонила женщина… Кто это может быть? Ведь никто не знает телефона бабушки.

На лице мамы Леры было смятение мыслей и чувств.

– Может, это не человек звонил?

– А кто? – Лера от волнения уже даже не могла держать на руках Риту и поставила ее на ноги.

– Ну… Кто-то свыше. Предупредить об опасности.

В тот момент Лера была готова поверить во что угодно:

– Ангел-хранитель? Мой? Или Гошин? И он – женщина???

– Ну… – в голосе мамы Леры послышалась неуверенность. – Мне перед твоим рождением снилась девушка-ангел и сказала, что у меня родится девочка, и звать ее будут Валерия. И что я буду писать стихи.

– Ты мне никогда об этом не рассказывала… – в другой момент Лера бы подробнее расспросила маму о таком сне, но сейчас ей было не до этого. – Тогда почему ангел позвонила не мне, а бабушке?

Мысли Леры совершенно перепутались. Кто же это все-таки мог быть? И как у Гоши получилось выйти из квартиры? И куда делся Олег? Она звонила на мобильный, но никто не брал трубку. Ее материнское сердце выпрыгивало из груди по пути домой. Если бы она могла полететь – она бы полетела, как летают ангелы, которые, оказывается, уже научились предупреждать людей по телефону. На такси, как назло, денег не было, автобус тащился еле-еле, словно удваивая время на каждой остановке.

– Не накручивай себя, может, это вообще какая-то ошибка, – пыталась успокоить ее мама.

Дома их встретил явно только что проснувшийся Олег. Оказалось, что, пока он спал, Гоша принес к двери табуретку, открыл дверной замок и вышел на лестничную клетку.

– А если бы он смог дотянуться до кнопки домофона, то открыл бы дверь и на улицу и вообще ушел бы неизвестно куда? Полуторагодовалый ребенок. Один. В ноябре. – у Леры срывался голос.

Олег молча оделся и вышел за дверь. Молодая мама минут двадцать сидела у стола, обхватив голову руками и утопив пальцы в волосах. Марина Ивановна тихонько присела рядышком, в ожидании, пока испечется торт, который она уже успела поставить в духовку.

– Лера, а может, тебе еще раз попытаться с Артемом поговорить? – вдруг произнесла она. – Может, он одумается, ребенок все-таки его. Если разойдетесь с Олегом – будет Гошу навещать.

– Я уже раз пыталась, и меня эта мысль не отпускает, но он явно не настроен на общение. То ли сам, то ли мама его настроила, то ли всё вместе.

После чаепития с тортиком отправив бабушку с детьми на прогулку, Лера позвонила крестному Гоши:

– Привет, Вов, я к тебе как к жилетке.

– Жилетка слушает, – раздался такой родной голос ее лучшего друга на том конце провода.

После рассказа о произошедшем Лера вдруг вспомнила:

– А помнишь таинственное исчезновение гаишника несколько лет назад, после того как он предупредил тебя об аварии?

– Конечно, как такое забудешь.

– Вот и бабушке сейчас был очень странный звонок от какой-то женщины про то, что ребенок один гуляет по лестничной клетке и ищет маму. Моя думает, что это был наш ангел-хранитель. Только голос был женский.

– Значит, ангельша, – засмеялся ее друг на том конце провода. – Чудеса продолжают случаться.

– Если правда так, вот было б здорово, если б она помогла Олегу поменять свое отношение к Гоше. А то иногда, знаешь, малыш подойдет к нему, постоит, как будто хочет, чтобы тот на коленки его посадил или поиграл с ним, а нашего папы хватает только на то, чтобы слегка по голове его погладить. А порой бывает очень резок с ним, вроде б ничего такого ребенок не сделал, а он ему так строго! Я скоро не смогу молчать, ты же знаешь, мне молчание вообще очень трудно дается.

– Это да, молчание – не твой конек, – подтверждал ее друг. – Но какой ты видишь выход?

– Да у меня всегда один выход, ты знаешь, какой. Но так страшно одной с такими маленькими детьми остаться!

– Ну, и не торопись пока, может, он изменится…

– Да сколько уже ждать-то можно, я скоро уже не смогу сдерживаться. У меня не только с молчанием, у меня и с терпением всегда были проблемы. Знаешь, мне уже иной раз кажется, что и чувств у меня к мужу все меньше и меньше… И все больше хочется Артему что-нибудь написать. Сейчас уже и мама про это заговорила.

– Тебе прошлого раза не достаточно было? – прозвучал резонный вопрос ее друга.

– Достаточно. Но все равно ужасно хочется донести до него мысль о ребенке. Может, каким-то иным способом.

– Интересно, каким это – иным?

