Руки, полные бури

– Теперь можно и кофе сварить, – довольно заявил Амон, приглушая силу, позволяя ей снова сиять в нём самом.

5

Персефона слышит, как поют кости, скрытые под землёй.

Персефона видит, как прорастают цветы сквозь разлагающиеся трупы.

Персефона ощущает, как под кончиками пальцев возникают фиолетовые искры и складываются в ростки.

Персефона чувствует на губах вкус крови и терпких гранатов.

Персефона улавливает запах асфоделей и пыли, в которую со временем превращаются кости.

Она – начало и конец, жизнь, свёрнутая в коконе смерти.

Богиня весны и королева Подземного мира.

Персефона хорошо понимала Анубиса.

Те вещи, которые даже Гадесу сложно осознать. Он король Подземного мира слишком давно, фиолетовые искры и сумрачные поля стали его собственными плотью и костями. Гадес создал Подземный мир.

Персефона пришла позже. Гадес разделил своё царство с ней, в каждой смертной жизни она легко вспоминала прошлое и снова ступала босыми ступнями по лепесткам асфоделей, касалась руками пепельных камней и вслушивалась в негромкий шелест Стикса и Леты.

В этот раз всё иначе. Она вспомнила – но гораздо позже. Когда уже укоренилось восприятие Софи, девочки, которая видела богов, но всё ещё не могла поверить, что ей нужно думать вовсе не о поступлении в колледж.

Давным-давно Амон внезапно появился на пороге их дома и с восторгом начал рассказывать о фотографии. Впрочем, Амон неизменно говорил с бурными эмоциями. Персефона помнила, что одежда того времени ему не шла, зато он показал новое приобретение, фотоаппарат, и мультиэкспозицию, когда на одном кадре одновременно отпечатывалось несколько картинок.

Сейчас Персефона ощущала себя примерно как те зернистые кадры в сепии. Её память о прошедших тысячах лет вернулась в полном объёме, но вместе с нею осталось и восприятие девушки Софи, которая в обычной человеческой жизни встретила богов.

Чувствовать Подземный мир было… непросто.

Он окутывал туманом, ложился под ноги блестящими от росы цветами и приносил запах подгнивших лесных корней. Привычно и в то же время ново. Старые воспоминания вместе с абсолютно новыми ощущениями.

Сила Подземного мира не окутывала Сеф плащом, не вздымалась за спиной крыльями, она мягко вилась вдоль её вен на запястьях, обхватывала браслетами. Билась в такт человеческому сердцу. Персефона была тьмой и жизнью.

Она хорошо понимала Анубиса, на плечи которого внезапно лёг весь мир мертвецов. К счастью, рядом с Персефоной стоял Аид, готовый ей помочь и поддержать.

Гадес оставался внимателен, что бы ни происходило вокруг. Каждый вечер неизменно приходил к ней, и они переплетались телами, как будто не могли насытиться друг другом. Они говорили и рассказывали, слушали друг друга и позволяли тьме и росткам жизни связывать их вместе.

Кроме той ночи после появления чудовищ.

Аид спокойно ожидал, когда вернётся Сет, но Персефона лучше многих знала, что появись тогда в клубе сам Кронос, и Аид не задумываясь ответил бы ему.

Её беспокоило раненое плечо мужа, которое заживало гораздо хуже, чем должно. Это волновало, но не так сильно, как могло: судя по Амону, боги теперь восстанавливались медленнее. По крайней мере, от ран, нанесённых чудовищами.

Сехмет честно сказала: если бы её не оказалось в клубе, ещё неизвестно, чем бы в итоге окончилось ранение. Пусть и в плечо, но оказалась задета артерия. Смертное тело Гадеса могло истечь кровью, но божественная регенерация и быстрая перевязка Сехмет сделали своё дело.

Позже, дома, Нефтида ещё разок сменила повязку на ароматную, пахнущую луговыми травами и лесными ягодами. Персефона не сомневалась, это неплохо отвлекало Неф от происходящего.

Никого из них не удивила вспышка Анубиса в клубе. Особенно Персефону.

Она понимала, что дело в Сете. А ещё в мертвецах. Никто не рассказал Анубису, как справляться с миллионами душ, которые скребутся и шепчутся в каждом порыве ветра. Если бы у Сеф не было Гадеса, она бы не выдержала постоянного ощущения чужого присутствия, ответственности и почти физически ощутимого груза.

