Читать книгу: «Быть наркоманом. Внутри безумия», страница 2

Развивался я достаточно быстро, и с сообразительностью у меня не было проблем. Поэтому, пока мои друзья тупо таращились в экран, не понимая, что на нем происходило, я сидел и упивался приятным чувством, обуревавшим любого мужчину при просмотре порнографии. В штанах у меня было тесно и жарко, хотелось унять этот жар и в то же время хотелось продолжать наслаждаться им.

Я просто места себе не находил, ерзая в кресле!

А через год я наконец-то отважился познать прелести мастурбации.

Когда это случилось, ничего особенного я не делал. Я был один дома, что являлось большой редкостью для нашего жилища: бабушка уехала на рынок, мама была на работе, дедушка чинил машину в гараже. По телеку шел не особо интересный для меня фильм про Джеймса Бонда и я пытался в него вникнуть, валяясь на диване.

Стал вникать я только тогда, когда в фильме возникла эротическая сцена. Вроде бы ничего особенного в ней не было, в сравнении с той же порнографией, еще и съемки велись с голой спины актрисы. Но по неизвестной причине меня эта сцена здорово завела.

Воображение сорвалось с поводка, и я сразу представил себя на месте Джеймса Бонда. Представил, что бы я делал, если бы оказался в компании голой красотки.

От мечтаний я решился перейти к активным действиям, призвав на помощь собственную руку.

Конечно же, я очень смущался. Стеснялся самого себя, того, что делал – все происходящее казалось мне таким неправильным, грязным, извращенным.

Но в итоге соблазн доставить себе удовольствие оказался сильнее стыда, и я попытался успокоиться – в конце концов, я был один, никто бы меня не застукал.

Я продолжил.

Ух, и какое же я потом испытал блаженство, просто с ума можно было сойти! Так замечательно я еще никогда себя не чувствовал! Надо было давно додуматься до этого. Ведь никакой обычный просмотр порнофильмов не сравнился бы с дрочкой, это я мог гарантировать!

Стоило ли говорить, что до пика я дошел очень быстро? А уж когда дошел – изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать. Меня тряхнуло, будто я сидел на электрическом стуле, глаза сами собой широко распахнулись. Внутри отпустило пружину – и волна экстаза накрыла с головой. Хватая ртом воздух, я дрейфовал на этой волне, дрожа всем телом, забыв обо всем.

ГЛАВА 3

Однажды Димон стащил у своего отца сигареты и предложил нам всем попробовать.

Дело было после школы. Нашей стандартной компанией, включая Славика, мы отправились на старый, заброшенный цементный завод – любимое место всех подростков, ну еще бомжей, алкашей и наркоманов.

Заныкавшись у полуразрушенной стены «цементухи» – так мы называли этот завод, – мы прикурили сигареты. Я сделал мощную тягу и закашлялся – едкий, вонючий дым защекотал легкие, ударил в нос, заставляя поморщиться. Но неприятные ощущения меня не остановили. Я ведь хотел стать крутым, значит, я должен был научиться курить, как рок-звезды ну или те парни из моих любимых боевиков. Так что я сделал еще одну затяжку, за ней – еще одну, призывая себя игнорировать вонь и горечь сигаретного дыма.

А еще накануне я как раз начитался Ирвина Уэлша с его романом «На Игле», в котором герои не только курили, но и крепко сидели на веществах. Не шибко презентабельное для подростка чтиво, его было трудно достать. Но оно того стоило, вот правда. После его прочтения я мысленно погрузился в мир наркотиков и беспорядочного секса, долго отходил от этой книги. Потом прочитал еще парочку других на эту тему, в основном, довольно дрянных детективчиков про братву, порошок, воров в законе. Посмотрел «Криминальное Чтиво». И так проникся этой ушедшей эпохой конца двадцатого века: расцветом бандитизма и беспробудного героинового кайфа, сексуальной раскрепощенности, богатства и прочего в том же духе!

