Читать книгу: «Мир Аматорио. Разрушенный», страница 3

Глава 5 «Знакомство»

Май. Нью-Йорк

Я прослеживаю за взглядом Эйслин и оборачиваюсь. По залу ходят официанты, несколько девушек в вечерних платьях делают селфи у фонтана с шампанским, мужчины в костюмах что-то обсуждают.

А затем я вижу его.

Он стоит подальше от гостей выставки, словно являясь отдельной независимой частью. Мой взгляд изучает его с головы до ног: темно-русые волосы зачесаны назад, костюм графитового оттенка, сшитый на заказ. Одна его рука в кармане, а другой он держит бокал. Его глаза встречаются с моими, и я мгновенно отворачиваюсь.

– С чего ты решила, что он смотрит на меня? – спрашиваю я у Эйслин, понижая голос, будто этот парень может меня услышать.

Откровенно говоря, я больше верю в то, что объектом его внимания является Эйслин. Она обладает утонченной и ошеломительной красотой. И если невозможно не оторвать глаз, то от такой девушки, как она.

– Думаю, у него было достаточно времени, чтобы меня рассмотреть. Наши родители дружат, и мы знаем друг друга с детства, – Эйслин подает ему знак. – Найл!

Я резко втягиваю воздух и смотрю на Эйслин. От испуга мои глаза расширяются. Я буквально умоляю ее взглядом: «Не надо!». Но Эйслин лукаво улыбается.

– Прямо сейчас он направляется к нам, – довольным тоном произносит она, и мои плечи напрягаются.

Два года я не общалась с парнями. Киллиан и мужчины из охраны не в счет. Это отдельная категория, при которой и мысли не допускалось о каком-либо флирте или симпатии. И даже если бы у меня была такая возможность, как поболтать с парнем, я бы любым способом избежала ее.

В следующее мгновение около меня и Эйслин встает тот самый, он смотрит на тебя парень.

– Привет, Найл, – говорит Эйслин и представляет ему меня. – Познакомься, это Рене. Рене, это Найл.

– Найл Морган, – парень протягивает руку для приветствия.

Я смотрю на его ладонь с выступающими венами, и мне требуется время, чтобы набраться решимости и поднять взгляд. В первую очередь я вижу его улыбку. Она обезоруживающая и милая.

– Очень приятно, – протягиваю ему руку. – Рене Гросс. Можно просто Рене.

Найл берет мою ладонь и подносит к лицу, чтобы поцеловать. Я знаю, что это обычный жест вежливости. Но в тот момент, когда Найл едва касается моей кожи губами, я резко отдергиваю руку. На мгновение его лицо вытягивается, но спустя секунду его выражение вновь становится приветливым.

Если моя реакция и смутила Найла, то он блестяще этого не показал.

– Мы с тобой нигде не встречались? – Найл внимательно на меня смотрит. – Твое лицо кажется мне очень знакомым.

От его слов холодок пробегает по коже. Найл мог видеть фотографии с исчезнувшей Кимберли Эванс.

– Это невозможно, – стараюсь, чтобы мой голос звучал увереннее, чем чувствую себя на самом деле. – Я впервые в Нью-Йорке. Я родилась и всю жизнь прожила в Австралии.

Найл кивает, удовлетворенный моим ответом.

– Согласен. Если бы я однажды встретил такую девушку, как ты, я бы точно запомнил нашу встречу. Ты красавица, Рене.

Мои щеки вспыхивают, и я смущенно улыбаюсь.

– Спасибо.

В это мгновение к нам приближается загорелый мужчина в модных дизайнерских очках и с галстуком-бабочкой.

– Добрый вечер, я Мэтью Джонсон, устроитель выставки, – вежливо представляется он, а затем переключает внимание на Эйслин. – Дорогая, только что доставили цветы. Что с ними делать?

– Пусть заносят, я украшу зал вместе с дизайнером, – распоряжается Эйслин и обращается к Найлу. – Я уверена, что оставляю Рене в надежных руках.

