Читать книгу: «Моё Сердце победит», страница 4

7

Для тех, кто будет жить по слову Моего Сына

и будет любить, смерть станет жизнью.

Из послания Богородицы от 2 августа 2015 года

На праздник свв. Петра и Павла, 29 июня, нас в очередной раз вызвали на допрос в Читлук. Один из милиционеров сердито взглянул на меня. «А где тот маленький говнюк?» – спросил он, подразумевая Якова. Зная, насколько ужасно могут вести себя сотрудники милиции, мы были счастливы, что на этот раз Якова с нами не было. Враждебное отношение к ребёнку его возраста просто не укладывалось в голове. Эти люди из органов были настоящими мастерами грязной ругани. Казалось, они с удовольствием соревнуются друг с другом, кто из них самый грубый.

– Якову всего десять лет, – сказала я. – Оставьте его в покое. Он слишком мал.

– Ах ты, лживая сучка! – завёлся милиционер. – Не так он и мал, если может взлететь на гору за две минуты.

Я закрыла глаза и стала молиться, чтобы Бог даровал ему мир. Допрос длился несколько часов. В конце концов, так и не выдавив из нас нужное признание, нас запихнули в маленький автомобиль скорой помощи и повезли на осмотр к местному педиатру, доктору Даринке Гламузиной.

Это была самоуверенная и интеллигентная женщина с короткими чёрными волосами, которая дала нам понять, что она неверующая. У неё не было сомнений в том, что должно быть какое-то логическое объяснение нашим утверждениям. Она забрасывала нас вопросами с такой скоростью, что мы едва успевали отвечать: «Что вы видели? Где это происходило? Как вы себя чувствовали? Подвергались ли вы когда-нибудь гипнозу?» Последний вопрос показался нам особенно странным, но мы тем не менее отвечали терпеливо и честно. В конце осмотра доктор Гламузина сказала: «Мой коллега и я приедем сегодня в Бьяковичи и понаблюдаем за вами».

«Понаблюдаем? – подумала я. – Она что, приняла нас за диких животных?»

С первого явления прошло шесть дней, и уже с середины дня Меджугорье наполнялось тысячами паломников, в том числе из отдалённых городов, таких как Сараево и Загреб. После смерти годом ранее председателя компартии Тито власти, опасаясь потерять контроль над ситуацией, прибегли к своему любимому оружию – запугиванию.

Милиционеры снова затолкали нас в машину скорой помощи. Сесть было негде, и нам пришлось сбиться в кучу. Каждая неровность на дороге причиняла боль. Через час мы наконец приехали в больницу в Мостар. «Привыкайте к этому месту, – сказал нам водитель. – Оно может стать вашим новым домом, когда вас признают сумасшедшими».

Сначала нас отвели в тёмную комнату без окон и заперли за нами дверь. Воздух там был влажным, холодным и затхлым. В темноте я рассмотрела стол и лежащего на нём человека. Когда мои глаза привыкли к темноте, я поняла, что это труп. Окинув комнату взглядом, я увидела и другие тела. «Это морг», – прошептала я. Мы были в ужасе. Как они могут так поступать с детьми?

Через некоторое время нас наконец выпустили из морга и повели на осмотр к врачу. Его вопросы были похожи на те, что задавала доктор Гламузина, но отношение к нам было заметно холоднее. «Знаете, – сказал он, – для сумасшедших у нас есть только одно место». Соврав, что оставляет нас в холле, он запер нас в отделении для психически больных людей. Они бесцельно ходили по коридору, кричали и издавали странные звуки. Один из пациентов подошёл к нам. «Я солдат», – заявил он и начал ходить по палате, чеканя шаг. Испугавшись, мы прижались друг к другу. Нас что, оставят тут навсегда? К счастью, пришла медсестра.

– Вам здесь не место, – сказала она и повела по тускло освещённому коридору до кабинета, в котором находились другие медсёстры.

– Расскажите нам о явлениях Богородицы, – попросила она. – Все только об этом и говорят.