Правда, пока я утопал в фантазиях о наркотиках и криминале, моего родственника, однажды уже открывшего мне дверь в мир иллюзорного балдежа, родители все-таки прижучили с клеем. Отдубасили его конкретно, надо сказать, и потом всю дорогу смотрели на него, как на кусок говна. Да еще и мне больше не разрешали с ним общаться.

Я этого совсем не понял. Как и в целом не понимал, почему отношение к наркоманам было таким негативным. Почему их называли отбросами общества, кончеными, потерянными людьми? Мне-то ведь после моих книжек казалось, что употребление веществ – прерогатива очень крутых, богатых людей, ну или творческих личностей, гениев… Вон, Джимми Моррисон сидел на героине, и выдавал такие классные хиты! Или тот же Траволта из «Криминального Чтива» – очень ведь круто смотрелся в кадре, гоняя дурь по вене!

Накурившись, мы с друзьями пошли болтаться вдоль руин цементухи. Встретили ребят постарше. Их было трое, плюс одна девчонка. Мы перезнакомились, поболтали о том, о сем. Ребята оказались приятными, и мы обменялись номерами телефонов.

Наши новые приятели уважали русский рок, у них был маленький портативный проигрыватель. Они врубили свой музон, и меня под ним неплохо так раскачало.

А еще у них было пиво, которое пошло по рукам сразу же, как только наши задницы нашли свое пристанище на поваленном дереве. И если мои дружки поначалу побоялись притрагиваться к алкоголю, то я с видом победителя присосался к сиське пенного, сделал пару внушительных таких глотков. Чуть не поперхнулся, ей-богу.

И вот оно – ко мне вернулось то самое состояние легкости, когда-то испытанное мной в детстве! Снова я был свободен от внутреннего напряга, снова мне было приятно и хорошо!

Пошла болтовня о всяком разном. О дрочке, о сексе, о тупых учителях и долбанной школе. О родителях, смысле жизни.

Я сидел, внимал чужим голосам, курил, и просто радовался. Время от времени переглядывался с единственной девчонкой в нашей компании. Ее, к слову, звали Лиза, и странное дело, она была одного со мной возраста. Хотя и выглядела старше.

И тут вдруг, словно обухом по голове, меня ударила мысль об отце. Каким же ничтожеством он всегда был и каким наивным был я, восхищаясь им! Я до сих пор хорошо помнил нашу последнюю встречу. Помнил то, как он бил меня в детстве, обзывал маменькиным сынком, «в*блядком» и «подп*здышем». Как не пришел на мой выпускной в детском саду и на мою первую линейку в школе.

Мой отец был просто конченым алкашом, моральным уродом. А я считал его каким-то Суперменом, подумать только!

И сейчас я собирался нажраться в точности, как он! Ну что за ирония.

На мгновение я крепко зажмурился. Призвал себя немедленно успокоиться. Сказал себе, что нажираться я не стану, просто попробую, что же это такое – быть пьяным. Попробую в первый и последний раз.

Потом я дал себе клятву, что буду продолжать хорошо учиться, найду офигенную девушку. Я стану великим музыкантом – тем более я уже успел по-настоящему полюбить фортепьяно – запишу кучу своих пластинок. Я буду курить самые дорогие сигареты и больше в жизни к алкоголю не притронусь. Я буду лучшим из лучших! И тогда отцу станет больно от того, что он бросил нас с мамой, но уже ничего нельзя будет вернуть.

«Но хватит тревожных мыслей! – Сказал я себе. – Надо приходить в себя, ведь мне хотелось отдохнуть, а не грузиться проблемами.»

Я от души хлебнул еще пива, чтобы вернуть назад чувство расслабленности и перестать пускать сопли. Сигареты, от которых я раньше кривился, сейчас заходили как по маслу, мне даже начинал нравиться терпкий запах табака. От пива закружилась голова, но это было такое приятное головокружение!

