Отзывы на книгу «Господа Головлевы»

Милый мой друг маменька! Случилось мне третьего дня прочитать книжицу одну занятную. Вроде она о семье одной, но глянется потом - как обо всей нашей жизни. Из книжицы той я узнала, что празднословие и пустомыслие убить и задушить могут, как самая настоящая медленная отрава, как петля. Еще я поняла, как нелюбовь к детям своим и попрекание их каждым куском становится источником такой ненависти, такой разрушительной силы, которая, как взаправдашнее проклятье, погубит весь род твой. И никому, ни одному человеку, из этой паутины будет не вырваться, проклятье убьёт каждого в роду.

— Бог милостив, маменька! — Был милостив, мой друг, а нынче нет! Милостив, милостив, а тоже с расчетцем: были мы хороши — и нас царь небесный жаловал; стали дурны — ну и не прогневайтесь!

Бога в этой книжице поминают на каждой страничке, да и не по разу. А Иудушка Головлёв - такой набожный, такой рьяный молельщик, что если б я не видела других христиан, то стало бы для меня "христианин" или "православный" первейшим ругательством. Порфирий Владимирович - самый наиотборнейший кровопивец, настоящий вампир, дракула головлевского поместья.

А после этой книжки, дорогой дружочек маменька, так тошнёхонько стало, так я живо себе всё представила, будто сама в Головлёве заточена, будто сижу за обедом с Иудушкой, хочу вырваться, но не могу, потому что паучина эта уже впрыснула мне парализующий яд, а сам говорит, говорит, говорит! А слова-то все использует все с уменьшительными суффиксами - наверно, потому что так длиннее говорить можно. Но потом я вырвалась, обняла любимых, которых не дай бог мне назвать когда-то постылыми - даже в гневе. А еще я буду читать много-много книжек, чтобы учиться на чужих ошибках, чтобы свободное время не стало источником сокрушающей внутренней пустоты и личного ада для меня.

Вот как, маменька, я провела выходные. За сим кончаю письмо, целую вас в плечико. Остаюсь любящая вас дочь Наташенька.

PS. А Михаил Евграфович-то, который автор и есть, так он, маменька, не лучший ли писатель русский? Языка такого певучего, чтоб сам по себе укутывал тебя словно в кокон теплый, я и не читывала раньше. Прочитаю у него и всё остальное.

Господа Головлевы, я вас ненавижу! Тухлятина вы, господа. Все как один - тухлятина! Ненавижу вас за узколобость, скупость, за тупые растраты, за детей «постылых», за лицемерие, безалаберность, лесть, за унижения, за никчемность вашу, за отсутствие поступков, за глупую самовлюбленность и напыщенность, за «милый дружок маменька», за наглость, за опухшие пропитые рожи, за кривляния, за неумение заработать даже на кусок хлеба, за вялость ума, за мечты об исключительно даровом довольстве, за безделие и буффонство, за вялые, безобразные, серые дни, за редкие приступы нравственного отрезвления, за примирение с «маменькиным положением», за исполненные цинизма разговоры, за абсолютную праздность и неспособность ни к какому делу, за «для кого я припасала! ночей недосыпала, куска недоедала… для кого?», за «ах» да «ах», за ваше гнилье и в душах и в погребах «огурчики-то еще хороши, только сверху немножко словно поослизли, припахивают, ну да уж пусть дворовые полакомятся», за пустую суету головлевского скопидомства, за стяжательство, одержимость деньгами, за безнравственность, за беспричинное, невыразимое утомление, уныние и истому, за ненависть без протеста, за то, что часами можете смотреть в одну точку, за лживые семейные комедии, за «мои распоряжения глупые, ну и пусть будут глупые», за нелепое нытье и причитания, за безграничную неряшливость, за переливания из пустого в порожнее. За вот это всё.