Мы рассказали о том, что видели, и ответили на их многочисленные вопросы. В конце разговора некоторые сёстры даже начали плакать. Меня приятно удивила их реакция и интерес. После этого мы попали на осмотр к доктору Мулии Джудже, руководителю психиатрического отделения мостарской больницы. Позже мы узнали, что она всех нас признала здоровыми и уравновешенными. «Сумасшедшими надо признать тех, кто этих детей сюда привёз!» – сказала она. Больше всего в той ситуации меня тронуло, что доктор Джуджа была мусульманкой. Я убедилась, что никогда не нужно бояться говорить о Богородице с кем бы то ни было.

В тот день милиция нас отпустила, но пребывание в морге и отделении для душевнобольных нанесло мне психологическую травму. В голове снова и снова возникали тревожные картины: труп на столе из нержавеющей стали, невменяемый «солдат», вышагивающий вокруг нас, пациенты с бессвязной речью и движениями. При этом я знала: если мне придётся выбирать между заключением в психиатрической лечебнице и отрицанием того, что я видела Богородицу, я без разговоров выберу первое. Ничто не заставило бы меня отречься: ни тюрьма, ни даже смерть.

В тот вечер, ещё не успев отойти от дневных переживаний, мы собрались на явление. Как только Богородица появилась, мы все заплакали. Её безмерная любовь высвободила наши чувства. Все мои страхи и тревоги исчезли, когда Мария показала серию наиболее ярких сцен из Её земной жизни. Это было похоже на фильм. Условия, в которых жила Мария, противоречили романтизированным образам Её жизни, которые мы привыкли видеть в религиозном искусстве. С детских лет Она жила скромно и смиренно. Её жизнь была тяжёлой, но в её простоте была особая красота. Я увидела наиважнейшие моменты Её жития, когда Ей явился ангел и родился Иисус. Мне стало понятно, что и Мария тоже когда-то перенесла много настоящей боли и радости, как и каждый из нас, но с одним коренным отличием: Она стала Матерью Бога.

Кто-то из нас поделился с Богородицей тревогой из-за произошедшего с нами в тот день:

– Сможем ли мы всё это выдержать?

– Сможете, дети Мои, – очень по-матерински сказала Она. – Не бойтесь.

Небесная синева за спиной Богородицы побледнела, и над Её правым плечом появился образ какого-то окровавленного и измученного человека с карими глазами, длинными волосами и бородой. Я видела только плечи и голову, и мне показалось, что его лицо искажено мучительным страданием. В отличие от Марии, Которая всегда являлась нам в привычном человеческом обличии, этот мужчина больше походил на скульптурный бюст. Я поняла, Кто это, только когда увидела на Его голове терновый венец.

– Посмотрите на Того, Кто отдал за веру всё, – сказала Она. – То малое, что делаете вы, не будет для вас непосильным.

И образ растворился в синеве за спиной Богородицы. Я была благодарна за то, что хотя бы на мгновение увидела Иисуса, и мне было стыдно за мысли о чрезмерности моего страдания. Этот опыт научил меня никогда не придавать себе слишком большого значения и не считать себя жертвой.

Доктор Гламузина – та скептически настроенная педиатр, что осматривала нас утром, приехала лично посмотреть на явление – вернее, понаблюдать за нами во время явления. Очевидцы рассказали, что, когда она увидела наши лица, её скептицизм сменился крайним удивлением. Она попросила Вицку задать несколько вопросов Богородице, и Вицка согласилась.

– Спроси Её, кто Она, – попросила доктор Гламузина.

Вицка передала этот вопрос, и Богородица ответила:

– Я Царица мира.

– Как у нас может быть мир, когда существует столько религий? – продолжила врач.

Вицка передала вопрос, и Мария ответила:

– Существует только одна вера и один Бог.

Доктор Гламузина спросила, почему Богородица из всех возможных мест выбрала для явления Бьяковичи.

– Я пришла сюда, потому что здесь люди молятся и имеют твёрдую веру.

Тогда врач спросила, может ли она потрогать наше видение, и мы спросили об этом Марию.

– Может, – разрешила Богоматерь.

