Читать книгу: «Вселенская мозайка, или Ген Любви. Часть 2», страница 3

– Алаттани, ты же понимаешь, что они дикари, у них даже оружия нет. А если кто-то нападет?

– Зачем кому-то на них нападать – всем места хватит.

…Только теперь Алаттани поняла, что отец выяснял только то, что нужно было знать для нападения и дальнейшего порабощения этого племени. Как он мог? Как он мог так использовать свою дочь, обманув ее, что хочет помогать изгам и сотрудничать с ними?! Она не может больше находиться в семье!

«Из-за нее стало несчастным целое племя, нет ей прощения», – решила девушка. «А где же Бориту? Что случилось с ним? Дрожь еще больше пробирала ее тело. Только не смерть, только бы он был жив», – прошептала она. Девушка встала несмотря на слабость и пошла, слегка пошатываясь от всего, что пережила за эти два дня, к матери, надеясь все еще застать ее в комнате ритуалов. Ее мать могла знать, где молодой вождь Изгов.

Сатта действительно так и сидела в комнате ритуалов, закрыв глаза и слегка покачиваясь, вводя себя в транс. Она почувствовала, что кто-то идет и не поворачиваясь, по шагам, узнала свою среднюю дочь. Женщина напряглась, понимая, что предстоит непростой разговор.

– Мама, что случилось с вождем изгов? – дочь смотрела вызывающе, и не было в ее взгляде той ласковой искорки, которую они с Володано так любили. Аллатани словно подменили. Этого и следовало ожидать. Сама Сатта слишком поздно узнала, куда и зачем муж отправлял их дочь, помешать всему ей, конечно же, не удалось бы, но хотя бы предостеречь от разочарований, хотя бы рассказать, что на самом деле хочет Патракон. Возможно, Алаттани сама сообразила бы, что стоит говорить, а о чем – лучше промолчать…

– Доченька! – женщина поднялась, смело и с любовью глядя в глаза дочери, ответила – пойми, что твой отец не мог по-другому, он сам не свободен и выполнял повеление Патракона. Не суди его и прости.

– Не стоит, мама, столько слов, я вас прощаю и благодарю, что растили как родную. Во всяком случае, я никогда не чувствовала себя обделенной вашей заботой. Но, ты не ответила на мой вопрос – что стало с вождем племени изгов? – Сатта вздрогнула, вновь услышав, что Алаттани узнала тайну своего происхождения, но не стала продолжать эту тему, сейчас не это было важно.

– Ты любишь его? – Сатта улыбнулась с грустью и опустила глаза. – Это так замечательно, это счастье… и…

– Мама, прошу, скажи правду, что с ним? – Алаттани прервала ее.

– Никто не знает, его искали два дня. Говорят, когда воины зашли ночью на территорию изгов, они сначала окружили все жилища, чтобы никто не смог сбежать, и в первую очередь, вигвам вождя. В него одновременно со всех сторон ворвались несколько человек, но он оказался пустым.

– Спасибо, мама, – и зарыдав, девушка бросилась ей на плечи…

***

Володано пришел на совет вождей, когда все уже собрались и ждали только его.

– Рад видеть тебя, наш мудрый Володано, – льстиво и вкрадчиво начал свою речь Патракон. – Как ловко тебе удалось все узнать и подготовить захват этого дикого племени. Мы гордимся таким вождем, ты заслуживаешь награды – любая из понравившихся тебе женщин племени изгов твоя, на сколько пожелаешь. И можешь взять себе самых крепких мужчин в работники. И вот еще – это твоей семье. – Патракон бросил Володано в руки мешочек с золотыми самородками.

Володано только сейчас понял, что своим вкрадчивым, лестным голосом правитель всех словно усыпляет. А те похвалы, коими он каждый раз одаривает каждого из вождей, заставляют и вовсе размякнуть, и появляется готовность выполнять любую его волю. Зачем ему нужен совет вождей и вообще вожди? Кто бы что ни говорил, решения принимает только он, и все в племенах Огненной Земли совершается по его плану. Володано словно прозрел, сейчас на него совсем не действовали усыпляющее ни голос, ни слова Патракона, он смотрел на все происходящее другими глазами… «Бедная моя девочка», – думал он. «Как больно ей сейчас, она никогда не простит ему, своему отцу такого предательства. А он ее предал, он использовал ее хуже, чем слугу или раба – те хоть знают, что их используют».

