Читать книгу: «Тайны великой академии. II том. Молчание подданных», страница 7

– А где же… – и резко замолкала, не понимая, что она ищет.

Родители не начали ненавидеть Иладара после произошедшего. Они скорее стали относиться к нему с жалостью. Капелла видела их после суда всего пару раз. После этого ей запретили находиться на территории Детей Феникса.

Капелла потратила лето того года, чтобы привыкнуть к телу своего брата и подготовиться к поступлению в Академию, что было довольно легко, учитывая, что она делала это второй раз. Она снова стала первокурсницей и начала проходить уже изученную программу по второму разу, что, надо сказать, сильно всё упрощало.

Когда Капелла закончила свой рассказ, в комнате долгое время царила тишина. Все были погружены в свои мысли. “Что ж, по крайней мере они мне поверили”, – подумала Капелла. Первым молчание нарушил Люций:

– Что ж, ну теперь мне хотя бы понятно, почему на тебя на первом курсе не сработало подчинение ведьмы Умбры. Её заклинание было настроено на парней, а применила она его по итогу на девушку.

– Верно, – улыбнулась Капелла.

Виолетта вздрогнула от слов Люция, будто её ударила молния. Все устремили на неё непонимающие взгляды. Девушка, краснея и немного мямля, всё же решила пояснить своё потрясение:

– Получается, что я всё это время была влюблена в девушку?

Люций быстро переглянулся с Рольдом и мгновение спустя они оба уже бесконтрольно катались по полу, хохоча как ненормальные и держась руками за животы. Виолетта, судя по всему, хотела на них разозлиться, но только сильнее раскраснелась, из-за чего девушка глубже спрятала лицо в капюшоне своей шубы и отвернулась.

– Так, ладно… – вытирая руками слёзы, и тяжело дыша, сказал Рольд. – Нам надо прояснить ещё один момент. Капелла, я хочу обратиться к Иладару.

– Думаю, вам надо что-нибудь придумать, – начала Эмма, – чтобы мы могли легко понимать, кто сейчас контролирует тело.

– Думаю, это можно сделать, – немного подумав, сказала Капелла. – У Иладара светло-зелёные глаза. Я могу посредством иллюзии делать их серыми, когда контролировать тело будет мой брат. А если цвет глаз обычный, значит вы говорите со мной.

– Удобно, – подумав, кивнул Люций. – В бою, конечно, не будет времени в глаза вглядываться, но хотя бы в разговоре путаницы не будет.

Глаза Иладара стали серыми, и истинный хозяин тела обратился к Рольду:

– Говори.

– Я просто хотел кое-что прояснить. Всё это время Капелла была нашим лидером. Она помогала нам, защищала нас, была и остаётся нашим другом.

– И? – Иладар нахмурился.

– И это значит, что ты для нас никто. Я не буду подчиняться ни единому твоему приказу. Ты всё это время спал, пока Капелла за тебя отдувалась. Мало этого, так теперь ещё выясняется, что ты нелюдимый грубиян. Для нас ты просто младший брат нашего лидера, ни каплей больше. И мне плевать, насколько ты хорош в боевой магии.

Капелла хотела быстро вернуть себе контроль над телом и попытаться всё уладить, но Иладар не дал ей этого сделать.

– А ты довольно смел в разговоре для посредственности.

– Я лучше всю жизнь буду посредственностью в окружении друзей, чем моральным уродом, который никого ни во что не ставит.

Иладар сделал несколько шагов вперёд, его правая рука вспыхнула пламенем. Рольд не шелохнулся, продолжая стоять на месте и с вызовом смотря на сероглазого чужака, рядом со своим другом молча встал Люций. Однако Капелла силой отняла у своего брата контроль, изменив цвет его глаз на зелёный и затараторила:

– Ребята, успокойтесь! Нам всем нужно работать сообща. Если будем ссориться, то перестанем помогать другу, а это может быть опасно.