А Иудушку вашего кровопивушку особенно терпеть не могу. Не человек, а болото. Паскудник этот отравил мне любовь к уютному выражению «попить чайку». Теперь как услышу, так и вспомню весь его словесный гной, целые потоки его болтовни, сюсюканье это мерзкое: пречудесное именьице, говядинка, телятинка, скромненько да ладненько, светленько и уютненько, посиживаем ладком да мирком, свечечка, лучинушка, избушечка, Евпраксеюшка, Улитушка, маслице, капустка, горошек, картофелец, огурчики, лучок, тепленькая погодка, дождичек, градец, ведрышко, поиграть в карточки, лаптишечки, пустенькие щи. И так всю жизнь. Тьфу!

Ужасно-прекрасное произведение, невыносимое, но одновременно и притягательное, утрировано сатиричное и в то же время поразительно реалистичное, описывающее прошлое нашей страны и до сих пор не потерявшее актуальность. Объём небольшой, но как же метко автор прошелся по всем болевым точкам, гнойным ранам общества того времени, каждая часть, дополняя предыдущую, рассказывает отдельную историю и сложно выделить ту, что сильнее задевает.

Поразительные персонажи, столь яркие, что вряд ли забудутся, особенно, конечно, Иудушка, как мне кажется, весьма необычный образ для нашей литературы. Писатель так выпукло его изобразил, что невозможно воспринимать монологи этого героя (я взяла аудиокнигу и моментами мне было просто физически невыносимо слушать его разглагольствования, так что я прониклась искренним сочувствием к тем, кто вынужден был соприкасаться с этим кровопийцей). При этом радует, что автор не рисует его одной черной краской, он достаточно интересная личность. Любопытно поразмышлять, воспитание сделало его таким или это врожденные качества, а может быть, повлияло окружающее общество с его лицемерностью.

Вообще, в этой истории нет положительных персонажей, всем можно посочувствовать в той или иной сцене, в нелегкий период их жизни, но в то же время ко всем есть вопросы. Конечно, младшее поколение оказалось весьма в невыгодных условиях – что сиротки, что сыновья Порфирия Владимировича, но при этом они лишь шли по наклонной вниз, не хватило у них ума, удачливости, силы духа и стойкости, чтобы удержаться на плаву, поэтому никакие герои книги не вызвали у меня симпатии. Жаль, что из этого произведения сложно понять, действительно ли у них не было шанса изменить судьбу или в тот исторический период все же можно было устроить сносную жизнь, даже открестившись от семьи, не обладая наследством, полагаясь только на свои силы.

Читая эту книгу, я невольно сравнивала ее с «Делом Артамоновых» Горького и пыталась понять, почему данная тема у Алексея Максимовича мне понравилась больше, при некой схожести основной идеи сюжета. Наверное потому, что у Горького есть надежда, чувствуется мысль, что, откинув старый мир, люди смогут стать лучше, что есть пути выхода из плачевного состояния, а у Салтыкова-Щедрина печальное описание действительности не предлагает путей для улучшения ситуации, не показывает даже слабенький «луч света». Но, зато, никто не может упрекнуть Михаила Евграфовича в наивности или в излишнем оптимизме (тем более, в пропаганде идей социалистов), а его описания пустословия и праздномыслия, человеческого лицемерия, в том числе и в религиозно-морализаторских речах, а также картины семейных отношений, бюрократии и остросоциальных проблем – до сих пор весьма узнаваемы и, к сожалению, повсеместно встречаются даже много лет спустя.

Поэтому я, конечно, рекомендую это произведение всем любителям классики и исторических романов, эту книгу очень интересно читать и обсуждать.

Нет, не книга мой личный кошмар, но ее основной герой. Не помню, когда в последний раз персонаж вызывал такое отвращение, вплоть до рвотных позывов и стремления закрыть лицо и уши руками и зарыться в песок, только бы не слышать его. Но, пожалуй, стоит по порядку.

Это было очередное мое давнее предубеждение: что Салтыков-Щедрин читается тяжело и муторно. Испытание в школе чтением и обсуждением его сказок даром не прошло, и с тех пор желания вернуться к автору не возникало. Но надо же бороться с предрассудками, вот и черед Михаила Евграфовича настал. Слушала, впечатлялась, много думала (случается со мной иногда такая беда).

