Читать книгу: «Туман. Полное издание», страница 2

«Туман поразил уже большую часть планеты, и он вызывает психические расстройства. Сам человек не в силах понять, что заражен новым и ранее не встречавшимся вирусом Т001. Зараженный продолжает вести обычный образ жизни, но, как показывают сводки из полиции, именно на зараженных поступают заявки. Самые распространенные из них – домашнее насилие. В первую очередь зараженные нападают на родных и близких, и самое ужасное, что нападения происходят из-за мелочей. Убедительная просьба держать окна и двери закрытыми и по возможности не покидать стен своих домов и квартир».

– Вот видишь? – спрашивает Лекса и снова шмыгает носом. – А папа сейчас в Лондоне, и он не выходит на связь, я ему уже двенадцать раз позвонила, а меня все перекидывает на автоответчик.

– Он, скорее всего, просто занят.

– Он всегда отвечает мне. Даже если очень-очень занят.

А мне он не отвечает уже два года.

Да ладно, сейчас речь не об этом, а о том, что и я начинаю верить в ужасный туман.

– Лекса, ложись спать, разберемся со всем завтра.

– Хорошо.

На выходе из комнаты Лекса окликает меня, и я оборачиваюсь.

– Алекс, я не виновата в том, что…

Закрываю дверь ее комнаты, не удосужившись дослушать предложение до конца, и быстро ухожу к себе.

Открываю новостные каналы и просматриваю все, что могу найти про таинственный туман. Информации много, но нет ни одного предположения, откуда взялся этот туман, который покрывает всю землю. Что это? Но в противовес неизвестности происхождения тумана я нахожу множество ужасающих случаев из разных стран, которые первыми подверглись странной аномалии. Один парень снимал на видео свою девушку, в тот вечер два дня назад он делал ей предложение, она лучилась от счастья, а сегодня в его соцсетях новое видео… Он снова снимает свою девушку, она спит, а под кожей на ее щеке что-то движется. Похоже на червя, но он быстро пропадает. Парень выходит из комнаты и быстрым шагом закрывается в другом помещении, оно похоже на бильярдную или что-то около этого. Парень переворачивает камеру на себя и говорит о том, что это все туман виноват. Он утверждает, что его девушка вчера плохо себя чувствовала, у нее поднялась температура, а потом стали появляться странные провалы в памяти, а сегодня под ее кожей что-то шевелится.

Это периодически можно увидеть на лице, руках, ногах. Да где угодно. И она стала вести себя странно.

Подписываюсь на парня и листаю дальше. Нахожу видео, где женщина, рыдая, говорит на иностранном языке, но благо кто-то уже сделал субтитры к видео. Женщина говорит, что ее муж изменился и в итоге два часа назад напал на их друзей, которые приехали к ним в гости издалека. Он пырнул ножом мужа подруги женщины и тут же выронил нож. Вызвали полицейских, и они забрали мужа, который, к слову, уже не помнил, что сделал. Мужу подруги ничего не угрожает, он госпитализирован, и врачи сказали, что жизненно важные органы не задеты. А еще женщина заметила, что у ее мужа с утра было что-то странное на шее. Она утверждает, что это нечто было похоже на трехсантиметровый прутик у него под кожей, но это быстро пропало, и она решила, что ей показалось.

Листаю дальше и нахожу блог какого-то ученого, до вчерашнего дня его страница была практически пустой, но сегодня каждая статья набрала уже более семи миллионов просмотров. Доктор Локи пишет о тумане и утверждает, что все заражения, которые были зафиксированы, скорее всего, передались воздушно-капельным путем. То есть от тумана не сбежать, так или иначе участь заражения преследует каждого, но он говорит, что при выходе из дома нужно надевать респираторы, а лучше вообще не покидать свои квартиры, заклеить окна и двери. Но если все же необходимость покидания квартир и домов пересиливает, то внимательно следить за прохожими и стараться не контактировать с ними. Также доктор Локи предупреждает, что власти не показывают и десятой части того, что происходит в мире, они боятся паники и беспределов, но ученый уверен, что человечество столкнулось с самой ужасной проблемой в своей истории.