– Кстати про работать сообща, – сказала вдруг Виолетта. – Может, ты хотя бы сейчас расскажешь, какую цель мы преследуем? А то до этого ты откупалась от нас отговорками, да и только.

Капелла открыла было рот, но за неё заговорил Иладар:

– Всё просто. Я хочу в корне изменить это королевство.

– А конкретнее? – Виолетта вскинула бровь.

– Я хочу сделать так, чтобы в Эденвере больше не было несчастных детей, вроде Капеллы. Вся жестокость королевства, с которой мы знакомы – это безумство гиен в Академии, да произвол лидеров кланов над своими подчинёнными. Если копнуть глубже, таких ситуаций в стране намного больше. Я хочу, чтобы дети в каждом уголке Эденвера перестали жить в страхе и начали наслаждаться жизнью.

– Благородное стремление. И как же ты хочешь это сделать?

– Разве не очевидно? Нужно пробиться как можно выше к правящей верхушке. Заполучить как можно больше управляющих должностей и начать изменять королевство изнутри. Только так можно добиться утраченной справедливости.

– Играть по их правилам, значит? – хмыкнул Люций. – Пожалуй, звучит не так плохо, учитывая, насколько сильный контроль у нашего короля над подчинёнными.

– Рад, что твоего тусклого ума хватило для этого вывода, – кивнул Иладар.

– Однажды я тебе врежу как следует, – Люций криво ухмыльнулся. – Можешь в этом даже не сомневаться, говнюк.

– Только не перепутай нас, пожалуйста, – замахала руками Капелла. – Из всех новых ощущений жизни в мужском теле меньше всего мне понравилось получать по лицу. Это очень больно.

– Капелла, а почему ты не вела себя с нами… – Эмма замялась. – Естественно? Ты два года строила из себя строгого и холодного младшего брата, но ведь ты на самом деле не такая.

– Я не знала, когда проснётся Иладар, – вздохнула Капелла. – А без него доказать правдивость рассказанной истории было бы проблематично. Поэтому я хотела, чтобы образ Иладара в головах всех людей вокруг меня был одинаковым. Только поэтому. Я поняла, к чему этот вопрос. Естественно, мне во многих моментах хотелось отреагировать на что-либо совсем по-другому. Более откровенно поддержать вас или погоревать над чем-то, но мне нужно было носить эту маску выдержки и собранности. Простите меня за это.

– Думаю, никто на тебя не злится, – сказал Люций и широко улыбнулся. – Кстати, а когда ты планируешь рассказать эту историю Ириде и остальным?

Капелла тяжело и протяжно вздохнула:

– Когда будет время… И силы. Весь сегодняшний день меня невероятно вымотал.

Глаза Иладара стали серыми:

– Пойду допрошу пленника.

– [Только не убивай его,] – мысленно сказала ему Капелла.

– [Ты совсем думать перестала? Они хотели нас убить. А мы убили его товарищей. Если отпустим его, он непременно вернётся, чтобы отомстить.]

– [Ладно, ладно…]

Иладар начал допрос южанина. Тот сопротивлялся, но, когда его схватили горящей рукой за кисть и стали держать, стремясь добиться хрустящей корочки, он быстро разговорился. Оказалось, что наёмников наняла группа изгнанных студентов-первокурсников. Они вместе накопили достаточно золота, чтобы отправить за головой Иладара вооружённых южан.

– [Оставила в живых?] – укоризненно спросил Иладар. – [Надо было их убивать. Или хотя бы память стирать, ты вроде это умеешь.]

– [Я не буду убивать невинных людей, Иладар. И ты не будешь, пока я в твоём теле. Что до стирания памяти… Да, умею, но это занимает прорву времени. Если делать это с каждым, я буду сидеть так до выпускного.]

– [Понятно,] – коротко ответил Иладар и быстро сжёг пленённого наёмника, оставив от него горку пела. Он кричал, но совсем недолго.

Когда Иладар поднялся наверх к остальным, все уже единогласно сошлись на том, что для одного дня случилось и так слишком много всего и пора бы уже расходиться по домам.