И, разумеется, как это часто бывает со старыми впечатлениями, они не подтвердились: книга читается (слушается) плавно, а уж слушать ее в исполнении неподражаемого Александра Клюквина - и вовсе подарок. (Но, боже, как же въедаются в мозг голос и интонации Иудушки, как их теперь убрать оттуда, а? Я, кажется, даже во сне их слышу, серьезно). Единственное: хотелось бы, чтобы автор меньше "анализировал" персонажей сам, их речи и поступки и так все сами за себя говорят.

Что касается сюжета романа, он, конечно, тяжелый. В том плане, что нет в нем ни одного персонажа, за которого хотелось бы переживать, к кому бы возникала симпатия. А в таких случаях книга всегда читается тяжелее. А если добавить сюда душную и какую-то склизкую, мертвенную атмосферу, царящую в домах и головах Головлевых, то и вовсе. Недаром же младшее поколение стремилось любыми способами сбежать. Я б тоже хотела, хоть в тундру, только не в Головлеве находиться. Только не очень-то они в этом преуспели. Видимо, можно убрать человека из Головлева, а Головлева из человека - нет.

Интересно, что мне параллельно попались две книги (причем одна детская, другая "взрослая", и авторы жили примерно в одно время), где среди прочего поднимается вопрос: если некогда богатый или хотя бы обеспеченный человек промотал все деньги, спустил на гулянки, водку, азартные игры и т.д. (нужное подчеркнуть), так вот, должны ли родственники этого самого человека ему помогать и содержать его? И оба автора однозначно отвечают: да, должны. Тот человек - горемыка несчастный, а родственники, ежели не будут давать ему денег, оплачивать его долги и так далее, и тому подобное, то твари они бездушные и жестокосердные. Ой ли? В обоих случаях у "человека" были хорошие стартовые условия плюс возможность работать и получать жалованье. И они исключительно сами виноваты в том, что всего этого лишились (ну вот в этих случаях, серьезно, сами; я вовсе не имею в виду случаи детей, оставшихся сиротами и т.п.). Так причем же тут "жестокосердные" родственники? Но авторы проповедуют христианское милосердие и любовь к ближнему, их право. А имхо - выбор в этом случае за родственниками.

Вот у господ Головлевых есть старший сын по прозвищу "балбес". Балбес он и есть: работать не способен даже там, куда его пристроили, может только пить, есть и курить, швыряя деньги куда попало. И это его-то, в возрасте под 40, надобно было пожалеть и приютить, несчастного и голодного? Водки и табаку ему на блюдечке принести? Мать, может, и жестковато с ним поступила, но осуждать ее в этом конкретном случае трудно.

Арина Петровна Головлева - женщина властная и скуповатая, главная ее жизненная цель - приумножение своего богатства, для чего она идет на всяческие ухищрения, проявляя недюжинный талант. Но, как ни удивительно, из всех основных героев она кажется самой адекватной. Ну кто ее окружал? Почти слабоумный муж, один сын - балбес, другой - мелкий лицемерный подхалим, от которого за версту подальше держаться хочется, чтоб не стошнило (но все-таки держаться трудно, он без масла пролезет, куда ему надо, законным порядком). Да третий сын, ни рыба ни мясо. Недаром Арина Петровна не раз восклицала "Для кого?!" Для кого копила? Для кого жила? Где достойный преемник? Хоть и неласкова, мягко говоря, она была с домочадцами, но да ведь среди них и не оказалось ни одного, кто хоть уважение мог бы вызвать. Интересно, мог ли оказаться? Такой, живой, с деловой, хозяйственной жилкой, способный противостоять матери и всем остальным, жить своим умом.