Сворачиваю браузер и бросаю взгляд в сторону окна. Уже светает. Сколько я просидела за просмотром? Мама так и не пришла. Звоню ей, и она поднимает трубку после третьего гудка.

– Алекс, я скоро буду.

– Ты где?

– У меня были дела. Я вернусь через пару часов.

– Ты у него?

Тишина и односложный утвердительный ответ.

Я злюсь.

– Могла бы сдержаться, когда здесь Лекса.

– Прости, я…

– Мы ждем тебя, – говорю я и отключаюсь.

На часах пять сорок утра. Ни о каком сне не может быть и речи. Иду в комнату к сестре и проверяю, как она там. Лекса спит, поджав под себя ноги. Возвращаюсь к себе и снова открываю браузер. И с каждым прочитанным мною словом кровь холодеет в жилах. На нашу землю надвигается что-то поистине ужасающее.

Глава третья

– Алекс? Алекс, вставай.

Лекса пытается растолкать меня, а я прячу голову под подушку и отмахиваюсь от нее рукой.

– Алекс, мне страшно, – говорит она, и я все же откидываю мягкую, теплую и такую родную подушку в сторону.

Сажусь и, зевая, спрашиваю:

– Что на этот раз?

– Мама так и не пришла, а на улице ту-туман. Что?!

Я моментально выныриваю из царства сна и соскакиваю с кровати, практически сшибаю Лексу с краешка, на котором она уселась. Подлетаю к своему окну и замираю. Я вижу соседний дом, но словно смотрю на него сквозь целлофановый пакет. На улице орет чья-то сигнализация от машины, лает собака и слышны какие-то крики небольшой группы людей.

– Нам нужно найти маму и сходить к Зари. Он в центре города, в отеле…

– Лекс, погоди. Мне нужно проснуться.

Ухожу в ванную, умываюсь и пристально вглядываюсь в свое отражение. Что делать? Какой-то там научный чувак говорит, что из дома уходить не стоит. Но нам невозможно не выходить. Быстро бегу на кухню и открываю холодильник, просматриваю содержимое. Нам еды хватит на два дня, с учетом того, что мама не вернется. Вот черт! Лекарство. Лексе нужен инсулин.

Сестра заходит в кухню, и я, обернувшись, смотрю на нее.

– Лекса, инсулин, на сколько у тебя осталось?

– Неделя.

Неделя. Семь дней. С голоду мы загнемся быстрее, чем сестра от сахарного диабета.

Нужно закрыть щели с окон и дверей. Шарю по кухонным шкафчикам и нахожу скотч, и мы принимаемся за оклейку стыков на окнах. Не знаю, поможет ли это нам не обзавестись новым вирусом. Но я не могу ничего не делать. Как только три наших окна становятся похожими на жилище бомжа, я беру телефон и звоню в бар. Никто не берет трубку, и только потом я вижу сообщение от Билли: «Сегодня у нас незапланированный отдых». Звоню маме, папе и Лари, и никто из них не берет трубку. Гадство!

Кажется, что я начинаю задыхаться. Это паника, и она волна за волной погружает меня в свою пучину. И что я должна делать?

Чувствую себя брошенной, но не это самое страшное, а то, что за Лексу теперь отвечаю только я. И я, черт возьми, не имею никакого понятия, как мне сберечь сестру… и себя.

– Алекс? Что ты решила? – спрашивает Лекса.

А я ничего не решила, иду в гостиную, где обычно спит мама, ведь розовый ад предназначен только для Лексы, а другой комнаты, кроме моей, у нас нет.

Впервые за долгое время включаю телевизор и нахожу новостной канал нашего города. На экране молодой, приятный на вид мужчина с неправдоподобными ровными зубами, белизне которых даже унитаз позавидовал бы. Он говорит, что скоро в городе наступит полная изоляция и введут комендантский час, многие уезжают из города, но ведущий считает, что это ошибка. С каждым часом туман становится все плотнее и плотнее. Он просит звонить в 911 и сразу же говорить туман и адрес. Туда выедет машина полицейских, сразу, как только освободится. На данный момент линия спасения перегружена. А пока на этом все. Следите за новостями и берегите себя.

На этом все?! А как же инструкция, как жить в новых реалиях?

– Что будем делать? – спрашивает Лекса, и я хочу ей треснуть за этот вопрос.

