Читать книгу: «Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1», страница 2

Стоя у дверей одного из зданий, Ян Юмэй чувствовала как облегчение, так и досаду. С одной стороны, она могла узнать, чем закончилась вторая эпоха и как люди поступили с ее именем, с другой же, боялась, что эти знания окажутся слишком болезненными.

Вздохнув, Ян Юмэй вошла в просторную комнату, наполненную бесконечным рядом стеллажей. На подписанных полках стопками лежали тетради, свитки из шелка и бамбуковых дощечек, а также веера с записанными на них стихами. Света из окон хватало, чтобы спокойно взять книгу и прочитать, не щуря глаза.

Проходя меж стеллажей, Ян Юмэй всматривалась в даты, вырезанные на полках. Найдя время, когда заканчивалась вторая эпоха и начиналась третья, Хуанъянь пролистала несколько тетрадей, бегло всматриваясь в текст, пока не нашла то, что нужно.

Сев на низкий комод, она с упавшим сердцем прочитала строки:

«Вторая эпоха закончилась спустя пять сотен лет после смерти безумной демоницы Хуанъянь. Сверженная великим небожителем Ляньцином, ее душа была заперта на три тысячи лет. Оставшись единственным небожителем, Ляньцин помог Среднему Миру избежать смерти ценой собственной жизни. С наступлением третьей эпохи на Небесах больше не осталось небожителей…»

Эти строки были написаны через несколько лет после начала третьей эпохи, и то, что в Верхнем Мире не осталось небожителей, ее удивило. Разве это возможно? Все три Мира должны находиться в равновесии и быть взаимосвязаны между собой, и если нет одного элемента, то порядок нарушится. Такое нельзя допускать.

Обойдя библиотеку, Ян Юмэй не нашла книг, относящихся к настоящему времени, и разочарованно вздохнула. Видимо, придется все узнавать через Чунь Цин. Ее служанка тоже относилась к Дому времен года – Дому Чунь, что взращивали хранителей тайн и шпионов. Интересно, кто поставил ее рядом с Ся Юань? Ся Ган? И что ожидать от служанки? Она не выглядела хитрой, скорее, весьма наивной.

Взглянув на пыльные полки, Хуанъянь щелкнула пальцами, однако ничего не произошло. С недоумением взглянув на руку, она вновь щелкнула, и так несколько раз подряд, пока пальцы не начали болеть.

– Ублюдок Хань, ты меня и сил лишил? – прошипела она. – Мало было мою душу на три тысячи лет запереть?!

Развернувшись, Хуанъянь дернула за ручку двери, но та оказалась заперта.

– Пока не выполнишь приказ старшей госпожи Гао, не покинешь библиотеку, – раздался по ту сторону строгий голос. – Поторопись, если не хочешь остаться без ужина.

В прошлой жизни Ян Юмэй не составило бы труда раздробить камень в пыль. В ее венах текла древняя кровь божественных предков, пускай она и считалась демоницей. Сейчас же она оказалась слабым человеком, который мог спокойно утонуть в холодной воде или подавиться рисовой булочкой. От понимания, насколько у нее незавидное положение, Хуанъянь хотелось кричать.

Нужно вернуть себе силу, хотя бы малую часть того, что было.

– И не смей реветь, – вновь послышался голос за дверью. – Принеси Дому Ся хоть какую-то пользу.

Молча отступив, Ян Юмэй взглянула на таз с холодной водой и тряпку.

Нелюбимая дочь семьи Ся. Пора это менять, а не глядеть на море и вздыхать⁸.

Глава 3
Второй старший господин дома Ся

– Ох, юная госпожа, у вас все пальцы красные! – плакала Чунь Цин, обтирая теплым полотенцем ладони Ян Юмэй. – Надо было дождаться меня! Вдвоем бы мы быстро управились.

