Читать книгу: «Холодные чары. Лед в истории человечества», страница 4

Пазырыкцы, как оказалось, далеко не были жестокими дикарями, которых так боялись Геродот, китайцы и персы. Археологи не нашли чаш, сделанных из черепов врагов. По крайней мере, пока что. Собранные из вечной мерзлоты свидетельства позволили дать другую интерпретацию – дать пазырыкцам возможность рассказать свою историю. Как однажды написал выдающийся антрополог кочевых народов Лев Гумилев: «Мерить чужую культуру по количеству уцелевших памятников – принципиально неверно. Может быть роскошная цивилизация, построенная на базе нестойких материалов – кожи, мехов, дерева, шелка, – и тупая, примитивная, но употребляющая камень и благородные металлы. От первой не останется следов, а остатки второй будет некуда девать»⁴⁷ [19].

Сегодня филологи считают, что евразийские степи были колыбелью всех индоевропейских языков, на которых сейчас говорят более трех миллиардов человек по всему миру. Эти языки распространились благодаря мастерству степных народов в обращении с лошадьми и их раннему освоению колеса. Мы многим обязаны пазырыкцам, их предкам и их родственным народам.

* * *

Почему же не обнаружено большего количества ледяных мумий? Прежде всего, стоит упомянуть о проблеме с ледниками, которые, несмотря на частое посещение и множество несчастных случаев, обычно уничтожают улики⁴⁸. К тому же существует горькая правда: намеренное захоронение тела во льду – задача крайне сложная.

Традиционно инуитские общины не хоронили своих мертвых, а оставляли их под покровом из кожи моржа или тюленя, помещая в пещеры или в расселинах, окружая кусками или блоками изо льда, чтобы защитить от хищников. Иногда такие захоронения обеспечивали телам хорошее дренирование и аэрацию благодаря сухим арктическим ветрам, что непреднамеренно способствовало их долгосрочному сохранению. Тем не менее до сих пор было обнаружено лишь два таких места захоронения, в которых находились 14 мумий, датируемых XV веком, что подчеркивает редкость таких обстоятельств.

До прихода русских христиан в Сибири коренные якуты редко прибегали к погребению своих мертвых, предпочитая подвешивать их на деревьях или помещать в деревянные гробницы на наземных платформах, известных как арангасы [21]. В целом, в регионах вечной мерзлоты на высоком Севере только тела безрассудных южан – китобоев и полярных исследователей – обычно находят под землей, и то не очень глубоко, что подтверждает, что старые привычки действительно трудно искоренить. В Южном Тироле, где был найден Этци, даже в ХХ веке тела людей, умерших в холодное время года, часто хранили до нескольких месяцев, пока земля не оттаивала достаточно для захоронения. Одно свидетельство рассказывает о мертвых, «хранящихся в комнатах, холодных, как морозильники» [22], до тех пор, пока не становилось возможным их транспортировать и закапывать; другое – о том, что их укрывали на крыше или оставляли замерзать на чердаке до похорон.

Большинство ледяных мумий, которые попадают в новости, являются случайными, результатом неожиданных смертей и, соответственно, исключительными находками⁴⁹. Возможно, самой известной случайной ледяной мумией – не менее прославленной, чем Этци, хотя и находящейся на противоположном конце спектра по возрасту, – является Джордж Мэллори, британский альпинист, погибший близ вершины Эвереста в 1924 году. Его тело, все еще одетое в твидовый костюм, было найдено в вечном снеге гималайской «зоны смерти» в 1999 году. Благодаря удивительному состоянию сохранности, эксперты смогли восстановить облик одежды Мэллори и пришли к выводу, что, вопреки мнению Джорджа Бернарда Шоу, будто экспедиции той эпохи состояли из плохо экипированных любителей-дилетантов (он, как сообщается, заметил, что фотография британских альпинистов 1921 года напоминает «пикник в Коннемара, застигнутый снегопадом» [23]), его снаряжение сравнительно неплохо смотрится на фоне современного оборудования для восхождения на Эверест. Неизвестно, был ли Мэллори на пути к вершине или спускался вниз после успешного восхождения. Его фотоаппарат Kodak Vest Pocket, если его когда-либо удастся найти, мог бы пролить свет на этот вопрос: компания Kodak заявила, что благодаря температурам ниже нуля, возможно, еще есть шанс проявить пленку, содержащуюся внутри, и получить заветный снимок с вершины. Однако пока он остается затерянным в ледяных пустошах.

