Читать книгу: «Изнанка», страница 9

Я чувствовала, как энергетические линии пронизывают пространство над зеленью, под ней. Не приходилось даже специально настраиваться, чтобы их ощутить. Я хорошо их изучила за все то время, пока жила здесь, но не могла увидеть внутренним взором. Только почувствовать их влияние. Иногда они изменялись, и я выискивала по ниткам этот клубок до тех пор, пока неожиданно появившейся узел где-то между животом и грудью не заставило резко остановиться. Здесь.

Дальше негромко затянула заклинание. Какая-то часть меня принялась тревожно колыхаться, я от нее отмахнулась. Сейчас не время.

Словно вторя моему голосу, вокруг началось движение. Трава зашевелилась и стала пригибаться под тяжестью камней, которые перекатывались туда-сюда, выстраиваясь в определенный рисунок. Для его удержания перед внутренним взором мне потребовалась вся моя концентрация. Одновременно продолжала произносить заклинание, направляя камни по нужным линиям. Иногда я повышала или понижала голос, чтобы вокруг и внутри меня скапливалась и перетекала энергия, которую брала отовсюду: из воздуха и травы, из цветов и веток, из жизни и смерти. В самом конце заклинания я достала из мешочков по щепоти в каждую ладонь и закружилась, рассыпая вокруг себя оба порошка сразу и созерцая с закрытыми глазами, как рисунок из изгибов и переплетений наполняется силой, становится более ярким.

Когда заклинание завершилось, замерла с раскинутыми в стороны руками и открыла глаза. От места, где я стояла, шли аккуратные дорожки камней, которые напоминали только начавшие расходиться круги по воде. Вместо зеленой поляны с цветами осталась потускневшая и изломанная трава, похожая на солому. Я не могла заранее отмерить, сколько из мира живых и из мира мертвых заберет ритуал, и сейчас лицезрела последствия. Мое сердце налилось тяжестью от осознания, как много я уничтожила прекрасного в этом месте своими руками. «Так и было предначертано», – напомнила себе. Возле деревьев на краю поляны глаз уловил небольшое движение. Мне не удалось никого разглядеть, но одного предчувствия хватило. Нужно поспешить.

Я воздела руки к небу, на котором уже начали собираться тучи. Не было нужды произносить еще заклинания – пока находилась в центре рисунка, я могла использовать одну лишь волю. Стоило ее облечь в намерение, тучи начали темнеть.

Три фигуры показались очень скоро. Как и я их, они заметили меня сразу же, едва дремучая чаща скрылась позади них. Не стали мешкать и взялись за оружие. Те, кто на спине нес колчан и лук, одновременно сняли его с плеч и вытащили по стреле. Пока их предводитель с мечом на поясе быстрым шагом направился ко мне, они выпустили в мою сторону несколько очередей. Из-за поднявшегося ветра ни одна из них не достигла своей цели – все они попадали на землю, не долетев пяти шагов. Для этого мне даже не потребовалось ничего делать – ритуал уже завершился, и погода начала меняться сама собой. Я сосредоточилась на приближающейся фигуре с мечом – мужчина перешел на бег, и теперь он вполне мог добраться до меня прежде, чем я что-то успею предпринять. Но я знала, ему не удастся. Оставаться спокойной мне помогали не только увиденные картины будущего, но и напряжение внутри, обозначающее наиболее мощное скопление энергии вокруг меня. Закрыв глаза, позволила этому потоку пройти насквозь, чтобы дать моему намерению воплотиться.

Вместе с раздавшимся громом засверкали фиолетовые молнии. Ориентируясь на приближающийся силуэт, я задавала им направления для ударов. Но охотник – а я не сомневалась, что за мной пришли охотники, – словно за секунду предугадывал, где появятся молнии, и успевал отклониться. Тогда я направила обе руки к нему, полетело не меньше десятка молний. Как бы он ни был ловок, от них сбежать не выйдет, – так я думала. Однако охотник и здесь смог меня перехитрить: он присел на одно колено и его голову обвила едва различимая малахитовая полусфера. «У него есть амулет! – догадалась я. – Это не обычный охотник. Он маг!»

