Читать книгу: «Из пепла», страница 2

– Это не оправдание. Ты мог забрать ее оттуда. Дядя Джим мог помочь!

– Слушай, Гейдж, мне и без тебя паршиво так, что дальше некуда. Это я смывал с нее кровь, это я обрабатывал ее раны даже тогда, когда их нужно было зашивать. Я поставил в комнату мини-морозилку, чтобы у меня всегда был для Кэсси лед!

Тайлер вытащил из кармана мобильный, несколько раз нажал на экран пальцем и с приглушенным всхлипом передал телефон мне.

– Что это? – Свежие кровоподтеки на фото в виде маленьких прямоугольников точно нанесли не руками. Они что-то напоминали, но что именно, я не понимал.

– Клюшка для гольфа. Я не знал об этих синяках. Кэсси рассказала мне о них по дороге с озера, и я сделал фото. Ее избили вчера утром, перед тем как я пришел за ней и собрал ее вещи.

– Есть еще снимки?

Тай на секунду поднял голову, кивнул.

– Я фотографировал ее каждый раз после побоев, как только у меня появился первый мобильный. И всегда переносил снимки на новые телефоны. Есть и резервные копии. Кэсси запретила мне рассказывать об этом, но я держал фото на случай… – Его голос сорвался. Но заканчивать фразу было ни к чему. Я и так все понял.

Я листал фотографии и не верил, что это снимки нежной девушки, которую я встретил всего несколько часов назад. Ее тело покрывали гематомы всевозможных оттенков, форм и размеров. На снимки было больно смотреть, но я продолжал себя мучить. Старые, сходящие синяки сменялись свежими. Мелькали фотографии с окровавленной спиной, руками, лицом. И каждое фото с лицом передавало то же самое выражение, с которым Кэсси сидела в машине. Ни единой эмоции, ни единой слезинки, пустой взгляд. Меня это убивало.

– Что они делали с ней?

– Тебе лучше не знать.

Черта с два! Я уже вижу, как мчу в Калифорнию со своим дробовиком.

– Что. Они. Делали. С ней?

Тайлер так долго молчал, что я уже не ожидал ответа.

– Поначалу они обычно били ее кулаками или ногами, но потом стали использовать все, что попадалось под руку. Кэсси приходила ко мне только после избиений предметами. На побои и пинки она даже внимания не обращала. Это были для нее самые спокойные дни.

– То, что я сегодня видел, не самое худшее?

– Даже близко нет.

– А что тогда было худшим?

Он вздохнул и поднял на меня глаза. По его лицу текли слезы.

– Я не знаю. Не могу назвать самое худшее, потому что страшные побои были не раз.

Я прожигал его бешеным взглядом. Тая стоило отделать только за то, что он не пресекал это столько лет. Кэсси сейчас семнадцать или восемнадцать. Ее били с шестилетнего или семилетнего возраста. И он все это время молчал.

– Пару лет назад, ночью, приехали полицейские…

– Она же запретила тебе звонить в полицию или опеку.

– Звонил не я. – Тайлер вздохнул и несколько раз провел рукой по волосам. – Полицию вызвала соседка – пожилая женщина, жившая в доме между нами. Она услышала крики.

Я оттолкнулся от стены и всплеснул руками.

– У тебя была прекрасная возможность обо всем рассказать, а ты все равно промолчал?! Полиция ничего не сделала?

– Гейдж, я знать не знал, что приезжали копы. Кэсси написала мне об этом часы спустя!

– И что там было? – потребовал я ответа, с усилием заставив себя снова прислониться к стене.

– Кэсси открыла дверь. Мать с отчимом стояли прямо у нее за спиной. На открытых частях тела синяков не было, и они втроем, включая Кэсси, отрицали, что кто-либо в их доме кричал.

Серьезно? Что за треш?

– После ухода полицейских мама Кэсси сняла туфлю и шпилькой ударила ее несколько раз по голове. В комнате было столько крови, Гейдж! Кэсси неделю было больно даже лежать головой на подушке. В другой раз отчим бросил в Кэсси бокал со спиртным. Она пригнулась, и тот разбился о стену. Кэсси не пострадала, поэтому отчим схватил ее за горло, оттащил к осколкам и одним из них изрезал ей лоб, руки, живот и спину. Она носила шарф на шее, пока не сошли следы от его пальцев, и теперь всегда прикрывает лоб челкой. Это случилось, когда Кэсси было десять, и шрам на лбу уже незаметен, но она по-прежнему его прячет. Она все их пытается спрятать, но часть можно скрыть лишь джинсами и длинными рукавами.