А ещё она лучше многих знала, что смерть Осириса не стала для Анубиса такой лёгкой, как он хотел показать. Она помнила разговор несколько жизней назад, когда они вдвоём пили пиво и жаловались на родителей.

Персефона возмущалась нежеланием матери – до сих пор! – смириться с тем, что Сеф самостоятельная, что у неё целый Подземный мир. Анубис вздыхал, что отец не воспринимал его всерьёз, хотел видеть собственную идеальную копию.

– Я знаю, что говорила Исида, когда думала, я не слышу, – делился Анубис. – Она называла меня странным. Я не соответствовал её представлениям о принце мёртвых. Отец тоже знает, как мне вести себя и что делать. А я не соответствую. Он любит меня, по-своему. Но мне кажется, я так и не стану тем, кем он хотел бы меня видеть.

– Неф и Сет не такие.

– Нет. Но я постоянно боюсь, что не оправдаю ещё и их ожиданий. – Анубис горько и слегка пьяно рассмеялся, развёл руками. – Ты же знаешь меня, Сеф! Как я могу хоть чьи-то ожидания оправдать?

Тогда Персефона с грустью подумала, что вряд ли она сама когда-либо была такой дочерью, которую хотела видеть её мать.

Сейчас, вспомнив себя, Персефона пока так и не осмелилась поговорить с Деметрой.

Зато встречи с сестрой избегать не стоило. Гадес, конечно же, заявил, что одна она с Гекатой встречаться не будет. Персефона не протестовала, знала, что бессмысленно. В итоге они все отправились в Подземный мир. Сету стоило хорошенько выспаться после возвращения, остальным тоже. Поэтому Гадес провёл всех сквозь дверь, а тут попросил Гипноса навести на них магический сон.

Персефона ждала в одной из комнат замка. Теперь Персефона помнила их все. Как сама покупала с Нефтидой картину с сельским пейзажем, которая сейчас висела на стене. Как однажды Анубис расколол статуэтку с каминной полки и боялся признаться. Или как Амон с Сетом напились и спали в обнимку здесь на диване.

– Мальчики такие мальчики, – хмыкнула тогда Нефтида.

Подземный мир льнул к Персефоне трёхглавым Цербером, устроившимся у ног, теплом от камина и фиолетовыми искрами, что вспыхивали в воздухе, стоило лишь захотеть.

Дверь негромко раскрылась, Гадес бесшумно прошёл по комнате и опустился в одно из кресел. Он выглядел измученным и уставшим, но Персефона уже взяла с него обещание, что после встречи с Гекатой он и сам поспит.

Поднявшись, Персефона скользнула к Гадесу, уселась на ручку кресла, прижалась к мужу с нераненой стороны. Его рука обвила её талию, Цербер завилял куцым хвостом и уселся у ног Аида.

– Представляешь, они все решили спать в одной комнате, – проворчал Гадес. – Уж не знаю, кто кого боялся оставить.

– Амон там?

– Да, конечно. Он сопротивлялся изо всех сил, но его голова ещё не прошла до конца. Ему полезен магический сон Гипноса.

– Тебе тоже.

– Мы уже говорили. Когда они проснутся. Не стоит всем спать беспробудно.

Персефона знала, что имеет в виду Гадес: от сна Стива-Гипноса не так-то легко очнуться. Но он смог, пришёл тогда ей на помощь. Пришёл, когда она позвала, – как всегда приходил.

Устроившись поудобнее, Персефона положила голову на макушку Гадеса. Его мягкие волосы пахли шампунем из дома Сета и чем-то неуловимо призрачным, напоминавшим, что Гадес правит миром мертвецов.

– Я Зевсу звонил, – сказал Аид. – До того, как мы пошли сюда.

– Думаю, ему плевать, вернулся Сет или нет.

– Наверняка, но Зевс практичен и просчитывает, какие проблемы могут принести те или иные боги его пантеону.

– Анубис, – вздохнула Персефона. – Что сказал Зевс?

– Ацтеки требуют, чтобы Анубиса заперли. Пока он ещё кого-то не убил. То, что он и чудовищ уничтожил, которые на всех напали, они не вспоминают.

– А Зевс?

– Послал их к Амону. Заявил, что Анубис ему не подчиняется.