Таких даже молниями не возьмешь. Нужны дополнительные меры. Этого не было в видении, но иного выхода не оставалось. Не ослабляя волю для молний, осторожно потянулась к окружающим камням. Более весомыми предметами всегда тяжелее управлять, но сейчас энергии на это хватило. Почувствовав, как они наполнились силой и зашевелились, подняла их в воздух и нацелила в ту же сторону.

«Я не дам ему добраться до меня».

Некоторое время защищающая сфера держалась над магом, но через короткий промежуток она принялась тускнеть, пока не пропала окончательно. И тогда я увидела, как камни начали настигать его и несколько раз сбили охотника с ног. Часть меня возликовала при виде того, как хорошо работает колдовство, но было еще рано терять бдительность: охотник вытащил меч, произнес пару слов и стал рубить летящие в него камни. Мои глаза расширились от удивления – никогда не видела таких чар, что могли позволять мечу разрубать даже камни. «Он наверняка служит темным силам», – с просыпающимся внутри ужасом подумала я.

– Сегодня ты умрешь, ведьма! – донесся до меня оклик бегущего охотника. – Тебе не избежать этого! Как сильно бы ты не старалась!

Я не стала отвечать ему и затянула очередное заклинание словно песню. Если его не может остановить ничто из мира живых, пускай попробует справиться с порождением мира мертвых. В ответ на мой зов у самой земли стал собираться черный, почти непроницаемый туман, из-под которого вылезали создания на двух ногах с антрацитовой кожей. У некоторых из них недоставало плоти и местами проглядывали внутренности вместе с темным мясом. Они немедля ринулись на некроманта – никогда не использовала подобное слово, но что-то во мне его подсказало, – и набросились на него с одним единственным намерением сожрать. Они плевались мерзко пахнущим гноем и протягивали к его телу верхними конечностями. Это вынудило охотника остановиться и начать их рубить. Мне же оставалось лишь ждать и смотреть. Из туч полил частый дождь, я больше не могла пользоваться молниями, камни вокруг тоже иссякли. «Если они не смогут с ним расправиться, они дадут мне время скрыться», – подумала я. У меня был заговоренный камень, который помогал отводить взгляд и заметать следы.

Вот только он остался в хижине.

Развернувшись, побежала туда со всех ног. Даже если призванные мною гнильцы убьют охотника, все равно не смогу скоро вернуться сюда. За моей спиной еще слышались звуки битвы, но я не рискнула оборачиваться. Когда до хижины оставалось не более десяти шагов, мне преградил путь тот самый охотник, которого должны были задержать гнильцы. От неожиданности замерла на месте.

– Но… – оглянулась в поисках какой-то бессмысленной надежды, что мне это видится: битва все еще продолжалась, но теперь с мертвыми сражались остальные два охотника. Снова повернулась к магу, чтобы спросить: – …как?

На его лице появилась довольная улыбку.

– Я же сказал тебе, ведьма, – ласково произнес он, делая шаг ко мне. Свой меч он вонзил в живот, прямо в центр. От резкой боли я охнула и опустилась на колени. Образ охотника поплыл, будто в тумане. Подняла взгляд, чтобы посмотреть на него, и за короткими волосами цвета воронова крыла и блестящими синими глазами мне показалось, что я вижу совершенно другое лицо – вытянутое, бледное, с узкими серыми глазами, обрамленное седыми прядями. Которое, впрочем, излучало похожее довольство и наслаждалось процессом. Внутри вспыхнули одновременно злость и испуг. – Я говорил, тебе не скрыться.

Последнее, что я увидела – это как тот светловолосый рывком вытащил из моего живота меч и занес для завершающего мою жизнь удара, и лезвие болезненно коснулось шеи.

***

Меня выбросило обратно во тьму. Я словно расщепилась на части и теперь смотрела на себя, только другую. Потом поняла, что перестала быть той, на которую смотрю. Я снова была самой собой.