Шокированный, я пытался связать в сознании девушку, о которой Тай рассказывал, с девушкой, которую только что встретил. Видел фотографии, но все равно не мог постичь происходившего. Я не представлял, как кто-то измывался над ней, а она столько времени терпела, молча позволяя творить с собой такое.

– Ты жалкое подобие мужчины, Тайлер.

Я открыл дверь и скрестил руки на груди. Тай еще сильнее сгорбился.

– Думаешь, я сам этого не знаю?

Мне больше нечего было ему сказать. Как только он вышел из комнаты, я хлопнул дверью и упал на кровать. Хотелось запереть брата в моей спальне, а самому пойти к Кэсси. Обнять ее и сказать, что не позволю больше никому причинить ей боль. Но она нуждалась в Тайлере, а мы друг друга совсем не знали, и подобный жест с моей стороны выглядел бы даже стремнее желания весь вечер находиться поблизости и слышать ее голос.

Меня трясло от ярости при мысли о том, что ее били, причем не только руками. Хрупкая и нежная Кэсси заслуживала родителей и мужчину, которые бы лелеяли ее, а не уродов, что над ней издевались, и не мальчишку, который знал об этом и сидел сложа руки. Заставляя себя оставаться в постели, я уже в третий раз подавил рвотный позыв – меня тошнило с тех пор, как открылась правда.

Я закрыл глаза и постарался выровнять дыхание. В памяти отпечаталась синюшная спина Кэсси и показанные Таем снимки. Я вытеснял их ее образом – прелестным личиком и медовыми глазами. Представлял, как между пальцами скользят ее длинные темные пряди. Как я касаюсь поцелуями ее шеи, щек и наконец-то губ – чувственных и податливых. Тайлер не заслуживает ее. Абсолютно. Я бы взял Кэсси на руки и отвез к себе на ранчо, чтобы она до конца своей жизни была в безопасности. Но она и так жила жизнью, которую не выбирала, поэтому я не стану делать выбор за нее. Я подожду, когда Кэсси сама оставит Тая и придет ко мне.

2
Кэссиди

И шести часов не прошло с нашего приезда в Остин, как мои синяки уже увидели. И не кто-нибудь, а двоюродный брат Тайлера, наш сосед по квартире, парень, не выходящий у меня из головы. Я просила Тая не рассказывать ему ничего – пусть думает, что хочет, – однако друг, конечно же, не послушал меня и разболтал больше, чем следует. Но как его винить? Я вынудила его хранить непосильный для ребенка секрет. Тайлер думал, что я сплю, но даже если бы я и уснула, то меня бы разбудили крики Гейджа или сам Тай, по возвращении в комнату обнявший меня, плакавший и просивший прощения. Сама я отучилась плакать давно, когда осознала, что слезы вызывают у мамы и отчима еще большую агрессию. Тогда я мастерски овладела умением отключать эмоции. Но я знала: если открою глаза и увижу слезы Тая, то выстроенная в душе стена рухнет и я буду рыдать вместе с ним. Поэтому я лежала и не шевелилась, смежив веки и отключив эмоции, пока Тайлер не уснул, обессилев от слез.

Когда Тай утром пошел в душ, я выскользнула на кухню приготовить нам кофе. За прошедшие годы мы провели вместе множество бессонных ночей и привыкли с утра подбадривать себя этим напитком. Здорово, что сейчас Таю не придется тайком брать для меня вторую чашку, чтобы его родители не узнали о моих ночевках в их доме.

Я тихо прикрыла дверь, развернулась, чтобы на цыпочках пересечь кухню, и тут увидела Гейджа. Сердце тотчас пустилось вскачь. Он был только в шортах и кроссовках, и его кожа блестела от пота. Какой же он потрясающий, что дыхание перехватывает. И лицо, и тело просто идеальны. Вчера я лишь мельком видела Гейджа без рубашки и сегодня не могла отвести от него глаз.

– Доброе утро.

Мой взгляд метнулся вверх. Вблизи и при утреннем свете в яркой зелени глаз Гейджа сверкали золотистые крапинки. Никогда не видела таких красивых глаз.

– Доброе утро, Гейдж.

– Как… эм… как себя чувствуешь?