* * *

Спустя полторы недели вся группа собралась в небольшом кабинете. Мисс Мия сидела напротив студентов за столом, уткнув кулак одной руки себе в щёку, в то время как вторая барабанила пальцами по деревянному столу. Она вновь пробежалась по всем присутствующим уставшим взглядом и тяжело вздохнула:

– Слушайте, я многое могу понять и попробовать объяснить. Но какого чёрта мне уже неделю жалуются преподаватели, что к ним на пары ходит отряд калек?

Перед Мией Гауф сидела группа студентов, среди которых почти каждый имел то фиксирующую шину на руке, то забинтованный торс, а то и вовсе зашитые рассечения на лицах. Капелла думала, что хотя бы Ирида и остальные не пострадают, но небольшую группу наёмников выделили и на них. Девушки получили небольшие ранения, но сумели отбиться. Нападавшие никак не могли ожидать от Оливии такой мощи.

– Ладно маги, – махнула рукой мисс Мия, – они и пострадали меньше, им и мышцами почти не надо работать, но вам то… Дарим, ничего не хочешь мне рассказать?

– А чего сразу я? – удивился Дарим.

– Ну я же не слепая. Очевидно, что ты лидер в группе воинов. Или как минимум близок к этой должности.

– Мисс Мия, – в дело вступил Мавр, – вы не поверите, но в тот день был такой страшный гололёд! Мы шли все вместе, как вдруг мой более неуклюжий брат близнец поскользнулся и, падая, схватился за Лазаря, а потом…

– Ладно, я поняла, – мисс Мия жестом его остановила, поняв, что правду она всё равно не услышит и начала медленными движениями массировать свои виски пальцами. – И вообще, где Онтария?

– Она покинула Академию по семейным причинам, – ответил Дарим.

– Ясно, – кивнула мисс Мия и задумалась на короткое время. – В общем, что хотите делайте, но, чтобы всё произошедшее никак не отразилось на вашей успеваемости. Мне уже осточертело за вас выговоры получать. И пусть кто-нибудь только посмеет подойти ко мне в конце семестра и сказать, что его к экзамену не допустили, прибью на месте. Всем всё ясно?

– Да! – дружным хором ответили студенты.

– Тогда свободны, – со вздохом сказала мисс Мия и вышла из кабинета.

Глава

6

Ритуал

Дарим, закрыв глаза, сидел в своей комнате в общежитии с оголённым торсом. В помещении стоял запах воска от свечей, немного тянуло потом ввиду довольно жаркой для весны погоды.

– Теперь подними левую руку, – раздался рядом голос Семунда.

Дарим сделал, как ему велели. Семунд вот уже полчаса изучал клановое покрытие своего лидера. Поначалу Дарим переживал, что его отношения с северянином могут пострадать ввиду того, что он, как выяснилось, происходил от Кровавой зари, но всё прошло достаточно гладко. Как признался потом Семунд, он почувствовал какой-то укол обиды в момент, когда увидел, что его друг на самом деле избранный и молчал всё это время, однако быстро смекнул, что Дарим тоже об этом не знал.

– Ну, что там? – спросил Ривер, сидящий рядом на кровати со своей саблей, начищенной до блеска.

– Та-ак, – протяжно выдохнул Семунд, видимо, решая, с чего бы начать. – Уж не знаю, кто наносил на тебя покрытие, но это явно был не шаман Кровавой зари. Узоры и символы напоминают оригинальные лишь в общих чертах, но если разобраться, то написана полная белиберда. Я удивлён, что оно вообще работает.

– А если обобщить? – спросил Дарим.

– Если обобщить, то твоя сила избранного неполноценна. Она менее эффективна, жрёт в разы больше маны, да и вдобавок не может активироваться только по твоему желанию. Ей нужна подпитка от твоих эмоций, желательно ярости. То есть, ты не сможешь, как любой воин Кровавой зари, взять и использовать свои силы.