Высокогорные районы естественным образом способствуют замораживанию тел, что также было доказано в Перу. В 1995 году, всего через несколько лет после находок Этци и Принцессы Укока, археолог и его спутник, поднимаясь по склонам Анд, наткнулись на сверток льда неподалеку от вершины потухшего вулкана Ампато, высота которого составляет 6288 метров. Внутри находился труп молодой девушки, 14 или 15 лет, ставшей жертвой ритуального жертвоприношения в XV веке, известного как капакоча (qhapaq hucha)⁵⁰. Для ритуала отбирали самых чистых представителей инкского общества – детей – и убивали, чтобы они стали посланниками к богам. Этот ритуал проводился в соответствии с церемониальным календарем для обеспечения хорошей погоды и щедрых урожаев или, в исключительных случаях, для избавления от конкретных бедствий, таких как извержение вулкана или смерть царя. Похоже, инки знали, что высокогорный холод способствует сохранению тел: поскольку дети фактически обожествлялись в ходе ритуала, многие жертвы капакоча продолжали регулярно посещаться даже после своей смерти.

После резкого удара по голове, расколовшего ее череп, Хуанита, вероятно, начала свою посмертную жизнь, будучи погребенной в камере, выдолбленной в недрах горы. Именно так находили и других жертв капакоча на таких же высотах – либо высушенными, либо в конечном итоге закованными в лед. И действительно, всего через несколько недель после открытия захоронения Хуаниты на Ампато археологи также обнаружили восьмилетнего мальчика, похороненного на каменной плите, выдолбленной в склоне на вершине горы. Однако Хуанита была грубо выброшена из своего последнего пристанища, когда соседний вулкан извергся, обсыпая гребень Ампато горячим черным пеплом и вызвав обрушение части склона.

Это было невероятное везение, что Хуаниту нашли вскоре после насильственного извлечения, поскольку ее тело все еще почти полностью было заключено в лед. Перья на ее головном уборе все еще сверкали яркими цветами, а ткани, обвивавшие ее, сохраняли узоры из полос, характерных для высших классов Куско. Несмотря на то, что ее лицо высохло, остальная часть кожи и плоти оставалась замороженной. В лаборатории были изучены ее кожа, ткани и органы; даже кровь была найдена в сердце и легких. Анализ показал, что в последние месяцы перед смертью она питалась кукурузой и мясом, готовясь к жертвоприношению. За шесть-восемь недель до этого ей стали давать все больше алкоголя и листья коки, вероятно, чтобы одурманить ее в момент ритуала.

Инки осознавали, что тела тех, кого избрали для жертвоприношения, будут замерзать и сохраняться, но могли ли они предположить, что Хуанита и многие другие будут вновь найдены спустя 500 лет? Уже после своей смерти Хуанита стала проводником в мир политической, социальной и духовной системы своей цивилизации, которая, как и культура Этци, не обладала искусством письма. В этом кроется горькая правда: несчастная девушка, убитая своими старейшинами, стала связующим звеном с давно ушедшей цивилизацией, которая обрекла ее на смерть.

Во всех этих разнообразных случаях, охватывающих тысячелетия и несколько континентов, лед даровал земным останкам жизнь, превосходящую тот миг, когда останавливается сердце и умирает цивилизация. Он позволил нам совершить эмпатический прыжок через века. Лед стал связующим звеном для современных исследователей, помогая им поверить в человечность тех, кто давно покинул этот мир. Что еще из нашего общего прошлого может быть раскрыто по мере таяния ледяного покрова и оседания вечной мерзлоты под нашими ногами? К лучшему или к худшему – вскоре мы, безусловно, это узнаем.

3.Беспечные гуляки
Малый ледниковый период, спорт и ледовые ярмарки

Несмотря на все ощущения физического мастерства, катание на коньках по-прежнему воспринимается как нечто странное и сновиденческое. Сны о полете – это, пожалуй, самое близкое к тому чувству, которое испытываешь на льду.

Дженни Диски. «На коньках в Антарктику» (1997)

Птицы гибли на лету и камнем падали на землю⁵¹.

Вирджиния Вулф. «Орландо» (1928)

 
Взгляните на чудо нашей эпохи,
Замерзшая река теперь стала сценой.
Не спрашивайте, что я делаю
                                           рядом с вами,
Темза теперь и ярмарка, и праздник⁵².
 

Анонимное стихотворение о ледовой ярмарке, 1684 год

Здесь мы окончательно переходим от предыстории и протоистории – от самых основ, когда лед представал как угроза существованию и как посланник из глубокого прошлого, – к летописям записанной истории. Мы будем много говорить о древних греках и римлянах, о цивилизациях Леванта и о знаниях в арабском мире, но обсудим это позже, когда будем рассматривать, в частности, еду, медицину и другие темы. Сейчас же мы перенесемся в эпоху, когда лед, который все еще оставался тяжким испытанием, оказался источником вдохновения и удовольствия. Никто лучше не смог бы нас с этим познакомить, как один из величайших хронистов всех времен – Сэмюэл Пипс.

