Читать книгу: «Темная лошадка», страница 2

Когда мы проходили мимо многоэтажки, он вдруг схватил меня за руку, воспользовавшись полумраком, и, дернув на себя, заключил в объятия.

– Ну, ты и недотрога, – промурлыкал он мне в самое ухо, от его дыхания по коже побежали мурашки отвращения.

– Убери свои руки, иначе я закричу… или врежу тебе! – прошипела я, чувствуя, как внутри поднимается волна паники.

– Давай! – оскалился он.

Я извивалась, пытаясь вырвать руку, чтобы влепить ему пощечину, но хватка его была мертвой. Паника нарастала. Сердце бешено колотилось, а голос предательски отказывался слушаться. Я хотела закричать, но словно онемела.

– Отстань, – снова повторила я, почти беззвучно.

Он приоткрыл рот, и меня пронзил леденящий ужас – сейчас он насильно поцелует меня. В голове лихорадочно промелькнула мысль: насколько опасно будет прокусить ему губу? А вдруг он болен чем-то и чужая кровь заразит меня?

Рядом раздался громкий мелодичный свист, а следом за ним утробный рык монстра опалил мою спину.

Негодяй разомкнул свои объятия и отпрянул назад. Даже в сумраке я заметила, как расширились его зрачки, устремленные куда-то за меня.

С замирающим сердцем я обернулась. Огромный черный пес с нелепыми белыми отметинами на морде ощерился, демонстрируя клыки, с которых тянулись нити вязкой слюны. Дыхание перехватило. Я боялась вдохнуть, боялась пошевелиться. Псина, чьи уши комично торчали в стороны (единственная капля умиления в этом кошмаре), сделала шаг вперед. Пес прошел мимо меня, выказывая интерес исключительно к парню.

– Тише, тише! – взмолился тот, отступая. Но каждое его движение лишь распаляло зверя. Пес сорвался на оглушительный лай, требуя полной неподвижности от своей жертвы.

– Девушка ясно сказала: отстань! – из клубящейся тьмы шагнула высокая фигура, выхваченная скудным светом фонаря. На парне были темные джинсы и расстегнутая рубашка, из-под которой выглядывала футболка с принтом. Черные волосы непокорно торчали короткими прядями. Он неспешно затягивался сигаретой, слегка запрокидывая голову и выпуская дымные кольца в ночное небо. Лицо показалось до боли знакомым: острые скулы, прямой нос, едва заметная белая полоска старого шрама, прочертившая подбородок.

– Слышь, твоя псина? Убери ее! – прохрипел мой преследователь.

– Не могу, забыл покормить, видимо, он сам решил поискать себе ужин. Советую бежать так быстро, как только можешь, – невозмутимо ответил парень низким, спокойным голосом, делая очередную затяжку.

Блондин разразился ругательствами, осыпая проклятиями и собаку, и ее хозяина. Пес в ответ злобно залаял, словно понимая, кому адресованы оскорбления. Перепуганный, едва не споткнувшись, белобрысый бросился наутек, скрываясь в темных закоулках двора.

Пес последовал за ним, но только метров на пять, предупредительно лая. Дальше собака не побежала. Завиляв хвостом, она вернулась к хозяину и потерлась мордой о его ноги, выпрашивая ласку. Похоже, это был просто трюк со страшным монстром, который оказался обычным, хорошо выдрессированным псом.

– Дёмина, ты какого хрена одна ночью по улицам шастаешь? – Ну все, и фамилию знает, и голос его! Сомнений в том, что моим спасителем оказался Александр Корнеев, больше не осталось.

– Так… мы же сегодня в клубе последние дни каникул отмечали, – тихо пролепетала я, не отрывая взгляда от одноклассника.

– А, да! Что-то такое в чате мелькало, – равнодушно отозвался он и, помолчав, добавил: – Тебя проводить?

– Не надо! – вырвалось у меня, наконец обретая нормальный голос.