Вздохнув, я прошла к кофейнику:

– Я знаю, что Тай говорил с тобой вчера. Слышала вас. Не хочу, чтобы ты испытывал неловкость рядом со мной.

– Кэсси, ты пережила ужасное. Тайлер не должен был молчать.

Повернувшись к нему, я обнаружила его прямо перед собой:

– Я заставила его пообещать, что он никому не расскажет.

– Он не должен был тебя слушать.

– Ты не понимаешь, Гейдж. Тебя там не было. Я бы ему не позволила.

Он сузил глаза:

– Да, меня там не было. Иначе бы я пресек это после первого же раза. Почему ты не сказала ничего полицейским?

Я покачала головой. Какой смысл что-то объяснять ему и доказывать?

Гейдж взял мое лицо в ладони и наклонился ко мне. Показалось, он поцелует меня – так же, как вчера вечером. И меня ничуть не волновало, что я его едва знаю. Я хотела этого поцелуя.

– Ты не заслуживала подобного. Ты ведь понимаешь это?

– Понимаю.

Прежде чем я успела осознать, что он делает, Гейдж убрал с моего лба челку и провел большим пальцем по шраму, оставленному Джеффом. Его глаза, изучающие отметину, потемнели. Я мгновенно напряглась. Гейдж медленно отвел взгляд от шрама и посмотрел мне в глаза.

– Ты не заслуживала этого, – мягко повторил он.

Я отступила от него и развернулась к кофейнику. Гейдж опередил меня – достал две кружки и наполнил их.

– Если ты любишь добавлять в кофе сливки, то, прости, у меня их нет, – тихо сказал он.

– Нестрашно. – Я коротко выдохнула от облегчения, шагнула к холодильнику и достала молоко. – Схожу попозже в магазин и куплю.

После того как я добавила в кофе молока, Гейдж закрутил за меня крышку и убрал пакет в холодильник. Потом снова вернулся ко мне и приподнял мой подбородок пальцем, вынуждая взглянуть на него.

– Как часто это случалось, Кэсси?

У меня участилось дыхание. Что в нем такого, что мне хочется упасть в его объятия и навсегда остаться в его сильных руках? Из грез меня вырвал повторный вопрос. Гейдж зажал меня у кухонной стойки, деваться было некуда, но я отвернула голову, высвободив подбородок, и уставилась за его плечо в гостиную.

Мое нежелание отвечать было красноречивым, и он сам все понял.

– Каждый день?

Я продолжала молчать. В выходные мне доставалось дважды, а то и трижды за день. Но этого не знает даже Тайлер. Меня начало невольно потрясывать. Показывать Гейджу слабину было неприятно.

– Этого никогда больше не повторится, Кэсси, – прошептал он, всматриваясь в мое лицо.

Мой взгляд метнулся к его глазам, и горло сжалось. Гейдж говорил с болью в голосе. Не знаю почему. Мне очень захотелось, чтобы он обвил меня руками. Я прочистила горло и заставила себя смотреть ему в глаза.

– Кэссиди.

– Что?

– Меня зовут Кэссиди.

– Оу. – Гейдж слегка смутился. – Прости, не подумал.

– Нет, я это к тому, что Таю не нравится имя Кэссиди. Он зовет меня Кэсси. Я просто хотела, чтобы ты знал мое настоящее имя. – По правде говоря, я хотела услышать свое имя, произнесенное его голосом с хрипотцой.

Гейдж тепло улыбался, с минуту рассматривая меня и отпивая кофе из кружки.

– Мне нравится это имя. Кэссиди. Тебе подходит.

Ох, черт… да! Не зря я желала услышать свое имя из его уст. Руки покрылись мурашками, по телу пробежала сладкая дрожь. Да-а-а, настолько у Гейджа сексуальный голос.

Я молчала, и Гейдж, подойдя к столу, выдвинул для меня стул. Мы некоторое время сидели в тишине, а потом я не выдержала и подняла на него взгляд.

– Боюсь показаться грубой, но можно тебя кое о чем спросить?

Уголок его губ приподнялся в улыбке.

– По-моему, сегодняшним утром я побил все рекорды по задаванию грубых вопросов, так что спрашивай, не стесняйся.

На щеках Гейджа заиграли треклятые ямочки, и я тут же утратила связь с реальностью. Уставилась на них и напрочь забыла, о чем собиралась спросить. Легкий изгиб губ Гейджа сменился бесшабашной улыбкой. Такими темпами мне придется напяливать на лицо маску для сна и затыкать уши берушами, чтобы не выглядеть рядом с ним идиоткой. Хотя в таком виде я буду выглядеть не лучше.