– Итак, мои верные и могущественные вожди, вы те, на ком держится порядок и мощь наших племен! – все слушали затаив дыхание, завороженные Патраконом, все, кроме Володано.

– Теперь, чтобы эта болезнь дикости не проникла и в наши земли, нам следует оградить наших соплеменников от общения с изгами. Нам удалось создать порядок и покой в наших землях, и мы не позволим никому будоражить их вновь всякими россказнями о том, как можно договариваться с добычей, чтобы она пришла к тебе в капкан.

Все одобрительно рассмеялись. Володано фальшиво улыбнулся, ему стало нестерпимо больно, что все так вышло, что он виновен в нарушении мирной жизней людей целого племени. Патракон заметил, что вера Володано поколебалась, и отметил это для себя, – «придется быть с ним поосторожнее, наблюдать и слушать более пристально, а то, чего доброго, вздумает устроить пленникам побег». Володано всегда отличался от остальных вождей благородным характером, и Патракону особенно нравилось подчинять его волю себе. На это требовался изощренный ум и особый подход. Остальных можно было держать возле себя как хорошего исполнителя с помощью лести или дав возможность почувствовать власть над другими. Володано же нужно было убедить, что все это делается на благо всему обществу, всем людям и что люди слабы, глупы, им требуется поддержка, то есть поиграть на его благородстве.

– Мы отправим всех пленников в скалистую страну, вместе с женами и детьми, добывать золотые слитки, тем более что там уже давно требуется рабочая сила. Они будут продолжать производить потомство, и, таким образом, новая рабочая сила нам обеспечена на долгие годы.

– Да, да, это правильно, – наперебой подхватили вожди.

– Ты согласен с нами, Володано, я не услышал твой голос? – спросил Патракон, все также вкрадчиво.

– Конечно, я согласен, это очень мудрое решение, – твердо выдавил из себя Володано.

– Тогда сегодня же займитесь отправкой всех, абсолютно всех. И не останавливайте поисков в джунглях, нам нужен их Вождь, Бориту. Все свободны, а ты, Володано, задержись ненадолго.

Вожди очень быстро разошлись выполнять распоряжение правителя, Володано взял себя в руки и подошел к месту, на котором восседал Патракон.

– Я хотел бы встретиться с твоей дочерью и поговорить с ней лично, приведи ее завтра утром ко мне.

– Хорошо, я могу идти?

– Можешь идти. И лучше проследи за тем, чтобы твоя любимая дочь никуда не исчезла, месть изгов может быть для нее ужасной.

Услышав эти слова, Володано вздрогнул, – об этом он ни разу не подумал. Изги разговаривают с животными, они могут направить любую ядовитую змею к ним в дом или найдут другой способ умертвить его любимую девочку.

– Да, конечно, спасибо тебе, наш мудрый правитель, я буду сам охранять Алаттани, а утром, после служения мы прибудем сюда вместе. Володано низко поклонился и ушел. А Патракон порадовался своей изобретательности, вот чем он смог удержать Володано и его дочь от возможного побега. Он лучше всех знал о вере и устоях изгов. На самом деле они никогда не будут мстить, считая, что Великий Творец сам устанавливает порядок и воздает всем, кому что положено. Они смиренно примут свою судьбу сейчас. И, тем не менее, сам он очень боялся изгоев, так как не обладал такими способностями как они, поэтому и хотел побыстрее стереть их род с лица Земли, как то, что для него необъяснимо и недосягаемо.

Патракон еще не знал, что смирение – это не слабость изгоев, а экономия своих психических сил. Даже их молодой вождь поколебался, плохо усвоив когда-то этот закон тела. Любая физическая работа дает плотную энергию и, если ее правильно аккумулировать и перенаправлять, то даже такой поворот событий можно использовать для усиления своего могущества. Но, этот урок еще впереди для всех изгов.