– Нам нужны еда и лекарство.

– Мы же не пойдем туда?

– Мы – нет. Я пойду одна.

Я достаточно знаю свой район и буду передвигаться куда быстрее без балласта. В конце концов, не станут же люди на меня бросаться? Не станут ведь? Да?

– Ты не можешь меня бросить, – говорит Лекса, и я поворачиваюсь к ней.

При виде трясущейся нижней губы и слез в глазах я тут же вспоминаю ее маленькой. Я так ее любила и до сих пор люблю, и как бы я не лелеяла свою ревность, должна отодвинуть ядовитое чувство на задний план.

– Лекс, посмотри на меня, – уверенно говорю я и жду, когда сестра сморгнет слезы и поднимет взгляд серых глаз. – Я тебя не бросаю. Но у нас нет выбора, и придется выйти за продуктами и лекарствами. Ты слышала про карантин? Если нам запретят выходить из дома, тогда я не знаю, что делать, но пока есть возможность запастись нужным и переждать, пока правительство не решит эту проблему.

– А как же мама, папа и мой Зари?

– Они взрослые, пусть сами о себе думают, лучшее, что мы можем сделать для наших родителей, так остаться… невредимыми.

Какое-то время Лекса борется с подступающими слезами, но в итоге собирается и даже немного изгибает губы в улыбке:

– Ты точно вернешься?

– Обещаю! – произношу я с излишней уверенностью в голосе, с такой, которой совершенно не испытываю.

Собираюсь и предусмотрительно обматываю себе голову и нижнюю часть лица шарфом. Сгребаю свои деньги, которые заработала вчера, и лезу в мамин тайник, в банку из-под арахисового масла. К сожалению, там всего три доллара. Лекса дает мне рецепт на лекарство, запоминаю название и убираю листок в карман джинсов.

Подхожу к двери и с ужасом смотрю на ручку.

Сказать, что мне страшно, – это ничего не сказать, но если я буду медлить и услышу еще хоть один крик с улицы, то никогда не решусь выйти.

– Лекс, стой у двери, никого не впускай, пока я не вернусь.

– Даже маму?

Оборачиваюсь к сестре и говорю абсолютно серьезно.

– Даже если по ту сторону двери буду стоять я, и ты увидишь под моей кожей хрень, которую мы видели в роликах, тогда и меня не впускай.

Только от мысли, что я могу стать одним из экземпляров новых видео, меня начинает мутить, но я стараюсь казаться собранной и уверенной в своих словах. Лекса не должна меня видеть слабой и боящейся всего, иначе она впадет в панику, и тогда я точно сойду с ума.

– Хо-хорошо, – отвечает сестра.

– Вот и отлично.

Не оставляя себе времени на раздумья, распахиваю дверь и быстро, но максимально тихо прикрываю ее за собой.

Лампа на моем этаже горит, и это радует, но еще больше меня радует то, что в обе стороны коридора никого нет, лишь легкий туман. Спускаюсь вниз и максимально быстро прохожу третий этаж, из-за того, что там нет света, кажется, что я иду целую вечность и еще немного.

Дыхание сбивается, я слышу, как шумно пропускаю воздух сквозь сжатые зубы. Сердце колотится как бешеное, а ладони потеют.

Открываю скрипучую дверь и выглядываю. Улица пуста. Выскальзываю наружу. Сердце колотится уже в самом горле и не дает сглотнуть невесть откуда взявшуюся горечь. Шаг за шагом иду в сторону ближайшего супермаркета, в нем, кстати, и аптечный пункт имеется, и только пройдя половину квартала, я понимаю, что супермаркет может и не работать. Черт!

В растерянности останавливаюсь на тротуаре. Обратно идти не вариант, это будет бессмысленной тратой времени и наиглупейшим поступком в моей жизни. Выглядит так, словно я решила прогуляться в момент бушующего вируса.

Боковым зрением замечаю какое-то движение в кафе. Огромные стеклянные окна дают мне увидеть владельцев. Это пожилая пара, которая уже больше пятнадцати лет заправляет в этом заведении. Я не знаю их имен, но они всегда были добры ко всем посетителям и, более того, помнили имена всех, кто к ним приходил хотя бы дважды. Помню, как-то мы шутили с Лари, что у них есть доска, как у копов в сериалах, где они записывают имена всех посетителей, а самые прибыльные находятся в центре, и все красные нити ведут именно к ним.