– Тайлер сказал, ты живешь на ранчо?

– Живу.

– Я думала, ты будешь похож на ковбоя.

Хохот Гейджа заполнил кухню, отскакивая от стен, и я расслабилась, слушая его смех.

– И каким же ты меня представляла?

– Ну, знаешь, в сапогах, шляпе, синих джинсах в обтяжку, с широким ремнем, – ответила я, стушевавшись.

– Сапоги у меня есть. И шляпы. Но вряд ли мама с сестрами позволят мне когда-нибудь одеваться, как отец.

– Ох.

– У отца даже усища есть. Он на Сэма Эллиотта похож.

Я не сразу сообразила, о ком он.

– Правда, что ли? – рассмеялась.

– Слово даю. Прям близнец его.

– Хотелось бы его увидеть. Так куда ты вчера дел шляпу?

Гейдж пожал плечами:

– Оставил на ранчо. Вместе с сапогами.

– Почему?

– Они у меня не модный аксессуар. И здесь, в городе хиппи, явно не потребуются для той работы, для какой нужны.

– В городе хиппи? – оторопела я.

– Сама увидишь, когда мы куда-нибудь выберемся.

Я кивнула:

– А для какой работы тебе нужны сапоги и шляпы? Что у вас за ранчо?

– Скотоводческое. Для любой работы: уход за животиной, перегон скота в разные части ранчо, починка заборов, клеймение… Для разной, в общем, – подытожил Гейдж.

– Сколько у вас коров?

– Шестнадцать.

Я, конечно, маловато понимаю в ранчо, но вроде для скотоводческого ранчо как-то негусто?

– У вас шестнадцать коров?

Гейдж фыркнул от смеха и широко улыбнулся.

– Сотен. Тысяча шестьсот голов.

– Господи… Это же прорва коров.

Он снова пожал плечами.

– Скоро будет больше. У нас достаточно земли.

– И сколько же акров?³

– Двадцать.

– Сотен?

– Тысяч.

– Двадцать тысяч акров?! – У меня отпала челюсть. Елки-палки, зачем кому-то столько земли?

– Да, мэм. – Гейдж крутанул на столе свою кружку.

– Мэм? Серьезно?

– А что? – выгнул он бровь.

– Я же не бабулька какая. Я младше тебя!

Он закатил глаза:

– При чем здесь возраст? Это вежливое обращение.

Увидев выражение моего лица, Гейдж с тихим смехом покачал головой:

– Янки.

– Так, ковбой, слушай сюда: я не с севера.

– Но и не с юга. Янки, – ухмыльнулся он.

Я от одних ямочек таю, а он еще и подмигивает! Все, мне конец.

– Ты опять о янки, бро? – спросил вошедший в кухню Тай.

Гейдж пожал плечами, и зеленые глаза под темными бровями поймали мой взгляд.

– «Мэм» ей не по вкусу.

– Привыкай, Кэсси. Мы, может, и в городе, но тут все по-другому.

Я недовольно побухтела, вызвав у Гейджа смех.

– О чем говорили? – Тайлер сел возле меня.

– Об их громадном ранчо с кучей коров, – ответила я.

– Она права, коров у вас многовато, – заметил Тай между глотками кофе.

– Тебе там понравится, – произнес Гейдж со странным выражением лица.

– Губу закатай! Кэсси не любит грязь и ненавидит жуков. Для нее хуже твоего ранчо места не придумать.

Гейдж сердито зыркнул на брата, затем вернул взгляд ко мне.

– У нас есть лошади.

Я ахнула:

– Правда? Я никогда не ездила верхом!

– Восемь арабских скакунов. Я научу тебя ездить верхом, когда ты приедешь к нам в гости.

Гейдж откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. На брата он смотрел с усмешкой, будто в чем-то его обыграл.

Мы с Таем погрузились в молчание. Папа обещал начать обучать меня верховой езде с шести лет, а на семилетие подарить лошадь. Чего, естественно, так и не произошло. И дело не в деньгах, они у нас были. Просто мама даже не готовила для меня, о чем-то посерьезнее речи вообще не стояло. И хотя я по-прежнему любила лошадей, они теперь всегда напоминали мне о папе.

– Я сказал что-то не то? – Гейдж немного растерялся и смотрел не на меня, а на Тайлера.