Хуанъянь не ответила, задумчиво смотря на виднеющиеся над крышами домов ветви Цышань. Древо казалось настолько большим, что его крона распростерлась почти над всем Средним Миром, а корни уходили глубоко вниз, держа Нижний Мир и не давая ему потеряться среди звезд. Само Цышань напоминало два громадных ствола, скрутившихся друг с другом, словно страстные любовники, которые не желали расставаться. Во время войны Нижнего и Верхнего Миров оно весьма сильно пострадало, вдобавок на него свалились два дракона, но каким же удивлением было для Ян Юмэй видеть Цышань восстановившимся. Да, некоторых веток не хватало, но за три тысячи лет древо словно стало выше, а его крона – пышнее.

– Цин.

– Да, юная госпожа.

– Неужели на Небесах нет небожителей?

– Вот как всю третью эпоху, – горестно вздохнула та. – Видимо, это проклятие Хуанъянь так действует!

– Скажи, а правда, что она возродится через три тысячи лет после своей смерти?

– Юная госпожа, не пугайте так! – побледнела Чунь Цин. – Это лишь старая легенда, не стоит принимать ее за правду. Да и за какие грехи нам эта Хуанъянь? Кто же ее одолеет, если она вновь объявится? Нет ведь больше небожителей.

– А демоны, они же есть?

– Есть, – с неохотой кивнула служанка, – только из Нижнего Мира почти не вылезают. А если и вылезут, то люди из рода Дун или Храма убьют их.

– Храма? – переспросила Ян Юмэй. – Что это?

– Юная госпожа, вы меня пугаете в последнее время. Я ведь вам так много про Храм рассказывала, неужели забыли?

В голове была каша из воспоминаний Ся Юань, которые постепенно вставали на свои места, но этого казалось все равно ничтожно мало. Во всей ее тусклой и незапоминающейся жизни лишь образ отца оставался ярким.

– Ваш отец – один из учеников Храма, – напомнила Чунь Цин. – Когда стало понятно, что небожители перестали появляться, Великая Ци создала Храм, в котором до сих пор обучают детей знатных семей. Они развивают свою внутреннюю ци и, говорят, в шаге от того, чтобы достичь божественности.

Ян Юмэй тихо фыркнула. Люди что во второй эпохе идиоты, что в этой.

Есть лишь два способа стать небожителем: либо родиться одним из Юнь, которые изначально были светлыми духами, либо стать великим человеком. Только древо Цышань решало, кто из людей достоин подняться на его ветви, и неважно, сколько у этого человека ци.

– Значит, мой отец принадлежит Храму.

– Он… покинул его, – тихо ответила Чунь Цин, опустив глаза. – Когда второй старший господин привел в Дом Ся вас, он больше не мог находиться в Храме. Глава Ся тогда очень сильно рассердился и сказал, что отныне у него только один сын. С того дня старшая госпожа и прикована к креслу.

По воспоминаниям Ся Юань Ся Ган был честным человеком, не привыкшим лгать и что-то скрывать. Действительно прекрасный пример сыновней почтительности⁹, однако однажды он посмел пойти против отца. С тех пор в Доме Ся ему не рады, не говоря уже о его дочери, чья мать оставалась неизвестна и, возможно, являлась простолюдинкой.

– И что делает этот Храм помимо попыток возродить небожителей?

– Люди оттуда убивают демонов, которые порой приходят из Нижнего Мира. В одно время говорили, что второй господин может стать первым небожителем третьей эпохи… как жаль, что он покинул Храм. Но если бы он этого не сделал, то как бы смог заботиться о юной госпоже? – тут же встрепенулась служанка. – Ваш отец – самый честный и праведный человек, которого я когда-либо видела!

Ян Юмэй не ответила. У некогда любимого сына, Ся Гана, теперь не было здесь права голоса, и он не мог помочь своей дочери. В этом месте не на кого положиться, кроме самой себя.

– Цин, а ты можешь принести мне записи того, что происходило в последние пару десятков лет? – осторожно спросила Ян Юмэй.

Некоторое время служанка молча смотрела на нее, прежде чем закрыть ладонями рот, с полными слез глазами произнеся:

– Юная госпожа, неужели в вас пробудилась жажда знаний?! Поверить не могу, что этот день наконец настал! Пойдемте скорее внутрь, я все вам принесу!