И то, что я вижу сейчас, никак не укладывается у меня в голове. Женщина ходит между пустыми столиками и расставляет там еду и напитки, которые ей подает из-за барной стоки ее муж. Это выглядит достаточно жутко, словно они кормят призраков, ведь в кафе никого, кроме них, нет. Женщина замечает меня, улыбается и машет мне рукой. Машу ей в ответ и быстро ретируюсь от кафе. Ну на фиг.

Чем дальше я отхожу от дома, тем больше встречаю людей. Кто-то куда-то спешит. Я же стараюсь уйти с дороги каждого из них, ученый советовал держаться от людей подальше. Вижу нескольких прохожих в медицинских масках и понимаю, что я выгляжу так же нелепо, как и они. Но сейчас мой внешний вид заботит меня не очень сильно. То и дело обтираю мокрые ладони о джинсы и продолжаю идти. Глаза начинают болеть от пристального вглядывания в лица прохожих и вообще во все, что может причинить мне какой-либо вред.

Дохожу до супермаркета и даже до того, как дергаю дверь, понимаю – заперто. Как наивно было полагать, что сегодня хоть кто-то выйдет на работу. И что делать?

Грохот с другой стороны здания привлекает мое внимание, и я медленно обхожу супермаркет. Со стороны черного входа стоит заведенный «Мини Купер», все двери открыты, в том числе и багажник. Возле машины стоит мужчина и закидывает внутрь продукты из тележки. Именно звук колесиков по асфальту и привлек мое внимание. Он уходит и снова возвращается с новой порцией продуктов.

Да он грабит магазин и при этом даже не прикрыл себе лицо! Вот это наглость. Со стороны, откуда я пришла, разносится женский крик, и у меня волосы на руках становятся дыбом. Крик быстро стихает, но меня уже начало трясти, и, думаю, это не прекратится, пока я не вернусь в квартиру.

Прижимаюсь спиной к прохладному зданию и осматриваюсь по сторонам. Никого нет, только мужчина-вор, я и магазин.

Я ведь не преступница, я этого делать не буду. Не стану я грабить магазин!

Стоит машине завернуть за угол, как я на всех парах бегу в сторону взломанной двери. Уверена, уже вовсю бы орала сигнализация, но в столь бедных районах города сигнализация непозволительная роскошь.

Вхожу в темное здание и сразу же оказываюсь на складе.

Что брать? Куда складывать? Я ведь не шла на ограбление, и уж тем более я не так подготовлена, как чувак на машине. Включаю фонарик на телефоне и быстро прохожу к двери, которая ведет в сам магазин. Ага, а вот тут-таки и есть сигнализация. Красная лампочка мигает прямо над дверью. Значит, лекарства мне не добыть. Ладно. Нахожу коробки с каким-то печеньем, вываливаю все на пол и быстро прохожу по складу и собираю все самое необходимое. Хотя я без понятия, что самое необходимое. В крови бушует адреналин, я все ожидаю услышать звуки сирены, принадлежащей копам, но этого не происходит. Пока не происходит.

Набиваю коробку и рюкзак. Иду к выходу и слышу за дверью склада голоса. Двое мужчин и одна женщина.

– Тут и так открыто, – говорит мужчина.

– Но это незаконно, – спорит с ним женщина.

– Но мы только посмотрим, Сабина, это уже третий супермаркет, который мы объехали. У нас все же дети есть, и ради них я пойду на что угодно.

Открывается дверь, и я в аккурат стою напротив проема, и свет с улицы отлично меня подставляет.

Пару мгновений мы стоим и смотрим друг на друга. Если вы спросите меня через пять минут, как выглядели эти трое, я вам ничего не отвечу, потому что не помню. Страх сковал все клетки моего тела.

– Нам безразлично, что ты тут делаешь, – говорит женщина.

И только после этих слов я начинаю дышать. Не из-за того, что я поверила ей, а из-за того, что они начали медленно входить внутрь. А я обходить их по кругу и двигаться в сторону двери. Мы, словно дикие животные в танце, который в любой момент может закончиться бойней.

