Читать книгу: «Жизнь после смерти»

ПЕРВЫЙ ГОД

***

Сегодня ровно месяц как она умерла…

А я все никак не могу прийти в себя…

Я пишу, а у меня дрожат руки и озноб по всему телу. Чувствую, как опять накатывает приступ. Я не могу никак осознать и принять этот факт без того, чтобы опять не началась истерика и слезы ручьем. Я могу лишь попытаться отвлечься. Забыть об этом на какое-то время.

Но стоит мне остановиться, вспомнить, вернуться в реальность и опять…

Я сижу на работе и, если никого нет рядом и нет сил чем-то заняться, меня бьет истерика.

Я пытаюсь отвлечься. Пробую ходить в обед на улицу. Гулять.

Но это тоже не помогает. От этого еще хуже, потому что все вокруг напоминает о том, что совсем недавно рядом была она. И мы были вместе. Гуляли. Здесь. Там. Здесь сидели на скамейке. Здесь она сказала… А я ответил…

А сейчас ее нет. И это не временная разлука, типа болезнь или командировка, после которой мы опять встретимся. И даже не ссора или размолвка, когда можно что-то исправить и вновь наладить отношения и снова быть вместе… И даже не гребаная страшная сказка с перспективой счастливого финала, когда чтобы вернуть любимого человека надо дойти до края земли, совершить кучу подвигов и…

Теперь уже все. Вместе уже точно не быть. Я не могу это принять.

Опять слезы на глазах и снова накатывает приступ истерики. Хочется орать от безысходности и невозможности что-то исправить.

И я ору…

Но уже ничего не изменить. Она умерла. Фактически у меня на руках. Месяц назад. Ровно месяц. А как будто целая жизнь прошла.

***

Сегодня мой день рождения. Самый горький день рождения в моей жизни. Самый страшный. Потому что самый одинокий. Потому что без нее.

Сегодня она мне снилась. Сон как подарок от нее. И сон был таким ярким и осязаемым. Как будто она рядом, но никто ее не видит. И я говорю: «Ну как же ее нет, если вот она. Я ее вижу и даже дотронуться могу.» Я протягиваю руку и беру ее ладонь в свою. И я прямо чувствую ее руку. И она мне улыбается.

Я хорошо помню ее руки. Пока еще.

И было так хорошо и спокойно на душе, пока я держал ее за руку, пока она была рядом со мной. Пока я не проснулся.

И это ощущение, что что-то не то. Не так. И постепенное осознание – что именно не то. И счастье, и покой на душе тают вместе со сном. А на их место приходит тревога и осознание того, что во всей логичной формуле моей жизни, которая, казалось, только что была выстроена в моем сне, сейчас не хватает самого главного, самой важной составляющей, без которой в этой моей реальной жизни нет никакой логики.

И тревога сменяется паникой и страхом. И ровно настолько, насколько раньше, проснувшись среди ночи в холодном поту, я испытывал счастливое облегчение от осознания того, что приснившееся только что – это всего лишь ужасный кошмар, а в реальности, Слава Богу, все не так, настолько сейчас я желаю, чтобы сон, в котором только что все было так хорошо и спокойно, не заканчивался.

Но реальность наваливается на тебя с каждой секундой пробуждения и неотвратимо давит тяжким камнем на душе все сильнее и сильнее. И ты один. И не обнять. И не обнимет. И не успокоит. И не пройдет…

И с днем рождения меня. И сил прошу.

***

– Жизнь продолжается! – говорят мне все, наверное, с целью поддержать. – Надо жить дальше!..

Но это почему-то совсем не успокаивает, а лишь бесит еще сильнее.

Жизнь продолжается. И именно это бесит сильнее всего. Что она, жизнь, не остановилась, не рухнула, а продолжается, но уже без нее. Что в жизни происходят какие-то события, о которых она уже не узнает, о которых я бы хотел с удовольствием ей рассказать, но уже не могу.

Жизнь продолжается, а хочется ее остановить.

Остановить, чтобы тот последний момент, когда мы еще были вместе, не отдалялся неумолимо от меня сегодняшнего все дальше и дальше с каждой секундой.