Если вспомнить, что "все родом из детства", то можно предположить, почему все головлевские дети оказались неспособными на искреннюю привязанность и самостоятельность в жизни. Отсутствие любви, бессмысленный отец и властная мать породили уродцев: один тряпка безвольная, другой закапывается в пустяках и словоблудии, третий просто никакой и "пусть я буду дурак, только не трогайте меня". Была и сестра, та сделала попытку сбежать, да тоже неудачно. Все дети оказались несчастными людьми, все бегут от жизни, стараясь как-нибудь от нее отгородиться, делать и думать что угодно: бухать без просыпу, огурцы в кадушках считать... только б подальше от действительности. Да и внуки тоже, если уж на то пошло. Но только вот вряд ли можно на одну Арину Петровну все это свалить. Можно сказать, что она с детства все в детях задушила и подмяла под себя, но... такое впечатление, что душить там и нечего было, они изначально какие-то... душные. Сами кого хочешь задушат. У внуков, пожалуй, что и был шанс, но и им с родителями и воспитанием не сильно повезло, а сами по себе они не смогли выбраться, все так или иначе свою жизнь разрушили. Кто виноват и что делать? Черт его знает. Психотерапевты не в моде тогда были.

А особняком тут, разумеется, Иудушка. Это, можно сказать, шедевр отечественной литературы. Нечасто подобную мерзость встретишь на страницах: мелочное, пакостливое, псевдонабожное нечто, чей смысл жизни как будто состоит в том, чтобы всем вокруг отравлять жизнь - искренне, с улыбочкой и прибауточкой. Да не только другим, и себе даже. Жутко становится, когда понимаешь, что он и наедине с собой - такой же. Но что бесит в нем больше всего - это не характер и поступки, а его приторно-мерзотная речь.

- Словами-то он сгноить человека может.

Тут уж автор на славу постарался. Эти бесконечные уменьшительные словечки: "Аннинька", "племяннушка", "кибиточка", "рыжички", "лошадушки"... А особенно "хорошохонько", прям буээээ. Правда, и "маменька" от него часто не отстает. Как они сами-то не захлебнулись в своем словесном поносе, извергаемом на протяжении всего романа, у меня и то чуть уши не скукожились от липкой лицемерной сладости. И я отлично понимаю, почему Иудушка внушал страх. Меня вот тоже пугают люди, которых невозможно заткнуть и которые потоками изливают из себя пустопорожние речи, лишь бы только случайно какая-нибудь настоящая мысль не промелькнула. Я бы свихнулась, кажется, проведя всего лишь час в его обществе. Аудиокнигу хотя бы выключить можно, а Иудушку нельзя. Он может только изнутри выключиться, когда закончится поддерживающий его существование внутренний мусор. Но тогда и сам он... закончится, потому что больше-то в нем и нет ничего.

Финал у книги очень закономерный, чего-то другого тут и сложно ожидать. В общем, мощно это было, да. Тоскливо, безнадежно и мощно. Никого не хочешь жалеть, а многих жаль почему-то.

Магическая книга, гениальная, невероятно тяжелая и страшная в своей реальности.

«Господа Головлёвы» — это роман-предостережение, роман-наслаждение, роман-потрясение, вечная Книга!

«Головлёво – это сама смерть, злобная, пустоутробная; это смерть, вечно подстерегающая новую жертву»

Глава головлёвского семейства Арина Петровна, нацеленная исключительно на обладание и правду быта (а не на истину бытия), была начисто лишена способности любить и сострадать. В этом, на мой взгляд, и лежат корни всех бед господ Головлёвых. Проживая свою жизнь в заботах лишь о накоплении материального, она совсем не думала ни о чувствах и судьбах близких людей, ни о собственной душе. Но без гармонии ума и сердца, обыденного и возвышенного стать счастливыми вряд ли возможно. Имея большую семью, героиня так и не смогла познать не только любовь к мужчине, но и безусловную материнскую любовь. «У неё была слишком независимая, так сказать, холостая натура, чтобы она могла видеть в детях что-нибудь, кроме лишней обузы». Богатая помещица «Арина Петровна, из экономии, держала детей впроголодь». «Вместо хлеба – камень, вместо поучения – колотушка».