***

Когда Володано вернулся домой, ему захотелось омыться, что он незамедлительно пошел делать. Слугам была дана команда приготовить купальню с самыми сильными травами, чтобы кожа горела и разогревалась кровь. Ему захотелось проснуться, словно от дурного сна. А девочку свою он не отдаст на растерзание Патракона, он сам найдет для нее хорошее убежище. С такими мыслями вождь погрузился в пахучую ванну. Только его дочь, пожалуй, уже не нуждалась в защите отца.

Алаттани, порыдав на плече своей матери, вернулась к себе в комнату и легла на спину, закрыв глаза. Через несколько минут к ней пришел Дух, тот, которому ее сознание открылось во время путешествия к месту прибытия на эти земли родного отца много лет назад. Девушка обращалась к нему так же, как ранее к своему Богу. И просто считала более сильным проявлением Высшей Силы, которая всем управляет.

Всевышний Дух показал и рассказал ей через полусон все, что происходило в этот момент во владениях Патракона, она уже знала тайные мысли правителя – одурманить ее и выведать нахождение мест, где может скрываться Бориту. Ей не было страшно, а стало даже интересно – она умеет владеть собой и попробует выиграть эту схватку, но так, что Патракон будет считать себя победителем! Разве не так поступает истинная женщина? Злости на родителей больше не осталось, понятно, что они стали невольными инструментами в руках Патракона.

Как ни старалась Алаттани узнать у Всевышнего Духа, почувствовать, где сейчас Бориту, жив ли, здоров ли – не было ответа, ни от Духа, ни в сердце ее. Словно в пространстве его и вовсе никогда не существовало. От этого стало очень тоскливо, ей нестерпимо хотелось быть рядом с ним, обнять его, зарыться в его густые волосы лицом и вдыхать аромат его кожи. Или хотя бы увидеть его издали и успокоиться, что он жив и здоров. Пока она думала обо всем этом, пришел отец. Она начала приподниматься, чтобы сесть и оказать знак уважения родителю, но он показал рукой, что всего этого не нужно и сел возле нее. Не говоря ни слова, погладил дочь по голове, ладонь его была теплой и тяжелой, что так нравилось девушке с самого раннего детства. Интересно, подумала она сейчас, а какая была рука у ее родного отца?

– Аллатани, я очень виноват перед тобой, но я делал то, во что верил…

– Я знаю, и пусть ты мне не родной папа, я тебя очень люблю и благодарна вам с матерью за мое воспитание.

– Да, не мы тебя породили, но мы благодарны богам за то, что они дали нам тебя на воспитание, ты принесла в наш дом столько света и тепла. Когда ты была совсем маленькой, мы с Саттой поняли, что тебе дана большая сила, и старались сохранить от всех это в тайне, особенно от Патракона.

– Почему?

– Он не терпит тех, кто сильнее его. Вот и Борриту ему нужен мертвым, потому что может лишить его власти над всеми племенами.

– А ты, отец, почему ты ему подчинился? Почему ты не сопротивляешься, ты же знаешь, что он обманывает всех, он всех превращает в свой безвольный инструмент?

– Я думал об этом, девочка моя, и в то же время я видел, как охотно все хотят быть инструментом. Как не хочется людям самим брать на себя ответственность за свои жизни, мысли, слова, поступки. Если им дашь самый плохой кров, кусок хлеба и скажешь, что делать, чтобы получить еще такой же кусок хлеба, они выбирают этот путь. Многим, очень многим нужен хозяин.

– А как же изги? Они же все свободны, но они служат друг другу и помогают, а мы все служим только Патракону.

– Да, они приблизились к гармонии, но, таких как изги очень мало. А сколько согласились жить в племенах Огненной земли? Мой отец рассказывал о тех временах, когда у людей еще был выбор, к изгам ушло несколько семей, остальные смеялись им вслед и поверили в то, что разговаривать с богами может лишь один из всех, самый великий.