Бесит то, что я вынужден идти дальше. И все те мелкие детали, штрихи, особенности наших с ней отношений за пеленой новых событий становятся все менее различимы. Все мелкие подробности воспоминаний сливаются в один большой монолит памяти о ней. Конечно, еще пока хорошо видимый на горизонте событий, но все-таки отдаляющийся с каждой секундой, с каждым шагом.

И как бы я не хотел отдаляться от него, я ничего не могу поделать.

Жизнь продолжается и несет меня куда-то дальше. Туда, куда я совсем не хочу.

Надо жить дальше. А кому надо? Зачем надо? Для чего надо? Я не могу этого понять. Мне это не надо.

***

Ты мне снилась сегодня. И мне так хотелось успеть тебя обнять. Ты говорила с кем-то по телефону, а я лез к тебе обниматься. И казалось что теперь все плохое уже позади. И теперь я буду использовать каждую секунду, любую возможность, чтобы быть с тобой. Единственное что беспокоило так это то, что я всем уже сказал, что тебя нет. И я спрашиваю: а как же объяснить? А ты говоришь: да это неважно. Скажем, что болела тяжело, а ты не знал. И я был так рад, что это действительно неважно и что теперь ты опять со мной…

А потом я проснулся… И долго не мог принять реальность…

Спасибо что повидалась со мной. Я тебя люблю и крепко обнимаю

***

Надо убирать в квартире.

Везде ее вещи.

Висят пальто, шубы, куртки в прихожей. Купил для них чехлы для хранения.

Все никак не мог решиться начать. Уже несколько недель.

Сегодня остался дома один. Дочь пошла в школу.

Начал снимать шубу с вешалки. И понеслось. Воспоминаний рой. Как покупали. Как носила еще недавно.

Потом пуховик, который купили всего несколько месяцев назад. В Кисловодске. И как было здорово там отдыхать.

Когда упаковал их в чехлы, в голове так и крутилась мысль, что эти чехлы это маленькие гробики для ее одежды.

Я не выдержал и ушел из дома.

***

Чтобы ты ни делал, чем бы ты ни занимался весь день, возвращаясь вечером домой, ты испытываешь такую сильную горечь, что хоть вой. Горечь утраты любимого человека.

Вроде занимаешься делами целый день и это привычно, что ее просто пока нет рядом. Так было и раньше. Я на своей работе. Она на своей.

Но вечером мы все равно собирались дома всей семьей. Были все вместе. Я шел домой и знал, что хоть целый день я ее не видел, но сейчас вечером она будет дома. Я ее увижу, обниму и поцелую и скажу, как я соскучился без нее.

А сейчас, возвращаясь домой, я к своему ужасу осознаю, что дома ее не будет. Я приду, а ее нет. И это страшно.

Страшно осознавать всю безысходность этой ситуации. Ведь ладно бы, если бы ее не было, но лишь временно. Командировка, болезнь или даже пусть ссора из-за которой она ушла. Но все равно это временно. Это преодолимо. И при определенных обстоятельствах и усилиях всегда есть шанс это как-то исправить.

Но не сейчас. Мысль о том, что это теперь навсегда и нет абсолютно никакого шанса это изменить – просто убивает наповал.

Я всегда с радостью, удовольствием шел домой. Мне всегда хотелось домой и я не понимал ее когда она говорила что теперь, после всего того что произошло, ей возвращаться домой неприятно, даже противно.

Теперь я понимаю почему. Точнее нет. Теперь я понимаю, что она испытывала – горечь. Горечь от потери любимого человека. Горечь от потери меня.

Но в этой ситуации хотя бы был шанс что-то исправить. Я надеюсь, что не всегда ей было со мной так неприятно. Она сама говорила, и я видел это, что ей было хорошо, когда мы были где-то.

Наши поездки в другие города. Это был шанс отвлечься. И если не исправить, то хотя бы изменить ситуацию в лучшую сторону. И лишь последующее наше возвращение домой вновь пробуждало в ней эту горечь.

Сейчас я тоже испытываю горечь, возвращаясь домой. Мне очень стыдно, обидно и противно за то, что я заставил ее испытывать эти чувства. Но если тогда у меня был хоть и призрачный, но все-таки был шанс все изменить, то сейчас у меня нет никаких шансов.

И с этой горечью я теперь останусь один навсегда.