– Значит смесь нанёс кто-то другой… Такое вообще возможно?

– Теоретически, – подумав, кивнул Семунд. – Если тому, кто это сделал, удалось каким-то образом поприсутствовать на ритуале изготовления смеси и её нанесения на тело. Хотя обычно туда не пускают посторонних.

– А это можно как-то исправить? – вставая, спросил Дарим. – Дорисовать правильные символы там, например.

Семунд задумался, а затем сказал:

– В кланах севера покрытие можно принудительно снять. Обычно такое делают с изгнанниками. Если сделать это с тобой, а потом правильно нанести новую смесь, тогда она будет работать как надо.

– Дай угадаю – такого ещё никто никогда не делал.

– Ага, – вздохнул северянин. – Но ты избранный. К ним в Кровавой заре особое отношение. Может, они разрешат тебе так сделать. Единственный способ узнать – поехать туда и попробовать.

– К тебе на родину?

– Да. Когда сдадим экзамены, у нас будет свободно целое лето. Я поеду домой к родителям. Можешь отправиться вместе со мной, там попробуем разобраться с твоим покрытием.

– Что-то не нравится мне, как это звучит, – вставил Ривер, садясь поудобнее на кровати. – Это не понравится лидеру клана. Очевидно, что он хочет, чтобы все избранные были под его влиянием или прямым подчинением. И тут заявишься ты, вдобавок начнёшь выдвигать свои требования.

– Не думаю, что у нас есть выбор, – Дарим пожал плечами. – Мне нужна эта сила.

– Как знаете, – Ривер поднял руки в жесте, означающем ни что иное, как “умываю руки”.

Вечером того же дня Дарим сидел на крыше клуба фехтования, где он упражнялся с Онтарией, и писал письмо бабушке Хильге, придерживая листок бумаги, чтобы тот не улетел от очередного потока ветра. За всё время обучения он ни разу так и не отправил домой ни весточки. Почему-то Дариму хотелось напомнить семье о своём существовании только в статусе королевского рыцаря, при звании, имении и выплатах от короны.

В какой-то момент Дарим вдруг задумался и понял, что никогда особо не интересовался судьбой своих родителей. Хильга ещё в детстве сказала ему, что их не стало почти сразу же после его рождения, и он решил оставить их в прошлом. Однако сложившаяся ситуация разожгла в нём неподдельный интерес и желание во всём разобраться.

Через несколько недель Дарим уже сидел на том же месте и распаковывал ответное письмо. Увидев на бумаге знакомый почерк, юноша вдруг ощутил укол ностальгии и лёгкой теплоты. Согласно написанному, Хильга знала не сильно больше Дарима.

В те времена от Кровавой зари отделилось несколько семей, образовав небольшой независимый клан. Лидер северян сразу решил действовать решительно и послал за предателями небольшой отряд, однако те успели бежать на юг и укрыться на территории королевства Эденвер. Согласно закону, воины Кровавой зари не имели права разгуливать по территориям своего сюзерена в невоенное время. Однако оставлять предателей в покое лидер клана не хотел и обратился к королю с просьбой выгнать беглецов с чужих земель. Для решения проблемы был выделен один полк от регулярной армии, размещённой в ближайшем городе. Северяне оказали ожесточённое сопротивление и разбили военных в сражении за деревню, выбранной беглецами целью для грабежа и временного лагеря. После боя многие солдаты оказались в плену. Хильга писала, что уверена в том, что среди пленников был отец Дарима.

Манипулируя солдатами в плену, отделившиеся северяне требовали независимости, и чтобы им выделили территорию, на которой они смогли бы спокойно жить. На время переговоров пленников держали в одной из разорённых деревень. В это время, если верить словам Хильги, отец Дарима встретил его мать, северянку из Кровавой зари. Они полюбили друг друга. Трудно наверняка сказать, как и почему, Хильга лишь упоминала, что мама Дарима была невероятной красавицей.

