Читать книгу: «Интервью Короткого Хх Века», страница 6

Сейчас внимание переместилось на решение британского министра юстиции, Стро. Вокруг его фигуры начали объединятся пропагандистские аппараты сторонников Пиночета, которые настаивали, что «Стро заслужил то же отношение, что и Лорд Хофман». Таким образом, они предлагали дискредитировать британского министра, который в молодости уже обвинялся в открытом и активном проявлении симпатий чилийским левым, во время своей поездки в Чили в возрасте тридцати трех лет. Кое-кто даже утверждал, что может предоставить доказательства дружеской встречи молодого Стро и президента Альенде, который якобы пригласил его на чай.

В общем, по дороге к дому Лусии Пиночет, я думал, что у меня предостаточно тем для разговора.

*****

Инес Лусия Пиночет Ириарт, старшая дочь. Красивая женщина, которая отлично выглядит для своих лет и своей фамилии. Банальный гипс не позволил ей быть рядом с отцом, в Лондоне, как ее братья. Так, совершенно этого не предполагая, ей пришлось остаться в Сантьяго и представлять, а главное, защищать фигуру «Сенатора» в этот непростой момент.

Из открытых окон ее красивого дома в одном из высоких кварталов доносятся голоса манифестантов, выкрикивающих слоганы в защиту отца, рядом с ее тремя сыновьями, Эрнаном, Франсиско и Родриго, мы почти целый час обсуждаем «горячие» темы ситуации, в которой решается судьба ее отца, неразрывно связанная с судьбой всего Чили.

Что вы думаете о «гуманитарном» решении по отношению к вашему отцу?

Я бы предпочла, чтобы была признана полная неприкосновенность моего отца, которая полагается ему как бывшему главе суверенной страны. Но от уголовного процесса, под давлением социалистов и тех, кто говорит, что хочет защищать права человека, они перешли к политической дискуссии о предполагаемых случаях пыток, различных преступлений и геноцида.

Вы говорили с вашим отцом? Как он отреагировал?

Мой отец недоволен. Его предупреждали о возможности «гуманитарного» решения. Разумеется, ему не по душе тот факт, что всё было доверено министру Джеку Стро...

Тому самому, который посетил Чили в 1966 году и, по слухам, пил чай с Сальвадором Альенде?

Да, и это было уже давно известно. Довольно и того, что, когда арестовали моего отца, находившийся в Лондоне Стро заявил, что сбылась мечта всей его жизни.

Но сейчас от юридического плана перешли к гуманитарному...

Всё это всегда было чистой политикой! Говорить о судебном процессе означало закрывать глаза, ведь в Лондоне не должны были обсуждать пытки, а лишь президентскую неприкосновенность и территориальный суверенитет.

Многие комментаторы отметили, что речь идет об историческом решении, которое представляет собой важнейший юридический прецедент. Вы согласны?

Конечно, с такой ситуацией столкнулись впервые. Не забывайте, что много лет существовали международные соглашения, но не было ни судебной процедуры, ни Верховного суда, который должен был судить и, при необходимости, наказывать преступления против прав человека. И вот этот эксперимент проводится на моем отце!

Как он себя чувствует?

Не забывайте, что ему восемьдесят три года, и он только что перенес тяжелую операцию. Сейчас он потихоньку приходит в себя, но диабет никуда не делся, и каждый день он вынужден проходить терапию и медицинские обследования.

Вы боитесь за его здоровье, если его экстрадируют?

Да, это может ухудшить его состояние. Но больше всего меня беспокоит здоровье моей матери. Ей было слишком тяжело наблюдать за самыми драматическими фазами этого события. Например, когда она услышала решение Лордов по телевизору, ей стало плохо, и врачам пришлось делать ей уколы, чтобы уменьшить перепады давления, которыми она страдает...

Вы разочаровались в английской юрисдикции?

Нет, я верю, что это событие не связано с англичанами в целом. Речь идет о тех нескольких, кто в данный момент находится у власти в Великобритании. И они, как известно, левые...

Вы думаете, что в Англии существуют сторонники вашего дела?

Многие англичане поддерживают нас. Я убедилась в этом, когда была там, недавно. Многие подходили ко мне и выражали свою солидарность. И неприятие того факта, что, несмотря ни на что, ситуация с моим отцом дорого обходится английским гражданам.

Вы считаете, что бывший президент Фрей действовал достаточно энергично?

Я бы предпочла более активную политику. Но он сделал достаточно, это я признаю и ценю. Конечно, мне хотелось бы, чтобы он сделал больше, чтобы заставил Международное Сообщество уважать нашу страну, как она того заслуживает. Нельзя мириться с тем, что бывшего главу государства, сенатора республики и бывшего командующего армией удерживают за границей.