Порфирий Головлёв (Иудушка) и маменька. Кукрыниксы, 1939

Родив от ненавистного мужа девятерых детей (пятеро из которых умерли в младенчестве), она пережила всех, кроме одного – Порфирия (или Иудушки), «последнего представителя выморочного рода». Унаследованные от родителей негативные черты характера Иудушка развил в себе до такой степени, что в совершаемых мерзостях и пакостях переплюнул собственную мать. Насущной потребностью его натуры стало лицемерие. А спрятанные под ним злость и нравственное окостенение наводили на окружающих какой-то суеверный страх. Но это был не Тартюф, а «лицемер чисто русского пошиба, то есть просто человек, лишённый всякого нравственного мерила и не знающий иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях. Он был невежествен без границ, сутяга, лгун, пустослов…».

Желание властвовать над другими и добровольное холопство (как явные признаки несвободного человека) – две стороны одной медали под названием рабская психология. Свойственна она была и героине романа. Необдуманно передав права на владение имениями сыновьям, Арина Петровна постепенно совершила «переход от брюзжаний самодурства к покорности и льстивости приживалки».

На глазах у своей матери Иудушка бессердечно («ни один мускул при этом не дрогнул на его деревянном лице») отказал сыну Петеньке в материальной помощи в трудную минуту, фактически обрекая того на смерть. И Арина Петровна прокляла за это Порфирия. Хотя она и сама тогда же не дала внуку денег, ссылаясь на их отсутствие. Но позже выяснилось, что нужная сумма у неё всё-таки была. И «перед умственным её оком предстали во всей полноте и наготе итоги её собственной жизни».

«Всю-то жизнь она что-то устраивала, над чем-то убивалась, а оказывается, что убивалась над призраком. Всю жизнь слово "семья" не сходило у неё с языка: во имя семьи она подвергала себя лишениям, истязала себя, изуродовала всю свою жизнь – и вдруг выходит, что семьи-то именно у неё и нет!»

Петенька, Иудушка (справа) и Арина Петровна. Кукрыниксы, 1939

После смерти Арины Петровны и Петеньки «сумеркам, которые и без того окутывали Иудушку, предстояло сгущаться с каждым днём всё больше и больше». «Лень какая-то обуяла его, общая умственная и нравственная анемия». Последствием выяснения мельчайших подробностей прошлой жизни в разговорах с умирающей племянницей стал не только испуг Иудушки, но и некое пробуждение у него совести, оказавшееся всё же бесплодным. Эту совесть он ежедневно топил в вине, а в уме взращивалась идея о саморазрушении, которая и была реализована...

«Семейная твердыня, воздвигнутая неутомимыми руками Арины Петровны, рухнула, но рухнула до того незаметно, что она, сама не понимая, как это случилось, сделалась соучастницею и даже явным двигателем этого разрушения, настоящею душою которого был, разумеется, Порфишка-кровопивец»

Великолепно до омерзения. Правдиво, смешно и страшно о моральном уровне эпохи. И все это на примере одной несчастной семьи, соединившей в себе как трагедию личности, так и трагедию поколений. 

Емко и натурально Салтыков-Щедрин соотносит каждого героя с проблемой общества, будь то жадность, лицемерие или закоренелость убеждений (и еще +100500 тем). Не обошел он вниманием и участь женщины в русском обществе. И, как обычно, глубокая трагедия припасена на конец.

Честно, я не знаю что может не понравиться в этом романе.

Правда, читаемая между строк? 

Отталкивающее образы, которые обнажают хотя бы капельку собственной (все мы не без греха) души?

Язык или стиль изложения? Не получается читать, тогда послушайте книгу — она станет песней, настолько приятно ведется повествование.

Социальное, личностное и не устаревающее произведение русской классики. Однозначно читайте!