– Нет, – мягко улыбнулась я. – Было бы здорово.

Спустя несколько неловких минут Гейдж поднялся, поставил кружку в посудомоечную машину и пошел к себе, объясняя на ходу:

– Я в душ. Если планируете что-то на сегодня, дайте знать.

Тайлер придвинул меня к себе вместе со стулом:

– Расстроилась? Вспомнила об отце?

– Да, я думала о нем. Представляешь, папы нет уже двенадцать лет. Я должна бы уже позабыть его, но он умер, когда я была совсем маленькой, и мне не дали времени оплакать его. Наверное, поэтому мне до сих пор так тяжело. И предстоящий день рождения не радует. Я думала, что вдалеке от мамы и Джеффа снова буду наслаждаться этим праздником, а сейчас вовсе его не хочу. По-моему, нужно придумать мне новый день рождения, Тай, – грустно рассмеялась я.

– Никому не понравится отмечать свой день рождения в годовщину смерти отца.

Тайлер перетянул меня к себе на колени и приобнял осторожно, чтобы не потревожить больную спину.

– Он был замечательным отцом, и тебе не нужно его забывать. Ты всегда будешь тосковать по нему. И никаких новых дней рождений. Ты будешь отмечать тот день, в который родилась, и я в лепешку расшибусь, чтобы с каждым годом он приносил тебе все больше радости.

Я долго молчала в его объятиях, прежде чем снова заговорила:

– Спасибо, Тай. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Кэсси.

Гейдж

Бог ты мой! Отец Кэсси умер в день ее рождения? Что еще пережила эта девушка? Ладно, признаю, перед душем я ненадолго оставил дверь в ванную приоткрытой. Но очевидно, я сказал что-то не то, раз после моих слов они оба замолчали, и я чувствовал, что Тайлер обязательно заговорит об этом, стоит мне оставить их одних. Я знал, что зацеплю Кэсси лошадьми, и был прав, но не ожидал, что разговор о верховой езде вызовет воспоминания о ее отце, который явно был лучше ее матери и отчима.

До прихода в кухню Тая у меня было лучшее утро из всех, правда, продлилось оно минут десять, не больше. От улыбок Кэсси душа наполнялась радостью, а ее смех! Боже, он реально звучал песней ангелов. У меня сжималось сердце каждый раз, когда Кэсси, позабыв о синяках, расслабленно откидывалась на спинку стула и тотчас дергалась назад. Я без слов понимал: ей больно. С такой спиной, как у нее, не расслабишься. Поэтому ее не сходящая с губ улыбка еще больше убивала меня. Другая бы была подавлена, расстроена, плакала. Какой же силой духа надо обладать, чтобы всего пару дней как вырваться из семейного ада и быть способной улыбаться?

Когда я вышел из ванной, Кэсси все еще сидела, свернувшись калачиком у Тайлера на коленях. Я тяжко вздохнул. Нужно поскорее побороть в себе чувства к ней, иначе совместная жизнь с этими двумя грозит вечным стрессом.

– Гейдж? – позвал Тай, прежде чем я прикрыл дверь.

– Что?

– Покажешь нам сегодня город?

Нет. Я хочу показать город Кэссиди, а тебя пинком под зад отправить в гребаную Калифорнию.

– Конечно.

Я закрыл дверь и успел только натянуть джинсы, когда вошел Тайлер:

– Ты чего такой? Если не хочешь, то так и скажи, я же просто спросил. Необязательно выезжать в город сегодня. Ну, или мы с Кэсси можем прогуляться вдвоем. Просто ты тут все знаешь…

Я не спросил у Кэссиди, почему Таю не нравится ее имя. Оно идеально ей подходит. И как у него язык повернулся сказать девушке, что имя у нее так себе? Мы с ним родня вообще?

– Да нет, все нормально. Слишком много мыслей в голове. Я буду готов через минуту. Поедем куда захотите.

– Хорошо. Кэсси, наверное, захочет принять душ, так что не спеши, – бросил Тай уже за дверью.

Я схватил рубашку и двинул в гостиную. Брата там не было, а Кэссиди сидела за кухонным столом, напряженно уставившись на свои ладони.

– Ты в порядке?

Она вздрогнула и вскинула на меня взгляд, в котором отразились смятение и боль. С минуту Кэссиди ничего не говорила, изучая мое лицо, затем с тяжелым вздохом поднялась и направилась в свою комнату.