Затащив Хуанъянь в комнату и усадив ее на кровать, Чунь Цин весьма долго рылась в сундуке с вещами. Наконец она достала оттуда увесистый сверток и положила его на стол, развязала ленту и сняла ткань. Внутри оказались тетради, исписанные приятным почерком, при виде которого у Ян Юмэй быстрее забилось сердце.

– Второй старший господин просил передать это вам, если его не будет рядом, а юная госпожа захочет узнать больше о мире. К сожалению, хоть я и происхожу из одного из четырех Домов, но лишь дочь служанки и мало что знаю о мире за Хэчжоу, – призналась Чунь Цин. – Если юной госпоже будет что-то непонятно, то вы всегда можете спросить эту служанку. Я умею немного читать.

Ян Юмэй кивнула, бегло просмотрев тетради. В одних весьма кратко, но емко описывалась ситуация в Среднем Мире. В других рассказывалось про четыре Дома и их выдающихся людей. Было несколько тетрадей, напоминающих личные дневники Ся Гана, которые он вел во время путешествий по Среднему Миру.

Отказавшись от сна и забыв о еде¹⁰ и боли в окоченевших пальцах, Ян Юмэй просидела над тетрадями несколько дней. Будь она в своем теле, и большую часть не поняла бы, но Ся Юань знала современные иероглифы, хотя некоторую часть все же приходилось спрашивать у Чунь Цин.

С момента, когда Ян Юмэй пала, прошло три тысячи лет. За это время в Среднем Мире сменилось несколько стран, были долгие неурожаи и засухи, а также наводнения и нашествие цикад. Лишь последние три сотни лет все относительно спокойно: в Среднем Мире отныне существовало три страны. Великая Ци со столицей Хэчжоу, занимающая все Центральные равнины, Северная Сюэ, ютившаяся в заснеженных горах с богатыми металлами, а также Южная Хэ, занимающая все степи за высоким хребтом. Они часто устраивали набеги на приграничные города Великой Ци, используя тоннели в горах на границе двух стран, чтобы незаметно напасть и так же незаметно уйти.

Во главе Великой Ци все так же стоял род Тай – Ян Юмэй невольно удивилась, что он не прервался за столько времени. История этого рода началась еще задолго до появления Цышань, именно род Тай провозгласил Хэчжоу столицей Центральных равнин. Главным же достоянием Великой Ци являлись четыре Дома времен года.

Дом Ся взращивал хранителей истории и летописцев.

Дом Дун богат мастерами военного дела, а также личными стражниками императорской семьи.

Люди, относящиеся к Дому Чунь, из которого происходила Чунь Цин, считались хранителями тайн и ядов, однако далеко не все принадлежавшие этому роду могли постигать его науки. Только глава и его дети имели право прикасаться к этим знаниям, остальным же это не позволялось.

И наконец, дом Цю. Он взращивал будущих наставников и учителей для императорской семьи.

Все четыре Дома существовали и во второй эпохе, однако не были тогда столь могущественны, как в третью. Вовремя подставив свое плечо одному из Тай, когда его положение после гибели последнего бога оказалось особенно хрупко, они заслужили место при дворе и всеобщее почтение. Сейчас главы Домов носили почетный титул гунов¹¹, имея самую большую власть после первого министра. Их слова во дворце считались весомыми, и даже император вынужден к ним прислушиваться. Однако, судя по дневникам, лишь глава Дома Ся не посещал Тайгун на постоянной основе из-за старых костей, что каждый раз делали передвижения в карете для него сравнимыми с пыткой.

В своих путешествиях по Среднему Миру Ся Ган искал лекарство, способное вылечить недуг дочери. Он записывал для нее свои дневники. Пролистав несколько из них, Ян Юмэй нашла кое-что интересное. А именно записи о роде Юнь – светлых духах, которых даже можно назвать небожителями – настолько сильны они были.