– Значит, и ты смирился? Понимаю…

– Я только старался понять их выбор, охранять покой соплеменников и следить, чтобы всем давать вовремя кусок хлеба. К тому же я не так силен как ты. – Володано улыбнулся.

– Папа, тебе не в чем себя винить, не знаю даже, что бы я сделала на твоем месте.

– Благодаря тому, что я удержался на месте вождя, у моей семьи был доступ к знаниям, и я смог свободно, без страха, научить своих детей тому, что скрывают от остальных. Так что вы не пропадете, чтобы ни случилось – натянуто улыбнулся Володано, больше подбадривая себя, нежели дочь.

– Отец, я знаю, что Патракон вызывает меня, и я даже знаю зачем, – Алаттани все-таки села.

– Кто тебе сказал об этом, мы были в зале вдвоем?

– Духи! – выпалила девушка.

– Духи? Ты научилась разговаривать с духами? Я знал, что рано или поздно это с тобой случится!!!

– Ты говорил, что у меня есть сила, она есть у всех. У изгов я поняла, что Духи приходят к тем, кто их не боится и кто готов слышать правду, даже если она ему не нравится, кто не ленив и бесстрашен. А главное, кто использует знание, полученное от Духов на благо окружающих и себя. Если нарушить этот закон, то Духи больше не придут.

– Вот видишь, сколько условий! Разве могут люди их выполнить все разом? Значит, и Патракон не слышит их… – медленно проговорил Володано.

– Не слышит, отец, и он использует свою власть и одурманивающие напитки для подчинения вождей.

– Да, мы всегда пьем какой-то настой из чаши по глотку, пропуская ее по кругу, который придает сил и ясность мысли, так говорит нам Патракон.

– Это не страшно, действие травы, о которой я думаю, быстро проходит, но его достаточно, чтобы за это время внушить человеку необходимую мысль так, что человек искренне будет считать ее своей.

– Ты права, девочка моя, все, что вожди высказывают на совете, происходит после ритуальной чаши, а он только пристально наблюдает за нами. И мы уверены, что сами подсказали ему правильное решение. Патракон же словно соглашается с нами. А получается, что он внушил нам прежде свою идею?

– Отец, поэтому я не боюсь встретиться с ним, я знаю, что мне делать.

Володано внимательно посмотрел на дочь. Сам он стал подозревать, что Патракон давно теряет свою силу, именно поэтому он так настоятельно решил избавиться от таких соседей, как изги, дабы обезопасить себя на старости лет и дожить до конца дней своих как Великий правитель. Позор он не сможет пережить.

– Я бы предпочел, чтобы ты покинула Огненную землю, и мог бы спрятать тебя надолго, ты слишком молода, чтобы вступать в схватку с ним.

– Он не поймет, что проиграл, поверь мне, папа, – и Алаттани снова посмотрела на отца своим лучистым теплым взглядом, как и раньше. Внутри Володано потеплело, он успокоился, – его девочка вернулась к ним.

– Дай мне время еще подумать до утра, но на всякий случай собери для себя все необходимое, если я решу тебя увезти отсюда – будь готова.

– Договорились, – послушно ответила девушка, хотя сама уже была уверена, что все произойдет не так, как планирует отец.

***

Бориту выжил и даже не плохо выглядел. Видимо нарушил пропорции яда. Пролежав два дня в полузабитье, он принял решение последовать к месту, где совершит ритуал своего перерождения. Две ночи и день он шел, почти не отдыхая, лишь на пару часов он впадал в неглубокий сон, расстелив шкуру среди зарослей кактусов и накрывшись ворохом приготовленной травы. Он знал, как пробраться между колючками и не пораниться.

Предусмотрительно перед переходом молодой вождь откопал свежее захоронение своего бывшего соплеменника и перенес разлагающиеся останки в тот шалаш, где они встречались с Алаттани. Затем положил возле них свой нож, украшения, обложил тело камнями и, насыпав сухой травы, поджег. Самосожжение для скорейшего перехода к Духам было позволено среди вождей с давних времен – об этом было известно и Патракону. Старому вождю, решившему не дожидаться своей смерти, а уйти раньше в другой мир, давали ядовитый напиток, и сожжение проходило безболезненно. Когда рано или поздно войны Патракона найдут это место, то по оставшимся предметам решат, что это останки Борриту, которому помог уйти кто-то из выживших соплеменников. На этом закончатся поиски вождя изгов, а для своих собратьев он будет мертв.