После этого она берет ежедневник у устроителя выставки, вырывает оттуда листок и что-то быстро на нем пишет. Затем отдает его мне.

– Рада знакомству, Рене. Здесь мой личный контакт на тот случай, если тебе что-нибудь понадобится. А сейчас мне нужно идти, – с извиняющейся улыбкой произносит она и многозначительно добавляет: – Желаю приятно провести вечер.

Она уходит, пока я убираю листок с ее номером в сумочку, боковым зрением замечая, как Найл потирает затылок:

– Как тебе Нью-Йорк? – спрашивает он.

– Я мало что успела увидеть. Мы с семьей прилетели сегодня с утра.

Найл кивает.

– Что ты планируешь делать завтра? – задает он следующий вопрос.

– Может быть, останусь дома с книгой. Или изучу окрестности поместья отца. В Гринвуд-Лейк потрясающая природа.

– Ты серьезно? – Найл расширяет глаза. – Ты первый раз в Нью-Йорке и хочешь проторчать все время дома?

Пожимаю плечами и никак это не комментирую. Я не могу сказать Найлу, что мне сложно отбросить тревогу и сразу окунуться в энергичную жизнь большого города.

– Прости мою реакцию, – смущается Найл, и его лицо немного краснеет. – Просто в Нью-Йорке столько мест… Если ты их не посетишь, то это будет преступлением.

Смотрю на него и не верю: только что передо мной покраснел парень. Вау. Похоже, он стесняется.

– А что это за места, которые мне нужно посетить? – Я решаю поддержать разговор.

– Ты бы хотела… Точнее, ты бы не была против… – Найл нервно смеется и качает головой. – Боже, я еще никогда так не волновался…

Внезапно в галерее раздается громкое ругательство. Повернувшись на шум, я обнаруживаю, как охранник отстраняет Киллиана.

– Сэр, нельзя заходить за пределы ограничительной ленты, – он указывает на картины бабушки Эйслин. – Это строгое правило, которое нельзя нарушать.

– Это, мать вашу, галерея или что? – Вспыхивает Киллиан. – Почему я не могу посмотреть на эти картины?

На их крики собираются люди с озадаченными лицами.

– Сэр, я в последний раз прошу отойти, – сурово заявляет охранник. – Иначе я буду вынужден применить силу.

– Это я в последний раз тебя предупреждаю: отвали от меня, – рявкает Киллиан. – И убери от меня свои гребаные руки. Если ты этого не сделаешь, то силу применю я.

– Что происходит? – Спрашивает Найл. – Кто это?

– Мой брат, – отвечаю я, наблюдая за Киллианом.

В его карих глазах вспыхивает огонь, а челюсть сжимается. Он выглядит не просто рассерженным. Он в бешенстве.

Охранник продолжает пытаться его отстранить, но Киллиан не сходит с места. Из толпы появляются еще трое охранников. Похоже на то, что они собираются схватить Киллиана, но их останавливает Ребекка.

– Фрэнк, уйми своего сына, – требует она. – Либо это сделают мои люди.

Фрэнк отделяется от толпы и с бесстрастным выражением лица подходит к Киллиану. Опускает руку ему на плечо и наклоняется, чтобы что-то тихо сказать.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь такое? – громче положенного спрашивает Киллиан. – Почему я не могу посмотреть на эти картины?

– Ты сейчас же выйдешь отсюда и дождешься меня снаружи, – с олимпийским спокойствием заявляет Фрэнк. – Не заставляй меня повторять дважды.

Продолжая держать Киллиана за плечо, Фрэнк ведет его вдоль ограничительной красной ленты. Затем они проходят сквозь толпу, в которой никто не произносит ни звука, а далее идут на выход.

Вдруг Киллиан яростно бросает на пол бокал шампанского. Фужер разбивается на множество осколков, и я вздрагиваю от звука бьющегося стекла.

– Охренительный вечер! – ругается Киллиан. – Как же я счастлив, что он подошел к концу!