Данная книга - история нескольких поколений одной семьи, чьи родственные связи со временем становятся всё тоньше и незначительнее, чтобы исчезнуть совсем. Как следует из названия, это история людей, объединённых одной фамилией, но особо не имеющих родственных чувств друг к другу и будучи связанных фамилией, в итоге оказываются не только разобщёнными, но и утратившими многие положительные черты и достоинства, отчего их род приходит к упадку, грозя выродиться совсем.

По сути главой семьи является Арина Петровна - женщина, лишенная каких-либо особых сантиментов и всю свою сознательную жизнь положившая на прирастание капиталов и неустанного роста семейного дохода, который, как оказалось впоследствии, и передать особо некому. Занимаясь материальным накопительством и внутренне обосновывая это заботой о семье и детях, на деле она всё дальше отдаляется от них, отчего ни с одним из своих отпрысков не имеет действительно родственных чувств, да и в целом, в душе её не остаётся им места.

В итоге дети, выросшие в атмосфере равнодушия, не знающие настоящей родительской любви и заботы, оказываются совершенно неприспособленными к какому-либо делу, привыкшие проводить время в лени и праздности, но при этом всегда рассчитывающие на помощь и материальную поддержку матери. По сути все они становятся этакими паразитами, привыкшими к деньгам, но не привыкшими трудиться для того, чтобы иметь их.

В истории данного семейства не просто нет ни одного положительного персонажа, но и того, кому можешь хоть чуточку испытываешь симпатию или сострадание.Но это и не входило в задачи автора, думаю, как и в жизни порой. Лицемерие, пьянство, апатия и лень одних, отсутствие сострадания к ближнему и прочая, и прочая приводят к довольно трагической, но закономерной развязке.

Несмотря на тяжелые темы, удушливую и гнетущую атмосферу произведения, персонажей, к большинству которых во главе с печально известным Иудушкой сложно испытывать какие-либо положительные чувства, роман читается на одном дыхании благодаря авторскому слогу и умению не растягивать бесконечно историю, тем самым перенасыщая её событиями и эмоциями.

Вдруг, словно вша, нападает на семью не то невзгода, не то порок и начинает со всех сторон есть. Расползается по всему организму, прокрадывается в самую сердцевину и точит поколение за поколением. Появляются коллекции слабосильных людишек, пьяниц, мелких развратников, бессмысленных празднолюбцев и вообще неудачников. И чем дальше, тем мельче вырабатываются людишки, пока наконец на сцену не выходят худосочные зауморыши, вроде однажды уже изображенных мною Головлят, зауморыши, которые при первом же натиске жизни не выдерживают и гибнут.

"Головлята" - это слово звучит с оттенком жалости, словно к малым несмышлёнышам обращено, и как бы ни были неприятны основные черты вымирающих "зауморышей" - "праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой" - нет-нет, и пожалеешь их, посочувствуешь... Салтыков-Щедрин настолько ярко изобразил эпоху накануне и после отмены крепостного права на примере одной семьи, что невольно погружаешься в это сонное царство безделья и пустословия. Уклад жизни помещиков, обстановка быта с нескончаемыми чаепитиями и игрой в картишки, нравственные аспекты семейных отношений - всё в книге интересно, но больше всего меня поразили портреты и характеры героев. Побил все рекорды в этом плане Порфирий Владимирович, о нём можно смело писать сочинение на десяти страницах. Образ Иудушки настолько живой и настоящий, что вызывал кучу эмоций. Иногда прерывала прослушивание, что можно сравнить с действием "ушла, хлопнув дверью", так надоедали его приторно-слащавые причитания. А какими словами описывает пустословие Иудушки Салтыков-Щедрин! "Праздномыслие/пустомыслие": герой не разговаривает, а тиранит, "срамословит", словами может сгноить, притеснить бесконечной "канителью нравоучительных разговоров", за его обычной благосклонностью нельзя различить - "хочет ли он приласкать человека или намерен высосать из него кровь"... Эпитетам и метафорам пустопорожней болтовни нет конца. В какой-то момент вдруг поняла, что долго не смогу спокойно слушать слова в уменьшительно-ласкательной форме, настолько опротивели все эти "смирнехонько да тихохонько", "вот теперь ты паинька", "и сладенького-то хочется, и веселенького, и приятненького"... Конечно, страшны не сами слова, а бездушная бездна, скрывающаяся за ними. Жуткий пример (подобных в романе много). Годовщина смерти сына, о которой сделана запись: "23 ноября. Память кончины милого сына Владимира. Покойся, милый прах, до радостного утра! и моли бога за твоего Папу, который в сей день будет неуклонно творить по тебе поминовение и с литургиею". (при этом Бог написан с маленькой буквы, а папа - с большой) Иудушка не только не вспомнил о "милом сыне", играя в карты, разглагольствуя о девичьей чести (при этом сам находясь в блудном сожительстве с девицей духовного звания) и обвиняя матушку о не доставшейся ему Погорелке, так при словах Арины Петровны о панихидке, тут же обращает своё упущение против покойного:

— Вот тебе и на! — произносит Порфирий Владимирыч, — ах, Володя, Володя! не добрый ты сын! дурной! видно, не молишься богу за папу, что он даже память у него отнял!

"Срамословие" Иудушки непременно первым приходит на память при описании Порфирия Владимировича, но есть у него и другой порок, не менее яркий и сатиричный. Любит Иудушка вести счёт, такой же пустопорожний, как и разговоры. Копеечные предметы стяжания часто затмевают основные доходы и расходы, и не даёт ему спать шкатулочка от чая, оставшаяся от маменьки племянницам. Или ведёт Иудушка сложное вычисление: "на какую сумму он может продать в год молока, ежели все коровы в округе примрут, а у него одного, с божьею помощью, не только останутся невредимы, но даже будут давать молока против прежнего вдвое".

Сложно отыскать в "Господах Головлёвых" положительных героев. Одна независимая натура была среди них - Арина Петровна, да и та "холостая", так как могла видеть в детях только лишнюю обузу. И неудивительно, что все четверо (сыновья Степан, Порфирий, Павел и дочь Анна) уродились и выросли такими никчемными. Жаль внуков - Петеньку и Володеньку, внучек - Анниньку и Любиньку, выросших без любви, но умом понимаешь, что не из того они теста, чтобы выбиться в люди и стать самостоятельными...

Бывают семьи, над которыми тяготеет как бы обязательное предопределение. Особливо это замечается в среде той мелкой дворянской сошки, которая, без дела, без связи с общей жизнью и без правящего значения, сначала ютилась под защитой крепостного права, рассеянная по лицу земли русской, а ныне уже без всякой защиты доживает свой век в разрушающихся усадьбах.

Книга прослушана в замечательном исполнении Александра Клюквина, которому удалось донести до читателя всю трагедию господ Головлёвых эмоционально, живо, правдиво.

Прочла роман "Господа Головлёвы" и впечатлилась :)

"Я ничего не создаю, ничего лично мне одному принадлежащего не формулирую, а даю только то, чем болит в данную минуту всякое честное сердце. Я даже утверждаю, что всякий честный человек, читая мои писания, непременно отождествляет мои чувства и мысли с своими!" - М. Е. Салтыков-Щедрин

Роман мог бы оставить во мне и более тягостное ощущение, если бы я не наблюдала за всю свою жизнь подобных трагедий. Иногда мне казалось, что я читаю про современную жизнь, что я даже могу вставлять в этот роман свои знакомые имена, более того, могу и свое имя туда вставить. Прошло всего-то ~130 лет с момента окончания написания романа (в конце романа стоит дата 1875-1880 год). И мало что изменилось. Ну, может быть медицинское обслуживание, которое не дало бы всем героям умереть от белой горячки или бы остались в живых все рожденные дети помещицы Арины Петровны.

Властные женщины, меланхольные мужчины, стяжание богатства, приторная вера, равнодушие к проблемам детей, самоубийства, прелюбодеяния, блуд, незаконнорожденные дети, воспитательные дома для этих детей, раздел имущества, жажда наследства, пьянство и трагедии, человеческие трагедии.