Мы поставили её перед Богородицей, и она дотронулась до Неё, но затем Пресвятая Мария вдруг отдалилась и исчезла. Доктор Гламузина тут же повернулась к нам и грустно спросила:

– Она ведь ушла, да?

– Да, – подтвердила Вицка. – Ушла.

– А что-нибудь сказала?

– Сказала: «На свете всегда были сомневающиеся иуды», и ушла.

Доктор очень опечалилась и спускалась с горы с встревоженным выражением лица. Впоследствии она рассказывала, что поверила нам, вернулась к своим католическим корням и даже начала петь в церковном хоре. «Когда я попробовала дотронуться до Богородицы, – говорила она, вспоминая тот вечер, – то ощутила нечто невероятное. Я как будто знала, что Она уходит и в каком направлении. Позже мне это подтвердили и визионеры. Поначалу, когда они передали мне Её слова о сомневающихся иудах, я обиделась, но затем меня пронзило ясное и наполненное миром осознание: эти дети на самом деле видят Богородицу! А сама я и вправду была как Иуда: я хотела их изобличить, не поверила им. После происшедшего мне стало стыдно, и я ощутила своё ничтожество перед величием Богородицы, Которая видела меня насквозь и – как хорошая мать – наставила меня на верный путь».

То явление стало незабываемым ещё по одной причине: среди паломников был мужчина, который привёл с собой на гору трёхлетнего сына с тяжёлой инвалидностью. Мальчик по имени Даниэл Шетка с рождения был парализован и не мог говорить. Его родители приехали в Меджугорье в надежде получить исцеление.

– Богородица, – просили мы, – заговорит ли когда-нибудь этот мальчик? Исцели его, чтобы нам поверили.

Мария посмотрела на Даниэла и долго не сводила с него взгляда, полного сочувствия и любви. Наконец Она сказала:

– Пусть твёрдо верят, что он исцелится.

Наверное, мы были несколько огорчены, не увидев мгновенного изменения в состоянии Даниэла, но позднее его родители снова пришли на гору, чтобы возблагодарить Бога. В тот вечер Даниэл начал ходить и разговаривать.

На следующее утро отец Йозо снова захотел со мной говорить. Казалось, он разочарован тем, что явления продолжаются уже семь дней, а Богородица не особенно разговорчива. В прошлом Она передавала глубокие послания и давала пророчества о судьбах мира. Как это может быть Богородица, если Ей и сказать-то нечего?

– Народ начинает вас презирать и отрекаться, – сказал он мне, – потому что вы ничего не даёте людям, никакого знака. А они всё приходят и приходят, и их всё больше и больше. И что будет дальше?

Я молчала, потому что у меня не было ответа на этот вопрос. Мы продолжали ежедневно просить у Богородицы знак, но Она ещё ни разу не ответила на наши мольбы. Отец Йозо продолжал:

– Как вы оправдаетесь перед людьми? Бог страшно наказывает тех, кто соблазняет народ, понимаешь? Тебе ведь это известно?

Я кивнула, хотя мне было очень горько, что он подозревает нас в чём-то настолько плохом, что заслуживает Божьего наказания. По его мнению, недостойное поведение некоторых людей в толпе – например ругань и толчки – тоже свидетельствовало против того, что речь идёт о явлениях Богородицы.

– Люди, которые соблазняли других или искажали послания, несли самые тяжёлые наказания. В Израиле и в ранней Церкви их даже исключали из общины. Бог страшно на них гневался. Ты ничего такого не боишься?

– Я – нет, – отвечала я.

– Что, если всех вас шестерых Бог завтра накажет?

– Думаю, что не накажет.

– Как это ты так думаешь?

Я посмотрела ему в глаза:

– Потому что мы не врём!

Отец Йозо замолчал, и постепенно выражение его лица смягчилось.

– А почему Богородица является одним людям, а другим – нет? – спросил он, на этот раз без обвинения в голосе. – Как ты считаешь, ты должна чем-то отличаться от тех, кто Её не видит?

– Да, – ответила я. – Я должна быть лучше, ещё сильнее верить, быть им примером.

Он посмотрел мне в глаза:

– А ты истинно веруешь?

– Да, верую.