Без дальнейших объяснений он уходит. На несколько секунд в галерее повисает абсолютная тишина. Я перевожу беспокойный взгляд на Фрэнка. Он задумчиво смотрит на то место, где только что потерял самообладание Киллиан.

Фрэнку нельзя нервничать. Я собираюсь подойти к нему, но на его лице появляется непринужденная улыбка, с которой он подходит к гостям:

– Мне бы хотелось принести извинения за выходку моего сына, – говорит Фрэнк, обращаясь к Ребекке. – Видимо, на него повлиял утомительный перелет и акклиматизация.

Я скептически изгибаю бровь. Не думаю, что причина странного поведения Киллиана в усталости или смене климата. Он изначально не хотел идти на выставку, и вот чем это закончилось. Скандалом.

– Рене, – голос Найла выдергивает меня из моих мыслей. – Твой брат прервал меня до того, как я… – он прочищает горло. – До того, как я хотел позвать тебя на свидание. Так вот… Ты согласна пойти со мной?

Я изумленно смотрю на улыбающегося Найла.

Свидание?

Внезапно перед глазами возникает лицо Кэша. От его синих пронзительных глаз я испытываю вину. Почему я ощущаю себя предательницей, когда думаю о встрече с другим парнем?

Стоп!

Кэш из моего прошлого. Ему нет места в моей новой жизни.

– Это отличная идея. Я пойду с тобой на свидание.

От моего ответа Найл буквально сияет. Он надувает щеки и облегченно вздыхает.

– Это лучшее, что я мог услышать сегодня.

После этого Найл достает из кармана телефон.

– Могу тебя попросить? – спрашивает он. – Сфоткай меня. Это обычная формальность. Своего рода отчет для родителей, что я весь вечер проторчал здесь, а не в каком-нибудь ночном клубе.

– Хорошо, – я беру его телефон, но его экран потух.

– Похоже, он разряжен, – протягивает Найл. – Можешь сфоткать меня на свой?

Достаю из сумочки телефон и делаю с Найлом несколько снимков на фоне картин.

– Готово. Куда их отправить?

– Позволь мне самому отправить на почту отца, – говорит Найл, и я отдаю ему свой телефон.

Найл быстро отправляет фотографии и возвращает мой мобильный.

– Спасибо, Рене, – говорит он и неотрывно смотрит мне в глаза. – Ты не только сделала меня самым счастливым, но и выручила. Ты потрясающая девушка.

Я не привыкла, что мне говорят комплименты вот так прямо в лицо. Найл продолжает смотреть на меня. Я перевожу взгляд ему за плечо и вижу в толпе Фрэнка. Он стоит чуть поодаль от нас и многозначительно постукивает пальцем по циферблату наручных часов.

– Извини, но мне пора уходить, – говорю Найлу.

– Тогда до завтра? – спрашивает он. – Я заеду за тобой в семь.

Найл производит впечатление хорошего парня. Он не выглядит как самовлюбленный нарцисс. И у него нет манер альфа-самца. Но по своему горькому опыту я знаю, что внешность чертовски обманчива, а первому впечатлению нельзя доверять.

Я неуверенно киваю, и глаза Найла загораются.

– Пока, – бросаю я и быстро ухожу от него, проскальзывая в толпу гостей.

– До завтра, Рене! – кричит мне вслед Найл.

– Вижу, ты успела познакомиться с сыном Моргана, – рядом со мной появляется Фрэнк. – Хороший парень. Он знает меня и знает, что с ним случится, если он будет плохо с тобой обращаться.

Фрэнк открывает для меня дверь галереи, и мы выбираемся наружу. Возле выхода припаркован «Rolls-Royce». Его задняя дверь раскрывается, и наружу выбирается Киллиан. Вид у него, мягко говоря, мрачнее, чем у могильщика.

– Отец… – начинает он, но его перебивает Фрэнк.

– Что ты, черт возьми, устроил? – только сейчас он теряет хладнокровие.