Персефона усмехнулась:

– Так вот с кем говорил Амон прямо перед проходом через врата? Кажется, он вспоминал весь богатый лексикон, который слышал у Сета.

Гадес хмыкнул, но Персефона понимала, что это действительно не очень весело и проблема, с которой Амону придётся столкнуться, когда они вернутся в мир.

– Как можно запереть того, кто может ходить между мирами? Перемещаться в пространстве!

– Дороги любят Анубиса, – негромко сказал Гадес. – Но мы оба знаем, на что он способен.

– Ты ведь не хочешь поддержать ацтеков?

– Что ты, Сеф, конечно, нет!

Когда Персефона впервые увидела Анубиса, тот был невыносим. Точнее, сначала он молчал, и Нефтида поделилась с Персефоной, что в Дуате он общался только с местными ушебти и мысленно.

Потом он стал возражать всем и во всём, пока Сет не увёз его в пустыню. Они вернулись неделю спустя, и с тех пор Анубис бывал иногда несносным, но никогда – намеренно.

Персефона помнила, как удивилась его силе. Вот в чём она его не понимала: Сеф могла вырастить цветы на костях, укутать камни живыми листьями и превратить деревья в прах, сделать ростки тленом. Но её сила переливалась спокойно, всепоглощающе. Как у Гадеса. Как у Нефтиды и Амона.

Сила Анубиса была ближе к Сету: оба стихийные, резкие. Но Сет отлично контролировал это, а вот Анубис не умел. Персефона видела, как порой менялось лицо Нефтиды. А однажды, когда они сидели вечером на веранде замка в Подземном мире, Неф рассказала:

– Это моя вина. Когда Инпу был маленьким, его сила оставалась спокойной. Я решила… подумала, ему будет лучше остаться с Осирисом, среди близких мертвецов. Я ошиблась. Хорошо, Осирис все-таки позволил ему прийти в мир людей. Может, ещё не поздно.

С тех пор многое изменилось, Анубис неплохо контролировал свою силу, но последние события явно не пошли ему на пользу. Ацтеки этого не знали и не могли знать, неудивительно, что они требовали если не крови, то хотя бы возмездия.

– А что Апоп? – спросила Персефона. – Он не проберётся сюда? Она…

– Нет. В Подземный мир ни одно чудовище не влезет.

– И что ты думаешь?

– Об этой барышне? – Персефона не могла видеть, но ощущала улыбку Гадеса. – Мне плевать, что это за чудовище и какого оно пола, пока не нападает на Амона.

– Кронос может управлять монстрами.

– И это не очень хорошо. Пойдем, Геката уже здесь.

Это ощутила и сама Персефона. Что-то чужое, проникшее сквозь границы Подземного мира. Инородное. Она отпрянула от поднявшегося Гадеса, он повёл раненым плечом, как будто пробуя, и Персефона знала, он не хочет показывать слабость перед Гекатой.

Они вошли в комнату под руку, и Цербер шагал с другой стороны от Аида.

Король и королева Подземного мира. Воплощённая смерть и торжествующая жизнь. Свет и тьма, плотно спаянные воедино. Фиолетовые искры собирались в короны у них в волосах, горели несколько мгновений в следах, где они ступали.

Геката не поднялась им навстречу. Она сидела в кресле и смотрела без высокомерия, без превосходства, спокойно. В тёмном струящемся платье, чёрные волосы заплетены в косы, её сила струилась рядом перегнившими ягодами и мхом.

– Рада видеть тебя, сестра.

– Здравствуй… сестра.

Геката захотела встретиться в «их» комнате, и Персефона сразу поняла, о чём речь. Небольшая, но уютная гостиная, меньше всего похожая на остальной замок: светлые обои с лесным мотивом, массивная мебель века из девятнадцатого у людей, тяжёлые покрывала и вышитая Деметрой картина на стене.

Когда Геката приходила в Подземный мир, в гости к Персефоне, она предпочитала именно эту комнату.

– Как Кронос? – поинтересовался Гадес, усевшись с Персефоной в кресла. И кто-то другой вполне мог принять его голос за любезный. Таким интересуются о здоровье дальнего, но горячо любимого родственника.

Геката тонко улыбнулась:

– Хочет завоевать мир.

– Он столкнётся со сложностями.