В начале второй эпохи центральная ветвь рода Юнь оказалась уничтожена Небесами за неповиновение. Оставшиеся Юнь скрывались, пряча свои белые волосы и синие глаза, а их технологии, опережающие свое время, остались брошены. Тешоу¹² способны заменить любую лошадь или буйвола, и их постепенно находили люди, но не всех удалось запустить. Тогда люди ловили тех, кто остался из Юнь, и пускали их кровь как для лекарств, так и для оживления тешоу.

И вот, в третьей эпохе, Юнь стали прекрасной старой легендой. Ся Ган писал, что якобы встретил человека, который относил себя к Юнь, но его глаза и волосы были черными, а кровь, что раньше могла бы исцелить даже раны на сердце, сейчас не способна заживить порез.

Род Юнь никогда не вступал в половую связь ни с людьми, ни с демонами, ни с небожителями, храня верность чистоте крови. И то, что все обернулось таким образом, озадачило Ян Юмэй. Неужели в попытках сохранить свой род Юнь решили скрыться среди людей?

– Цин, а есть ли в Среднем Мире кто-то из рода Юнь? – поинтересовалась Хуанъянь.

Заваривающая чай Чунь Цин задумалась.

– Много кто хвастался, что в его крови есть кровь рода Юнь, даже в императорской семье кто-то из предков нынешнего императора был чуть ли не полноценным Юнь. А так… хотя нет, вспомнила! – хлопнула она в ладоши. – Юнь Чан! Он великий советник¹³ при императорском дворе! Злые языки говорят, он пришел из Южной Хэ в надежде разрушить Великую Ци, однако за пять лет службы у императора только возвысил страну! У него белые-белые волосы, но лицо он скрывает за маской зверя и никогда не показывает. Возможно, он не полноценный Юнь, но других эта глупая Цин не вспомнит.

Остались ли в этом мире чистокровные Юнь, чья кровь все так же сильна и способна оживить мертвого? Или они сгинули вместе с небожителями?

– Цин, мне нужно живое существо, – отложив тетрадь, серьезно произнесла Ян Юмэй.

– Живое существо? – глупо переспросила та. – Разве я не живое существо?

– Маленькое. Кролик или курица сойдет, – терпеливо объяснила Хуанъянь.

– До кроликов не добраться, а вот курица… А для чего юной госпоже живое существо?

– Хочу суп приготовить, – ответила та первое, что пришло в голову.

– Я постараюсь поймать самую большую и упитанную курицу! – вскочив на ноги, воскликнула Чунь Цин. – Дайте мне немного времени, и я вернусь!

Стоило ей уйти, как Ян Юмэй вздохнула с облегчением, сдвинув стол к стене и освободив место в центре комнаты. Взяв оставленный Чунь Цин короткий ножик, она довольно улыбнулась, поймав в отражении свое уродливое лицо. Ничего, скоро она вернет себе былую красоту.

Дождавшись Чунь Цин, Ян Юмэй отобрала у нее еще живую курицу и велела ждать во дворе.

– Госпожа, что же вы задумали? – захлопала глазами Чунь Цин. – Неужели решили поиграть?

– Да, – не стала отнекиваться она. – Стой здесь и не заходи в комнату, пока не прикажу!

Служанка послушно кивнула, и Ян Юмэй закрыла дверь, подперев ее комодом. Закатав рукава, она обезглавила курицу, подставив под обрубок шеи плошку. Окунув в нее пальцы, она начертила на полу восемь измененных триграмм, заковав их в круг и положив в него тушку курицы, на которую капнула свою кровь. Стоило той оказаться внутри печати, как кровь вспыхнула, алым огнем взметнувшись почти под потолок. От неожиданности Ян Юмэй отшатнулась и не моргая смотрела, как пламя пожирает кровь и подношение, наполняя комнату запахом сожженных перьев.

В прошлом она использовала человека, но Ян Юмэй не думала, что справится с ним, вдобавок убивать Чунь Цин казалось глупой затеей. Курицы для начала вполне достаточно.