Черты лица Киллиана искажаются от раздражения.

– Я же говорил, что не хотел ехать, – он пытается остаться невозмутимым, но я чувствую его подавляемый гнев. – Ничего бы этого не произошло, если бы меня сюда не притащили силой.

– Возвращайся в машину, – Фрэнк стискивает зубы. – На нас и так уже смотрят.

Киллиан садится на переднее сиденье, Фрэнк занимает заднее кресло, я устраиваюсь в соседнем. Оук захлопывает за мной дверь, и я успеваю заметить, как он бросает на Киллиана сочувственный взгляд.

– Не желаю разбираться, что творится у тебя в голове, – говорит Фрэнк, обращаясь к Киллиану. – Я купил две картины. Завтра после завершения выставки ты заберешь их и извинишься перед Эйслин.

– Я не буду перед ней извиняться, – возражает Киллиан.

– Завтра ты заберешь картины и извинишься перед Эйслин, – Фрэнк не обращает внимания на отказ Киллиана. – Она не заслуживает, чтобы ты сорвал ее вечер.

– Почему это должен сделать именно я? – недовольно спрашивает Киллиан. – Ты можешь послать Оука.

– Это сделаешь ты, — Фрэнк выделяет последнее слово. – Мой отец обязан их семье. А я обязан своему отцу. Дальше улавливаешь связь?

Киллиан мрачно кивает.

– Завтра ты извинишься перед Эйслин, – продолжает Фрэнк, – и повторишь все слово в слово: что тебе безумно жаль за свой глупый, идиотский поступок…

– Но я…

– И даже не смей мне перечить, – Фрэнк тянется за сигарой. – Разговор окончен.

Он закуривает сигару и смотрит на меня.

– Не принимай наш разговор близко к сердцу, милая. Я не хочу, чтобы твое настроение было испорчено.

Киллиан оборачивается, и наши взгляды встречаются. Не понимаю, что стало причиной его странного поведения. Но Киллиан подмигивает мне и улыбается. Он делает это крайне редко, и все мои волнения мгновенно рассеиваются.

Глава 6 «Чужие тайны»

Май. Нью-Йорк

После ужина в «Le Bernardin» мы возвращаемся в Гринвуд-Лейк в молчаливом спокойствии. Фрэнк курит сигару, Киллиан что-то печатает в телефоне, а я задумчиво смотрю в окно. Знаю, что мы не задержимся здесь надолго, поэтому стараюсь насладиться каждой деталью.

Я смотрю на небоскребы, достающие до ночного неба. Но когда мы оказываемся в тихом квартале с узкими улочками и респектабельными домами прошлых столетий, на меня накатывают воспоминания о Бостоне.

Мой взгляд скользит по небольшим зданиям цвета обожженной глины, подсвеченным изящными уличными фонарями. И я переношусь в прошлое. Будто сейчас я завершу ланч в одном из кафе в Бикон-Хилл, спущусь с террасы и отправлюсь домой делать домашнее задание.

А ночью ко мне в спальню заберется он.

– Хватит притворяться, принцесса. Я знаю, что ты не спишь.

Шепот Кэша и его теплое дыхание ласкают шею, вызывая легкую дрожь. Его крепкие руки футболиста уверенно ложатся на мою талию и поворачивают так, чтобы я оказалась к нему лицом.

Кэш лежит в моей постели, и в слабом свете луны я вижу, как темные пряди падают на его синие глаза. Во рту становится сухо, и я облизываю губы в предвкушении поцелуя.

– Раздвинь ноги шире. Покажи, какой ты стала мокрой, пока ждала меня.

Его голос повсюду, и я резко раскрываю глаза. От частого дыхания грудь вздымается и опадает.

– Все в порядке? – спрашивает меня Киллиан.

Я нахожусь в машине и перевожу взгляд на окно. Оук останавливает «Rolls-Royce» возле центрального входа в особняк Фрэнка, и до меня доходит, что я уснула во время поездки.