Через короткое время после черт знает какого по счету глотка мне стало дико хорошо. А потом заиграла песня «Рок-н-ролл это я» и я почувствовал прилив энергии, вскочил с поваленного дерева, на котором мы все сидели, раскинул руки и стал пританцовывать. В одной ладони у меня была зажата бутылка, в другой – сигарета. Я отлично себя чувствовал, просто на сто баллов! Жизнь была не так уж и плоха!

– «Я люблю слушать современный рок-н-ролл.

Он снова в моде, он бесспорно хорош!

Но, кажется, мне, он много потеряет без таких ребят.

Ведь мы его дети, рок-н-ролл это я!…» – Горланил я.

Потом пошли более драйвовые темы, и у меня совсем крышу сорвало. Я бесился, прыгал, бегал туда-сюда, хохотал. Мы с друзьями и с нашими новыми приятелями ржали во всю глотку, обливали друг друга пивом. С новой девчонкой я, на потеху всем остальным, даже поцеловался. И ей, и мне это понравилось.

Только Славик сидел тихо, зыркая на всех своими глазенками. Я не без удовольствия плеснул ему в лицо пива. Я рассчитывал, что сейчас он подорвется и попытается мне навалять, развеселится, раскочегарится. Ан нет. Он как сидел истукан истуканом, так и продолжил сидеть, только капли с лица вытер.

А, впрочем, да и пошел он! Не хочет веселиться – не надо!

Вскоре пиво закончилось, и наши старшие друзья отправились за добавкой. Я к тому времени уже на ногах не стоял, но когда в моих руках оказалась очередная бутылка, разулыбался и стал послушно лакать.

Разумеется, в итоге я нажрался, как свинья.

В один момент я уже не мог даже встать, не то, что отплясывать.

Поднес бутылку к лицу, не с первого раза попав ею в губы, отхлебнул.

И тьма заволокла мое сознание.

Я отрубился. Да так бы и остался лежать жопой на дереве, а башкой – в мусоре, если бы Славик не поднял меня и не потащил домой. За это я был готов простить ему, что он был таким скучным мудаком. За это я был ему по-настоящему благодарен.

***

Я проснулся в пять утра в своей постели. От дикой боли у меня разламывалась голова. Во рту было гадко, словно там что-то сдохло, и это что-то перед смертью еще и вырвало на себя.

Обхватив голову ладонями, я, двигаясь медленно, как старый дед, встал. Сделал пару осторожных шагов, споткнулся обо что-то. Всмотревшись в темноту, понял, что чуть не наступил на таз, который мама заботливо поставила у моей кровати. Таз был пуст.

«Интересно, если бы я наблевал, мне стало бы легче?» – Подумал я.

Я слышал, что да. Но проблема была в том, что блевать не хотелось. Это показалось мне странным, ведь того количество пива, что я выжрал вчера, хватило бы, чтобы напоить целый район, я был уверен в этом. Плюс выкурил я, наверное, полпачки сигарет.

«Нет, как ни крути, а проблеваться надо. И тогда точно-точно полегчает.»

Голова звенела, будто вместо нее у меня к шее крепился церковный колокол.

Я дошлепал до туалета. Он у нас был совмещен с ванной, где над раковиной висело зеркало. Первым делом, после того, как зажег свет, я уставился на свое отражение, гадая, так ли дерьмово я выглядел, как себя чувствовал? Оказалось, что даже дерьмовее: обрамленная торчащими в разные стороны волосами, моя рожа была сплошным отеком. Под глазами бугрились мешки. Сами глаза заплыли, их почти не было видно под припухшими веками. Картину довершал алевший на щеке прыщ, ужасно крупный и ужасно болючий. Когда и почему он успел вскочить, я понятия не имел. Мне повезло, и на моей коже почти никогда не было подростковых высыпаний. А тут на тебе.

Я потрогал прыщ. Он был каким-то твердым внутри, словно шарик перекатывался под кожей. И болел.

Да, вот так я напился впервые в своей жизни.

Я постоял, попереминался с ноги на ногу. Почесал трещавшую по швам голову. Меня все еще не тошнило, даже собственный отвратный вид не вызывал желание выплеснуть остатки вчерашнего кутежа.