«Я Анемона Аддамсон», – проговорила про себя, желая подтвердить таким способом свое нахождение в этой реальности. Где бы мы сейчас ни находились. Женщина напротив с яркими фиолетовыми глазами и длинной косой была вся в крови. Пару секунд мы смотрели друг на друга, а затем она начала сереть. Как будто в один миг утратила все свои краски настолько, что посерел даже шрам на ее щеке. Когда я уже подумала, она вот-вот исчезнет, ее призрачный образ шагнул ко мне.

– Ты слишком часто тревожишь мертвых!!! – грозно зарычала она. Ее глаза смотрели на меня с неприкрытой злобой.

– Но я хочу найти свою сестру! – с возмущенным протестом воскликнула в ответ.

– ИЩИ ЕЕ В ДРУГОМ МЕСТЕ!!!

От оглушающего рева ведьмы мне хотелось кричать, зажимая уши, но следующее, что я увидела – это потолок огромного зала, где проходил ритуал. А затем и окно, за которым уже сгущались сумерки. Я села настолько быстро, что и зал, и окно пронеслись перед глазами, и слились в единое пятно, не дав мне ни на чем сфокусироваться.

– Стой, стой, – на мое плечо мягко опустилась рука Алейны. Не оставляя попыток восстановить сбившееся дыхание, посмотрела на нее ошалелым взглядом. В ушах все еще стоял странный шум. – Ты пережила опыт прямого контакта. Не вставай так быстро, иначе потеряешь сознание

Из моего носа по подбородку потекла теплая кровь, и я поспешила зажать ноздрю рукой. Несмотря на сказанное верховной, не видела причин и дальше тут оставаться.

– Пустите, я в порядке!

Вскочив на ноги, почти бегом – тело на удивление хорошо меня слушалось – понеслась к двери. Уже на улице я услышала, как она открылась снова и вслед негромко сказали:

– Прости.

Запнувшись на половине шага, я обернулась. Джей тоже спокойно стоял на ногах, как и я, только у него не текла кровь из носа. Он выглядел в полном порядке.

– Зачем ты… так?!

– Это был не я. Его эмоции передались мне. Как и тебе от ведьмы.

– Нет, это был ты! Я видела именно тебя, когда ты поднял на меня… на нее меч! И ты точно видел меня, потому что ведьма специально хотела, чтобы я почувствовала ее смерть!

– В этом и суть ритуала. Мы должны оказаться на их месте.

– Но тебе это НРАВИЛОСЬ! Это были твои эмоции!

Джей в ответ промолчал, и я с ужасом поняла, что попала в точку. В голове всплыли обрывки уроков истории, на которых мы разбирали причины произошедшего с ведьмами.

– Охотники убивали ведьм и считали их ниже себя. И ты так же считаешь, не правда ли?! – с нотками истерики спросила я. – Тебе нравится думать, что ты особенный, а остальные – только грязь под ногами?! Признайся, ты же тогда на кладбище не вмешивался не потому, что опасности не было?! Тебя не волновало, что будет со мной!

– Конечно, мне было все равно. Я едва тебя знаю, – от его холодного спокойствия по спине побежали злые мурашки.

– Тогда какого умертвия ты лезешь в мои дела?! И с чего ты взял, что ты лучше, если ты меня не знаешь?! Только потому что ты некромант?!

– Потому что твой дар в основном бесполезен и не может даже…

– Извините, что вмешиваюсь в ваше милое выяснение отношений, – из-за двери показался Саймон и, минуя меня взглядом, посмотрел на Джея: – Там нужно дыру в изнанку заделать. Понимаю, ты занят, но вдвоем будет быстрее.

– Ничего, я уже ухожу! – выпалила на одном дыхании, развернулась и быстро зашагала в сторону города. Невыносимо хотелось поскорее домой. И оказаться отсюда подальше.

Глава 8. Превосходство

Все существующие и/или известные формы нежити можно условно разделить на несколько классов: низший, средний и темный. Они основаны на соответствии некоторым признакам, включая уровень опасности для одаренного, общий уровень силы и диапазон способностей нежити.