Переговоры и вся ситуация с отделившимися северянами затягивались. В это время мать Дарима уже вынашивала внутри себя своего сына. Спустя примерно восемь месяцев терпение короля лопнуло, и он отправил против северян четыре батальона королевских рыцарей и одну дивизию регулярной армии, усилив всё это небольшими отрядами магов из разных кланов. С подобной силой беженцам из Кровавой зари уже было не совладать, поэтому они стали отступать на север, решив предварительно убить всех пленных. Под этот приказ попал и отец Дарима. Его мать же, в свою очередь, понимала, что, когда её сын родится и все увидят, что он не северянин, соклановцы признают её предательницей и казнят.

Бежать к армии Эденвера тоже было нельзя, для них она была не больше, чем бунтовщицей одной из провинций. Поэтому мама Дарима решила убежать в неизвестном ей направлении. Трудно сказать, как ей удалось преодолеть такое расстояние, будучи беременной, но факт оставался фактом – отрываясь от погони солдат в течение месяца, она добралась до деревни Садлер, самостоятельно родила ребёнка, а затем сумела провести ритуал по нанесению на Дарима клановой смеси. Правда это стоило ей слишком многих сил и времени – солдаты прибыли в деревню с собаками и начали везде её искать.

Тогда мать Дарима решила поступить наилучшим для её сына образом – отдать мальчика незнакомцу и надеяться, что всё будет хорошо. Выбор северянки пал на дом Хильги. Когда ещё довольно молодая будущая воспитательница Дарима открыла дверь, перед ней стояла тощая, бледная, грязная, но даже так, невероятно красивая северянка с длинными русыми волосами. У неё в руках, замотанный в ткани, спал младенец. Она сказала всего две вещи: что ребёнка зовут Дарим и попросила Хильгу позаботиться о нём. Прежде чем домовладелица пришла в себя, у неё на руках уже был младенец, а его матери и след простыл.

В этот же день к Хильге в дом наведались солдаты регулярной армии, собаки которых чуяли от Дарима запах его мамы, скорее всего, от ткани, в которую он был замотан. Военные перевернули вверх дном весь дом и требовали отдать им мальчика, но хозяйка не позволила этому случиться. Хильга воспользовалась опытом жизни в столице и пригрозила военным, навскидку назвав имена их командиров и заявив, что отлично с ними знакома. После этого солдаты быстро удалились и больше в деревне не появлялись.

Дарим медленно вздохнул и лёг на спину, открывая своему взору бескрайнее небо, которое, подобно комнате с только что зажжённой внутри свечей, начинало окрашиваться закатными оттенками оранжевого. Он долго обдумывал прочитанное и решил, что из всех возможных в той ситуации исходов, ему достался один из немногих, которые можно было назвать благополучными, но даже так… Даже так, ему было невыносимо жаль, что он с рождения лишён права узнать, что такое родительская любовь, услышать, как звучат их голоса, почувствовать, какие на ощупь их взрослые руки. Дарим ощутил, что его глаза становятся мокрыми и быстро отбросил навязчивые мысли.

Вернувшись домой, он надёжно спрятал письмо рядом с тем, которое Хильга написала своему воспитаннику перед отправлением в столицу. В очередной раз мысленно поблагодарив ту, которую ласково называл бабушкой, Дарим вышел из дома и направился в Академию, на одной из тренировочных площадок которой он нашёл Ривера и Мавра, упражняющихся в фехтовании. Студенты горячо поприветствовали своего лидера и одобрительно кивнули, когда он сказал, что хочет присоединиться к тренировке. Можно было бы отправиться в заброшенный клуб фехтования, но он вызывал воспоминания о совместных занятиях, поэтому Дарим решил на первое время лишний раз не приближаться к нему.