Огонь погас, оставив на полу кровавую лужицу, которая с бульканьем приняла форму мотылька с большими крыльями и мохнатыми усиками.

– Лети ко мне.

Взмахнув крыльями, кровавый мотылек легко взлетел в воздух, усевшись на пальцы хозяйки.

– Маленькая несчастная душа, ты теперь принадлежишь мне, – улыбнулась Ян Юмэй. – Если будешь хорошо служить и выполнять мои приказы – я не съем тебя.

Мотылек взмахнул крыльями, но не улетел.

– Отныне ты – мои глаза и уши, ты – мой меч и мой защитник. Куда бы я ни пошла – ты везде найдешь меня.

Душа мотылька была мелкой и слабой, и любой, кто знаком с ци, мог спокойно рассеять ее. Но это лучше, чем не иметь ничего.

Раньше, стоило людям услышать о кровавых мотыльках клана Черной Крови – их особому учению – которые созданы из душ живых существ, все приходили в ужас. Сейчас же о них мог никто не помнить, разве лишь старые демоны, дожившие до сегодняшнего дня.

Взяв деревянные шпильки, Ян Юмэй разломала их на несколько частей, положив на стол. Стоило мотыльку сесть на деревяшки, как те тут же обращались в серебряные слитки. Иллюзия продержится до утра, так что стоило поспешить обменять их на что-то ценное.

Глава 4
Новое старое лицо

Дождавшись наступления темноты, Ян Юмэй накинула на лицо ткань и покинула комнату. Она уже добралась до стены, как кто-то схватил ее за плечо:

– Юная госпожа, вы что замыслили?!

От неожиданности Ян Юмэй едва не упала. Она взглянула на недовольную Чунь Цин и, кое-как успокоив сердце, произнесла:

– Я хотела погулять.

– Но сейчас уже вечер! Вдобавок вы что, хотели перелезть через стену?

– Да.

Вздохнув, Чунь Цин помассировала переносицу:

– Юная госпожа, у этой бедной служанки чуть сердце не остановилось, когда она не нашла вас в комнате. Скажите, что вы задумали?

– Я хочу сходить на рынок.

– Так поздно? Госпожа, рынок вот-вот закроется, если и идти, то рано утром, – заметила служанка, потянув Ян Юмэй обратно в дом.

– Утром нас могут не выпустить из поместья Ся! – возразила Хуанъянь, упираясь что было сил.

– Я проведу вас другим путем! А ночью опасно ходить одной, так что давайте дождемся утра и вместе пойдем на рынок, – взмолилась Чунь Цин.

– Но мне нужно сейчас, – твердо произнесла она. – Если не пойдем на рынок сейчас, то я буду спать здесь, в снегу!

– Госпожа, вы же не серьезно?

Так и не получив ответ, служанка чуть ли не заплакала, отчаянно озираясь по сторонам, но не видя никого, кто мог бы помочь.

– У нас будут серьезные проблемы, если нас поймают. И дядюшка Хэнь нам не поможет!

– Не думаю, что до нас есть кому-то дело, – заметила Ян Юмэй.

– Госпожа… мое сердце скоро остановится из-за ваших выходок, – пожаловалась Чунь Цин, громко шмыгнув носом. Поняв, что это не подействовало, она вздохнула и пробормотала:

– Идемте, я отведу вас на рынок.

Радостно хлопнув в ладоши, Хуанъянь поспешила за ней, выйдя к сухим кустам у стены. Раздвинув их, Чунь Цин показала собачий лаз, жестом веля наклониться и проползти под ним. Снег неприятно обжигал ладони, заставляя невольно вспоминать холодную воду.

– Надеюсь, все старшие господа Дома Ся сегодня дома, – прошептала Чунь Цин, ведя Ян Юмэй за собой по улицам. – Почему вы так внезапно захотели на рынок? Могли бы и меня послать.

– Я хочу там кое-что купить.

– И это не подождет утра?

– Нет.

Чунь Цин громко вздохнула.