Если ваш отец вернется в Чили, как вы отпразднуете это событие?

В семейном кругу. Его возвращение на родину и будет самым большим праздником.

По возвращению он сразу вернется в Сенат или, как кто-то считает, чтобы успокоиться, на какое-то время удалится в одну из своих резиденций в Букалему, Эль Мелокотон или Икике?

Знаете, я честно не могу понять, почему его история так всех беспокоит здесь, в Чили. Мой отец меньше всего хочет создавать проблемы. Или разделять чилийской общество. Единственное, чего он желает ‒ это чтобы Чили наконец добилось окончательного национального перемирия и примирения, продолжая свой сложный путь к экономическому развитию. Поэтому, если он посчитает нужным, то может решить и не возвращаться сразу в Сенат.

Он говорил с вами об этом?

Нет, но я в этом уверена. Он повторял мне, что хочет вернуться, но при этом, не создавая проблем. Мой отец хочет стать фактором единения, а не разделения.

Вы верите, что ваш отец готов подчиниться чилийскому правосудию?

Я совершенно уверена, что он готов ответить на любой вопрос чилийского правосудия. Это не означает, что он признает свою вину. Он не считает себя виновным и таковым не является. Но, повторюсь, он уважает и всегда уважал чилийскую систему правосудия.

Вы согласны с заявлением вашего брата Марко Антонио, что во время правительства вашего отца творилось беззаконие?

Мы с братом иногда называем вещи по-разному, но я всегда утверждала, что в некоторых случаях было нарушено законодательство. Не будем забывать, что в тот настолько сложный период беспокойной истории Чили шла настоящая война, тайная война двух фронтов. Поэтому нарушения были с обеих сторон.

Вы считаете, что ваш отец должен попросить прощения?

Мой отец не чувствует себя виновным. Если человек не чувствует своей вины, за что ему просить прощения?

Вы согласны с недавними заявлениями генерала Фернандо Рохаса Вендера о том, что в Чили царит атмосфера похожая на ту, что была во времена Правительства Народного Единства?

Генерал Рохас просто назвал вещи своими именами. Страна, в самом деле, разрывается, и возможно, идет семимильными шагами в неопределенное и драматическое будущее.

Что вы думаете о поведении Вооруженных Сил по отношению к задержанию вашего отца. Речь идет о нарастающем беспокойстве...

Если бы я была военной и за границей арестовали бы бывшего главу моей страны, я бы негодовала. Я думаю, что переживала бы это событие как покушение на суверенитет моей родины и как недостаток уважения к Армии. И еще я верю, что до сих пор, военные демонстрировали свое терпение. Будь я одной из них, наверное, не смогла бы столько вытерпеть.

Чего вы ожидаете от Армии?

Я ничего не ожидаю. Только чтобы они действовали по совести.

8

Мирея Гарсия

Простить невозможно

В то время, как в Президентском дворце Монеда проходит собрание Совета национальной безопасности, созванное в экстренном порядке президентом Фреем, ужасная новость проносится по Чили, уже взволнованному послевкусием противоречивого лондонского решения по делу Пиночета, поднимая и без того высокое всеобщее напряжение: благодаря открытиям епископа из Пунта Аренас, монсеньора Гонсалеса, было найдено новое незаконное место лишения свободы периода военной диктатуры, где обнаружили останки сотни пропавших без вести людей.

Место лишения свободы находилось в крайней северной точке Чили, в ста десяти километрах от административного центра Арики, в пустынном регионе, где уже давно подозревали о его существовании. Таким образом все узнали, что местные судебные органы уже неделями в полной секретности вели расследования в этом месте. Несмотря на конфиденциальность, поддерживаемую по этому делу судьей третьей коллегии по уголовным делам Арики, Хуаном Кристобалем Мера, и благодаря заявлениям местного правителя Фернандо Нуньеса, стало известно, что братские могилы с человеческими останками находились в прибрежной зоне округа Камаронес. Рядом со старым кладбищем городка, «легкодоступным» для начальства.

«Следует уточнить, - с готовностью заявил правитель Нуньес журналистам, - что географические координаты не точны, но нам известно, что судья уже проверил наличие как минимум двух захоронений. В любом случае, на момент возможной эксгумации останков пропавших без вести людей мы потребуем присутствия министра Хуана Гусмана Тапии».

Координаты, по которым нашли эти места лишения свободы, стали известны из некоторых откровений епископа Гонсалеса, получившего эту информацию, как он сам заявил, «под таинством исповеди». До сих пор неизвестно, к скольким местам лишения свободы относились эти сведения.

Тогда я решил исследовать эту страшную реальность пропавших без вести чилийцев и встретиться с лидером Ассоциации родственников пропавших.