Он небрежно выбросил окурок и, улыбнувшись… Корнеев улыбнулся! Это казалось чем-то немыслимым, нарушающим все законы мироздания.

Итак, улыбнувшись, парень скомандовал псу идти рядом и зашагал в противоположную сторону.

Я стояла как громом пораженная, провожая взглядом его удаляющуюся спину.

После произошедшего домой я добралась очень быстро, и прежде чем зайти в подъезд, выбросила босоножки в мусорный бак. Босыми ступнями взбежав по лестнице, я толкнула дверь и сразу же утонула в какофонии выстрелов. Сережка, как ни в чем не бывало, залипал в компьютерные игры, забыв убавить звук на колонках. Вовка, не обращая внимания на шум, мирно посапывал в зале, свернувшись калачиком на диване, словно плюшевый медвежонок, и не расставался даже во сне со своим планшетом. Тихонько выудив гаджет из его объятий, я заботливо поправила свесившуюся ногу и укутала брата пледом.

На кухне меня встретил Эверест грязной посуды в раковине и одинокий скиталец – остывший кусок пиццы на столе, трогательный привет от заботливых братьев.

– Женька, ты чего замерла? – Сережка зашел в кухню и застал меня с кружкой, прижатой к губам. Я, наверное, минут пятнадцать простояла, оцепенев, пытаясь уложить в голове обрывки впечатлений после пережитого. И ведь какой-то наглый хлыщ из клуба не произвел и десятой доли такого эффекта, как внезапное заступничество Корнеева!

Все в облике знакомого с детства одноклассника казалось до жути неправильным, чужим…

– Женька, ты что, пьяная? – обеспокоенно прозвучал голос брата, вырвав меня из омута мыслей.

– А? – наконец-то я пришла в себя. – Нет, просто устала… Пойду в ванну.

Сережка явно ожидал нотации по поводу посуды и даже слегка растерялся от моего молчаливого и задумчивого ухода.

Я долго лежала в ванне. Пена почти вся полопалась, обнажив мои голые колени, вода понемногу остывала, и пришлось снова включить горячий кран.

Корнеев… Корнеев… Корнеев…

Он ведь не такой! Никогда таким не был!

Угрюмый ботаник в очках, с дурацкой оправой, вечно молчаливый, тихий, примерный – вот такой он, Саша Корнеев.

Еще в начальной школе, одноклассники всегда пытались втянуть его в игры и шалости, но он всегда оставался в стороне. Позже его стали травить за очки, прилежность, молчаливость. Проще говоря, поводов для буллинга особо и не было, всех просто раздражала его интровертность, и безучастность. Но и тут всех настигла неудача. Корнеев умел смотреть на тебя так, что ты невольно сам внушал себе мысль, что ты дурак, и ведешь себя глупо. Его пронзительный взгляд темных глаз сквозь линзы очков был таким внушительным, что вскоре окружение перестало вообще на него смотреть, лишь бы не встречаться с этим взглядом.

Одноклассники перестали трогать его от слова совсем. Он оставался молчаливым, и лишь иногда по чьей-то просьбе давал списывать контрольную или домашнее задание. Голос его мы слышали только благодаря учителям, которые вызывали его к доске для ответа. И этот голос ему совершенно не подходил. Голос героя эпической саги, воина, ведущего за собой войско, отдающего приказы хрипловатым, уверенным басом. Как этот звук мог принадлежать Корнееву, непутевому ботанику, одиночке, который, ходит в огромных толстовках, одних и тех же кедах и зимой, и летом, и скрывается от мира в своих каких-то мыслях?

Мне казалось, это какой-то великой тайной. Ну не может же человек отходить от устоявшегося образа столь внезапно!

Вот он сидит за партой в очках, толстовке, неуклюже поджимая длинные ноги, и старательно записывает в тетрадь все то, что диктует учитель. А вот он без очков в черной рубашке выходит из темноты уверенной походкой и тянет сигарету, при этом его губы растягиваются в ироничной улыбке, глядя на меня.

Да как, черт возьми, это может быть один и тот же человек?