– Давайте не будем задерживаться. Боюсь представить, что случится, если нас поймают. Точно палками поколотят.

Ян Юмэй не обратила на ее слова внимания. Если кто-то и посмеет побить ее палками, то она сломает этому человеку руки или вырвет их с костями. Лишь единственный небожитель второй эпохи мог сравниться по силе с ней, и то он уже мертв.

Небо окрасилось в лиловый и темно-рыжий. Вечерний Хэчжоу был наполнен потоками экипажей и вереницами лошадей¹⁴, не обращающих внимания на двух девушек. Ян Юмэй, прикрыв лицо тканью и накинув на голову капюшон, шла за обеспокоенной Чунь Цин к рынку. Часть продавцов уже закрыли свои лавочки, другие же спешили распродать товары до наступления ночи, громко зазывая людей и скидывая цены.

– Юная госпожа, куда мы идем? – вцепившись в ее руку, простонала служанка. – Если кто-то узнает вас, то старшая госпожа Гао заставит три дня на коленях в снегу стоять!

– Если будешь говорить тише, то никто и не узнает, – шикнула на нее Ян Юмэй.

Найдя лавку травника, она поспешила к ней, закупив лечебные травы и пилюли, да столько, что Чунь Цин с трудом держала коробочки в руках, боясь их уронить. Расплатившись серебряными пластинами, Ян Юмэй почувствовала облегчение. Как никогда она была благодарна тетушке Ло – демону тысячи ядов, – которая научила ее нескольким вещам еще в прошлой жизни. Особенным спросом у Хуанъянь пользовался способ сдирания со своей жертвы кожи, из которой она делала костюм и становилась то прекрасным юношей, то доброй старушкой, а иной раз и безобидным ребенком. Никогда не знаешь, когда посчастливится встретить на своем пути демоницу в красном и кем на этот раз она будет облачена.

– Юная госпожа, откуда вы знаете, что надо было купить? – не сдержав любопытства, поинтересовалась Чунь Цин.

– Прочитала в дневниках отца, – соврала Ян Юмэй. – Он писал, что эти лекарства используют на юге и они помогают при отеке лица.

Служанка ахнула.

– Второй старший господин действительно великолепен! Когда он вернется, нужно отблагодарить его! Не хотите купить что-то для него?

Ян Юмэй не знала Ся Гана, но Ся Юань любила его, как может любить ребенок своего единственного родителя. Даже злобной демонице Хуанъянь известны эти чувства, хотя ее отец и умер.

– Хорошо. У отца весьма плохой вкус в украшениях, – припомнила Ян Юмэй все те безвкусные шпильки, которые нашла в комнате, – но он любит писать… может, подарить ему четыре сокровища?¹⁵

– Прекрасный выбор, юная госпожа!

Выбрав белую кисть с черной окантовкой, тушечницу, тушь и бумагу, Ян Юмэй расплатилась.

– Юная госпожа, откуда у вас деньги? – не выдержав, спросила Чунь Цин.

– От отца. Он спрятал их, чтобы никто не забрал, – соврала она.

– Это в духе второго старшего господина.

Продавец кистей с улыбкой протянул Ян Юмэй расписной футляр. Поблагодарив его, она взяла свою покупку, однако пробегавший мимо мальчишка вырвал вещицу у нее из рук, скрывшись в толпе.

– А ну стой! – закричала Чунь Цин, вмиг побледнев. – Юная госпожа, этот мерзавец!..

– Жди здесь.

В иной раз Ян Юмэй и шага бы не сделала, как вор упал бы к ее ногам и молил о пощаде. Сейчас же ей оставалось лишь надеяться на свои ноги; она бежала, сжимая в кулаке кровавого мотылька. Если он вырвется на глазах у всех, то учинит много шума, и за этим последует ее быстрая смерть.

Впереди раздался грохот. Немногочисленные прохожие удивленно отпрянули, смотря на опрокинутую повозку. На ней лежал грязный мальчишка, зло уставившись на мужчину над собой. Стоило Ян Юмэй подойти к ним, как незнакомец протянул к ней руку, в которой сжимал расписной футляр.