Дождавшись, когда костер потух, Бориту тронулся в путь. Никого не было рядом, и никто не мог сказать ему, насколько безумным стал его взгляд. Первая часть ритуала перерождения прошла успешно, теперь предстояло родиться вновь где-то. Вот только где? Бориту бывал с отцом в очень далеких землях, преодолев самые высокие горы, они доходили до других племен, более враждебных, невежественных и диких, по его мнению. Несмотря на их агрессивность к чужакам, отец Бориту нашел общий язык с чужеземцами, которых прозвал «агачи», потому что смех их был похож на гогот речных плавающих птиц, и научил некоторым приемам охоты, чем вызвал большое доверие. Борриту надеялся найти у агачей убежище и договориться о военном сотрудничестве.

Туда и направился бывший вождь изгов, больше ему не о ком было заботиться, только о себе. Об Аллатани он старался не думать, любая мысль о ней вызывала боль, а боли ему не хотелось. А когда представлял, что сейчас чувствуют его бывшие соплеменники, становилось еще более невыносимо внутри. Поэтому он силой воли заставлял себя думать о том, как создаст большую армию из всех диких племен, расположенных за горным хребтом, чтобы отомстить Патракону и освободить изгов. Этим Борриту слабо утешал себя, нарушая одну из заповедей предков – не мстить! Но, только эта мысль сейчас поддерживала его желание жить дальше.

Борриту не понимал, сколько времени прошло, когда он, наконец, пришел в нужное место, найдя племя чужаков. Агачи не забыли сына вождя изгов. Они помнили его еще подростком, приходящим в эти земли вместе со стареющим отцом. Как оказалось, Бориту дошел до них на закате одиннадцатого дня, замерзший, измученный и голодный. Увидев его безумные глаза, вожди поняли, что случилось что-то непоправимое. Ему выделили маленькую гостевую пещеру, дали теплую одежду, накормили и не мучили с расспросами до следующего утра. На рассвете же пригласили на совет. Выкурив общую трубку с расслабляющей травой, Бориту рассказал обо всем, что произошло с его племенем, утаив только роль Алаттани. Бывший молодой вождь изгов предложил агачам собрать войско и объявить Патракону войну. К его огромному разочарованию поддержки Борриту не получил. Агачи наотрез отказались тратить время и подставлять под удар свое племя, мотивируя это тем, что самим агачам жители Огненной Земли не сделали ничего плохого. К тому же путь туда не близок, и не каждый сможет преодолеть высокий горный перевал из-за холода вершин. Они предложили путнику стать членом их племени и выбрать себе жену.

Борриту не подал виду, что разочарован, дабы не вызывать гнев этих диковатых людей, и согласился пожить среди них, пока не окрепнет. Затянулось это выздоровление на несколько десятков долгих Лун.

***

В Огненной Земле было тревожно. Все обсуждали полный разгром изгов и роль дочери вождя в этой победе. Простой люд был очень суеверен, пошел слух, что вождь изгов не найден и может сурово отомстить Патракону, наслать саранчу или ядовитых змей на всю Огненную землю или – еще хуже – вызвать сильный потоп с неба. Алаттани прекрасно понимала, что эти слухи создает и распространяет сам Патракон. Ему нравилось держать людей в страхе. Тогда они нуждаются в его сильной руке и больше поклоняются.

Девушка прочувствовала всю коварность правителя Огненной Земли в то утро, когда отец привел ее в Храм по приглашению Патракона. Она читала его гнусные мысли, видела насквозь его страхи и удивлялась, как такой человек мог иметь власть над людьми.