– Все хорошо, – я киваю. – Просто задремала, и мне приснился кошмар.

Киллиан пристально на меня смотрит. В рекордно короткие сроки я стараюсь вернуть бесстрастное выражение лица.

– Это всего лишь кошмар, – я пожимаю плечами. – Главное, что он остался во сне, а не в реальности.

Выбираюсь из машины, прохожу в дом и, поблагодарив Фрэнка с Киллианом за вечер, ускользаю наверх. Поднимаюсь в спальню, приближаюсь к зеркалу в полный рост и не спеша избавляюсь от платья.

Я остаюсь в тонких трусиках и долго смотрю на свое отражение. Светлые волосы волнами струятся по плечам с гладкой кожей и легким загаром. Выразительная грудь с аккуратными розовыми сосками, плоский живот и округлые бедра.

Но главное: мои голубые глаза, окруженные густыми ресницами, посылают открытый, смелый взгляд. Во мне не осталось ничего от той затравленной девочки, которая пережила много страданий. Я больше не смотрю на себя без сожаления и горечи.

Никому не удалось меня сломать.

Так почему я все еще проявляю слабость и позволяю Кэшу забираться в мою голову?

Я ненавижу его. Точнее, должна ненавидеть. Он отверг меня и мои чувства. А я только и делаю, что ищу ему оправдания.

С меня хватит. 

Резко развернувшись, я решительно направляюсь в гардеробную, достаю легинсы, спортивный топ и толстовку. Переодеваюсь и выхожу из спальни, собираясь отправиться на ночную пробежку. Мне нужно проветрить голову. В конце концов, я просто должна дать своему телу привычную физическую нагрузку. В Мельбурне я постоянно бегала или занималась в спортзале.

Спустившись на первый этаж, я иду к выходу на террасу. Дом погружен в сон. Лунное сияние теряется в бескрайнем темном пространстве. Через окна проходит серебристый свет, и от деревьев в саду тени падают на пол гостиной.

Я бесшумно ступаю в кроссовках и в полумраке двигаюсь достаточно быстро. Но внезапно замираю на месте.

За одно мгновение напрягаются мышцы, когда мой взгляд останавливается на балконе. Его двустворчатые двери раскрыты, отчего по гостиной гуляет легкий ветер. Я вижу высокий, темный силуэт, застывший у балюстрады. Тяжело сглатываю и отступаю назад.

– Почему ты не спишь? – Ночную тишину нарушает спокойный низкий голос.

Я резко выдыхаю. Киллиан. Он напугал меня.

– У меня тот же вопрос, – тихо говорю я.

Выхожу на балкон. Киллиан переводит взгляд на меня, но ничего не произносит. Только многозначительно указывает на бокал с вином, который держит в руках и в следующую секунду подносит ко рту.

На нем костюм с распахнутым пиджаком. Галстук-бабочка развязан и свисает вдоль воротника. На белой рубашке расстегнуты несколько верхних пуговиц, но Киллиан выглядит далеко не расслабленным. Его явно что-то волнует.

– Я решила побегать, – говорю, нарушая молчание первой.

– Ты не против, если я к тебе присоединюсь? – вдруг спрашивает Киллиан.

У меня нет ни одной причины ему отказать.

– Не против.

– Дай мне пять минут, чтобы переодеться, – Киллиан отдает мне полупустой бокал с вином и уходит.

***

Мы бежим по каменной тропинке. Уличные лампы, установленные на газоне, отбрасывают теплый желтый свет, в котором летают мотыльки. В ночном воздухе раздается пение цикад и дребезжание светлячков.

– Что это был за парень, с которым ты разговаривала в галерее? – спрашивает Киллиан.

Я перевожу на него взгляд. Теперь понимаю, почему Киллиан отправился со мной на пробежку. Мистер-шпион решил выяснить про Найла совсем не в изящной манере – прямо в лоб.

– Его зовут Найл, – отвечаю я. – Мы познакомились на выставке, и он пригласил меня на свидание.