Этот роман большой кладезь для современных психологов, чтобы расписать, как не надо строить взаимоотношения в родовом гнезде. И как поздно, удивительно поздно приходить прозрение в своих ошибках.

Интересные слова я нашла в романе о русских:

"Мы, русские, не имеем сильно окрашенных систем воспитания. Нас не муштруют, из нас не вырабатывают будущих поборников и пропагандистов тех или других общественных основ, а просто оставляют расти, как крапивы растет у забора. Поэтому между нами очень мало лицемеров и очень много лгунов, пустосвятов и пустословов. Мы не имеем надобности лицемерить ради каких-нибудь общественных основ, ибо никаких таких основ не знаем, и ни одна из них не прикрывает нас. Мы существуем совсем свободно, то есть прозябаем, лжем и пустословим сами по себе, без всяких основ".

Сейчас наблюдается такая же картина мироздания в нашем обществе, когда духовное подтягивается под свое личное. Совмещалось раньше, совмещается и сейчас.

Вот интересная зарисовка о гражданском браке. Я часто слышу версии о том, что брак "гражданским" стали называть после революции. Мол, до этого в церквах браки регистрировались, а когда упразднили, то и брак в ЗАГСе называли гражданским. Теперь же сожительство всякое нерегистрированное зовется гражданским браком. Оказывается, о "гражданском браке" знали еще задолго до революции :)

"- А я все об том думаю, как они себя соблюдут в вертепе-то этом? -продолжает между тем Арина Петровна, - ведь это такое дело, что тут только раз оступись - потом уж чести-то девичьей и не воротишь! Ищи ее потом да свищи! - Очень им она нужна! - огрызается Иудушка. - Как бы то ни было... Для девушки это даже, можно сказать, первое в жизни сокровище... Кто потом эдакую-то за себя возьмет? - Нынче, маменька, и без мужа все равно что с мужем живут. Нынче над предписаниями-то религии смеются. Дошли до куста, под кустом обвенчались – и дело в шляпе. Это у них гражданским браком называется. Иудушка вдруг спохватывается, что ведь и он находится в блудном сожительстве с девицей духовного звания. - Конечно, иногда по нужде... - поправляется он, - коли ежели человек в силах и притом вдовый... по нужде и закону перемена бывает! - Что говорить! В нужде и кулик соловьем свищет. И святые в нужде согрешили, не то что мы, грешные!"

Вот картина мышления вполне себе порядочного человека. Герой Иудушка в этом романе очень колоритный. Я в нём узнала одного знакомого человека, но и себя узнала в одной очень видной персоне этого романа :)

Или молитва главного героя Иудушки:

"Иудушка стоял на молитве. Он был набожен и каждый день охотно посвящал молитве несколько часов. Но он молился не потому, что любил Бога и надеялся посредством молитвы войти в общение с Ним, а потому, что боялся черта и надеялся, что Бог избавит его от лукавого. Он знал множество молитв, и в особенности отлично изучил технику молитвенного стояния. То есть знал, когда нужно шевелить губами и закатывать глаза, когда следует складывать руки ладонями внутрь и когда держать их воздетыми, когда надлежит умиляться и когда стоять чинно, творя умеренные крестные знамения. И глаза и нос его краснели и увлажнялись в определенные минуты, на которые указывала ему молитвенная практика. Но молитва не обновляла его, не просветляла его чувства, не вносила никакого луча в его тусклое существования. Он мог молиться и проделывать все нужные телодвижения - и в то же время смотреть в окно и замечать, не идет ли кто без спросу в погреб и т. д. Это была совершенно особенная, частная формула жизни, которая могла существовать и удовлетворять себя совсем независимо от общей жизненной формулы."

*** Вот так и живем. Как сказали в одной из юморесок КВНа, где пародировали Чехова: "Мда, господа, прозябаем".

Стоит почитать классиков, чтобы понять, к чему приводит пренебрежение вечными ценностями.