*****

Ее держали в заключении, подвергали пыткам, изгоняли. На своем пути во время государственного переворота Пиночета Мирея Гарсия потеряла не только молодость. Уже более четверти века назад пропал ее брат. Сегодня Мирея ‒ вице-президент Ассоциации родственников заключенных «пропавших без вести» людей, и она ни на минуту не прекращает свою борьбу в поисках Правды.

Уже несколько лет, день за днем, эти матери, эти бабушки, каждая со своей болезненной ношей, каждая с фотографией пропавшего сына, брата, мужа или внука, собираются в голубом здании рядом с центром Сантьяго. Стены двора покрыты фотографиями пропавших без вести, на каждого – пожелтевшее фото и надпись, которая повторяет до бесконечности один и тот же вопрос: « Donde estan ? » («Где они?»). Изредка в этой веренице фотографий и одинаковых вопросов без ответа проглядывает роза или другой цветок.

Что вы помните о тех годах, о Государственном перевороте?

Воспоминания расплывчаты. Я была дома и помню лишь военную музыку по радио. Потом множество мужчин в военной форме на улице. Тогда я еще не понимала, что в тот день история моей страны, Чили, пережила огромный удар...

Сколько вам было лет?

Я состояла в рядах социалистической молодежи Консепсьона, городка в нескольких сотнях километров на юге от Сантьяго. Я хотела учиться, выйти замуж, обзавестись семьей и родить детей... Но все разрушилось. Быстро, слишком быстро. Сейчас я могу говорить обо всем этом довольно спокойно. Но много лет я не могла даже вспоминать те дни. Даже в разговорах со своей семьей...

Однажды вечером за нами пришли. Дома были только я и мой брат... Меня арестовали (если это можно так назвать), а потом пытали. Если честно, я до сих пор не могу говорить об этих унижениях...

Своего брата я больше не видела. Позже, когда нам с семьей удалось сбежать заграницу, в Мексику, я узнала, что Висенте пропал без вести. Помню эту страшную тревогу: знать, что, возможно, он где-то еще жив, а я здесь, за тысячи километров, и не могу вернуться в Чили, искать его, помочь.

Тогда вы решили основать эту ассоциацию?

Да. В Мексике нас было много в изгнании, с родственниками, которые пропали во времена диктатуры Пиночета. Мы организовывали шествия по улицам города. Очень слабое оружие против такой жестокой диктатуры, но по крайней мере люди начали интересоваться нами. Они начали узнавать правду.

Когда вы смогли вернуться в Чили?

Мне понадобилось для этого пятнадцать лет. И до сих пор я чувствую себя изгнанницей. Изгнанницей в собственной стране.

Что вам удалось узнать о судьбе вашего брата?

Очень мало. Только то, что его депортировали в подпольный центр лишения свободы, пыток, который назывался Куартель Боргоньо и который уже не существует. Они уничтожили всё, бульдозерами, чтобы замести следы, доказательства.

Вы верите в то, что вся ответственность лежит на Пиночете?

Нет. И это самый невероятный аспект Чили. В архивах судов находятся открытые судебные дела, как минимум против тридцати человек, генералов, полковников, политиков и простых «чернорабочих» смерти, которые были ответственными за пытки, убийства и зверства всех видов. Но самое абсурдное – это то, что все знают, что в никуда пропали, по меньшей мере, три тысячи человек в то время, как в судах значится пропажа лишь одиннадцати из них. Как будто вся страна знает, но отводит взгляд в сторону...

Кто-то говорит, что правосудие ‒ это не универсальная концепция, а относящаяся к историческому моменту, к условиям страны... Вы согласны?

Нет, я считаю, что честь, уважение и правосудие являются универсальными понятиями. Зачем же тогда демонстративно подписывать конвенции о правах человека или трактаты против пыток?

Как вы пережили арест Пиночета?

Это было бесконечной каруселью надежд и разочарований. То, что произошло в Лондоне доказало, что Чили до сих пор является глубоко разделенной страной. Страной, где в руках военных до сих пор находится огромная власть, решающая на уровне политического и общественного равновесия. С другой стороны, я почти удивилась. Пиночет в эти годы доказывал свою невиновность с почти маниакальным вниманием. Он даже приказал изменить Конституцию, чтобы никто не смог обвинить его. И если его не осудят за границей, я уверена, что здесь, в Чили, против него никогда не возбудят дело. В Чили ‒ никогда.

Что для вас означает прощение?

Я уверена, что это совершенно индивидуальное понятие, для каждого оно свое. Я не могу простить убийц моего брата. Кто-то может подумать, что я мстительна. Это неправда. Я не ищу мести.

Я лишь хочу добиться Правды.

9