– Ну, например, познакомиться с ним заново.

– По интернету, что ли?

– Именно. Напишу ему анонимно, будто я совсем незнакомая девушка.

– И чего ты этим добьешься?

– Вдруг удастся понять, что у него в голове. Я ведь так и не могу избавиться от желания, чтобы он хотя бы раз увидел Гошку. Тот ведь все больше на него похожим становится… Вовка, это же так несправедливо: на свете живет ребенок, а того, кто помог ему появиться на свет, этот факт совершенно не волнует!

– Ну, попробуй, может, на этот раз… Хотя мне кажется, что ты бьешься головой в закрытую дверь.

Мама с детьми все еще гуляли на улице. Сделав кое-что по дому, Лера села за комьютер. Раньше она выплескивала свои проблемы в конференцию по семейным отношениям, но с тех пор, как родился Гошка, практически перестала туда заходить: у нее появились другие дела, и читать мнения людей, которые иногда были довольно резкими, ей не хотелось. И она просто открывала свой заветный файл, куда, как советуют психологи, записывала все, что наболело. Сейчас ей немедленно захотелось это сделать.

«Я, в принципе, уже заранее знаю, что мне скажут люди. Раз так сложилось, надо принять все как есть и перестать оглядываться в прошлое. У нас своя жизнь, у того, кто случайно стал отцом твоего ребенка – своя. Пусть живет. Прости и отпусти. Живи своей жизнью. И они правы!

Но что делать с тем, что меня буквально разрывает от желания, чтобы он хотя бы один раз увидел нашего малыша. Я никак не могу понять мужскую природу: как можно, зная даже чисто гипотетически, что где-то растет твой ребенок, ни разу не захотеть на него просто взглянуть? Что это? Страх? Страх чего? Увидеть и полюбить? Или – увидеть, уйти, а после страх понять, что трус? Почему так устроено, что мужчины и женщины не несут равнозначной ответственности за дитя, которое живет на свете благодаря тому, что они когда-то были вместе? Почему все ложится на женские плечи? И те же самые женщины уже считают, что так и надо. И ничего не требуют от мужчины, который изначально «помог» им оказаться в этой ситуации и не считает, что должен справедливо разделить с ними родительское бремя.

Я не хотел ребенка, теперь это твои проблемы – говорят подобные индивидуумы. Дети для них – помеха. Помеха их свободной жизни, финансовому положению…

Но если еще можно как-то оправдать мужчин, которые изначально не планировали ребенка, и женщина пошла против их желания, то как можно понять тех, кто, расставшись с матерью ребенка, расстался и с ним? Ребенок ведь продолжает жить! И факт его биологической принадлежности данному отцу от этого не меняется! Может, дело в том, что мужчины и женщины не научены культуре взаимоотношений, ведь здесь начинается еще более тонкий лед: не сумевшие построить взаимоотношения во время брака супруги вынуждены строить их уже на его руинах, ради общего ребенка. И тут лучше уже забыть о личных обидах, дабы не травмировать и без того травмированного их разводом малыша.

У кого-то это получается. Преимущественно у мудрых людей, которые ценят личность ребенка выше своих претензий друг к другу. У кого-то – серединка-наполовинку. А у кого-то совсем нет. И таких очень много. Они оставляют без сожаления. Они знают, что у них где-то есть ребенок, но гонят эту мысль так тщательно, что им на самом деле становится хорошо. Ведь куда проще и приятнее угостить в баре какую-нибудь блондинку и пойти продолжать вечер, чем потратить то же время и деньги на выходной с трехлетним малышом, водя его за руку и вытирая сопли, слушая «Папа, купи!», а потом лишний раз видеть свою бывшую жену, которую видеть совсем не хочется. Оно им надо? Не-а.

А женщина, которая тоже могла бы в это время сидеть в баре и потягивать коктейль, сидит дома с ребенком, который напоминает ей того, кого она когда-то считала добрым и порядочным. И она не может понять, как такое могло произойти. И начинает ненавидеть всю мужскую часть человечества. И больше никогда не выходит замуж, потому что думает, что все – одинаковые.

Но это не так. И я в это верю. Где-то обязательно есть тот, что будет с вашей планеты. Верю и всем советую. А дети… они поймут. Когда-нибудь. Наверное. Хотя есть много случаев, что такой «отец-помощник» появляется через дцать лет, рассказывает ребенку, как много думал о нем, об уважительных причинах, не позволивших ему быть рядом, пока у малыша было детство. И уже не малыш ему верит. И радуется тому, что нашелся отец. И это хорошо. Потому что надо уметь прощать. Это удивительное, редкое свойство – уметь прощать.