После ухода Онтарии Дарим осознал, как много времени проводил в её компании, как многому она его научила и как сильно он к ней привык. Первые дни ему было невероятно одиноко, у него почти полностью отсутствовало настроение и аппетит. На помощь пришёл Вильям, который на время восстановления Дарима от переломов освободил его от “Плача”, но увидев затем, что юноша из-за одиночества перестал к чему-либо стремиться, в том числе и к борьбе с гиенами, начал постепенно возобновлять работу заклинания. Душераздирающие крики в голове не смогли полностью замотивировать студента вернуться к привычному темпу жизни, но хотя бы подтолкнули к тому, чтобы он начал делать хоть что-то.

Немаловажную роль сыграла тётя Сара, которая легко заметила отсутствие настроения у одного из своих постояльцев и стала постоянно звать Дарима выпить чаю и поговорить по душам. Она готовила ему вкусную еду и постоянно интересовалась его самочувствием. Должное стоило отдать и Семунду с ребятами. Парни постоянно приглашали Дарима прогуляться, пойти выпить или посетить какое-нибудь заведение, вроде театра или какого-нибудь популярного клуба фехтования. Юноша в кратчайшие сроки вернул себе боевой настрой и принялся за учёбу и свои обязанности лидера группы львов.

* * *

Ирида, Нора и Оливия, вскоре после остальной группы, также были посвящены в историю Капеллы и Иладара. И если первые две отреагировали сравнительно спокойно, соответствуя своему характеру, то вот Дитя полей пришло в абсолютнейший восторг от услышанного. Оливия и так готова была бросаться к Капелле на шею чуть ли не при каждой встрече, а тут ещё добавился Иладар, который в её глазах выглядел героем, что рисковал жизнью и сражался против, как она выразилась, “всего мира”, защищая свою сестру. Младший брат от такого внимания был не в восторге. Неестественная эмоциональность откровенно пугала юношу, поэтому он тут же отдавал сестре контроль над телом, стоило девушке приблизиться к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

Капеллу ситуация с нелюдимостью её младшего брата не устраивала от слова совсем, но как-то изменить это было крайне тяжело. А когда Иладар в воспоминаниях увидел, в каких отношениях его сестра без спроса состояла с Дросидой, он перестал разговаривать с Капеллой на несколько дней.

Дополняло далеко не радужную картину ещё и отношение младшего брата к учёбе. Нет, всё, что касалось боевой магии, особенно её практического применения, хвала богам, он с огромным удовольствием брал на себя, но вот остальное его не интересовало от слова совсем. Вид математических формул вызывал у Иладара неконтролируемые приступы скуки, а присутствие на лекции по истории действовало на него сильнее любого снотворного.

Однако даже такое распределение обязанностей сильно облегчало как всю учёбу в целом, так и сдачу экзаменов в частности. Когда наступил май, преподаватели, по обыкновению, устроили выпускникам сладкую жизнь, уделяя лишь малую часть своего внимания остальным курсам. Капелла занималась всем, что не касалось магического искусства и легко закрывала экзамены на высшую оценку, а Иладар своим мастерством ошарашивал любого преподавателя магии, оставалось только вовремя отбирать у него контроль над телом, когда дело доходило до разговоров. В вопросе уважения младший брат ни во что не ставил ни возраст, ни опыт, ни звание человека, только мастерство. И если оно было, на его взгляд, недостаточным, он переставал подбирать выражения и проявлял откровенную незаинтересованность во мнении преподавателя, что, несомненно, могло оскорбить любого из них.

По итогу четвёртого семестра всё окружение Капеллы, благодаря ей и её брату, хорошо сдало экзамены и начало спокойно строить планы на грядущее лето.

* * *

Дарим и его группа, даже несмотря на загруженность преподавателей выпускниками, столкнулась с определёнными трудностями на экзаменах. В период времени, в которой группа пыталась восстановиться после сражения с Кровавой зарёй, студенты частично пропускали теоретические занятия и частенько не являлись на практические, порой и полным составом. Нет, они пытались подходить к преподавателям и объяснять ситуацию, но большинству нужен был лишь видимый результат, и отговорки о причине его отсутствия мало кого интересовали.