Патракон сразу же попытался опутать девушку лестью, похвалой, почестями, дарами, чтобы притупить ее чуткость. Правитель знал, что дочь вождя не устояла и полюбила Борриту, об этом рассказали пленённные изги на допросах. Поэтому он подозревал, что она откажется выдавать его возможное местонахождение. Не будь она дочерью Верховного Вождя, он уже давно вытащил бы из Алаттани все, что ему нужно, другими способами, но сейчас требовалось особое терпение. Хотя Патракон сам создавал всевозможные суеверия, усиливая невежество людей и манипулируя ими в своих целях, он сам не был лишен животных страхов перед чем-то неизвестным.

Придумывая различные демонстрации «волшебства» для усиления своей власти, Патракон знал как никто другой, что на самом деле Сила осознанных людей не знает пределов. Таких людей он чувствовал очень хорошо, таким был его отец. К сожалению или к счастью, Патракон не унаследовал и не смог развить в себе Силу, способную менять окружающий мир лишь силой мысли. Вся власть в Огненной Земле ему перешла по наследству от отца, и, чтобы жители его владений не усомнились в наследнике, Патракону приходилось создавать всю жизнь лишь иллюзию своей Силы. От Алатанни исходила та же мощная и проникающая волна, как когда-то от его отца. Она, несомненно, обладала даром, но вот вопрос – знает ли она об этом и пользуется ли им? – размышлял Патракон, рассматривая пристально девушку, когда Володано представил свою дочь.

Алаттани изобразила раскаявшуюся и горячо сожалеющую о своем падении несчастную. Володано понял, что дочь играет, и стал ловко ей подыгрывать. Они не договаривались ни о чем заранее – все произошло само собой.

Итак, сначала Алаттани поблагодарила правителя как полагается, низко поклонившись, за дары и похвалу, рассказала, всхлипывая, что попала под чары соблазнителя, вождя изгов, но вовремя одумалась, вспомнив о своем долге перед семьей, поэтому с радостью готова рассказать, где может скрываться Бориту.

Патракон сначала усомнился в ее повествовании, но слезы девушки были так убедительны, а Володано так отчаянно утешал свою дочь, вставляя очерняющие вождя изгов слова, что его бдительность, наконец, уснула. Утром, перед этой аудиенцией, Алаттани впервые почувствовала, что Борриту жив, и что он где-то очень далеко, за горами. Она внезапно хорошо увидела его образ через потоки пространства. Поэтому совершенно безбоязненно подробно описала шалаш, где они часто проводили время, и углубление в скале, возле водопада. Если шалаш сожгут воины Патракона, она даже обрадовалась бы – ложе их Любви исчезнет здесь, начнется новая жизнь для их следующей поры Любви где-то в другом мире.

Удовлетворившись беседой, Патракон отпустил Володано с дочерью, а к упомянутым местам отправил воинов. То, что принесли ему из джунглей, окончательно успокоило и принесло настоящую радость. Его враг номер один мертв, и в этом не было сомнений. Нож, амулеты, глиняный сосуд для яда, сгоревшие кости – остатки следов ритуальной смерти – все это было предъявлено совету вождей и позже лично Алаттани в этот же вечер, для убедительности. Увидев неподдельную хищную радость правителя, размахивающего ножом Бориту, Алаттани окончательно поняла, что власть его не от Великого Творца. Этот человек не имел никакой связи с Духами. Иначе он бы чувствовал, что Вождь изгов живет, и Душа его не ушла в другой мир.

Этот факт ее обрадовал, поэтому девушке не стоило никакого труда изобразить искреннюю радость «смерти врага» своего племени. Она же радовалась иному. Не было сомнений что Бориту жив, он не оставил самого дорогого для него предмета, а забрал его с собой – изящную деревянную дудочку, подаренную еще в детстве матерью. Эта дудочка была очень древняя, далекий предок Борриту, старый шаман, вытесал ее из тюльпанового дерева, не поддающееся огню, а лишь чернеющее в костре. Она передавалась из поколения в поколение. Звуки этой дудочки обладали целебным воздействием. Слушая ее, человек впадал в полусон, его расслабившееся тело начинало извергать злых духов, которые вызывают болезни. Борриту пользовался подарком матери очень редко, только в самых тяжелых случаях, потому что она была не только редким и уникальным инструментом врачевания, но и единственной памятью о родителях.