Магический путеводитель. Некромантия

Едва я переступила порог дома, сразу же понеслась наверх, игнорируя вопросительные окрики отца, и заперлась в ванной, чтобы сидя спиной к двери наконец дать себе волю и разрыдаться. Пока добиралась, очень сильно замерзла: пальто осталось лежать в доме, где проходил ритуал. В спешке совершенно о нем забыла. Когда меня настиг холодный ветер, разбрасывая во все стороны мою клетчатую коричневую юбку до колен и предвещая не менее холодный и к тому же сильный дождь, у меня очень быстро продрогли ноги. Затем холод пробрался и под бордовый свитер, заставив спину покрыться гусиной кожей, а пальцы заледенеть. Кровь из носа со временем перестала течь, но я по инерции продолжала всю дорогу прижимать руку к лицу. Пройдя большую часть пути, поняла: этот жест и мой быстрый шаг вынуждают прохожих расступаться – видимо, они предполагали, что я спешу в больницу. Так было даже лучше: не приходилось останавливаться и объяснять, что случилось и почему мне не нужна помощь.

Граничащие с криками рыдания и слезы выходили из меня легко. Я хотела вытащить из себя все чувства и ощущения, навалившиеся в тот самый миг, когда оказалась в тепле и безопасности. Чем дольше я плакала, тем сильнее мое лицо покрывало месиво из остатков крови, соплей и слез. В какой-то момент я нашла в себе силы подняться и трясущимися руками открыла кран. Скинув кое-как одежду – пальцы все еще плохо слушались – и сев на колени, подставила лицо под струю и стала с усилием тереть ладонями щеки и подбородок, чтобы избавиться от этого липкого ощущения. Все вокруг меня окрашивалось в бледно-красный, но я не обращала на это внимания. В конце концов развернулась и оперлась спиной о край ванны. Теплая вода теперь стекала по волосам и плечам, но несмотря на то, что приятные прикосновения помогали согреться и давали телу желанный отдых, легче мне не становилось. В сознании все еще мелькали картинки из воспоминаний, пережитых во время ритуала. Где-то на краю клубились едким дымом вопросы, почему именно мы должны были это увидеть, пока находились внутри умерших и смотрели на происходящее их глазами, и зачем мне призрак ведьмы сказал то, что сказал, но остальная моя сущность будто подавляла эту разумную часть, стремящуюся во всем разобраться и хоть как-то объяснить. Когда вода остыла, то вылезла из ванны, плотно закуталась в полотенце и неуверенными шагами перебралась по коридору в спальню. Во время всех этих действий я была сторонним наблюдателем, отстраненно созерцающим свою жизнь как чужую. Будто бы снова делила происходящее с призраком. От такой мысли сразу же захотелось либо себя ударить, либо хотя бы ущипнуть. Вместо этого я легла на кровать и закрыла глаза, позволяя обнаженному телу ощутить знакомую мягкость покрывала из разноцветных квадратных лоскутов.

Не знаю, сколько прошло времени, перед тем как в комнату заглянул папа с подносом в руках. Уже в домашней одежде я все еще лежала на застеленной кровати и разглядывала противоположную стену, где когда-то стояла кровать Ви, а теперь вместо нее там разместился мой туалетный столик и более крупное зеркало, в которое я обычно смотрелась, пока одевалась. Глаза безвольно скользили по ажурным линиям на белых ящиках, по свисающим искусственным лозам с зелеными листьями, по месяцам на гирлянде, протянутой между столиком и полкой над кроватью с целой коллекцией разных фигурок. Я надеялась, переодевание поможет мне «очнуться» и избавиться от оцепенения, но так и не нашла в себе достаточно решимости на что-нибудь отвлечься и снова легла.