– Полагаю, это ваше, – его голос прозвучал глухо.

Взглянув на мужчину, чью голову скрывал меховой капюшон плаща, Ян Юмэй кивнула:

– Благодарю за помощь. Могу я узнать, что будет с этим вором?

На мальчишку уставилось две пары глаз, отчего он тут же побледнел и хлопнулся на землю:

– П-прошу, пощадите! Б-больше такого н-не повторится!

– Откуда нам знать, что не повторится? – спокойно спросил мужчина. Обратившись к Ян Юмэй, он добавил:

– Я мог бы отвести его к стражам, которые отрубят ему руки.

– Это будет прекрасным уроком для вора, – согласилась Хуанъянь.

– Что? Нет, госпожа, умоляю! – тут же принялся отбивать поклоны мальчишка. – Я буду возносить молитвы Ляньцину, состригу волосы и подамся к горным монахам!

– Неужели?

– Клянусь древом Цышань!

Ян Юмэй слегка разочарованно поджала губы. Ей хотелось получить сильную душу для своего кровавого мотылька, но убить мальчишку на глазах у всех она не могла.

– Госпожа? – ожидал ответа мужчина.

– Если монахи примут его, то пускай идет к ним. Если нет, то всегда можно попросить стражников достать меч. Благодарю господина за помощь, но мне уже пора, – поклонилась ему Ян Юмэй.

Отвернувшись, она подошла к Чунь Цин, которая все это время наблюдала неподалеку.

– Юная госпожа, вы меня так испугали! – прошептала та. – А если бы вы потерялись? Я бы вас и за десять лет в Хэчжоу не нашла!

– Ты видела того мужчину? – спросила Ян Юмэй.

– А что с ним не так? – удивилась служанка, бросив взгляд назад.

– Мне показалось, что я увидела белую прядь.

Чунь Цин удивленно заморгала. Мог ли это быть кто-то из Юнь? Или же это демон, скрывающийся под людским обликом?

– Прошу, давайте вернемся в дом, – прошептала служанка. – Не хватало, чтобы нас еще кто-то узнал.

Вернувшись в поместье Ся через тот же собачий лаз, Ян Юмэй забрала все купленные травы и повелела Чунь Цин:

– В дневнике отца сказано, как приготовить лекарство и что при этом нельзя заходить в комнату целый день.

– Разве я могу оставить госпожу одну? – ужаснулась служанка.

– Иначе лекарство не подействует. Неужели ты хочешь, чтобы мое лицо было до старости таким опухшим?

– Нет, нет! Не хочу! – замотала головой Чунь Цин. – Я буду охранять ваш покой, и если кто-то придет, то скажу, что вы все еще болеете!

Не став ее отговаривать, Ян Юмэй заперлась в комнате, разложив на столе плошки и лекарства. Раскрошив пилюли и нарезав травы и корни, она приготовила тягучий отвар, который нанесла на лицо. Кожу начало неприятно жечь, но эта боль слишком незначительна по сравнению с той, которую она испытывала, когда умирала в первой жизни.

Оставшуюся ночь и следующий день на лице Ян Юмэй была маска, и лишь ближе к вечеру она смыла ее с лица.

Пришедшая с тазиком чистой воды Чунь Цин ойкнула, выронив протянутое полотенце:

– Юная госпожа, как же вы похорошели!

Вытерев лицо, Ян Юмэй взглянула в небольшое бронзовое зеркало. Оттуда на нее смотрела демоница Хуанъянь, чьи волосы стали цвета воронова пера, а глаза счастливого феникса¹⁶ поменяли свой золотой цвет на глубокий синий.

С недоверием ощупав собственное лицо, Ян Юмэй погрузилась в мысли. Что-то было не так, совсем не так!