Таким образом, она еще раз утвердилась в своей истинной связи с Высшей силой, а Патракон избавился от своих страхов и сомнений на какое-то время, что было благоприятно для побега.

Беседа с Патраконом сильно утомила Аллатани, тем не менее, вернувшись домой, она нашла в себе силы заняться сборами. Сделать это следовало очень быстро, аккуратно и незаметно для всех домашних, в том числе, и слуг. На следующий день было назначено всеобщее празднество, и это самый удачный момент для того, чтобы незаметно выскользнуть из дома и покинуть Огненную Землю. Все было готово к полуночи, всю оставшуюся ночь Аллатани беспокойно ворочалась, от волнения ей удалось уснуть только под утро. Володано и Сатта, заглянув к дочери утром, обнаружили ее крепко спящей, оба обрадовались, подумав, что – наконец их любимая девочка обрела покой. Володано дал распоряжение не будить ее. А сейчас ему с женой следовало исполнить свои обязанности перед племенем, они удалились на центральную площадь для проведения празднований. Родители не подозревали, что в следующий раз они увидят свою любимую дочь только через несколько лет.

В честь окончательной победы над изгами был устроен пир… Все жители Огненной Земли были приглашены на центральную площадь возле храма. Раздавались угощения, раскуривались ароматные снадобья, и по всему окружающему лесу разливались переливчатые звуки музыкальных инструментов – пение победных напевов было главным атрибутом празднества. Простые люди искренне верили, что изги были угрозой их спокойствию. И хотя никто не мог привести пример какого-то злого умысла или нападения со стороны свободного племени, красноречивые речи Патракона сделали свое дело. Огненная Земля ликовала.

***

Алаттани все продумала, она знала куда держать свой путь и чему она посвятит свою жизнь. Ей было конечно немного грустно прощаться со своей семьей, но жить той жизнью, которая ей уже была уготована, ей совсем не хотелось. Девушка сомневалась лишь в одном – надо ли сказать родителям, что она покидает их сейчас, или оставить записку, тогда они узнают об этом позже. Записка позволяет избежать уговоров, предостережений и раздирающих душу материнских слез. Алаттани постаралась написать очень теплое письмо, насколько это было возможно, объяснить свой поступок и успокоить родителей. Девушка мучительно подбирала нужные слова. Пока отец с матерью обязаны были восседать вместе с советом вождей на пьедестале перед площадью до конца веселья. Времени было предостаточно, потому что празднества, подобные этому, затягивались почти до восхода.

Наконец, письмо было дописано, необходимые вещи собраны. Девушка оставила послание на изголовье своего ложа, тенью выскользнула из отцовского дома, и также незаметно прошла все ограждения. Ей хотелось бы сказать слова прощания и старшей сестре и братьям, но это было очень опасно. Она вообще в последнее время держалась от них подальше, чтобы сердце ее не дрогнуло от привязанности к ним, и она не передумала. Ей предстояло идти к Сухому Оврагу, который находился в трех днях пути на север. Там жил Яго – стареющий шаман. Ходили слухи, что он хочет передать свои знания кому-то на Земле и уйти в мир Духов, но все, кто приходил к нему в пещеру, были отвергнуты им же, как не достойные этого знания.

Алаттани слышала, что каждому желающему стать его учеником шаман готовит свое испытание, и до сих пор у Яго не появилось ученика. Все эти слухи не пугали дочь вождя, она решила, что даже если не станет ученицей Яго, она поищет прибежище в пещерах и будет в одиночку постигать тайны природы. После общения с Борриту ей захотелось стать настоящей целительницей, умеющей творить чудеса, и эта цель – единственное, что манило девушку по-настоящему, когда любимого не стало рядом. Она не могла представить иного мужчину, разделяющего с ней ложе, и кому бы она доверила защиту и воспитание своих детей.