Отец Йозо кивнул головой:

– На что тебя подвигает твоя вера?

– Я просто хочу делать добрые дела.

– А в чём могли бы заключаться эти добрые дела?

– Помогать всем, кому могу, и призывать их чуть больше молиться.

– Тебе не жалко народ, который не видит Марию, тогда как ты видишь?

– Очень жалко! Я бы хотела, чтобы Её видели все. Я замечаю, как тяжело людям подниматься в гору. Некоторые даже босиком идут и по шесть часов там проводят. Как бы было прекрасно, если бы Она показалась и им!

Наш разговор переключился на место явлений. Отца Йозо очень беспокоило, что великое множество людей идёт на гору, которую паломники стали называть Горой явлений, вместо того чтобы молиться в церкви Св. Иакова. Ничуть не меньше его волновало всё возрастающее количество милиции. Власти запрещали такие многолюдные сборища, но паломников становилось всё больше. Отец Йозо хотел, чтобы мы пришли во время явления в церковь и позвали туда верующих. Это было бы безопасно и удобно, ведь сейчас мы были вынуждены ежевечерне пробираться через толпу людей, милицию и подниматься на гору по невыносимой жаре. Но будет ли Богоматерь являться нам в другом месте?

8

Бедные Мои дети, оглянитесь вокруг, обратите

внимание на знаки времени…

Из глубины сердец воззовите к Моему Сыну.

Его имя рассеивает самую густую тьму.

Из послания Богородицы от 2 мая 2009 года

Вскоре после моего разговора с отцом Йозо к нам – ко мне и ещё нескольким визионерам – подошли две женщины, Мица и Любица. Они представились социальными работниками. Любицу я до этого никогда не видела, но узнала Мицу. Она жила в Бьяковичах, у самого подножья горы, и присутствовала по крайней мере на одном явлении.

– Сегодня за вами приедет тайная милиция, – встревоженно выпалила Мица.

– Они получили приказ из Белграда, – вторила ей Любица.

Мы ответили, что запрёмся в своих комнатах и никуда не будем выходить, но в ответ они только покачали головами.

– Вы всерьёз надеетесь скрыться от тайной милиции у себя в комнате? – воскликнула Любица.

– Что скажете, если мы все куда-нибудь уедем? – предложила Мица.

– Можем поехать в Чаплину и поесть мороженого, – продолжила её мысль Любица.

Такая перспектива необычайно воодушевила Якова. Вицка знала Мицу и доверяла ей, да и я не испытывала опасений на её счёт, а вот относительно Любицы у меня были сомнения. С другой стороны, от одной мысли, что за нами едет тайная милиция, по коже бежали мурашки. В структуре югославской власти это подразделение выполняло функцию гестапо и было известно пытками, избиениями и даже казнями. Количество паломников на горе росло в геометрической прогрессии, поэтому вероятность скорого вмешательства этого органа казалась вполне реальной. Быстро обсудив этот вопрос, мы впятером втиснулись на заднее сидение Мициной машины. Ивана в тот день с нами не было.

Не успели мы выехать из Бьяковичей, как нас остановил начальник милиции Здравко. Мица остановила машину, и он подошёл к водительскому окну. Увидев на заднем сиденье нас, он очень удивился.

– Мица, что здесь происходит?

– Мы торопимся, – ответила она.

Здравко говорил хоть и тихо, но очень серьёзно:

– Мица, я должен кое о чём у вас спросить.

Люди продолжали стекаться к селу. Некоторые замечали нас и останавливались.

– Если мы продолжим здесь стоять, образуется пробка, – заметила Мица.

– Подождите минутку.

– Мы не можем ждать.

Вокруг автомобиля начала собираться толпа. Здравко повернулся к людям, затем снова к нам.

– Хорошо, – сказал он, сел в свою машину и поехал за нами.

Вскоре мы упёрлись в милицейский автомобиль, который стоял поперёк дороги, преграждая путь и тем, кто направлялся в село, и тем, кто, подобно нам, хотел из него выехать. Около автомобиля дежурило несколько милиционеров. Они недоуменно смотрели на нас, не понимая, что им делать.