– Прости, что напомнил тебе об отце. Я не знал.

До сих пор не знаю. Какое отношение ее отец имеет к лошадям?

Кэссиди остановилась, оглянулась на секунду и продолжила путь.

Я таращился на дверь, ощущая себя придурком, даже после того, как вернувшийся в гостиную Тайлер начал подключать к телевизору игровую систему. Мое обещание обучить Кэссиди верховой езде столь сильно ранило ее, что девушка, интересующаяся, почему я не одет как ковбой, бесследно исчезла? Все внутри меня взывало пойти и поговорить с ней, но из ванной послышался звук льющейся воды. Я развернулся к Таю, сказал, что посмотрю, как он играет, и плюхнулся на диван. Слушая журчание воды, пытался не представлять себе Кэссиди в душе. Сделать это было нереально, поэтому я усиленно пялился в экран, глядя на то, как Тайлер отстреливает персонажей, и старался не думать о Кэссиди и стояке, который прикрывал подушкой.

Кэссиди вышла к нам почти через час, с распущенными волнистыми волосами и легким макияжем. Очень красивая. Без вечернего макияжа ее медовые глаза казались ярче, а на носу виднелась россыпь светлых веснушек. Вчера она была бесподобна, спору нет. У меня при виде ее захватило дух. И все же я предпочитаю вот такую почти натуральность. Кэссиди надела джинсы с подворотами до икр, зеленые конверсы и черную концертную футболку группы Boston. Boston! Эта девочка само совершенство.

– Я готова, Тай.

Она только вошла в комнату и еще не посмотрела на меня. Я ждал взгляда Кэссиди, но радовался возможности втайне полюбоваться ею. Успел заметить, что нижняя губа у нее чуть полнее верхней и нос идеальнее некуда. Ее взгляд упал на меня и тут же метнулся к Тайлеру, щеки вспыхнули, и мои губы растянулись в улыбке. Она тоже чувствует притяжение между нами. Кэссиди начала покусывать губу, снова наведя меня на мысли о том, каково будет ее зацеловать. Впервые в жизни меня обуревало столь страстное желание целовать девушку.

– Тайлер! – топнула ногой Кэссиди.

Он оторвался от экрана, чтобы взглянуть на нее, и вернул внимание к телевизору.

– Чего?

– Я готова. Мы идем или нет?

– Идем. Дай мне только закончить игру. Минут восемь осталось.

Я сидел на диване, и Кэссиди могла присесть рядом, но она посмотрела на свободное место, развернулась и ушла в спальню. Она не показывалась, пока Тайлер не сыграл еще два раунда, и вышла, только когда он сам за ней зашел.

Я прокатил их по всему Остину. Кэссиди была вежлива и отвечала на мои вопросы, но разговор со мной не поддерживала и всегда держалась поближе к Таю и подальше от меня. Возможно, я ошибся, и она не чувствует необъяснимой связи между нами. Во всяком случае, по ней не видно, чтобы она испытывала потребность прикоснуться ко мне. Я же еле удерживался от того, чтобы схватить ее за руку, прижать к себе и не отпускать.

На обратной дороге Кэссиди попросила остановиться у супермаркета. После того как она в третий раз закатила глаза на выбранные нами продукты, мы доверили покупки ей.

– Не переживай, – шепнул Тайлер мне, пока Кэссиди сравнивала две упаковки говяжьего фарша, – она готовит себе с шести лет. В готовке она лучше моей мамы.

Я и не волновался. Но от этого мне тоже хотелось ее оградить. Мы с отцом частенько работали на ранчо с утра до ночи, и в кухне я помогал только с мытьем посуды, ежедневно благодарю маму и сестер за еду. Не представляю, как бы готовил себе еду ребенком. При встрече еще раз поблагодарю родных.

Кэссиди позволила нам донести покупки, но не дала их разложить, сразу приступив к приготовлению ужина на троих. Лежа на диване, я провожал взглядом каждое ее движение, а Тайлер опять сел играть. В какой-то момент Кэссиди, забывшись, начала пританцовывать, но, к сожалению, быстро опомнилась. Я не видел ничего очаровательнее этого! Когда Тайлер ушел с головой в игру, я поднялся, прошел на кухню и встал у Кэссиди за спиной.

– Тебе помочь?

Она мгновенно напряглась, затем, расслабившись, повернула ко мне голову.

– Нет, не надо, спасибо.