– Мама сегодня приготовила отменную паэлью. Твой красный чай тоже есть. Без сахара, как ты любишь. И еще горячий, – сказал папа спокойным будничным тоном. Я скорее услышала, чем увидела, как он прошел мимо меня, поставил на мой стол поднос и приоткрыл окно. В комнату ворвались шелестящие звуки капель, от прохладного воздуха слегка вздрогнула. Видимо он понял, что я вставать не собираюсь, и сразу взял в руки ярко-красную кружку с изображенными поочередно фазами луны. Ее мне подарила Мэри-Энн, когда я рассказала ей, как сильно терпеть эту, с цветами анемоны. Сев на моей кровати, отец настойчивым жестом заставил меня сесть рядом с ним, после чего взял одну из моих ладоней и вложил в нее кружку. Он точно знал, что делает, потому что мне сразу же захотелось обхватить ее руками. Я сделала небольшой глоток. Прокатившийся по языку любимый кисловатый вкус словно электрический заряд привел меня в чувство, заставив заморгать чаще и глубоко выдохнуть.

– Ты сильно испугалась? – серьезно спросил папа, пристально глядя на меня.

– Нет, – чуть хриплым голосом на удивление легко ответила я. Посмотрев еще раз на чай, уже более уверенно сделала большой глоток, словно от него зависела моя способность говорить. – Я волновалась перед началом, но страшно не было. А когда меня… То есть, когда ведьму…

– Я понял, – прервал папа, избавив от необходимости объяснять, что произошло. В ответ молча сделала еще глоток.

– Я тоже был ведьмой, – вдруг сказал он, взъерошив рукой волосы над лбом. – Жил в поместье с кучей слуг, и один из них меня отравил. Три дня лежал на кровати и медленно умирал, пока слабость окончательно не прикончила. Тогда все говорили, я легко отделался.

От этого рассказа первым возникло желание усмехнуться, но оно быстро отпало. Очевидно, что я не отделалась легко, и убийство «моей» ведьмы оказалось более кровавым по сравнению с медленной смертью в теплой постели. Поэтому лишь коротко кивнула.

– Пока тебя не было, еще раз перечитал истории, которые случились с ведьмами здесь. Как выглядела твоя?

Пытаясь вспомнить последний наш разговор, когда мы смотрели друг на друга посреди пустоты, слегка сощурила глаза. И сделала еще глоток чая.

– У нее были длинные темные волосы. И шрам на щеке, – ответила я. Опустив кружку на ноги и почувствовав, как мысли немного прояснились, я повернулась к хмурому отцу: – Зачем нам надо быть на месте этих убитых женщин? Они уже умерли, и очень давно, какой в этом смысл?!

– Мы должны на себе испытать смерть, – ответил отец. Он задумался, и его хмурое лицо разгладилось. Помолчав немного, будто старательно подбирая слова, он продолжил: – Для стихийников и тех, кто не имеет дел с изнанкой, это не более чем просто наследие. Но для экзорцистов все иначе. Когда мы сталкиваемся с умершими, то обязаны хотя бы примерно понимать, через что они прошли. Без этого опыта духи и призраки со временем становятся для тебя не более чем одушевленным предметом. Как бы сильно ты им ни сочувствовал.

– Но ты же сам говорил, что у мертвых нет собственной воли! – во мне словно со скрипом заводились какие-то механизмы, отвечающие за нормальное существование. Захотелось спорить с отцом, доказать ему, что все эти пляски вокруг опыта смерти независимо от цели просто изощренная пытка. – Какой толк от того, что мы это все испытаем на себе?! Мы не такие, как те, кто уже умер. И мы не можем превратиться в них, пока живем.

– Не такие, – легко согласился отец. – Но некоторые из ушедших прекрасно помнят, что с ними случилось. Это их самое яркое воспоминание в их посмертном существовании. Вся остальная, прошедшая жизнь для них мутное пятно. Как бы ты себя вела, если бы самым ценным знанием о тебе была твоя смерть?

– Я не знаю. И вряд ли смогу сравнить, – резко ответила я. Пальцы на автомате скользили по гладкому краю кружки. – Зачем тогда ритуал проходят все одаренные? Разве магам с даром стихий нужно что-то знать про изнанку и лично переживать смерть? Зачем им такое наследие?