Мысленно пожав плечами, я решил почистить зубы, отлить и вернуться в постель. Достал зубную щетку, намазал ее пастой. Сунул в рот.

И тут уж меня вывернуло, так вывернуло. Хорошо хоть над унитазом успел наклониться. Из меня извергся целый ниагарский водопад. Нескончаемым потоком, благодаря мышечным сокращениям моего желудка, он покидал мое тело, окрашенный в желто-коричневый цвет пива. Причем у меня был занят не только рот: из носа наружу рвались сопли, из глаз текли слезы.

Когда я закончил и осмотрел результаты своей рвотной деятельности, весь унитаз был заблеван. Я и предположить не мог, что во мне действительно уместилось столько алкоголя. Смыв унитаз и напоследок пройдясь по нему ершиком, я вернулся к раковине, высморкался и тут же снова меня чуть не стошнило – часть рвоты просочилась из меня наружу даже через сопли. Это было мерзко.

Я умылся, почистил зубы. Пописал. Вернулся в постель и заставил себя еще немного поспать.

В часов десять утра ко мне в комнату зарвалась мама с лекцией о том, каким я был плохим сыном, как я мог вообще налакаться, мне ведь было только тринадцать, какое я для нее разочарование и как я похож на своего отца. Эти слова ранили меня не на шутку. Поэтому между нами разразился неплохой скандал.

Я прыгнул в шмотки и, даже не позавтракав, был таков. Шел неизвестно куда, объятый гневом. И вроде бы частью своего сознания понимал, что был неправ, но ничего не мог поделать с эмоциями, как, собственно, всегда – эмоции и чувства я с детства разучился контролировать и с тех пор всегда в них терялся.

Я зарвался к Димону, который тоже недавно проснулся. У него была прекрасная семья. Хоть его родители целыми днями пропадали на работах, а потом в гараже, дом Димона всегда оставался упакованным уютным местечком, где пахло вкусной едой. Вот и сейчас запах выпечки нежно касался моего обоняния. Только с бодуна он был не особенно привлекательным.

– Че как? – Поздоровался я с другом.

Тот валялся в гостиной с мокрой тряпкой на лбу, лицо хранило печать страдания.

– Да чет плохо, братан, – отозвался он. – Переборщили вчера с пивом, пожалуй.

Он не без труда обвел меня взглядом.

– Странно. Ты вчера выжрал больше меня, а уже на ногах. Выглядишь огурцом. Я-то встать пока даже не пытаюсь. Кстати, а ты че так рано приперся-то?

Я прошел вперед и плюхнулся в кресло.

– Да так… С матерью поругался. Прицепилась ко мне за вчерашнюю нашу гулянку, забузила, что я напился. Мне это влом было слушать, так что я ломанулся на улицу. А там, думаю, дай к тебе загляну.

Я сел, опершись локтями о колени, и сказал:

– Слушай, Димон. Что скажешь насчет повторения банкета? Можем нашим новым друганам позвонить, они бы притащили пивка.

– Чего? – Опешил Димон. – Прикалываешься? Да я больше в жизни пить не буду. Больше вообще на алкоголь не взгляну. Ты не представляешь, как мне адски фигово сейчас.

– Ладно, – ответил я. – Туши, я ж не заставляю тебя. Я так просто предложил.

– А, о’кей. Тогда ладно.

Он покосился на меня.

– И ты смотри, не вздумай. Собирать себя потом по частям будешь. Ну или отравишься нахер.

Димон со стоном откинулся на подушку.

– Как там Славик? Он тебя вчера на плечах домой допер, – перевел он тему.

Потом хохотнул.

– Никого к тебе не подпускал. Твердил постоянно «отвалите от Жени» и «я сам справлюсь». Хорошо, что ты его с нами прихватил – он пригодился.

Я сказал:

– Я ему не звонил, так что не знаю, че там с ним. Но позвонить наверное надо будет.