***

Как жаль, что сны не запоминаются в подробностях. Сегодня мне опять снилась она. И я опять решал вопрос, как быть с тем, что она вернулась, а свидетельство о смерти уже выдали. И как все исправить.

Я все еще живу надеждой, что это лишь временная разлука, и рано или поздно она ко мне вернется.

И я все еще не трогаю ее вещи. Жду от нее сообщения. Прихожу в спортзал и жду, когда она тоже выйдет из раздевалки. Но она все не приходит и не приходит.

Что мне делать?

Что мне сделать, чтобы все исправить?

Есть такая техника в психологии – метод «прощального письма». Написал, изложил свое горе, проблему и освободился тем самым от всего того что тебя гнетет.

Наверное, это действительно работает, если это надо, если в это верить. Только проблема в том, что мне это не надо. Я не хочу прощаться с ней, оставлять ее где-то в прошлом.

А жить так, как сейчас, я не знаю, насколько моих сил мне хватит.

Но пока еще есть. И я засыпаю каждую ночь с надеждой увидеть ее вновь, хотя бы во сне.

***

Иногда, где-то раз в неделю, я включаю ее телефон.

И я никогда не испытывал этого зудящего желания покопаться в нем, когда она была жива. После ее смерти пришлось это сделать в связи с необходимостью погашения платежей по ее кредиту и т.п.

В поисках сохраненных записей паролей для доступа онлайн банку или пинов к картам я наткнулся на ее записи. Что-то вроде дневника. Практически все они были так или иначе связаны с кошмарными событиями последних двух лет.

Конечно, ничего хорошего там не было. Я понимаю, что такие записи оставляются на пике негативных эмоциональных состояний, что оставляет надежду думать, что… неважно.

Сейчас я вспоминаю ее не такой. Не с такими мыслями. И я не хочу продолжать даже сейчас мысленно с ней ругаться, оправдываться.

Да я все еще прошу у нее прощения за сделанное, и буду просить теперь всю оставшуюся жизнь. Вот только уже никогда не смогу его у нее вымолить.

Но гораздо чаще я вспоминаю о таких моментах, когда все было хорошо. Вспоминаю ее любящей, заботливой и ласковой. И очень надеюсь, что если действительно есть там дальше жизнь вечная, я надеюсь, что она смотрит оттуда на меня хоть иногда. А если смотрит, то с любовью, а не ненавистью.

И вот когда я включаю ее телефон, приходит куча сообщений из чатов и соцсетей, куча уведомлений и рассылок из всяких подписок. Приходят все эти напоминания о том, что ее интересовало. И я осознаю вдруг еще более неприятную и дикую, пока еще для себя, мысль – что теперь, сейчас, ей уже все это не нужно… не интересно… НЕ НУЖНО!..

Ни рассылки рецептов, ни советы психолога, ни напоминания о том, что надо что-то купить или сделать.

И я осознаю, что и одежда, которую я боюсь трогать, ей уже больше не нужна. Что ее вещи, украшения, косметика и духи ее больше не пригодятся. Что ее смартчасы теперь и дальше будут лежать без дела. И нужно ли их заряжать или нет? И шуба, которую недавно купили в кредит, и которую она успела лишь пару раз надеть.

А кому теперь это все носить? А куда теперь это все девать?

И ее любимая оранжевая машина…

Да и сам этот телефон ей больше не пригодиться…

И мне становится просто дурно от осознания всего этого, а также того, что теперь уже ни я сам, ни мое дальнейшее поведение ей больше не интересно. Моя верность и желание все исправить и сохранить, ей больше не нужны.

И мои мысли о ней ее больше не интересуют. Пожалуйста, делай теперь все что хочешь.

И от осознания собственной ненужности меня опять начинает бить истерика!

Я не хочу быть ненужным!!! Мне нужна она!!

***

Сегодня я понял, что не так. От чего это постоянное состояние тревожности. До дрожжи в руках, до нервного колотуна. Я понял, что не дает мне покоя!