– Уберите машину! – крикнула Мица в окно. – Мы торопимся!

Нас очень удивила её самоуверенность. Милиционеры сдвинулись с места, только когда увидели Здравко, который как раз подъехал и остановился позади нас. Решив, что он едет с нами, они быстро переставили автомобиль. Мы помахали рукой сбитым с толку сотрудникам, проехали мимо них, а затем Мица резко прибавила газу, чтобы оторваться от Здравко. Скоро мы уже мчались по дороге с открытыми окнами, улыбаясь и радуясь ветру, развевающему наши волосы.

Первой остановкой на нашем пути стал Почитель – поселение с древней мечетью и полуразрушенной средневековой крепостью. Мы лазили по каменным стенам, осматривали руины и уже успели забыть обо всех своих тревогах. Я любовалась изумрудными водами реки Неретвы, протекающей в долине под Почителем. Она напомнила мне о паломниках, которые стекались сейчас в Меджугорье. Мне подумалось, что ни мощную Неретву, ни их уже ничто не могло остановить.

Из Почителя мы поехали в близлежащую Чаплину – довольно большой современный город. Мица и Любица привели нас в кафе. Я уже бывала в кафе в Сараево, но для остальных это было впервые.

– А у них есть сок в бутылках? – спросил Яков.

– Конечно есть, – улыбнулась Мица, и мы все засмеялись.

Мица и Любица заказали для нас пирожные, мороженое и, конечно, сок в бутылках. Мы спокойно сидели и разговаривали, пока к нам не подошёл молодой человек.

– Вы из Меджугорья? – спросил он.

– А где это Меджугорье? – парировала Мица.

Молодой человек посмотрел на Якова:

– Просто я некоторых из вас узнаю. Разве вы не из тех, кто видит Богородицу? Я вчера сам был там на горе.

– Мы тебя не узнаём, – ответила Любица.

Молодой человек посмотрел на меня и перевёл взгляд мне на руку:

– Где твои часы? Разве не помнишь, как я просил у тебя их посмотреть?

– Может, и просил, – ответила я.

В те дни очень многие просили у меня посмотреть часы, но как только информация о том, что часовой механизм стал ходить в обратном направлении, дошла до милиции, они забрали у меня часы и больше не вернули. Позже я узнала, что их отдали часовщику, который провёл осмотр и сказал, что невозможно, чтобы часы ходили назад, да ещё и продолжали при этом работать.

Остальные посетители кафе услышали молодого человека, и очень скоро все взгляды были прикованы к нам. Одна пожилая женщина подошла и спросила:

– Вы и сегодня будете на горе?

Мы привлекли к себе столько внимания, что нам пришлось уйти. Тогда я поняла, что моя частная жизнь осталась в прошлом. Даже люди, не жившие в Меджугорье, смотрели на меня так, словно я святая, хотя я оставалась той же самой девушкой.

Выйдя из кафе, мы увидели на территории детского сада качели и спросили Любицу, можно ли нам покачаться. Любица нехотя согласилась, и мы стали по очереди садиться на сиденье. Иванка взлетала выше всех, а её радостная улыбка резко контрастировала с чёрной траурной одеждой.

Следующим нашим пунктом стали красивейшие водопады Кравице на реке Требижат. По пути туда мы забеспокоились, успеем ли вернуться в Меджугорье на явление, которое случалось каждый день около 18.40. Мица и Любица заверили нас, что для волнения нет никакого повода. Приехав на Кравице, мы настолько углубились в созерцание воды, пышной растительности и дымки в воздухе, что совершенно забыли про время. А у меня к тому же не было часов.

И только когда солнце зашло за деревья, а на долину опустилась тень, мы поняли, что уже достаточно поздно, и стали умолять Мицу и Любицу отвезти нас назад в Меджугорье. В конце концов они согласились, но ехали мы теперь гораздо медленнее, чем раньше. Мы уже начали сомневаться, что Мица и Любица действительно занимались нашим спасением.