Ся Юань родилась глупой – ее разум застыл в возрасте десятилетнего ребенка, который обижался, плакал и радовался мелочам, не всегда понимая, что происходит вокруг. Обычно это означало лишь одно – душа, которая все это время перерождалась, была серьезно повреждена. Но могло ли такое быть, что один из осколков разбитой души Хуанъянь ускользнул из рук Ляньцина и смог переродиться? Если так, то Ся Юань и есть Ян Юмэй, это ее тело.

– Юная госпожа, что с вами? Вы так побледнели, – забеспокоилась Чунь Цин. – Хотите, я заварю вам чай?

– А вина нет?

Удивленно моргнув, служанка покачала головой, заварила крепкий чай и подала его со сладкой твердой булочкой.

– Цин, мои глаза синие.

– Да, юная госпожа. Сейчас я хорошо это вижу, – кивнула Чунь Цин.

– Значит, в моей крови есть кровь рода Юнь.

– Да, видимо, ваша мать принадлежала этому роду, но второй старший господин ничего не говорил про нее, – поникла служанка.

– Возможно, ее уже даже нет в живых.

– Госпожа, не говорите так! – забеспокоилась Чунь Цин. – Возможно, они просто не в ладах или в давней ссоре!

– Еще лучше, – пробормотала Ян Юмэй, положив перед служанкой пару серебряных слитков. – Сходи и купи мне ткань. Теплую, не самую хорошую, но и не самую плохую.

Послушно кивнув, Чунь Цин ушла и вернулась спустя шичэнь¹⁷ с корзиной, внутри которой лежали свертки ткани приятного синего оттенка.

– Госпожа хочет сама сшить наряды?

– Да, моя одежда уже старая и изношенная, а зима еще не отступила. Боюсь, я простужусь, гуляя так и дальше.

– Эта служанка поможет вам! – хлопнула себя ладонью по груди Чунь Цин. – Доверьтесь ей, уж я-то юную госпожу не подведу! Нужно только попросить у дядюшки Хэня ножницы заточить!

Вместе, отвлекаясь лишь на еду и разговоры, они сняли мерки, раскроили ткань и сшили платье. Ему было далеко до тех, которые когда-то носила Хуанъянь, но выбора особо нет. Чунь Цин, хоть и болтала много, неплохо орудовала иглой и ножницами. Ян Юмэй не отставала от нее – ей приходилось самой сшивать кожу для своих обликов, зная, что ни одна швея не возьмется за столь ужасный заказ.

– А юная госпожа неплохо наловчилась с иглой, – похвалила ее Чунь Цин. – Вы словно стали немного другой.

– О чем ты?

– После того, как вы упали в воду, эта глупая служанка боялась, что вы очень сильно ударились головой, – призналась она. – Но вы словно, словно…

– Поумнела? – подсказала Ян Юмэй.

– Да! Точнее, юная госпожа и так без сомнения умная, но сейчас вы стали еще умнее. Думаю, второй старший господин был бы счастлив узнать это. Неужели ваш недуг стал отступать и наконец все слухи вокруг улягутся?

– Пока лучше помолчать, вдруг я скоро вновь стану прежней, – остудила ее пыл Ян Юмэй. – Давай сохраним это в секрете, а потом удивим моего отца?

– И то верно! Юная госпожа и правда такая умная!

С облегчением выдохнув, Хуанъянь почувствовала жуткую усталость от общения с Чунь Цин. Как жаль, что она не может оказаться где-нибудь далеко одна, с кувшином хорошего вина и прекрасным настроением. Вместо этого она заперта в этом убогом месте, где никто не считается с ней.

Но что Ян Юмэй делать вне стен Дома Ся? Ее отец умер, как и ее убийца, Небеса пусты, а жив ли клан Черной Крови, ей неизвестно. О ней помнят только из-за Мин Ханя, и то она стала безобидной страшилкой, которая не должна ожить.

Ян Юмэй не к кому возвращаться и некому мстить.

Она осталась одна во всех трех Мирах.

Во дворе послышались быстрые шаги, и дверь с хлопком открылась. На пороге, тяжело дыша, стоял старик Хэнь.

– Глава Ся срочно созывает всех на совет.