Мне вдруг стало очень скучно с Димоном. Он был неплохим парнем, вполне себе веселым и прикольным. Но сейчас показался мне довольно ссыкливым. Я ощутил в нем отсутствие авантюризма. Ощутил, что он был еще ребенком. Совсем зеленым по сравнению со мной.

– Ладно, я пошел, – без лишних предисловий сказал я, вставая с места. Стащил из вазочки на столе два теплых пирожка – это мама Димона постаралась с утра.

– Куда? – Спросил друг. – Я думал, посидим у меня, в приставку поиграем. Взял у чела одного первую «плойку». Хоть она и старая уже, но игрушки на ней ого-го.

– Да?

– А то. Играл в Resident Evil?

– Да, припоминаю что-то такое. Зомби, жуткий особняк в лесу, все дела, – конечно я знал, о чем говорил Димон. Я, как и многие мальчики моего поколения, рос не только на боевиках и тяжелой музыке, но и на ужастиках. Поэтому очень любил лишний раз поиграть во что-нибудь страшненькое. Или почитать. Из книжек мне нравился «Дракула» Брэма Стокера, творчество Стивена Кинга, Людвиг Павельчик с его «Тропами Ада» ну и всякие подростковые писатели вроде Боба Стайна.

– Точняк, – продолжал Димон. – Так вот, я вторую часть раздобыл. Там действие переносится в зараженный город. Очень интересно. Сыграем?

Что ж, звучало заманчиво. Я решил остаться и поиграть до вечера.

Мы еще какое-то время потрещали о ерунде, дожидаясь, когда Димону наконец-то станет легче. После чего сделали себе две большие кружки чая, вооружились пирожками, расчехлили приставку, поставили игру и погрузились в виртуальный выживач.

Опомнился я только часов в восемь. Даже не заметил, как вернулись родители друга, как потом они по телефону перетерли с моей мамой, разыскивавшей меня. Они ей сообщили, что все было нормально, и что я торчал у них в гостях весь день.

Да уж, честно сказать, игра на приставке не только здорово меня затянула, но и развлекла, избавила от плохих мыслей.

Мы с Димоном немного потрепались о том, о сем. Потом меня пригласили на ужин. На столе помимо тарелок с ароматными яствами стояли четыре ноль-пятки пива. Естественно, все они предназначались родителям Димона. Я сидел, ковырял в своей тарелке и смотрел на эти ноль-пятки, вспоминая о том, какое блаженство мне вчера даровало пиво и как я потом за это блаженство расплачивался.

Через час я засобирался домой. Тепло распрощался с родителями друга – они мне всегда нравились, они были такие славные, каждый раз предлагали остаться на ночь, если я засиживался, – и пошел домой.

Дома, перекинувшись с бабушкой и дедушкой парой фраз, заперся в своей комнате. С мамой разговаривать как-то не хотелось. Не о чем было.

Раздевшись, я улегся на кровать с книжкой. На этот раз мне в руки попался детектив про сумасшедшего, который похищал женщин. Одной из них он болгаркой отпилил руку и прислал ее родителям несчастной. Жуть жуткая.

В итоге так я с этой книжкой и провалялся почти до часу ночи. А потом лег спать, врубив у себя в комнате верхний свет. Знаю, очень глупо, я ведь был уже взрослым, но после таких вот историй я не мог спать без света. Я вообще ненавидел темноту. В темноте все мои самые ужасные фантазии обретали надо мной власть. Мое воображение всегда срывалось с цепи, подсовывало мне различные мерзкие образы, увиденные в фильме или прочитанные в книге. И главным героем таких образов всегда выступал я. Как сейчас, к примеру. Я легко представил, как мне болгаркой отрезают руку, запаковывают ее в пластиковый пакет и отсылают моей матери.

Обозвав себя распоследним идиотом, я зажмурил глаза. Каким же я был дураком, раз начитался ужастиков перед сном!

ГЛАВА 4

Когда мне стукнуло четырнадцать, у мамы появился ухажер, с которым она в один прекрасный день заявилась домой.

Она накрыла неплохой стол по этому случаю.