– Ну хоть с чем-нибудь?

Кэссиди смотрела на меня с тем странным выражением в глазах, что я уже видел утром: со смятением и болью.

– Да, конечно. Можешь сделать салат.

Она вынула из холодильника овощи, принесла их мне и добавила к ним из миски на столе.

– Нарежь кубиками и… подожди, ты любишь авокадо?

– Родная, я всеяден.

Уголки ее губ приподнялись, щеки порозовели. Улыбнувшись про себя, я мысленно сделал заметку называть ее так почаще.

– Все же, если ты не любишь авокадо, я положу его только себе.

Я выхватил фрукт у нее из руки и озадаченно рассмотрел.

– Как я уже сказал, я ем все, но как это резать?

Кэссиди со смехом забрала у меня авокадо и подвинула мне огурец и помидор.

– Сначала их нарежь, потом разберемся с авокадо. – Она вручила мне нож и отвернулась к плите.

Овощи я резал криворуко, но находиться рядом с Кэссиди в кухне, видеть не сходившую с ее губ улыбку было потрясающе. А еда-то как пахла, м-м-м!

– Вроде правильно нарезал.

– Как можно нарезать овощи для салата неправильно? – Она повернулась посмотреть на творение моих рук. – Неплохо. Никогда раньше не шинковал?

Я покачал головой, и она улыбнулась:

– Правда? Тогда молодец. Давай покажу, как резать авокадо.

Кэссиди достала два плода и протянула мне один, затем взяла нож. Не буду кривить душой, я нарочно никак не мог выколупать косточку, чтобы Кэссиди подошла ко мне, обхватила мои ладони и показала, как это сделать. При соприкосновении наших рук у нее сбилось дыхание. Пришлось отвернуться, чтобы она не увидела, что я улыбаюсь во все тридцать два зуба.

Черт, да!

Закончив с авокадо, Кэссиди попросила достать блюда и тарелки, а сама пошла к плите. Меня она, стоило покоситься на плиту, разворачивала, не позволяя увидеть свои секретные блюда. Не знаю, что с ней происходило весь день, но сейчас она вела себя со мной как утром. И с каждой ее улыбкой и прикосновением я влюблялся в нее все сильнее.

Я тронул ее руку, призывая посмотреть на меня, и, встретившись с ней взглядом, чуть не позабыл, что хотел спросить.

– Утром я тебя расстроил? Прости, я ненамеренно. Я не знал о твоем отце.

Кэссиди опустила взгляд и вернулась к плите.

– Тебе неоткуда было знать. И чем, по-твоему, ты расстроил меня?

– Обещанием научить тебя ездить верхом.

Она вздохнула и мотнула головой.

– Нет, Гейдж, меня не это расстроило. Я с удовольствием научусь ездить верхом, если ты захочешь меня потренировать.

Разве я предложил бы ей то, чего не хочу? Плохо будет, если я спрошу, как связаны лошади и ее отец?

– Конечно, потренирую. Не вопрос. Я помню слова Тая, но, мне кажется, ранчо тебе понравится. Жду не дождусь, когда свожу тебя туда. – Ох, перебор, чувак. Перебор.

– Здорово. – Кэссиди взяла ложку, положила ее обратно, оперлась ладонями о стойку и лишь тогда посмотрела на меня. Ее рот приоткрылся, между сведенными бровями образовалась морщинка. Взгляд скользнул в гостиную, к Тайлеру, и вернулся ко мне.

– Ужин почти готов, – тихо сказала она. – Поставишь салат на стол?

Повернувшись лицом к гостиной с салатницами в руках, я еле сдержал вздох. За нами наблюдал Тай. Позже будет выносить мне мозги.

Кэссиди приготовила фетучини «Альфредо» с жареной курицей. Пальчики оближешь! Согласен с братом, это блюдо получилось у нее лучше, чем у тети Стеф. Оно такое же вкусное, как у моей мамы.

Я поднялся помочь Кэссиди с мытьем посуды, но Тайлер тоже встал и преградил мне путь.

– Я серьезно, бро. Она моя.

– Я слышал тебя в первый раз.

– Хорошо слышал?

Я бросил взгляд на Кэссиди:

– Хорошо. Но ты сам привез ее сюда. Предлагаешь не общаться с ней и не помогать с посудой, когда она готовит нам еду? Если мы будем жить вместе, прими тот факт, что я буду с ней дружить.