Оказавшись на улице, хочу скинуть с лица пропитанную потом ткань, но здравомыслие пересиливает, и я решаю оставить хотя бы видимость защиты от тумана. Быстро шагаю в сторону дома.

На улице уже намного больше людей. Почему они выходят? Так же, как и я, ищут продукты и нужные вещи. Что касается меня, то я мертвой хваткой держу коробку с продуктами, и с каждой секундой мой шаг только ускоряется. Дыхание, кажется, больше никогда не придет в норму, а сердце вот-вот проломит грудную клетку и свалится мне под ноги.

Сейчас я не думаю про туман, я думаю про людей, которые смотрят на меня с явным интересом. Что им нужно? Моя коробка? Хрен им. Я добыла еду, словно в древние времена. Так что я буду биться за свою коробку.

Оказавшись у дома, позволяю себе на мгновение выдохнуть. Толкаю дверь и оказываюсь в холле. Уставшая и истощенная от переизбытка адреналина, оказываюсь на третьем этаже, и тут же открывается дверь миссис Рипли.

– Алекс! Верни лампу! – слишком агрессивно кричит она.

Из-за света в ее квартире я замечаю, что на шее миссис Лампочки происходит какое-то движение.

А потом это переходит на ее лицо и исчезает.

Стартую быстрее любой баллистической ракеты и оказываюсь перед дверью своей квартиры. Миссис Рипли босыми ногами шлепает по ступеням следом за мной. Пинаю дверь ногой, и она тут же открывается. Вваливаюсь внутрь и прижимаюсь спиной к двери, и в этот момент миссис Лампочка начинает тарабанить так, как обычная старушка ее возраста не смогла бы никогда.

– Лекса, запри дверь!

Сестра запирает, я ставлю коробку на пол, скидываю с себя рюкзак и пропитанный потом шарф. Оседаю на коврик и смотрю на свои трясущиеся руки.

Я это сделала. Смогла! Лекса что-то говорит, но я не слышу ее, в ушах стоит белый шум и шлепанье босых ног миссис Рипли.

Постепенно прихожу в себя и начинаю распознавать другие звуки. Старушка продолжает долбить в дверь, Лекса говорит, что мы не одни дома, а потом я слышу из ванной шум воды и бросаю косой взгляд на Лексу.

– Кого ты впустила?

Былой адреналин возвращается. – Прости, но Лари – твой друг, и я… Это Лари.

– Он… он не заражен?

– Нет. Думаю нет. Он пришел пять минут назад, сказал, что что-то со связью, и он не мог дозвониться до тебя, и я пустила его.

– Я же говорила этого не делать!

– Но он твой друг.

– И что? А если бы он был заражен? Ты не можешь знать наверняка!

Я, рискуя своей жизнью, стараюсь сберечь Лексу, а она поступает столь необдуманно и глупо.

Не знаю, что бы сделала я на ее месте…

Пару минут мы стоим в коридоре, а миссис с третьего этажа, кажется, не собирается никуда уходить. Не говорю сестре, что не нашла лекарства, и только после угомонившейся и ушедшей от двери миссис Рипли позволяю себе уйти на кухню.

И, только оказавшись дома, я поняла, что это начало ужаса, который не прекратится за пару-тройку дней. Туман более страшный и необузданный, чем болезни, которые мы знали ранее. Он буквально сводит людей с ума. И тех, что заражены вирусом Т001, и тех, кто пока избежал этого.

Лари выходит из ванной, и я прошу его раздеться вплоть до трусов.

– Ты же это несерьезно? – спрашивает он, а я отступаю к столешнице, на которой стоит набор кухонных ножей.

– Лари, раздевайся.

Лекса выбегает из кухни и запирается у себя в комнате. Лари приподнимает брови и смыкает губы в тонкую линию.

– Хотел бы я услышать это при других обстоятельствах, – говорит он и улыбается.

– Лари, не говори глупости. Раздевайся.

Лари скидывает с себя футболку и джинсы. Прошу его повернуться и, не заметив никаких признаков шевеления под кожей, врезаюсь в друга и обнимаю его. Не заражен.