Что до ухажера, то он мне по неизвестной причине сразу не понравился. Дело было не в детской ревности, мол, теперь мне придется делить маму с чужим дядей. А просто… не знаю. Он был отталкивающим. В том числе и внешне. У него были редкие рыжие волосы, нос крючком, маленькие поросячьи глазки. Тонкие, как нитка, губы. И массивное телосложение.

Звали его Саша.

При своей общей непривлекательности Саша еще и оказался очень хитрым типом. Он умел себя подать, умел поддержать беседу и создать ощущение ложного расположения к собеседнику, на которое, признаться честно, поначалу повелся и я.

За столом Саша пристал ко мне, спросив, чем я интересуюсь. Мама, не дав ответить, сказала, что я будущий музыкант.

– Я спросил, что ему нравится, чем он увлекается, – уточнил Саша.

Мама махнула рукой.

– Да ничем особенным. Болтается по улицам, в приставку играет с друзьями, книжки читает, причем какие-то дрянные. Еще курить повадился, – она погрозила мне пальцем. – И не стреляй в меня глазами! Я не выдумываю – от твоей одежды постоянно несет сигаретами!

Я почувствовал, как начал закипать. Я терпеть не мог, когда меня пытались выставить никчемным идиотом перед чужими людьми. Я ненавидел, когда родители говорили обо мне таким снисходительным тоном, мол, вон он, наш непутевый болван, ничего ему не надо, курит, шатается, не пойми где. И плевать, что у меня оценки были лучше всех в классе.

В воздухе запахло грозой, и тут-то Саша проявил чудеса своей хитрости. Он сказал:

– Женя живет жизнью нормального мальчишки. А чего ты хотела, чтобы он дома в куклы играл?

Мама закатила глаза.

– Я всего лишь хочу, чтобы из него выросло что-то путное! Вместо того чтобы шляться где-то и курить, он мог бы заниматься чем-нибудь полезным. Иначе вырастет, как его отец.

Я бросил в мать взгляд, полный горечи. Ну за что она так со мной?!

– Ладно, Ань, прекрати, – Саша положил руку на ее ладонь. – В любом случае, я задавал вопрос Жене, а не тебе. Чего ты встреваешь?

Он обратился ко мне:

– Ну что, Женя, поделишься своим хобби?

В горле у меня встал ком, щеки вспыхнули, словно кто-то развел костер в моей голове, и теперь она вся пылала изнутри.

Но каким-то образом я все-таки нашел силы проглотить этот ком и ответить:

– Больше всего на свете я люблю музыку. У нас дома, до развода мамы и папы, стоял проигрыватель и была целая куча пластинок. Вот я их слушал без конца, как ненормальный!

Я поделился с ним своими музыкальными вкусами. Поделился, что скучал по проигрывателю и что теперь мне не на чем было слушать музыку. Потом как-то сам собой разговор пошел дальше, я стал трепаться про любимые книги, фильмы и прочее. Короче, Саша окончательно поймал меня на крючок: я заметил, что он больше не угнетал меня своим присутствием.

Когда ужин был окончен, я помог матери прибраться. Носил пустые тарелки в раковину, нетронутые блюда ставил в холодильник. И естественно все это я делал с выражением глубокой обиды на лице, к чему она не преминула придраться.

– Чего надулся? – Спросила.

Я сверкнул на нее глазами.

– Ты не могла бы впредь не лепить из меня идиота перед чужими людьми?

– О чем ты? – Спросила она.

– Каждый раз, когда приходят твои приятели, ты издеваешься надо мной! Рассказываешь про мои недостатки, а не про достоинства! Между прочим, если ты забыла, у меня в последней четверти была только одна четверка по матеше! Почему ты об этом не вспомнила, когда сидела с Сашей?! Почему ты вечно вспоминаешь о плохом?

– А что я такого сказала? Что ты куришь? Так скажи спасибо, что ты по морде не получил за это! Тебе ведь всего четырнадцать, а уже херней занимаешься! Посмотрите-ка на него, какой он нежный стал, ранимый, слова ему не скажи!