Борриту за то время, что они проводили вместе, словно предвидя ее судьбу, научил возлюбленную прятаться от врагов, запутывать свои следы, маскировать свой запах от хищников. Он научил ее общаться с растениями, землей, находить везде себе пропитание и удобный ночлег. С собой в дорогу девушка успела прихватить масляные факелы из запасов семьи. Она могла без труда разжечь костер и двигаться по ночному лесу. Благодаря Борриту Алаттани обрела уверенность и смелость, смогла освободиться от той жизни, которая была для нее невозможной. Ей безумно не хватало его сейчас. Ком волнения охватил горло, ужас неизвестности на короткое время охватил девушку, но она быстро взяла себя в руки.

– Где же ты? Где же ты? – задавала она один и тот же вопрос в безмолвии, и словно эхом в мозгу проносился ответ:

– Я жив… я далеко… я изменился…

– Вот, и я ухожу далеко, и я изменилась, – сказала она, посмотрев на прощанье на родные места с высоты водопада, когда отошла достаточно далеко от дома. Отсюда, из темноты, она немного понаблюдала за праздником, как мерцают вдалеке огни факелов, послушала отголоски веселья и без сожаления и страха отправилась к Сухому Оврагу.

***

Борриту приживался среди новых соплеменников в новом статусе – не вождя. Он участвовал во всеобщей охоте, стоял с другими в ночном дозоре. Поодаль от затерявшейся среди деревьев и хорошо замаскированной деревни агачей, собрал для себя хижину. Она была так же незаметно вписана в природный пейзаж между заросшими большими, острыми валунами, как когда-то его дом у водопада. Первый этаж жилища был вырыт в земле, стены и пол его обмазаны глиной, на стенах и на полу разложены теплые шкуры, а в центре выложен из камней очаг для огня. В стене было отверстие, куда хорошо вытягивало дым, а большие камни вокруг очага надолго вбирали тепло и потом долго прогревали весь дом. На них можно было даже лежать и прогреваться, когда замерзнешь.

Второй этаж сложился из стянутых и пригвожденных к земле ветвей близко растущих деревьев, словно они сами так изогнулись. Под ветками были натянуты шкуры животных – защита от дождя и ветра. Этажи друг от друга разделял крепкий тростниковый плот. Лестница между этажами располагалась в дальнем углу и была едва заметна. Проходя мимо дома Борриту, можно было принять его за заросшие каменные глыбы. Жилище получилось теплым и очень уединенным. Гость, заходя в дом к Борриту, попадал сразу на второй этаж и даже не подозревал, что под тростником есть еще одна большая просторная комната. Позже, хорошо изучив местность вокруг, Борриту вырыл подземный ход, ведущий к скалистому берегу реки. Бывший вождь изгов начал новую жизнь, жизнь во Тьме.

Первые пару месяцев он еще испытывал сильную тоску по прошлому и по своим соплеменникам, но особенно, по Алаттани. Ему иногда слышались голоса друзей и любимой. Каждую ночь, засыпая, он просил Духов рассказать ему во сне, что с ними и как ему быть дальше. Но, после последнего общения с Духами, когда он уже был готов уйти к ним, выпив сильнейший яд и услышав то странное наставление о ритуале смерти в любви, Духи перестали его посещать вообще. То ли яда было недостаточно для умерщвления столь крепкого тела, то ли судьба смилостивилась над ним, только вождь выжил, но потерял свое некогда острое чутье и словно погрузился в кокон. Не было в его теле былой легкости, а в душе не чувствовалось того блаженного радостного ощущения от единства со всем окружающим миром. Люди вокруг не становились такими же близкими. Каждый день был похож на предыдущий, обыденные заботы о пропитании и обустройстве своего дома – вот все, что заполняло его новую жизнь. Пение птиц и шелест листвы больше не приводили его в восторг по утрам. Журчание воды в роднике у реки, всплески выпрыгивающей иногда над водой рыбы, выслеживание зверя, вечернее пение или танцы племени, восходы и закаты – ничего из того, что когда-то приносило ему радость, не возрождало этого чувства.