– Мне бы одеться, – говорит он, гладя меня по волосам.

Отстраняюсь и выхожу из кухни, подавляя смешок. Это было неловко, но сейчас не время думать о нежных и ранимых чувствах. Сама отправляюсь в ванную и, смыв с себя все, что только можно, около десяти минут кружу перед зеркалом, разглядываю себя со всех сторон. Вроде не заражена.

Эта ночь оказалась самой шумной из всех, которые я помню в Дрим Сити. Визги шин, крики людей, лай собак, звуки битого стекла. Я вздрагиваю от каждого, пока усталость не берет свое и я не проваливаюсь в сон, в котором снова убегаю от беспощадной миссис Рипли.

Глава четвертая

От громкого визга я практически сваливаюсь с кровати. За окном вопит сирена. Что она означает? Выбегаю в коридор, в этот момент дверь розового ада тоже распахивается, и оттуда выглядывает испуганная Лекса. Идем в гостиную, где обитает мама, а на данный момент на раскладном диванчике расположился Лари.

Сирена продолжает вопить, а я со страхом иду к заклеенному окну. Туман просочился в квартиру, но за окном и вовсе царит ужас. Не видно ничего. Абсолютно ничего, только серое полотно тумана.

– Лекса, включи телевизор, – прошу сестру, а сама не могу перестать смотреть в окно.

Беспроглядно и жутко.

Сестра включает телевизор, я отлепляюсь от окна и сажусь на диван рядом с Лари.

В новостях все тот же мужчина с белоснежными зубами, вот только теперь он вещает не из студии, а… из дома? Он не причесан, и, видимо, это прямой эфир, ведущий смотрит в экран телефона и снимает себя на другой телефон.

– Если вы услышали сирену, то ситуация в нашем городе критическая, все заводы, магазины, аптеки и прочая инфраструктура пока прекращают свое действие. Единственное, что на данный момент остается в рабочем состоянии, – полиция, скорая и пожарные. Но убедительно прошу вас не вызывать никого из этих структур по мелочам. Это очень важно, и в случае ложного вызова вам будет выписан штраф в размере от тридцати тысяч долларов.

– Ого, – выдыхает Лари.

Ведущий продолжает:

– Оставайтесь дома, ни в коем случае не покидайте защищенных стен, и теперь за новостями можно будет следить только через наш официальный аккаунт. Это последнее вещание через экран телевизора. Власти города и страны стараются разобраться в происходящем и найти пути решения. Мы надеемся, что вскоре все встанет на свои места, и мы продолжим жить так же, как и до появления тумана.

Мужчина тянется к телефону и вырубает его.

Как всегда, одна вода и никакой конкретики.

– И что мы будем делать? – спрашивает Лекса.

– Сидеть дома, – говорит Лари.

– Будем сидеть, пока есть такая возможность, – подтверждаю я слова Лари. – Лекса, позвони папе, нужно как-то до него достучаться. Лари, когда твоя семья должна вернуться?

– По идее, завтра, – отвечает он. – Я вчера созванивался с отцом, и он сказал, что они остановились в мотеле и будут пережидать туман, так что думаю их прибытие затянется.

– Ладно, нам нужно поесть и… подумать, что ли.

Лари уходит на кухню, а я остаюсь на диване. Что же делать? У нас есть возможность не выходить из дома примерно неделю. Точнее, шесть дней. Потом у Лексы закончится лекарство. И нам придется покинуть квартиру. Или нет? Я могу вызвать скорую. Так сказали по телевизору.

Следующая мысль приходит неожиданно. Нужно собрать вещи. Надо приготовить рюкзаки на случай, если нахождение в квартире станет невозможным.

Что за случай?

Я не знаю. Но нужно подготовиться как следует. Пусть лучше не понадобится, чем наоборот. Заставляю Лексу распаковать свой чемодан с ненужными вещами, такими как платья, косметика и подобные девичьи радости. Удивлена, но Лекса вообще не спорит, она полноправно признает мое главенство в нашей небольшой компании перепуганных подростков.

– Лари, ты на машине? – спрашиваю я друга, который по-прежнему находится на кухне.

– Да, отец мне голову открутит за то, что я вообще ее взял.