– Давай я начну перед своими друзьями перечислять твои косяки? Вот только гадости про тебя говорить и буду! Тогда посмотрим, как тебе будет приятно и не обидно! – Сорвался я на крик.

Она покачала головой.

– Знаешь, что, Евгений, характерец у тебя тот еще. Ужас, одним словом. Нельзя быть таким обидчивым. И тем более нельзя обижаться на маму! Мама тебя кормит, обстирывает, мама желает дать тебе лучшее образование! А взамен что получает?!

Я грохнул стопкой грязных тарелок о стол, побежал в прихожую. Там схватил куртку, надел ботинки и вылетел из дома, хлопнув дверью.

Ух, я был вне себя от ярости. Казалось, что чем больше я взрослел, тем больше мы с матерью отдалялись друг от друга. Почему так происходило? И как вообще она могла поступать так со мной: выставлять меня клоуном перед своими мужиками?!

Мне нужно было срочно отвлечься. Я достал телефон из кармана, нашел номер Лизы и позвонил ей. Мы не виделись уже приличное количество времени – я знал, что у нее есть друзья постарше, оттого комплексовал и все никак не решался назначить ей встречу. Но в целом связь мы сохраняли, время от времени обмениваясь сообщениями.

Сегодня мне было не до комплексов, поэтому, когда она сняла трубку, я поздоровался с ней и спросил, не занята ли она была. Лиза обрадовалась моему звонку и сказала, что конкретно сейчас она отвисала с друзьями на цементухе. Велела мне срочно присоединиться к ним.

Я не возражал. Совсем наоборот – достав пива, я вприпрыжку поскакал в указанное место, предвкушая скорую возможность оторваться и забыть о проблемах.

Лизу и ее друзей, оказавшимися теми ребятами, с которыми я, Димон и Славик отдыхали в прошлый раз, я увидел сразу – они жгли костер, и его желтое пламя освещало их лица.

Получив поцелуй от Лизы, я, призвав себя перестать растерянно пялить на нее глаза, перездоровался с ребятами за руку и сел там, где было свободно, поставив пакет с пивными бутылками у ног. Бутылки звякнули, ударившись друг о друга, и Лиза спросила:

– Блин, ты что, пиво купил?

– Ну да, – еще больше растерялся я. – А что такое?

Она улыбнулась и ответила:

– Зря. Мы с ребятами сегодня решили попробовать кое-что намного более интересное. Ты с нами?

Конечно же я был с ними, и меня совершенно не волновало, что там такое они собирались попробовать.

Впрочем, через пару минут я увидел все сам: Лиза с приятелями вытащили из своих сумок самокрутки, только набиты они были не табаком, а непонятной зеленью.

– Что это? – Спросил я.

– Марихуана, – ответил мне парень, имя которого я не запомнил. Вообще, кроме Лизы, я никого из них особо не помнил.

Каждому из нас досталась такая самокрутка. Лиза показала мне, как ее долбить. Я последовал ее инструкциям, и мои легкие наполнились мерзким дымом. Словно кто-то подпалил грязные, воняющие влагой и потными носками тряпки. Меня слегка замутило, но я продолжил делать все так, как советовала Лиза.

И через пару минут нас всех неплохо вштырило! Накрыла приятная слабость, в голове помутнело. Я вдруг почувствовал прилив радости и любви ко всему миру, мне захотелось расцеловать каждого из людей.

Мои приятели почувствовали то же самое, потому что, добив свои косяки, они начали травить шутки, и мы весело смеялись с них.

Эта атмосфера порядком расслабила меня, и я признался, что забыл имена тех, с кем вообще сидел. Ребята опять захохотали, а потом, отсмеявшись, представились по новой. Их звали Паха, Серега и Макс, всем было по семнадцать лет, в отличие от Лизы, которой было четырнадцать. Идея пыхнуть принадлежала Пахе, как и сама трава – парень, похоже, был заводилой в этой компании.