– Конечно.

– Не боишься, что станешь не нужна?

– Я была бы дурой, если б не подготовилась к этому.

Геката не хвалилась, она констатировала факт, и в этот момент её тёмные глаза смотрели вовсе не на Гадеса, а на молчавшую Персефону. Она разбудила Кроноса, выступала на его стороне, но у неё имелись собственные мотивы.

– В заклинании, что стёрло мою память, тоже не сомневалась? – спросила Сеф.

Геката качнула головой, туман поглотил запах ягод.

– Я знала, что память может вернуться, но не хотела обнадёживать. Да и мать так проще убедить.

– И всё ради того, чтобы у Подземного мира не было королевы?

– Чтобы ты не лезла, пока врата в Тартар не пали. Может, ты и сама не понимаешь, но я думала о твоей безопасности.

Персефона подалась вперёд:

– Не говори, что стёрла мне память ради защиты.

– Не буду, – не моргнув глазом ответила Геката. – Но можешь считать, из-за этого я сегодня здесь. Кронос не знает.

– Решила его сдать?

Внезапно Геката тоже подалась вперёд, Цербер угрожающе зарычал. Персефона почувствовала, как напрягся Гадес, но вмешиваться не стал.

– Я никогда не предаю, сестра.

Голос Гекаты походил на шипение змеи. Ее тёмные глаза неотрывно смотрели на Сеф. Если Нефтида походила на царственную, но стремительную в нужный момент кобру, то Геката была гадюкой, юркой, опасной и порой прикидывающейся ужом.

Персефона не обманывалась. Она знала, что её сестра, повелевающая колдовством, не так проста.

Персефона сказала негромко, позволяя Подземному миру течь в её голосе:

– Ты предала богов.

– Я не предавала тебя.

Геката откинулась на спинку кресла, снова превращаясь в маленькую змейку, что греется на солнце.

– Кронос повелевает чудовищами. Они подчиняются ему.

– Скажи то, чего мы не знаем, – холодно сказал Гадес.

– Кроноса поддержал скандинавский пантеон.

С трудом удержавшись, чтобы не сказать что-то из лексикона Сета, Персефона ощутила, что и у Гадеса примерно те же чувства. Она спросила:

– Зачем?

Геката ответила прямо:

– Они хотят власти над другими пантеонами и поставили на победителя. Считают, что у богов не будет шансов. Хотя Один до последнего будет выжидать и не станет вмешиваться, а остальные против него не пойдут.

– У них тоже рычаги воздействия на Кроноса?

– Достаточно того, что они не против него. Кронос не планирует уничтожать всех, только склонить и править. Убить он жаждет сыновей. Очень расстроился, что Посейдон уже мёртв.

Гадес никак не отреагировал на слова.

– Поэтому я пришла, – продолжила Геката, и взгляд её чёрных глаз остановился на Персефоне. – Будь осторожна, сестра. Кронос хочет не просто убить сыновей, но причинить им как можно больше боли. Сколько у него уйдёт времени выяснить болевые точки?

Гадес зарычал не хуже Цербера, глухо, предупреждающе:

– Ты сказала достаточно. Если нечего добавить, убирайся.

– Как пожелает король!

На этот раз в голосе Гекаты прозвучала отчётливая насмешка. Вокруг неё взметнулись тени, подхватили лёгкую ткань платья, крутанулись смерчем, и Геката исчезла. Но Персефона видела, что сестра не сводила с неё взгляда.

Вздохнув, Гадес прикрыл глаза:

– У нас прибавилось проблем. Ровно на один пантеон. Извини, Сеф, сон откладывается, для начала я должен рассказать Зевсу.

Персефона рассеянно кивнула. Она видела в клубе, сколько хаоса могут принести несколько чудовищ, и не представляла, что делать, если их придёт больше. Но что предпринять с целым пантеоном, она даже не представляла. Они знали, как нападать, им известны слабые места. И неужели боги будут бороться против других богов?

– Аид, поговори с братом. Зевс должен собрать всех против Кроноса.

Гадес кивнул. Открыл глаза.

– Да.

6

На её ресницах мерцают искры-блёстки, которые щедро усыпают лицо вместе с плечами. Она смеётся, блёстки опадают на пол. В рыжих волосах запутались цветные конфетти, и пальцы Аида ловко вытаскивают цветные кружочки бумаги.