Было много пересдач. Некоторых грозились отчислить. С некоторыми преподавателями, в попытках получить желаемую оценку, приходилось очень долго и нудно торговаться. Не забыла припомнить время бездействия и мисс Мия, которой пришлось даже хуже, чем её студентам. Руководитель устроил всей группе экзамен по физической подготовке, основу которого составил бег на дальние дистанции на время. Мия Гауф специально подбирала нормативы таким образом, чтобы они всем оказывались не под силу, смягчая их на последующих пересдачах.

Под конец первой недели июня Дарим, как и вся его группа, получил последнюю оценку и смог вздохнуть с облегчением. Экзамены были позади. Однако отдохнуть вышло всего несколько дней. В то время, пока в Академии начинался новый турнир выпускников, в котором победил какой-то маг из Вечного нарцисса, все из группы Дарима начали в быстром темпе собирать вещи и отправляться в места, где они планировали провести по меньшей мере большую часть лета. Близнецы, по обыкновению, собрались в какой-то тренировочный лагерь, Ривер заявил, что ему нашли отличного инструктора по фехтованию в королевстве Стоуд, а Шон высказал желание вернуться на родину в статусе свободного человека.

Дарим и Семунд же в это время собирались для отправки на север. Хотя не то, чтобы у кого-то из них было очень уж много вещей. Единственное, что Дариму нужно было сделать перед отъездом – предупредить тётю Сару. Домовладелица заявила, что, как и в том году, не будет брать с него плату за месяцы отсутствия, но и сдавать комнату кому-то другому тоже не будет, чтобы её постояльцу было, куда вернуться.

По своему опыту Семунд решил, что проще и безопаснее всего добраться до севера будет в составе торгового каравана. Дарим не смог предложить никаких альтернатив, поэтому согласился и студенты отправились в долгую дорогу. Караван состоял из десятка повозок, в одной из которых находился замаскированный отряд наёмников, на случай нападения разбойников или ещё кого похуже.

В одной карете со студентами находился торговец, который и согласился взять попутчиков. Он был из Авалонии и обладал поистине удивительной способностью – болтать без умолку. Поначалу Дарим и Семунд были не в восторге от такой компании, но мужчина в итоге оказался довольно интересным собеседником. Вдобавок, в его карете находилось несколько настольных игр, подобных которым студенты до этого не видели. Помимо этого, торговец знал, как язык Кровавой зари, так и Сиреневой розы, поскольку, видимо, не в первый раз ехал торговать на север.

Чем дольше Дарим находился в пути, тем холоднее становилось на улице. Он всегда думал, что север – земли, в которых круглый год лежит снег, однако это оказалось далеко не так. В какой-то момент пейзажи лесов, холмов и полей сменила огромная и вездесущая тайга со своими исполинскими хвойными деревьями. Всё вокруг буквально пестрело зелёным, отовсюду доносилось птичье пение, несколько раз караван проезжал мимо широких рек.

Вскоре торговцы прибыли на территорию Природного начала. Их поселения, словно острова в бескрайнем море, вырастали прямо посреди плотных рядов деревьев. Большинство из них караван проезжал без остановок, но в одном особенно крупном городе торговцы остановились на пару дней.

Дарима поразило гостеприимство северян. Они отлично знали, что как минимум Семунд был из Кровавой зари, но, даже так, на студентов с каждого угла сыпались приглашения зайти к какой-нибудь семье вместе пообедать или принять участие в одном из множества ритуалов, которые представляли из себя хоровое пение, во время которого участники впадали в подобие транса, восхваляя тайгу и благодаря её за предоставленные дары.

Из особенностей Дарим также отметил для себя, что все члены Природного начала выглядели очень здоровыми и полными энергии. Никто не хромал, не выглядел больным, даже мешков под глазами у них не было. Старики, хоть и выглядели дряблыми, на деле оказывались крайне крепкими и прыткими. В городе царила всеобщая атмосфера взаимной любви друг к другу. За три дня Дарим ни разу не увидел, чтобы на улице кто-то дрался, ссорился, да и просто разговаривал друг с другом на повышенных тонах. А ещё все члены Природного начала, за исключением детей, отлично знали общий язык, а их акцент, если не вслушиваться, был совсем не заметен.