Не хочу думать о печальном, но есть вероятность, что Лари больше не увидит своего отца. Он может заразиться туманом или же, наоборот, попасть под прицел какого-то зараженного.

В квартире мы проводим два дня. Не выходим за пределы и постоянно проверяем соцсети и окна. В интернете, словно кролики, плодятся ужасающие видео. Теперь я не на шутку боюсь тумана, который уже спустя два дня все так же непроходимой стеной стоит на улицах нашего города. С каждым часом в Дрим Сити становится тише и тише. Теперь мы куда реже слышим крики с улицы, но каждый вечер в девять часов вопит сирена.

Мама так и не вернулась. Дозвониться до нее я не могу. Надеюсь, с ней все в порядке. Лекса ведет себя тихо и практически не выходит из комнаты. Лари не отходит от меня ни на шаг. Его семья, которая состоит из мамы, папы и Лари, довольно счастливая, но кажется, что Лари остался один. Он не показывает мне свою нервозность, но я вижу, с какой частотой он пытается дозвониться до родителей. Безрезультатно. Сотовая связь вообще работает странно, ведь я смогла дозвониться до Билли, и он сказал, что бар закрыт, пока власти не снимут карантин и сирена не перестанет наводить еще больший ужас каждый вечер.

– Алекс? – окликает меня сестра.

Иду в ее комнату и останавливаюсь на пороге. Лекса поднимает на меня взгляд уставших глаз и говорит:

– Я ошиблась.

– В чем?

– Я ошиблась, – снова повторяет она и хлюпает носом.

Боже, хватит лить слезы!

Бросаю взгляд на прикроватную тумбочку и вижу ее красную аптечку.

– На сколько еще осталось? – спрашиваю я.

– Не осталось. Я приняла последнюю дозу.

Твою мать!

– Хорошо, – говорю я и быстро ухожу к себе в комнату.

Запираю дверь и сажусь на пол возле нее. Мне словно нечем дышать. Я не хочу выходить из дома. Я боюсь. Мне страшно до ужаса. Пересмотренные видео с нападением людей на людей не способствуют успокоению.

– Алекс, ты там как? – спрашивает Лари из-за двери.

– Все норм.

– Я пойду с тобой.

Мой дорогой Лари, ты даже не подозреваешь, насколько я рада тому, что ты рядом.

Я не знаю, что делать! Почему я вообще должна что-то решать? Предпринимать и думать? О боже! Я не хочу этой ответственности. Где мама? Где папа? Это они должны о нас заботиться! Я злюсь и чувствую, как руки начинают дрожать.

Я не выйду за проклятую дверь!

Мне придется.

И я не уверена, что вернусь. И это поистине страшно.

В этот раз я не беру рецепт на лекарство, так как уверена, что он не пригодится. Законы жизни отныне другие. С трудом заставляю себя подняться, надеваю ветровку, снова заматываю лицо тонким шарфом и выхожу в коридор. Лари уже ждет меня, он, как и я, спрятал нос и рот под плотную ткань банданы, остались только глаза, но их достаточно, чтобы понять – Лари напуган не меньше меня. Но он со мной, и это важнее всего. Не думаю, что смогла бы выйти за дверь в одиночестве еще раз.

Лекса стоит рядом с Лари и заламывает пальцы на руках.

– Ты не виновата, – говорю ей я.

– Я должна была знать, что лекарства осталось мало. Я обуза…

– Лекса, прекрати, в тот раз я бы его все равно не достала.

Оставляю Лексе предыдущие наставления. Мы с Лари выходим из квартиры, и я сама не понимаю, как хватаю друга за руку. Лари сдавливает мои трясущиеся пальцы, и мы начинаем медленно спускаться вниз. Туман уже завладел домом. На лестнице практически не видно ступеней, я скорее двигаюсь по памяти и мысленно молюсь не встретить никого из соседей. Что делать, если они заражены? Бежать, Алекс. Ты должна будешь бежать так быстро, как никогда ранее не бегала.

Выходим из дома и оглядываемся по сторонам.

Возле мусорного бака, словно ничего и не произошло, все так же сидит Стив. Он машет мне рукой, и я киваю, но стараюсь как можно быстрее отойти от него. Слева раздается треск стекла, а потом оно и вовсе выпадает. Это соседний дом. Я его не вижу, но по звуку могу определить, где именно квартира лишилась окна. – Давай на машине, – говорит Лари, и я киваю. У меня и в мыслях не было идти пешком.