Тай несколько секунд молчал и улыбался, пока Кэссиди не вернулась на кухню.

– Я не против вашей дружбы. Просто не забывай, что именно я, а не ты каждый божий день был рядом с ней последние одиннадцать лет. Я вижу, как ты на нее смотришь, Гейдж. Я не слепой.

Кэссиди

– Я подустала, пойду лягу. Спасибо, что показал город, Гейдж.

Тай встал и подошел ко мне.

– Лечь с тобой?

Я покосилась на Гейджа за его спиной, в открытую сверлившего брата взглядом.

– Нет, поболтайте. Вы столько лет не виделись. Увидимся утром.

– Сладких снов, Кэссиди, – сказал Гейдж.

Я улыбнулась и, как дурочка, помахала ему рукой.

– Спокойной ночи.

Тайлер обнял меня, а Гейдж позади него подмигнул.

У меня от этого парня сплошное смятение в душе!

Я пошла в нашу с Таем ванную ополоснуть лицо и почистить зубы, после чего натянула пижаму и забралась в постель. До меня доносились голоса болтающих парней, засмеялся Гейдж. Его смех согревающей волной прошелся по телу. Вздохнув, я перевернулась на бок. Совсем его не понимаю. У него есть девушка, но вчера он чуть не поцеловал меня. А этим утром сначала вовсю со мной флиртовал, а потом, когда мы попросили показать нам город, сделал недовольное лицо. Тайлер, поговорив с ним, объяснил, что Гейдж против того, чтобы я жила с ними. Но почему тогда этим вечером в кухне он не переставая улыбался мне и прикасался при любой возможности? Как это понимать? Я даже не знаю, как себя с ним вести.

Наверное, я уснула, поскольку позже, когда Тай скользнул в постель, чувствовала себя сонной и заторможенной.

– Прости, не хотел тебя разбудить, – тихо извинился он.

– Ничего. Я собиралась дождаться тебя, но, похоже, устала сильнее, чем думала.

Тайлер притянул меня к себе и заключил в объятия.

– Последние дни выдались долгими, тебе нужно выспаться.

– Ты прав. Вы хорошо пообщались?

– Да. Приятно снова вот так болтать. Давненько мы не собирались.

– Прости, что все порчу. Не нужно было брать меня с собой.

Он отстранился, чтобы взглянуть в мое лицо:

– Кэсси, я буду брать тебя с собой везде и всегда, куда бы ни отправился. Не волнуйся насчет Гейджа, он отойдет. Дело не в том, что ты ему не нравишься. Он просто боится, что твое проживание с нами внесет разлад в его отношения с Бринн.

– Я этого не хочу. – Еще как хочу! Я не знала ревности, пока вчера не познакомилась с Гейджем. Мерзкое чувство. – После восемнадцатилетия я найду себе жилье, Тай.

– Даже не думай. Я хочу, чтобы ты была рядом, а Гейдж перебесится. Поняла?

Я прильнула к его груди и кивнула.

– Люблю тебя.

Тайлер снова чуть отстранился и поднял мое лицо к своему.

– Я тоже люблю тебя, Кэсси.

Его губы накрыли мои, и я отпрянула, уперев ладони ему в грудь.

– Что ты творишь?! – Мы спали вместе бесчисленное множество раз, но никогда раньше не целовались.

– Прости! Я думал, ты этого хотела.

– С чего ты это взял? – О боже, что только что было?!

Он вздохнул и перестал меня удерживать.

– Не знаю, что на меня нашло. Прости, сглупил.

– Ты для этого взял меня в Техас?

– Нет-нет, клянусь! Ты моя лучшая подруга, я бы никогда не оставил тебя там. Я правда сглупил, прости.

Я выползла из кровати и схватила свою подушку.

– Посплю сегодня на диване.

– Нет! Кэсси, не делай этого. Пожалуйста, прости.

– Все хорошо. Действительно, дни выдались долгими. Для нас обоих. Мы очень устали и плохо соображаем.

– Кэсси… – Тайлер вздохнул и тоже выбрался из кровати. – Не знаю, какой черт меня дернул это сделать. Прости! – Он приобнял меня и тут же отступил. – Пожалуйста, вернись в постель.

– Все хорошо, поверь. Но сегодня я посплю на диване. Так будет лучше. Завтра вернусь сюда.

– Тогда я пойду спать в гостиной, а ты спи здесь.

Я положила ладонь ему на грудь и легонько толкнула к кровати.