Мне страшно, что она ТАМ отвернулась от меня. Мне страшно, что она больше не любит меня, не ждет, не смотрит оттуда на меня. И не думает больше обо мне. Я не знаю наверняка, но я чувствую. Я боюсь себе в этом признаться, но я чувствую, что это именно так. Равнодушие. Ровная душа. Успокоенная. УПОКОЕННАЯ…

Мне страшно остаться одному не здесь. Мне страшно остаться одному там… Или вообще.

Мне страшно остаться без нее вообще. Без ее поддержки, без ее хорошего отношения ко мне. Одному. Один на один со своей любовью к ней.

И это тяжелым камнем осознания лежит на моей душе.

Осознания того, что ТАМ, когда придет мое время, она не придет, не встретит, не позовет меня по имени. Не назовет меня так, как называла только она.

Меня никто не будет ждать ТАМ!

Меня не будет ждать ОНА!

Вот чего я боюсь. Боюсь даже больше чем Страшного суда.

И именно от этого мне так страшно и тревожно.

***

«Надо жить дальше», «Время лечит», «У тебя есть дочь. О ней надо заботиться»

Да я все понимаю. Все это говорят, потому что другого и не скажешь.

Только я это и сам знаю. И то, что надо жить дальше. И другого варианта быть не может. Не говорят только: КАК жить дальше?

И то, что время лечит и со временем все пройдет. Да. Пройдет. Но это потом. И то может быть. А как жить СЕЙЧАС?

И то, что у меня есть дочь, о которой надо заботиться. Все это я знаю и понимаю.

Вообще самая дурацкая увещевалка. Как будто от этого мне действительно вдруг станет легче, и я такой хлоп себя по лбу: «У меня же ж дочь еще есть! Как я мог забыть! Вот балда!». И детский заливистый смех.

Да я и так знаю, что у меня есть дочь. Я о ней не забываю ни на минуту. И еще я не забываю, что у нее больше нет мамы! Как жить с ЭТИМ?

Да, я помню про дочь. Дочь, которая больше никогда не услышит доброго маминого слова, не получит ее мудрый женский совет.

Да, я забочусь о ней! Забочусь, но я никогда не смогу заменить ей маму! И никто не сможет уже заменить. Как с этим жить? С осознанием этого!

Да, я помню, что у меня есть дочь. Она была, есть и, Слава Богу, будет, надеюсь еще долгие годы. К счастью.

К несчастью только то, что еще я помню, что у меня была жена. Я все еще это слишком хорошо помню. Как с ЭТИМ жить?

Возвращаться каждый вечер с работы домой, где тебя никто не ждет. Нет не так… Где тебя больше не ждет любимый и родной человек, который понимает тебя без слов. И который больше не обнимет тебя и не поцелует. Которому не позвонишь и не скажешь: «Привет. Как твои дела? Я соскучился. Я тебя люблю». НИКОГДА больше не скажешь!

Это страшное слово «НИКОГДА». Как приговор без возможности обжаловать.

И возвращаться в дом, где лежат ее вещи. Вещи, которые я все еще боюсь трогать. Словно она когда-нибудь придет и спросит меня: «А где мои вещи?»

И что я ей скажу? «Прости, я их выкинул, я же думал, что тебе они больше не нужны».

А она мне ответит с упреком: «Может и я тебе больше не нужна?»…

Но даже если я их все вынесу, уберу, спрячу. Есть еще мои вещи. И они тоже связаны с ней. Как ни крути. Там все напоминает о ней. О нас. Это не мои и ее вещи. Это НАШИ вещи! Наша жизнь. Была. Когда-то. Как с этим жить ДАЛЬШЕ? Рядом с жизнью, которая была когда-то. Вылечит ли меня время от этого? И надо ли вообще чтобы оно меня от этого лечило? И хочу ли я этого?..

Боюсь, что нет. Вылечиться – это значит забыть. А я не хочу забывать. Забывать, как оно было. Пока не хочу.

И мне сейчас даже страшно от мысли: а если я это вдруг захочу забыть. И я помню.

Но сейчас, пока помнишь – это больно. А как жить с этим дальше всю свою жизнь? С этой болью. Как подумаю, что теперь ТАК НАВСЕГДА – так тоже страшно… Хоть волком вой.

И я вою, когда меня никто не видит и не слышит. Мне просто страшно дальше жить в любом варианте. И больно.

Но у меня же дочь. Это да. И еще время, которое типа лечит. Я понимаю, что истерю. Но что делать? Нервы.