– Главная идея ритуала именно в том, чтобы предотвратить очередное появление охотников на ведьм. Это наша гарантия мира – не допустить ошибок прошлого. И касается каждого, у кого есть дар, – ответил отец. Помолчав немного, он добавил: – Самое главное, что им нужно понять про смерть – после нее остается только пустота. Как для живых, так и для мертвых.

Бросила на папу взгляд и успела заметить, как он посмотрел на противоположную сторону комнаты. Пока он думал о Ви – так мне показалось – я думала о Соне. Могла ли она уже пройти свое? И сколько же лет ей тогда было?!

– Почему ты захотел продолжить заниматься экзорцизмом? Разве тебе никогда не хотелось быть подальше от всего этого? – осторожно спросила я.

– Хотелось. И сейчас иногда хочется, – слабо усмехнулся папа. – Но почему-то мне всегда это удавалось. К тому же мама была хорошим учителем.

– Но разве… – грудь сдавило от волнения, и пришлось выдохнуть, чтобы собраться с силами и задать вопрос. – Разве мы тогда не несем ответственность за использование дара? Если опыт смерти имеет настолько большое значение, и его нужно передавать, то как мы можем так… легко пользоваться нашей магией?

– Дар на то и называется даром, что мы не знаем, почему он нам достается. И он не гарантирует отсутствие ошибок, – чуть жестче, чем до этого, сказал папа, посмотрев на меня. Я знала, что он говорил о Ви, и он точно знал, что я знаю. – При работе с изнанкой не все подвластно твоему контролю. Порой ошибки обходятся очень дорого. Но если ты можешь помочь остальным, пусть даже умершим, и ты знаешь об этом, эту цену тебе придется заплатить

Я тяжело вздохнула. Как бы ни пыталась, сейчас мне казалось слишком сложным все понять. И тем более принять на веру. Пообещав себе подумать обо всем позже – хотя бы когда смогу отстраненно взглянуть на произошедшее – я допила остатки чая.

– Мона, я знаю, что порой наш дар – большая ноша, но не думай об этом сейчас, – успокаивающе обняв за плечи, сказал мне папа. – Помни, ты очень сильная и смелая, раз смогла пройти даже через такое, да еще спокойно рассуждать о смысле жизни, вселенной и всего остального.

Тихо посмеялась, поняв отсылку к любимой папиной книге, и на моих глазах снова выступили слезы, которые быстро вытерла рукой. Кажется, произошедшее сделало меня слишком чувствительной.

– К слову об ошибках. Ты совершишь очень и очень большую, если не съешь свой ужин, – доверительно сказал папа, чуть боднул меня плечом и с улыбкой кивнул на остывающую еду на моем столе.

***

Передо мной стояла высокая белая чашка для латте. На дне, несмотря на ее изначальное предназначение, остывали последние капли крепкого черного чая с молоком. К концу уже подошла третья. Возможно, понадобится еще одна.

– О чем задумался, сын? – раздался вкрадчивый вопрос откуда-то из-за спины.

Отец вошел на кухню в черной футболке и свободных джинсах и сразу направился к кофемашине. Проводив его коротким взглядом, вылил остатки чая в раковину слева. Я уже наизусть знал его обычный ритуал после тренировки в нашем подвале, который он превратил в самодельный спортзал. Когда сделает нескольких подходов к тренажерам по своей собственной системе (она постоянно менялась, и я никак не мог разобраться, по какому принципу он ее составляет), он надевал именно эти джинсы и именно эту футболку и поднимался на кухню. Сейчас он собирался сделать себе ровно три чашки эспрессо. И растягивать их, пока не проснется мама.

Мыслей было очень много. Вчера вечером дочитал древний трактат про сообщества, которые занимались поднятием трупов. Пытался понять, что сподвигло этих идиотов вообще полезть в некромантию. На днях между парами в Академии мне рассказали, что в некоторых случаях стихийная магия может усиливать ритуалы некромантов. Так и не придумал ни одного варианта, чтобы это было возможно. А еще крутил в голове разговор с Моной и – во имя всего живого, никак не доходило, что за нелогичную чушь она тогда выдала.

– Как ты считаешь, кто лучше – некроманты или экзорцисты? – спросил у отца.