Мы продолжили болтать о том, о сем, как вдруг наши с Лизой взгляды пересеклись. Мои отношения с женским полом обещали быть успешными: унаследовав мамину внешность, я рос симпатичным пацаном, и девочки в школе уже начали мной интересоваться. Но я был еще совсем зеленым, поэтому в ухаживаниях мало что понимал.

Вот и сейчас, не придумав ничего лучше, я выкрутил обаяние на максимум, начав играть бровями и стрелять глазами. До Лизы наверняка все дошло, потому что ее мое поведение здорово повеселило. Она засмеялась, и ее смех показался мне россыпью разноцветных, блестящих камушков. Он был приятен и ласкал слух.

А затем она взяла меня за руку и шепотом предложила уйти в другое, более укромное место. Я согласился, прекрасно понимая, что она имела в виду. Если бы я был трезвым, то наверняка бы обделался от волнения. Но поскольку я был под мухой, я позволил ей отвести себя в какие-то корчи. Пока мы шли, я рассматривал попадавшиеся на пути кусты с кислотно-яркой листвой, покосившиеся вышки цементухи – они едва заметно двигались, и мне в один момент даже стало жутко. Я отвел глаза от вышек и вперся в спину ведущей меня Лизы, предвкушая скорое блаженство.

Наконец, мы присели в месте, напоминавшем маленький коридор без одной стены и без дверей. Присели на мусор, но мне было все равно. Не успела моя жопа коснуться твердого щебня под ней, как я распустил руки, начав лапать Лизу. Судя по реакции, она не возражала.

Когда мне стало мало, я притянул ее к себе и поцеловал. Я просмотрел достаточное количество фильмов для взрослых и в теории знал, как нужно было целоваться. Но, видать, накосячил, раз в один момент она тормознула меня, отстранилась и показала, как было правильно.

Вот это меня потом вставило! Прям всего тряхнуло от переизбытка ощущений. Лиза же держалась спокойнее. Очевидно, в таких делах она была более искушенной, чем я.

И вскоре я в этом убедился: она пустила в ход ладошки, которые, как оказалось, не шли ни в какое сравнение с моими ладонями.

Конечно же, долго я не продержался.

Сдавленно вскрикнув, я забился в конвульсиях, как выброшенная на берег рыба, понимая, что чуть позже мне обязательно станет стыдно за столь быстрое и позорное завершение. Но не сейчас. Не сейчас.

Мы с Лизой еще какое-то время гладили друг друга и целовали, а потом вернулись к остальным, где прилюдно обменялись номерами. Теперь Лиза официально стала моей девчонкой. И я был так горд! Черт возьми, да я же наконец-то стал мужчиной!

Разошлись мы далеко за полночь. Я шел домой уже трезвым, но окрыленным произошедшими событиями. Они казались сном. Были так приятны и так… нереальны. Может, мне все привиделось? Да нет же, губы саднит от интенсивных поцелуев, конечности налиты приятной тяжестью – это тело отходит от сокрушительного оргазма.

Значит, все было взаправду.

Дойдя до дома, я постарался как можно более бесшумно войти и прокрасться к себе в комнату. Не тут-то было. В прихожей меня встретила мать.

– Где шлялся? – Спросила без лишних слов.

Я постарался как можно спокойнее снять обувь, сложить ее ровным рядочком, снять куртку. И только потом сказать, глядя ей в глаза:

– С ребятами гулял.

– Пили?

– Нет.

– А ну-ка дыхни.

Я исполнил ее просьбу. Она поморщилась.

– Ты действительно не пил, но у тебя изо рта несет жженым тряпьем. Немедленно бросай курить. И переставай таскаться по ночам. Знаешь, сколько всяких отморозков бродит по улицам? А что, если на тебя какой-нибудь бандит нападет и прирежет?

Мне почему-то стало очень смешно. Я даже решил, что меня еще держит «косяк».

– Я иду спать, – подавив рвущийся наружу смех, сказал я. Прошел в ванную, быстро почистил зубы, умылся. Пошлепал к себе в комнату, где нырнул под одеяло и забылся крепким сном.