На заднем плане играет музыка, слышно равномерное «бум-бум-бум».

Она представила его друзьям как своего парня. А он не стал говорить подвыпившим студентам, что их связывают тысячелетия. Он – Аид, владыка царства мёртвых, а их сокурсница, которая в этой жизни решила доучиться и получить диплом, – Персефона.

Стряхнув блёстки, они рука об руку шагнут в Подземный мир. В аромате магнолий. В шелесте костей. В собственном величии.

Но сейчас они – молодой мужчина и девушка в квартире её друзей на шумной студенческой вечеринке. Он приближается, ощущает под ладонями её тело. Персефона улыбается, пальцы цепляются за шторку на ванне.

– Аид, здесь же полно народу, вдруг кто зайдет.

Он легко подхватывает её, ставит в ванну. Забирается следом и задёргивает шторку.

– Никто не увидит.

Когда он целует, то чувствует, как блёстки с её ресниц падают на его кожу.

Сет сидел в полумраке на кухне, не включая яркий свет, и, кажется, совсем не удивился Гадесу. Проследил взглядом, когда тот начал искать чай. Слишком внимательно. Ещё Сет курил.

Налив ароматного чая, который остро пах чабрецом, Гадес уселся напротив и осторожно спросил:

– Тебя беспокоит Анубис?

– Дурень, меня беспокоишь ты. – Сет бесцеремонно ткнул рукой с зажатой сигаретой в направлении плеча Гадеса. – Ты рассказывал Сеф, как оно болит?

– Откуда ты… ты не знал.

– Нет. Ты только что подтвердил.

Прищурившись, Сет наклонился к Гадесу. Тот видел подобное выражение лица, когда Сет перерезал горло врагам, воплощение древних хаоса и ярости.

– Стоит ли напоминать, Аид, что это я здесь во всё влезаю и нарываюсь? А ты у нас разумный.

– Я учусь у лучших.

Гадес дёрнул плечом: несильно, стараясь не тревожить рану. Она действительно побаливала, даже сон в Подземном мире, пусть и совсем не магический, не очень помог. Но Гадес чувствовал себя хотя бы отдохнувшим.

Псы Сета заворчали откуда-то из-под стола, почуяв появление Цербера. Тот их высокомерно проигнорировал, уселся рядом с Гадесом, положив морду на колени хозяину. Гадес провёл по ней рукой. Он бы предпочёл, чтобы Цербер остался в Подземном мире с Персефоной, которая занималась делами, но там ей ничего не грозит. Оставлять Гадеса пёс не хотел.

– Кронос одним своим присутствием разрушает привычные законы мира, – сказал Гадес и попробовал чай. – Это влияет и на то, как быстро мы восстанавливаемся.

– Амон тоже до сих пор мучается от головной боли.

– Но сумел тебя вернуть.

Сет кивнул:

– Насколько я знаю, никто из глав пантеонов такого не проделывал. Никто даже не знал, что это возможно.

– Амон далеко не слабый.

– А я очень хотел вернуться, – согласился Сет. – Догадывался, что вы тут без меня творите.

– Мы хотя бы не умирали.

– Ладно, один-ноль в твою пользу.

Сет стряхнул пепел прямо в чашку, из который уже выпил чай. Нефтида за такое убила бы, но её тут не было.

– Говорил с Зевсом? – спросил Сет.

– Собираюсь к нему.

Телефон, лежавший на столе, завибрировал, Сет ткнул в экран и нахмурился, прочитав сообщение. Что-то быстро ответил и посмотрел на Гадеса:

– Задержись. Это Инпу, и он очень хочет застать тебя.

Гадес не представлял, зачем мог понадобиться. Если будет опаздывать, Анубис сможет быстренько его перенести. В отличие от Амона, Гадес не испытывал неприятных ощущений от скольжения по чужим смертям, которые использовал Анубис.

К тому же если Гадес мог помочь, то хотел этого.

– Анубис справится с миром мёртвых.

– Ага, – ответил Сет и достал новую сигарету. – Ты знаешь, мой брат не очень понимал, что делать с живыми. И с богами тоже. И с сыновьями. Гором занималась Исида, но Анубиса она не любила. Может, потому что он не с такой готовностью слушал и слушался.