Когда настало время уезжать, Дарим поймал себя на мысли, насколько же ему было комфортно среди спокойных и приветливых северян. Вспомнив, как люди в столице постоянно спешат и кидают друг в друга косые взгляды, его передёрнуло. А в Академии дела обстояли и того хуже. Дарим даже не помнил, когда в последний раз спокойно прогуливался там, не беспокоясь, что его в любой момент могли пырнуть в спину.

Территория Кровавой зари находилась севернее Природного начала и лежала в тайге лишь частично. Семунд говорил, что чуть больше половины их территории занимала тундра. Дарим был сильно ошарашен, когда его взору предстал бескрайний простор холодной земли, покрытой мелкими кустами, мхом и карликовыми деревьями. “Здесь вообще можно жить?” – проскочила мысль в его голове. Тундра, словно пытаясь сильнее ухудшить первое впечатление о себе, ударила по Дариму невероятно холодным потоком ветра.

Вскоре караван прибыл в конечную точку – столицу Кровавой зари. Дарим спрыгнул на холодную землю и тут же увидел множество различий между этим кланом и Природным началом. Отличалось буквально всё. Архитектура была куда менее уютной и буквально кричала о том, что единственная цель её существования была в выполнении определённых задач, вроде защиты от холода. Самым большим отличием было отношение людей. Члены Кровавой зари ничего не говорили Дариму, лишь молча изучали его, не отводя взгляда даже при длительном зрительном контакте, словно бросая вызов. Отовсюду была слышна ругань, споры, драки были нормальным явлением. Дополнял картину факт того, что практически никто не знал общего языка, а те, кто представлял из себя исключение, делали это с таким сильным акцентом, что понимать их речь было крайне тяжело.

Порой среди северян Кровавой зари, которые всем своим поведением показывали свою заносчивость и пылкость, мелькали незаметные люди со взглядом, направленным себе под ноги. Члены Сиреневой розы встречались довольно редко, зачастую предпочитая отсиживаться в своих домах. Они старались говорить между собой исключительно шёпотом, никогда не спорили с кем-то из Кровавой зари, покорно терпели избиения и унижения, никогда не смотрели в глаза. Их тела почти всегда были тощими, хрупкими, покрытыми синяками, ссадинами, порезами и шрамами, причём в равной степени как у мужчин, так и женщин.

Существенным различием, по сравнению с Природным началом, являлось ещё и отношение к старикам. Если быть точнее, в Кровавой заре их нигде не было. Самому старому северянину, которого видел Дарим, было максимум лет пятьдесят, однако даже так он был высоким и крепким, возраст выдавала в нём разве что седая борода. Как объяснил впоследствии Семунд, когда человек в Кровавой заре становился настолько старым, что терял способность постоять за себя, его попросту убивали. Ни о каком почтении и речи не шло, единственный, кому было позволено доживать до старости, были шаманы племени. В Сиреневой розе ситуация была чуть лучше. Там людям позволяли жить до тех пор, пока они могли работать.

Помимо этого, Дарим отметил для себя образ девушек в трёх разных кланах. В Природном начале женщины были красивыми и довольно утончёнными, с узкими плечами и гладкой кожей, почти все имели длинные каштановые волосы. Девушки Кровавой зари же, наоборот, были широкими и крепко сложенными. Они ничуть не уступали мужчинам в росте, на их головах росли разных оттенков русые волосы, которые зачастую были либо короткими, либо заплетались в косы и отсутствовали на висках и задней части головы. Что же касается Сиреневой розы, то их девушки казались маленькими и хрупкими. Они почти все сутулились, боясь ходить в полный рост, кисти их рук по размерам мало отличались от детских. Свои блондинистые волосы они предпочитали заплетать в пучок и прятать под головными платками.