Да, я держусь. Целый день. Да, временами кроет. Но я держусь.

А потом день заканчивается и приходит вечер. Когда надо идти домой. Домой, где нет ее. Но есть ее вещи. Наши вещи. И наша дочь. С которой надо быть сильным. Даже когда нет никаких сил. Поэтому я и истерю сейчас. Пока один. Чтобы сохранить силы для дочери.

Да, я держусь, но держусь, только когда голова полностью отключена. Полностью. На работе, когда с головой погружаюсь в дела. Дома, когда с головой погружаюсь в игру на телефоне, просмотр телевизора, чтение или тоже в какие-нибудь дела, но такие, чтобы занять голову, полностью.

Иначе, если погружение будет не герметичное и в голову проникнут мысли, воспоминания, и постепенно заполнят ее целиком, то тогда руки опустятся, и я почувствую, что меня накрывает очередная паническая атака или истерика.

И тогда я вдруг осознаю, как я устал! Что я все это делаю – убираю по дому, готовлю, стираю, оттираю жир с чайника до блеска – все это я делаю не потому, что это надо мне или дочери. Я делаю все это для нее. Словно она придет вот-вот… ну или чуть позже… и скажет: «Как вы тут?.. Спасибо вы так мне помогли! Какие молодцы!»

Ради нее! Ради ее похвалы. Мне так не хватает ЕЕ ПОХВАЛЫ, ее поддержки. Мне так не хватает осознания того, что все, что я делаю кому-то надо. Точнее, что все это надо ЕЙ.

И не хватает осознания того, что все, что я сейчас делаю – это правильно. Я чувствую, что тяну это все на износ, надрываясь, не могу остановиться не потому, что так надо мне, а потому что так надо было ей. Чтобы все было убрано, приготовлено, чтобы не было стыдно перед родственниками, гостями, которых уже не было у нас, кажется лет сто.

И я стараюсь сделать так, чтобы ей не было стыдно перед ними за нас. Я стараюсь, делаю, делаю, делаю, а потом…

А потом вдруг, словно погружение заканчивается, и я всплываю в окружающую меня действительность. Я возвращаюсь в понимание того, что все это совсем не временно. И что она уже не вернется рано или поздно. Что она уже не увидит и не оценит все эти мои старания. Что ей ЭТО УЖЕ НЕ НУЖНО! Что нет конечного срока всех этих моих стараний. Что не будет еще неделя, месяц, еще день без нее, надо только потерпеть, а потом…

А потом погружение в дела, в игру, в чтение, погружение в ощущение «нужности ей», как все временное закончится. Не закончится только ее «временное» отсутствие. Это теперь так НАВСЕГДА! И на самом деле реальность имеет привкус утраты.

И ты словно оглядываешься вокруг, а ее нет. А почему нет? А она умерла… Нет, не уехала, не ушла… Умерла. И это уже навсегда.

И руки опускаются. И не хочется уже ничего и никого. Не слышать, не видеть, ни жаловаться, ни быть кому-то нужным.

Хочется просто вырваться из этой реальности и навсегда остаться в этом ощущении ожидания ее возвращения, ощущение надежды на то, что мы когда-нибудь опять будем вместе, и я опять буду нужен ей, и все, что я делаю для нее, это правильно, и она меня похвалит. И я, наконец, обрету спокойствие рядом с ней. И это ощущение тревожности, наконец, уйдет.

Я просто устал. Хотя прошло-то всего три месяца. Какие-то жалкие три месяца. А я уже устал. А сколько еще впереди! Вся жизнь! Это ужасно.

***

Как не хватает рядом родного и близкого человека, которому можно поплакаться, пожаловаться на свои проблемы, который просто выслушает и поддержит. Не будет спорить, переубеждать, а тем более не воспользуется этим против меня, а просто понимающе выслушает.

Родные и близкие конечно есть, но нет того, с кем бы хотелось поделиться сокровенным, наболевшим, пожаловаться, в конце концов. У меня таким человеком была Она. Теперь такого человека у меня нет, и мне ее очень не хватает. В том числе и поэтому…

И ее не заменить никем. Ни родителями, по причине конфликта с которыми и возникает в основном потребность кому-то пожаловаться, ни дочерью, которая сама нуждается в родительской поддержке, ни друзьями, которых попросту нет. Реально ощущаешь себя одиноким в целом мире.