Заходим за дом, и я оказываюсь в машине в мгновение ока. Захлопываю дверь и держу ее. Лари садится следом, и пару мгновений мы смотрим в лобовое стекло. Лари заводит машину, но фары не в силах пробить туман. Свет врезается и словно растворяется в серой стене.

– Я не смогу ехать, – говорит Лари.

– Сможешь. Пешком мы не пойдем.

– Я могу кого-то сбить.

– Езжай медленно, – прошу его я.

Боковым зрением замечаю, как друг кивает.

Машина выруливает на дорогу, и на капот тут же бросается женщина. Я взвизгиваю, Лари давит на тормоз.

– Какого черта! – кричу я и хватаюсь за сердце.

Женщина в маске, и она неистово рыдает. Глаза красные, а маска, прикрывающая лицо, наполовину пропитана слезами и кровью.

– Помогите мне!

– Она просит помощи, – говорит Лари, вцепившись в руль, как в спасательный круг.

– Я слышу.

– Моя малышка! Они забрали ее! Я не могу… – женщина садится на асфальт прямо перед капотом, – я не могу.

Я проклинаю себя, а точнее мою правую руку, которая тянется к ручке на дверце машины. Щелчок, и я выхожу на улицу. Женщина продолжает рыдать, не вижу ее из-за капота, только душераздирающие звуки скорби и безысходности. Лари тоже покидает салон и первым подходит к женщине. Слышу, как сбивчиво она объясняет Лари свою боль.

– Они забрали Габи, они забрали мою малышку, и я не знаю, что делать.

– Кто забрал?

– Мой муж и его мама, они… они заразились, но я заметила это только час назад. Я звонила в 911, но там никто не поднял трубку. И я… я решила уйти. Не знаю куда, но они стали вести себя странно. Рэнди, мой муж, он стал… я не могу… помогите мне.

– Где ребенок? – спрашиваю я.

Женщина поднимает на меня взгляд и указывает на дверь дома, что напротив моего. Я не очень внимательна к соседям, но бросить женщину в таком состоянии я тоже не могу. Не настолько моя натура эгоистична. А что, если мне когда-то понадобится помощь? Я хочу, чтобы нашелся человек, который придет мне на выручку, а не безразлично пройдет мимо.

– Там, на первом этаже, – говорит рыдающая мать, и я вижу на ней кровь.

Ее одежда и руки.

– Вы ранены? – спрашиваю я.

Женщина смотрит на себя и начинает реветь еще сильнее.

– Мне прошлось защищаться, иначе они… они

бы…

Лари помогает женщине подняться, и она, спотыкаясь, идет к двери. Мы с другом переглядываемся и идем следом. И только тут я замечаю в его руке нож. Мой кухонный нож.

– Мы можем уйти, – говорю я.

Лари отрицательно качает головой и шепчет:

– Нет, не можем.

Храбрость, безусловно, достойное чувство, но оно опасно. Тем более сейчас, когда доверять никому нельзя.

Входим в дом и останавливаемся у приоткрытой двери. Единственное, что я слышу, – это детский плач. Малышка рыдает так, что ее голос уже давно охрип.

– Там, – говорит уже не рыдающая мать, и Лари, собрав всю силу воли в кулак, распахивает дверь и тихо перешагивает порог.

– Стойте здесь, – говорю я женщине и сглатываю колючий, пропитанный ядом ком.

Иду следом за Лари. Мы безошибочно движемся в дальнюю комнату, откуда и слышится плач.

– Лари, – шепчу я.

Парень оборачивается, и я указываю на белоснежную стену коридора с кровавыми следами. Меня начинает трясти, так сильно, что зубы стучат друг о друга, и я боюсь, что именно этот звук привлечет внимание зараженных домочадцев. Женщина сбегала отсюда, хватаясь за стены и марая их кровью.

Даже не представляю, как ей было страшно.

Идем дальше и останавливаемся только перед дверью, за которой плачет девочка.

Лари оборачивается и смотрит на меня испуганным взглядом.