Киллиан поворачивает голову, и я вижу, как его взгляд становится напряженным.

– Ты согласилась?

– Сначала я согласилась, – признаюсь я. – Но теперь не уверена, что мне стоит идти. Я хочу отменить встречу.

– Он тебе не нравится? – снова задает вопрос Киллиан.

– Найл симпатичный и кажется милым, но… – я замолкаю, не зная, как объяснить Киллиану то, что творится у меня внутри.

Киллиан останавливается и достает из кармана бутылку с минеральной водой. Делает глоток, протягивает ее мне, но я отказываюсь.

– Пойдешь ты завтра на свидание или нет – это твое решение. В любом случае мы с Фрэнком поддержим тебя, что бы ты ни решила. Это твоя жизнь, и только ты решаешь, как ее прожить, – заявляет он. – Но ты точно не можешь всю жизнь быть рядом со мной и с Фрэнком.

Киллиан окидывает меня взглядом с головы до ног.

– Только посмотри на себя. Когда я сегодня увидел тебя в платье, понял, что ты мечта любого парня, – продолжает он, и мои щеки вспыхивают от его слов. – И еще я понял, что когда-нибудь у тебя появится муж. Он будет любить тебя больше всего чертового мира. У вас будет большая и счастливая семья.

Муж… Большая семья… 

То, что говорит Киллиан, кажется чем-то нереальным.

– Ты получишь все, что захочешь, – продолжает он. – Кроме одного. Ты никогда не сможешь вернуть упущенное время. Молодость дается один раз. Ты никогда не сможешь повторить это мгновение или вернуться в этот день. Ты никогда не будешь моложе и красивее, чем сейчас. Не лишай себя всего этого.

– Не могу поверить, – произношу я с легкой улыбкой. – Хочешь, чтобы я отправилась на свидание с Найлом? И даже не станешь меня отговаривать, как положено старшему брату?

Киллиан пожимает плечами.

– Мне не о чем переживать, – говорит он убийственно спокойным тоном. – Найл станет покойником, если обидит тебя.

Я тихонько посмеиваюсь и с трудом себя сдерживаю, чтобы не обнять Киллиана. Знаю, что он не любитель тактильных коммуникаций, поэтому мне остается поблагодарить его мысленно.

«Спасибо, что ты у меня есть».

– Почему ты странно вел себя в галерее? – задаю вопрос, который хотела спросить у Киллиана весь сегодняшний вечер. – Я впервые увидела, как ты потерял над собой контроль.

– Не бери в голову, – отмахивается он. – Завтра я сделаю так, как велел отец.

Киллиан переходит на бег, и я смотрю в его быстро удаляющуюся широкую спину, обтянутую серой толстовкой. Я качаю головой. Он не убежит ни от меня, ни от моего вопроса.

– Ты так и не ответил, что произошло? – спрашиваю я, когда его догоняю.

Киллиан не отвечает.

– Ты можешь довериться мне и рассказать, что случилось на выставке, – серьезно говорю я. – Почему ты не хотел туда ехать?

Киллиан замедляется, а затем останавливается. Переводит дыхание и опускает взгляд, словно пытается подобрать правильные слова.

– Ты точно хочешь знать? – он переводит взгляд на меня, и наши глаза встречаются.

Я с уверенностью киваю. Киллиан опускается на газон, уперевшись локтями в согнутые колени. Усаживаюсь рядом с ним, наблюдая, как несколько секунд он отрешенно смотрит перед собой и молчит.

Обычно такая затянувшаяся тишина предшествует чему-то важному и сокровенному.

– До того, как меня усыновил Фрэнк, я рос в другой семье, – начинает Киллиан. – Мама погибла, и я остался с отцом. Я был совсем маленьким, мне было шесть лет. Я отлично помню, как отец оставил меня на автобусной остановке, а сам укатил в неизвестном направлении со своей очередной легкомысленной подружкой. Перед тем как уехать, он пообещал, что вернется.