***

Так странно быть на даче одному.

Приехал впервые за этот сезон. И это странное ощущение, что чего-то не хватает. Точнее кого-то. А еще точнее ее.

И не то чтобы я раньше никогда не приезжал сюда один. Приезжал. И не раз.

Но тогда она была. Да, не со мной. Дома. И я знал то, что она дома. И я звонил ей и говорил, какие после зимы случились изменения.

А иногда по весне мы приезжали сюда вместе и она радовалась: «Ой, мои цветочки вылезли!»

А сейчас какая-то пустота. Сейчас просто непривычное ощущение одиночества.

И никому больше не нужны ее цветочки, ее любимый клематис, розовый куст, ее клубника.

И надо вроде что-то делать, а руки не поднимаются. Хочется развернуться и уехать. Потому что не хочется от дачи получать эти новые ощущения одиночества.

Ощущения без нее.

Безтебятие.

***

Надежда на то, что все это исправится и все будет нормально, есть только во сне. И от этого еще больнее просыпаться. Словно она все-таки вернулась. И мы опять сидели и разговаривали на тему как быть, и что так, как есть – это плохо и так больше не надо, а надо себя поберечь друг для друга.

Обидно, что все опять запомнилось не четко. Без подробностей. Просто как факт, как фон, туман, который быстро рассеивается. Вместе с ней. И с надеждой на то, что все теперь будет хорошо.

Проснулся, а все по-прежнему – плохо. И привычный уже камень на душе тянет вниз.

Вообще не оставляет такое ощущение, что все поменялось вдруг местами. Что я вдруг оказался в какой-то другой вселенной. В другой реальности, где страшный сон про катаклизмы личные, крах моей жизни: случившуюся измену, смерть любимого человека и катаклизмы мирового масштаба, пандемию и крах жизни общества, вдруг стал реальностью.

А реальность, в которой осталась тихая спокойная жизнь, счастье, радость, улыбки и просто хорошее настроение – превратилась в сон.

***

Пока сижу дома, в режиме самоизоляции, потихоньку убираюсь в квартире.

Тяжело. Не в плане физическом. А чисто эмоционально.

Как будто обмываешь, появившуюся на месте оторванной руки, кровавую рану, которая вроде немного подсохла, начала затягиваться, боль поутихла, и надо смыть то, что заляпано кровью. И ты отмываешь, аккуратно водя по краю раны и стараясь ее не потревожить. Но аккуратно не всегда получается.

Одно неловкое неосторожное движение и снова больно. Зацепил и ноет. До слез. Немного утихло и собираешься духом. И вроде надо, а страшно – вдруг опять зацепишь.

Так и у меня. Понемногу убрал с вешалки все ее вещи.

Верхнюю одежду и шапки сложил в чехлы для хранения – маленькие гробики для ее одежды.

Помыл и убрал ее сапоги, ботинки, кроссовки. Разобрал и сложил по коробкам. Маленькие гробики для ее обуви.

Только сейчас решился и убрал ее зубную щетку. Точнее заменил наши старые на новые. Подошла необходимость. Теперь в стаканчике в ванне стоят две щетки вместо привычных трех.

На ее шампуни, гели, лаки, краски, тушь и все прочее стараюсь не смотреть… Точнее стараюсь пока не замечать, чтобы не решать вопрос: что с ними делать.

В зал захожу редко. Я не могу там находиться долго. Там сильнее всего сохранился дух ее присутствия.

Сидишь за компом и натыкаешься на ее файлы. Работать невозможно. Отворачиваешься и видишь книги, которые она читала, которые мы читали и делились впечатлениями. Или которые хотели почитать, купили, но так и не прочитали.

И я понимаю, что если я возьму их читать, я буду вновь и вновь вспоминать об этом и жалеть, что не успел или о том, что теперь я это делаю один.

Рядом стоят диски с фильмами, которые НАМ понравились, но которые МЫ уже вместе не посмотрим. А один я, опять же, не решусь.