Гадес встречался с Исидой, но так и не смог понять эту женщину. Она умела быть мягкой и приветливой, но в то же время жёсткой, бескомпромиссной. Однажды она решила, что может стать главой пантеона вместо Амона. До решительных действий так и не дошло, но после этого Гадес понял, почему Сет старается не связываться с Исидой.

– Осирис решил, что всё произойдёт само собой, – продолжал Сет. – Однажды Анубис научится владеть силой. У нас ушло много времени, но он правда смог. Но Осирис ни разу не подготовил к тому, что придётся править Дуатом. И с этим не смогу помочь ни я, ни ты, ни кто-либо ещё. Осирис не счёл нужным чему-то научить. А сейчас… не слишком хорошее время для учёбы.

Снова используя чашку вместо пепельницы, Сет затушил в ней сигарету и поморщился:

– Не могу больше курить. Ты с Зевсом в клубе встречаешься? Я с тобой.

Гадес кивнул. Он знал, что, как бы ни настаивали на своём ацтекские боги, Сет не даст запереть Анубиса. Даже если бы Амон ему приказал. А значит, Гадес поддержит Сета. В любом случае.

Они клялись друг другу однажды. Давным-давно, в диком, первозданном обряде, мешая свою кровь. Гадес не понимал подобных ритуалов, но тогда проникся даже он. Посреди пустыни и поющих песков, под оглушительно сияющим звёздным небом, когда на лицах мерцали отсветы костра.

Они клялись прикрывать друг другу спины.

И за тысячи лет мало что изменилось.

Цербер заворчал, и Гадес заметил, что один из псов Сета играет с аккуратным хвостиком добермана. Теневая собака казалась совсем тонкой и маленькой на фоне мощного Цербера, но ничуть его не боялась.

Сет повёл плечами, как будто разминая их, готовясь сорваться с места и пойти против врагов. Не важно, люди это, боги, чудовища или Кронос. Рядом с другом и Гадес ощущал себя спокойнее: что бы ни происходило, он не сомневался, что оставалось в этом мире что-то прочное и нерушимое.

– Вы опять тут всё провоняли!

В дверях стоял Амон. Влажные волосы топорщились после душа и казались темнее, чем обычно. Он морщился из-за сигаретного дыма, и Гадес невозмутимо сказал, кивая на Сета:

– Это всё он.

– Ай-яй, – покачал головой Амон. – А потом ругаешься на Анубиса.

– Мне можно.

– Лучше окно открой! Дышать невозможно.

Какими бы божественными силами они ни обладали, но проветривание и избавление от табачного запаха в них точно не входило. Амон залез в холодильник, не нашёл ничего интересного и тоже налил себе чай. Посмотрел на Гадеса:

– Думал, ты ещё в Подземном мире.

– Там Сеф осталась.

– Как она? Полностью стала Персефоной?

– Привыкает.

Гадес сам не мог бы сказать, как сейчас ощущает себя Персефона, но это была она, целиком и полностью она. Он старался не мешать ей, но не уходил далеко.

– Если Зевс будет обо мне спрашивать, скажи, что я умер, – заявил Амон. – Мне хватает ацтеков с их претензиями.

– Они настойчивы?

– Ещё как! Мне это не нравится. Если скандинавы действительно за Кроноса, то сейчас совсем не время терять ацтеков на своей стороне. Но нельзя Анубиса закрывать, он не сможет взаперти. И он же убил этих чудовищ! С которыми, кстати, никто совладать не мог.

– Амон, ты душка, – улыбнулся Сет. – Когда ни во что не влипаешь.

– И это говоришь ты? Да тебя надо внести в божественную книгу рекордов! Как бога, который больше всего раз умудрился чуть не помереть насовсем.

– Ты можешь поставить другой рекорд. Единственный бог, который занялся сексом с чудовищем.

– Не начинай! – Амон застонал.

Но Сет даже не собирался заканчивать. Он положил голову на сцепленные ладони, видимо решив, что так кажется более милым:

– Ну, раз уж Апоп сейчас женщина, почему бы и нет? Покажите пример! Займитесь любовью, а не войной и всё такое.

Амон закатил глаза, но счёл за лучшее промолчать и не провоцировать. Гадес старательно прятал улыбку за чашкой. Он не знал, как относиться к тому, что не все чудовища, оказывается, создания хаоса, стремящиеся к уничтожению. И у них может быть собственная воля.