– Это зависит от критериев оценки и разных обстоятельств. Но в большинстве случаев я бы сделал ставку на некромантов.

Отец обошел стол, по очереди выставил перед собой три чашки со свежесваренным эспрессо. Сел напротив. Я кивнул, принимая его ответ. Именно так я и думал. Нелогичная чушь.

– А в чем дело? – поинтересовался отец и сделал небольшой глоток из левой чашки. Поставил в голове отметку: обычно он начинал с правой. У меня была теория, что он подсознательно их меняет. В зависимости от настроения. Но никак не мог ее подтвердить.

– Ни в чем, – равнодушно ответил я. Если все так, как я думал, следует поскорее выкинуть это из головы. Нет смысла много говорить о том, что не стоит внимания.

– И все же?

– Просто спор.

– Какой?

Отец внимательно посмотрел на меня, пока пил свой кофе. Я не торопился отвечать на его вопрос. Потому что знал, к чему это приведет. Он будет долго говорить о всяких отвлеченных вещах. И так продолжится, пока его не заткнет мама. И уйти от этого нельзя. Лучше даже не начинать. Но отец продолжал смотреть и терпеливо ждал, что я отвечу. Понятно. Он не отстанет.

– Неважно. Это сплошная чушь.

– Можно подробнее? – после этого вопроса отец опустил взгляд к чашке и почти сразу поднял его. Для меня это означало только одно: он надо мной насмехается.

– Зачем тебе это? – спокойно спросил я. Не собирался ему показывать, что расслышал иронию в его вопросе.

– Мне интересно узнать, что именно тебя поставило в такой мыслительный тупик, – на этот раз отец усмехнулся в открытую. Это уже было невыносимо.

– Утверждение один, – медленно заговорил я. – Магия некромантов может то, чего не может магия экзорцистов.

– Так.

– Утверждение два: благодаря этому некроманты могущественнее, чем экзорцисты. Учитывая тот факт, что области некромантии и экзорцизма тесно связаны. И в чем-то пересекаются.

– Так.

– Утверждение три: исходя из этих двух утверждений, дар некромантии лучше дара экзорцизма.

– Пока не вижу противоречий, – согласился отец. «Еще бы. Ведь их здесь нет», – подумал я.

– Утверждение четыре: некроманты лучше экзорцистов.

– Нет, – вдруг категорически сказал отец. Мысленно закатил глаза: «Теперь и он будет нести нелогичную чушь?» – Кажется, я догадываюсь, почему возник этот спор. Но твоя последняя логическая выкладка неверна. Она не относится напрямую к остальным утверждениям.

– Можешь объяснить? – попросил я. Ощутил легкое раздражение: в очередной раз меня заманили в эту ловушку.

– Понимаешь, дар и человек, владеющий этим даром – не одно и то же. Отдельно взятый дар может быть лучше другого отдельно взятого дара. Но это не делает владельцев лучше или хуже по отношению к друг другу.

– Если у одного человека есть какая-то характеристика, которой нет у другого, то это означает, он лучше того, кто не владеет этой характеристикой, – поразмыслив пару секунд, сказал я.

– Неплохой аргумент. Правда, таланты и качества – вещи достаточно относительные, – заметил отец. – А еще их не всегда можно измерить в рамках одной шкалы. Кто-то может поднимать мертвых, а кто-то – делать зелья. Как определить, кто лучше? – отец сделал весомую паузу, чтобы глотнуть еще немного из чашки. И продолжил: – То же самое и про некромантию с экзорцизмом. Это смежные области, как ты и сказал, но каждый нужен для чего-то своего. Измерять их в такой плоскости неправильно.

– Тогда почему ты всегда отзывался об экзорцистах с пренебрежением? Ты не следуешь своей же логике, – возразил в ответ. Он мог сколько угодно рассказывать про терпимость ко всем вокруг. Но я слишком хорошо помню, как он злился на экзорцистов в департаменте. И что говорил о них.