Все, буквально все, связано с ней. Так или иначе. В этой комнате мы весело провели последние (кто бы знал что последние) часы вместе, играя в настольную игру, которая все еще лежит на том же месте.

Мы очень любили играть в настольные игры. Все вместе, втроем. Хоть это успели. Игра на один раз. Как оказалось – последний.

И сейчас можно поиграть с дочерью и время есть вроде. А не могу решиться. Я не знаю, как отреагирует дочь. А самое главное – я не знаю смогу ли я сам опять играть в те игры, в которые мы когда-то играли все вместе. Очень боюсь, что теперь уже больше этому не бывать никогда.

А еще больше я боюсь даже пробовать начать играть без нее. Боюсь смочь играть без нее… Быть без нее.

В зале осталось много ее вещей. Все что я ей покупал для рукоделия. Осталась эта недошитая картина – портрет нашей собачки. Ей очень нравилось что-то вышивать, шить, делать своими руками. Страшно даже подумать, что это уже ей не пригодится никогда. Никому уже не пригодится.

Нашел пустую коробку и собрал в нее вырезки, выкройки, куски ткани, которые уж точно никогда....

Еще один маленький гробик – для ее творчества.

И такое ощущение, что каждый раз, с каждым таким гробиком, я хороню ее снова и снова, все глубже и глубже в своей памяти, в своей жизни.

Я понимаю, что это глупо: собирать и хранить ее вещи, которые ей УЖЕ ТОЧНО НИКОГДА НЕ ПРИГОДЯТСЯ…

Но я не могу по-другому. Наверное, мне так легче. Думать, что есть еще шанс… Что все вернется. Что она вернется. Как в моих снах.

Господи, кого я обманываю!!!…

Сегодня очередь кухни. На кухне тоже много ее вещей. На видном месте кофеварка. Ее кофеварка. Она любила кофе. А я готовил ей вкусный и горячий с утра. Практически каждое утро. В кофеварке или в турке. Я не пью кофе. Вообще. А она любила. А дочери еще рано. Но она уже точно никогда не будет пить из этой кофеварки… Из ЕЕ кофеварки… И она теперь стоит и пылится.

И я понимаю, что ею уже никто никогда не воспользуется. Я буду просто каждый раз вытирать с нее пыль как с музейного экспоната. Памяти ее.

Сегодня решился ее убрать и понял: Я слабак! Я сдался!

Я убрал ее кофеварку.

Значит я, каждый раз убирая ее одежду, ее обувь, ее штучки для творчества… ее кофеварку – каждый раз я сдаюсь, отступаю перед этим фактом… Я признаю свое поражение шаг за шагом… Раз за разом, понемногу, вычеркивая ее из своей жизни!..

Я убираю их, объясняя самому себе, что прячу якобы до лучших времен, которые никогда не наступят уже. Я это знаю, но обманываю себя.

И чувствую себя предателем, потому что сам своими руками меняю сейчас свою прошлую жизнь с ней на новую жизнь без нее.

***

Отчего еще тяжелее становится на душе.

От осознания того, что чего-то уже не будет никогда.

Например, совместных семейных посиделок, поездок, совместной реализации каких-то интересных планов и получения массы приятных воспоминаний от этого.

Нам было хорошо вместе. А теперь этого уже никогда не будет.

Да, можно сказать, что это чушь и все будет хорошо и время залечит…

Но я предчувствую.

Это как если потерял руку и понимаешь, что уже никогда не сможешь сделать то, что раньше делал двумя руками. И можно сколько угодно себя утешать что ничего, пройдет время и научишься справляться и одной рукой или найдешь себе протез и будет почти как родная.

Но. Мы-то все прекрасно понимаем, что это всего лишь только «почти как».

Протез никогда не станет родным, а ловкость одной руки не заменит взаимодополнение двух. Ушиб руку и уже другая не погладит. Рука руку не пожмет. Не согреет в холода. Да и одна рука сама себя не помоет. Даже с помощью протеза.

И я пока никак не могу смириться с этим. Не могу это понять и принять.

***

Все еще часто разговариваю с ней. Мысленно. Или вслух, когда нет никого рядом.

Когда нет никого рядом – особенно тяжело. И тогда я говорю с ней. Жалуюсь, как мне плохо без нее. Прошу ее вернуться. Прошу. Хотя понимаю, что она не вернется. Прошу у нее прощения. Делюсь событиями, которые произошли в моей жизни уже без нее.