Хотя Гадес предпочел бы не полагаться на здравый смысл монстра. И чтобы Амон всё-таки не встречался с этой… барышней в одиночестве.

Сет вскинул голову, услышал входную дверь или что-то ощутил. Гадес ничего не заметил, но поверил, когда Сет сказал:

– Это Анубис. И он пришёл не один.

На кухне первым появился именно он. Среди привычного полумрака и хрома кухни Анубис казался потрёпанным. Он огляделся с растерянностью, нашёл взглядом Гадеса и кивнул ему. Молча уселся на свободное место, когда на кухню наконец-то вошёл тот, кого он привёл.

Внимание Гадеса полностью переключилось.

Невысокая темноволосая девушка. Она переминалась с ноги на ногу, сцепив руки перед собой. Её осторожный внимательный взгляд не отрывался от Гадеса.

– Это Луиза, – прокашлявшись, сказал Анубис. – Предпочитает, чтобы её звали так, а не Макарией.

Амон поперхнулся чаем, а Сет улыбнулся:

– Возвращение блудной дочери.

– Сет, если ты сейчас не заткнёшься, я тебя ударю, – мрачно пообещал Гадес. Хотя на самом деле порадовался, что обстановка немного разрядилась.

– Садись. – Амон кивнул на свободное место рядом с собой. – Будешь чай?

Гадес не видел дочь сотни лет. И сейчас попросту терялся, не зная, что сказать. Он искал её, но безуспешно, Макария ушла сама и не желала, чтобы её находили. Но теперь сидела здесь, на кухне Сета.

– Геката стёрла ей память, но та начала возвращаться после освобождения Кроноса, – пояснил Анубис. – А мы с Луизой встретились случайно.

В случайности Гадес не особенно верил. Зато знал, что нет ничего удивительного, если смерть притягивается к смерти – и точно так же никогда не могут быть вместе. Слишком приблизившись, начинают отталкиваться, подобно одинаковым полюсам магнита.

Сейчас Луиза казалась… обычной. Гадес мог ощутить в ней отголоски силы, но исключительно из-за того, что она походила на его собственную.

– Как много ты помнишь? – осторожно спросил он.

– Почти всё.

Что-то изменилось, неуловимо, почти незаметно, но Гадес почувствовал густой запах мирры. Покосился на Анубиса и увидел, как тот побледнел, повёл головой, как будто прислушивался к чему-то, недоступному остальным. Без единого слова поднялся и вышел. Сет проследил за ним встревоженным взглядом, тоже встал и почти за шкирку прихватил с собой Амона.

Гадес и Макария остались одни.

– Ты хотела чаю? – скованно произнёс Гадес.

Она кивнула, что дало ему немного времени собраться с мыслями. Пока наливал ароматный напиток, шуршал в шкафу печеньем. Макария держала дистанцию, Гадес и сам терялся, как с ней общаться.

Вернувшись за стол, он не нашёл ничего лучшего, чем спросить:

– Почему ты ушла?

– Потому что я так хотела. Потому что блаженной смерти лучше быть среди людей. А мне не место в Подземном мире.

Благодаря Зевсу у Гадеса было много племянников и племянниц. Очень много. С большинством из них он не общался, кое с кем поддерживал тёплые отношения. Он больше воспринимал как племянника Анубиса, который периодически крутился рядом, нежели кого-то из многочисленных детей Зевса.

Но Макария… его дочь. И всё же, смотря на неё, Гадес не видел себя. Не мог разглядеть Подземный мир. Возможно, попросту не хотел, потому что Макария рождена не Персефоной.

Хотя сама Сеф относилась к Макарии очень ровно и с теплом. Они даже чем-то походили друг на друга, в силе, близкой одновременно и к смерти, и к жизни.

– Но ты пришла. Сейчас.

Она опустила голову, смутившись.

– Ну… в последнее время случалось много странного. Я не понимала, что происходит. Не знала, кто я. Пока не начала вспоминать. И тогда поняла, кто такой Анубис. Пришла к вам, потому что… не понимаю, что творится.

– Да, – кивнул Гадес, почувствовав себя свободнее. – Я расскажу тебе.