– Ну если мой любимый коллега два часа не может упокоить лемура, и вызывает меня ночью вместо того, чтобы позвать сразу и потратить на все десять минут, то сама Смерть велит мне считать его дебилом, – отец выразительно поднял брови, я в ответ улыбнулся. – Есть разница, когда вмешивается твое личное отношение к конкретному человеку с тем или иным даром. Школы и академии учат нас зазнаваться и на всех вешать ярлыки, но я предпочитаю выносить вердикт отдельно каждому.

– Но если есть явные различия на уровне дара, знаний, жизненного опыта, то…

– А ты достаточно хорошо знаешь человека, с которым спорил? Знаешь досконально все его способности? И всю его жизнь? – поинтересовался отец. От неожиданности я нахмурился: то же самое мне сказала и Мона. А она однозначно уступала по всем названным критериям моему отцу. Как их мысли совпали? Пока думал, что ответить, отец сказал: – Судя по твоему лицу, недостаточно хорошо. На будущее: прежде чем доказывать, что ты лучше кого-то, убедись, что ты не родился в одной пробирке с другим человеком. И вы не жили одну жизнь на двоих с одинаковым опытом и в похожих условиях.

– Я уже понял.

– Вот и хорошо. Вы можете соревноваться друг с другом и выяснять, кто выше прыгнет. Но если вдруг выше прыгнешь ты, то не надо думать, что благодаря этому превосходишь его во всем.

– Я же сказал, что понял. Что мне нужно сделать?

– Чтобы исправить ситуацию? Попробуй поискать не ваши различия, а наоборот, что вас объединяет.

Тут я тяжело выдохнул. За это в том числе терпеть не мог его длинные рассуждения. Много общих слов и никакой конкретики.

– Приведешь пример? – как можно спокойнее спросил у него.

– Найди. Способ. Сотрудничать, – чеканя каждое слово, сказал отец. – Лучше всего это получается, когда вы убиваете общего врага, но я не призываю специально его искать. Самый простой вариант – если перед вами будет стоять некая задача, которую вы можете вместе решить. И использовать во время этого сильные стороны друг друга.

– Хотел еще кое-что спросить, – при словах об общем враге вспомнилось, из-за чего я вообще стал связываться с Моной. На вопросы о демоне он ответить не смог – никогда с ними не встречался. Но про это точно должен знать. – Есть какие-нибудь способы проверить, пропал человек в изнанке или нет?

– Ты сам знаешь, нет ни одного случая, когда кто-то живой смог там выжить. Изнанку очень сложно исследовать, уже сколько раз пытались. В том числе и твоя мама. Больше всего сведений, наверное, только у ведьм. Но они не спешат чем-то делиться, – слегка пожал одним плечом отец. Затем залпом допил вторую чашку эспрессо. – Во многом это зависит от обстоятельств, при которых он пропал. Я бы начал с их реконструкции, если есть какие-то сомнения. Ответил на твой вопрос?

– Да.

Я задумался, как именно можно это сделать. И когда план сформировался в моей голове, вспомнил, что уже долго думаю молча. И так и не поблагодарил его за дельный совет. Пришлось отвлечься и сказать:

– Спасибо.

***

Школьные дни неожиданно пошли моей жизни на пользу и помогли вновь вернуться в нормальное русло. Находясь среди одноклассников, которые вели себя как обычно, и болтая обо всем подряд с Мэри-Энн, мне снова стало легче дышать.

Поначалу, когда вернулась к своим привычным занятиям, я чувствовала себя очень странно. После всего, что произошло во время ритуала, было удивительно, насколько спокойной может выглядеть жизнь. Это заставляло испытывать соблазн раствориться в повседневности и погрузиться с головой в проблемы с домашними заданиями, оценками, контрольными и поступлением в колледж, которые теперь казались слишком приземленными и несерьезными. Я позволила себе утонуть в этом чувстве отстраненности (и удивлялась, как никто не заметил, что со мной что-то не так) до тех пор, пока другое, свербящее чувство, толкавшее меня вперед все эти годы с момента исчезновения сестры, не напомнило о себе и заставило хотя бы мысленно вернуться к поискам.