Например, мы с ней долго искали чайник мне на работу. Помнили, что был вроде дома и не могли найти. А не так давно я нашел его на работе. Не помню даже когда и как я его туда отнес. И мне так хотелось поделиться с ней новостью об этой находке, но уже не могу. И меня потом весь вечер от этого било в истерике.

Сегодня я наконец-то сшил чехол для домашнего кулера, чтобы не цвела вода. Давно ей обещал, а сделал только сейчас. И она бы меня похвалила, сказала бы спасибо и поцеловала… Да я сделал наконец-то это, только уже поздно.

И мне хочется еще съездить с ней куда-нибудь. Еще раз в Кисловодск. Или хотя-бы в соседний город, куда давно планировали, но так все не нашлось времени. А теперь…

Теперь даже если я решусь куда-то поехать – я везде буду один! ОДИН! И я не смогу поделиться впечатлениями, которые потом уже не станут НАШИМИ приятными воспоминаниями, не смогу разделить с ней удовольствие от поездки. И я уверен, что и я сам тоже не получу от этих поездок приятного впечатления, только лишь сожаление о том что это все произошло без нее… Или горькое сравнение с воспоминаниями о том, как хорошо оно было раньше, и что теперь уже не будет так хорошо.

И это гнетет, и душит, и опять слезы, и истерика. И сколько мне так еще существовать? Прошло только несколько месяцев, а сколько еще таких ЛЕТ ВПЕРЕДИ!!

Я определил еще 20, по количеству прожитых вместе с ней. Теперь отсчет пойдет в обратную сторону. А больше – я не хочу. Пережить бы эти двадцать.

***

Как часто в нашей жизни мы что-то откладываем на потом, не задумываясь о том, что этого «потом» может никогда уже и не будет.

Строим долгосрочные планы, мечтаем о чем-то и убеждаем себя, что «ничегоуспею». Покупаем какие-то вещи, не подозревая, что нам они уже никогда не понадобятся. Мечтаем, хотим, стремимся «вочтобытонистало». Хотя, может быть уже завтра все это будет совершенно неважно и никому ненужно.

Есть такая поговорка. «Если человек идиот, это не создает ему проблем, от этого тяжело только его близким и тем, кто его окружает». Тоже самое можно сказать и про умершего. Ему уже все равно, а всем кто его окружал – тяжело.

Наводя порядок в холодильнике, я наткнулся на замороженную тушку индейки. Мы… Она хотела приготовить ее к Рождеству. Каникулы должны были быть длинными, и мы планировали на 3, 4, 5, 6, 7, 8 января очень много планов. В том числе подарить дочери подарок на Рождество. И приготовить эту индейку.

Подарок. Пижама-комбинезон в виде какого-то зверя, то ли зайца, то ли оленя, она нашла и заказала через интернет. Подарок пришел. Мы спрятали его в шкаф. А индейку в морозилку. Все ждало своего часа. Но. Так получилось, что подарок я дарил уже один.

Я не знаю, как правильно было поступить в этой ситуации. Мы планировали дарить вместе. А пришлось…

«Мы хотели подарить тебе… Мама выбирала… к Рождеству».

Пижама в виде зайца или оленя…

Я не помню, потому что это сквозь подступающие слезы плохо видно… Я больше его никогда не видел у дочери. И не спрашивал, куда она его дела. Мы планировали сделать дочери приятное воспоминание… А получилось, что не получилось.

И кто бы знал, когда выбирали, когда заказывали, когда получали, что это все зря. И эта, конкретно эта вещь, которую она тогда держала в руках, уже завтра никому не пригодиться…

Я нашел индейку. Разморозил и приготовил. Как мы и планировали. Как она хотела. Она планировала, я приготовил. Провозился весь день. Разделал, часть замариновал и испек в духовке, часть отварил и на бульоне приготовил борщ. И когда вся суета закончилась, готовка, уборка… я сел и подумал, что я сделал то, что мы планировали. А сделал я это один. А для кого?.. Кому это все нужно? Дочь не любитель. Мне одному это не надо. И не оценит никто мои все эти старания.