Киллиан тяжело вздыхает.

– Три дня я просидел на остановке. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы один из водителей рейсовых автобусов не заметил меня. Он вызвал службу опеки, и меня забрали в детский приют, – он добавляет мрачным тоном. – С тех пор моя жизнь изменилась.

Я молча наблюдаю за Киллианом. За тем, как с каждой секундой он становится отчужденным.

– Ты даже не догадываешься, какими тварями могут быть люди, – тихо произносит он, и я улавливаю мучительную боль в его голосе.

Не знаю, что произошло с Киллианом, пока он был в приюте. Но воображение рисует образ маленького мальчика, оказавшегося среди чужих и жестоких людей.

От горечи сердце сжимается. Надо мной надругались, когда я училась в академии. Страшно представить, что могли сделать с шестилетним ребенком.

Я поднимаю руку и обхватываю плечо Киллиана. Слезы не поддаются контролю и выступают в уголках глаз.

– Ш-ш-ш, – Киллиан пытается меня успокоить. – Все хорошо.

Он протягивает руку и убирает с моего лица прядь, а затем смахивает слезу.

– Что было дальше? – не удержавшись, спрашиваю я.

– Я прожил в приюте пять лет. Биологический отец так и не приехал за мной, – продолжает Киллиан. – Однажды перед Рождеством в приюте решили устроить благотворительный вечер. Его организатором был Грэг Фэллон.

Мистер Фэллон?

Я буквально прожигаю взглядом суровый профиль Киллиана. Выходит, он попал в семью Гросс благодаря дедушке Эйслин?

– Нас привезли в роскошный дворец, где были дети из обеспеченных семей меценатов. Похоже, богачи хотели, чтобы мы почувствовали себя на одну ночь такими же детьми, – Киллиан горестно усмехается, но затем вновь становится серьезным. – Тогда я впервые увидел Эйслин. Отчетливо помню ее, будто это случилось вчера. На ней было пышное розовое платье, а ее волосы были заплетены в две длинные косички с атласными лентами. Я весь вечер не мог оторвать от нее глаз.

Его взгляд на секунду смягчается, но вдруг становится отстраненным.

– В какой-то момент я увидел, как толстяк Престон стащил ее подарок, – руки Киллиана сжимаются в кулаки. – Я пытался его остановить, но в то время он был гораздо крупнее меня.

– И что ты сделал?

– Я отдал Эйслин свой подарок. Я солгал ей, что случайно нашел его, а она мне улыбнулась. После этого я думал о ней каждый день. В приюте особо не было развлечений, и я постоянно прокручивал в голове нашу встречу.

Киллиан замолкает, будто мысли уносят его как можно дальше.

– Спустя год меня усыновил Фрэнк. Как и тебя, меня привели знакомить с их семьей. У них так принято, – он переводит на меня взгляд. – На этом вечере была Эйслин, но она меня даже не узнала. А я вспоминал ее каждый день. Для мальчика, который жил в темном и жестоком мире, ее улыбка была светом.

Я сглатываю и вспоминаю, как впервые увидела Кэша. Мы были детьми, но уже тогда между нами возникла особая невидимая связь. Наш маленький мир.

Но его уже нет.

– Ты влюблен в Эйслин с детства? – я прогоняю все мысли о прошлом.

– Это всего лишь детское воспоминание, – Киллиан проводит рукой по лицу. – Фрэнк был прав. Я не должен был терять контроль.

С этими словами он встает и поднимает меня за руку.

– Тебе не следует долго сидеть на земле, – строгим тоном говорит Киллиан.

Я отряхиваю легинсы от травы. Киллиан направляется в сторону дома, и я отправляюсь за ним. На самом деле я хочу задать ему так много вопросов. Про его детство. Про приют. Про Эйслин.

Но что-то мне подсказывает, что сегодня я больше не дождусь от Киллиана откровений. И разве он обязан раскрывать передо мной душу? Свои тайны я ему так и не открыла. И на это у меня есть причины.