Когда мы уже приближались к Меджугорью и вдали показалась Гора явлений, усыпанная паломниками, меня охватило чувство вины. Мы должны сейчас быть там, среди них, но вовремя нам к горе не добраться! Я уже была готова заплакать, как вдруг меня захлестнуло острое ощущение – предвкушение, которое всегда приходило ко мне перед самым явлением.

– Останови! – скомандовала я.

– Где? – спросила Мица.

– В любом месте!

Мица остановила машину у поворота на грунтовую дорогу. Мы выскочили и встали на колени на заброшенном пустыре, покрытом камнями и колючими кустарниками. Было невероятно приятно ощущать спокойствие этого безлюдного места после уже привычной нам толпы. Мица и Любица стояли у машины и смотрели, как мы молимся.

– Спросите Деву Марию, что Она мне сделает за то, что я вас выкрала, – пошутила Любица.

Мица улыбнулась, но вдруг что-то на Горе явлений привлекло её внимание.

– Видите? – возбуждённо спросила она.

– Боже мой, – выдохнула, испугавшись, Любица. – Что это?

– Как будто дымка! – ответила Мица и перекрестилась.

– Или свет, – сказала Любица.

Я посмотрела на гору и увидела над ней облако света.

– Это Она, – сказала Вицка.

Меня охватила грусть – Богородица и тысячи верующих ждут нас на горе, а мы застряли на какой-то обочине. Как мы могли такое допустить? Облако света поплыло в нашем направлении, и вскоре мы рассмотрели в нём Божью Матерь.

– Вот Она! – радостно воскликнула Иванка.

Приблизившись к нам, Мария встретила нас Своим обычным приветствием: «Слава Иисусу!» Я же вспомнила разговор с отцом Йозо и поняла, что это ответ на мой вопрос, может ли Она являться где-то помимо горы. Как и всегда, исходившие от Неё свет и красота на какое-то время лишили меня дара речи. Мне очень хотелось убедиться, что Она не разочарована в нас.

– Ты сердишься, что нас не было на горе? – спросила я.

– Это неважно, – ответила Она.

– А Ты рассердилась бы, если бы мы не вернулись на гору, а ждали бы Тебя в церкви?

Она улыбнулась – добро, по-матерински:

– Всегда в это самое время.

Мы спросили Её, оставит ли Она знак для всех, но, как обычно, Мария не ответила. Медленно отдаляясь от нас, Она ещё раз осветила Своим светом всех собравшихся на горе, и мы услышали, как Она сказала: «Идите в мире Божьем!» – а затем облако света исчезло.

По возвращении в Меджугорье отец Йозо попросил всех нас, включая Мицу и Любицу, прийти в приходской дом и всё ему рассказать. Узнав, что сегодня нас не было на горе вместе со всеми, он заволновался, что паломники почувствуют себя обманутыми, но тут же воодушевился, узнав о согласии Богородицы являться нам в церкви. Ему также было интересно услышать о впечатлениях Мицы и Любицы.

– Что ты видела? – спросил он Любицу.

– Видела, как что-то движется.

– Как будто какая-то дымка, – прибавила Мица.

– Или что-то похожее на тень или дуновение ветра, – уточнила Любица.

Пусть эти женщины и не видели Богородицу, но что-то они видели, и сейчас им было очевидно сложно облечь свои ощущения в слова. Я очень хорошо понимала их трудности.

– Мица, тебе было страшно? – спросил отец Йозо.

– Нисколько, – ответила она. – Меня немного трясло, но больше от возбуждения, чем от страха.

– А мне было страшно, – призналась Любица. – У меня мурашки по коже бегали, и даже пришлось схватить Мицу за руку. – Мица согласно кивнула. – И меня трясло всё сильнее. Я не боялась, просто сама мысль о том, что передо мной находится Пресвятая Дева Мария, не могла оставить меня равнодушной.

Позже мы узнали, что Мица и Любица выполняли задание властей вывезти нас в тот день из Меджугорья. Кто-то из местных очень рассердился на них за это, но я знала, что эти женщины просто выполняли свою работу – отказать режиму не мог никто. Однако происшедшее в тот день ощутимо повлияло на Любицу. Возвратившись в Сараево, она сказала начальству, что больше не желает в этом участвовать.