Клуб бурлил и кипел жизнью, как будто ничего не произошло. Как будто несколько дней назад здесь не появились древние разбуженные чудовища. Как будто в местные стены не впитались отголоски богов, уничтоженных силой Анубиса.

О последнем Гадес точно не стал бы напоминать другу. Но и не успел, Сет унёсся с кем-то ругаться, бросив напоследок:

– Если Зевс будет совсем невыносим, можешь выпить в баре за счёт клуба.

Гадеса не очень тянуло к алкоголю, так что он отправился на встречу с братом. Непонятно, это Зевс выпросил себе «кабинет» или Сет сам ему отдал одну из небольших служебных комнат. Сейчас тут расположилось несколько диванов и стол, заваленный бумагами. На краешке примостилась тарелка с ужином, явно остывшим и нетронутым.

Зевс сидел на диване, внимательно читая документ. Судя по тому, что его идеальная причёска порядком растрепалась, а рукава рубашки были закатаны, сидел он давно.

– Теперь хоть на человека похож, – хмыкнул Гадес.

Зевс глянул на него с недоумением, нахмурился.

– Тебя можно поздравить? – спросил Гадес.

– Если ты о том, что это стадо баранов признало, что я могу их объединить, то да.

– Вряд ли это было просто.

– Вряд ли у них был выбор. Кали пыталась возразить, так что пришлось хорошенько тряхнуть её молниями. Дикие божества! Двадцать первый век, а они всё ещё уважают право сильного.

– Как хорошо, что ты можешь о нём напомнить.

– Набрался язвительности у Сета?

Не ответив, Гадес уселся на диван, мельком глянув на рассыпанные на столе листы. Куда больше заинтересовала стена рядом с Зевсом с большой магнитной доской, где маркером написаны слова на нескольких языках, многочисленные стрелки и указатели пересекались. Гадес узнал имена некоторых богов.

– В чём план?

– О, ты готов предложить план? – проворчал Зевс. – Смотрю, что у нас есть. Все пантеоны ответили, они с нами. Кроме скандинавов, те упорно молчат, а посылать к ним кого-то я не хочу.

– Когда это тебя стали волновать случайные жертвы?

– Ещё одной ошибки мне не простят.

– Ацтеки?

– Упрямятся.

Аккуратно положив листок на стол, Зевс в упор посмотрел на Гадеса:

– Я их понимаю. Пока что Анубис убил больше богов, чем чудовища.

– Что же не отдал его?

– Без его силы чудовища могли убить тебя, меня или ещё кого-то. К тому же это дело Амона, пусть сам разбирается. Мне хватает головной боли.

– Перекинул.

Зевс не счёл нужным даже изобразить смущение:

– Да. Ацтеки очень мощные и неуправляемые. Они нам нужны. Но я знаю, что ты в любом случае поддержишь Сета и Анубиса. А выбирать между вами я не хочу.

Не желая продолжать тему, Зевс придвинул к себе тарелку и потыкал вилкой давно застывшую массу. Гадес не мог предположить, чем это было, когда ещё походило на еду. На местной кухне явно не хватало Амона.

– Как твоя рука? – спросил Зевс. По интонациям сложно было понять, его правда интересовало или он спросил из вежливости.

– Болит, но бодро заживает.

– Хорошо.

Оставив попытки найти что-то съедобное на тарелке, Зевс бросил вилку и откинулся на диване, вытягивая ноги.

– Думаю, Кронос захочет больше силы, – заявил Зевс. – Я прощупал его, когда он заходил. Нечётко, но он куда слабее, чем хочет казаться. Поэтому ему нужны чудовища и скандинавы.

– Геката сказала, он захочет навредить нашим близким…

– В духе отца, – фыркнул Зевс. – Так что следи за Персефоной и своими друзьями. Хотя они и без Кроноса отлично справляются.

– А ты?..

– Если Кронос решит прибить Геру, не расстроюсь. Не говорил с ней с тех пор, как Тартар пал. Никогда не прощу, что она выдала ключ.

Гадес достаточно хорошо знал брата и мог легко понять, что злится он не столько на жену, сколько на себя, что доверился ей, рассказал о том, что не знал никто из богов. Не смог предусмотреть, рассчитать, что-то вышло из-под контроля.

Чтобы сломить Зевса, Кроносу вовсе не придётся кого-то убивать. Достаточно, чтобы всё развалилось. Чтобы Зевс не справился.