Для Сэмюэля Пипса понедельник, 1 декабря 1662 года, начался, как и многие другие дни, с привычной суеты в Лондоне. Поднявшись с утра, он отправился на карете в покои герцога Йоркского. Герцог, занимавший пост Лорда верховного адмирала флота, тепло поблагодарил Пипса за его усердную работу над контрактами по поставке мачт. После этого Пипс навестил семейство Сэндвичей, чтобы обсудить с юристом лорда кое-какие дела. Все это казалось довольно рутинным. Но вскоре, проходя через парк Сент-Джеймс, его ожидала неожиданная встреча с чем-то диковинным. «Впервые в жизни, благодаря сильному морозу, я увидел, как люди катаются на коньках – это искусство поистине изящное» [1], – записал он в своем дневнике. В тот же день в своем дневнике сделал заметку и другой хронист – Джон Ивлин:

«Удивившись необычайному и поразительному мастерству, с которым джентльмены и другие отважные люди скользили по новому каналу в парке Сент-Джеймс на коньках, подобно голландцам, с какой невероятной стремительностью и ловкостью они проносились, внезапно останавливаясь на полном ходу на льду, прямо перед взором их величеств, – я отправился домой по воде. Но путь оказался крайне трудным: Темза была скована льдом, и наша лодка с трудом пробивалась сквозь огромные ледяные глыбы, окружавшие нас со всех сторон» [2].

Пипс и Ивлин, разумеется, не знали, что стали очевидцами необычайного времени, теперь известного как малый ледниковый период. На протяжении нескольких веков снижение температур, особенно в Европе и Северной Атлантике, вызывало жестокие морозы, и это похолодание оказало колоссальное влияние на социальную и экономическую жизнь. Некоторые историки считают, что массовые неурожаи создали угрозы существованию величайших мировых держав: так называемый «общий кризис» XVII века [3] сопровождался волнениями и революциями, от Империи Великих Моголов до Китая, России и Польши, – и также поставил под удар испанскую корону и Нидерланды. Другие историки полагают [4], что нехватка продовольствия поспособствовала краху многовековой феодальной системы, что улучшило жизнь миллионов людей. Однако это также привело к активной колониальной экспансии: европейцы, чтобы не голодать, предпочли торговать и захватывать, накопив огромное количество ресурсов и богатств со всего мира. Но, как показывает увлечение катанием на коньках, этот период также стал временем, когда лед превратился в массовое развлечение, – и об этом мы поговорим дальше в этой главе.

* * *

Примерно до 1300 года Европа была чуть теплее, чем в наши дни. Хроники того времени часто упоминают обильные урожаи: в Британии процветали виноградники (благодаря римлянам), а оливковые и инжирные деревья росли сильно севернее их нынешних пределов. В Альпах граница лесов простиралась, возможно, на 200 метров выше, чем сегодня, а захоронения норманнов в Гренландии свидетельствуют о существовании там процветающего торгового поста. (Сам факт захоронений говорит о том, что земля была достаточно мягкой, чтобы принимать тела⁵³.) Но в XIV веке началось похолодание: британские виноградники увяли, норманны покинули Гренландию, и природа уже не давала прежних щедрых даров.

Около 1570 года начался резкий второй этап похолодания – именно то, что мы теперь называем «сердцем» малого ледникового периода. Он принес с собой «странную и удивительную череду перемен в погоде» [5], как написал один архивариус из Люцерна, Швейцария, в 1614 году.

Это оказало значительное влияние на коллективное воображение. Кристофер Марло в своей пьесе «Тамерлан», написанной около 1587 года, упомянул «окованную холодом Европу, где солнце робко светит сквозь туман»⁵⁴. Однако изменения нашли свое отражение и в церковных документах, свидетельствующих, например, о снижении урожайности и десятин из-за неплодотворных сезонов. С увеличением частоты замерзания рек пострадали также речные сборы в Нидерландах, что иллюстрирует масштабы последствий этого похолодания [6].

Нам точно не известно, насколько именно понизились среднегодовые температуры. Самые оптимистичные оценки говорили о падении до 2 °C, в то время как более поздние исследования приводят цифры менее 1 °C, а некоторые даже около 0,5 °C. Однако средние показатели, вероятно, скрывают значительные региональные различия и более частые проявления экстремальных погодных явлений. Холодный период в Европе продолжался до середины XIX века.

Причины похолодания в малый ледниковый период остаются неясными, спорными и многообразными. Примерно с 1645 по 1715 год наблюдался длительный период пониженной солнечной активности, известный как Минимум Маундера. Этот фактор оказал определенное влияние на глобальные температуры, однако его продолжительность ясно свидетельствует, что он не мог быть единственной причиной малого ледникового периода. Более сложная теория утверждает, что сокращение населения в Америке, вызванное прибытием Колумба и других европейцев (по оценкам, завезенные болезни унесли жизни 56 миллионов человек), а также массовое восстановление лесов, произошедшее в результате заброшенных сельскохозяйственных угодий, значительно снизили уровень CO₂ в атмосфере [7].

В малый ледниковый период также наблюдалась значительная вулканическая активность. Действительно, после извержений вулканов часто регистрируется заметное похолодание или непредсказуемая погода, так как пепел и тефра⁵⁵, выбрасываемые в атмосферу, блокируют солнечные лучи, иногда на протяжении нескольких лет. Однако, как и в случае с солнечными пятнами, учитывая их довольно специфические и относительно кратковременные последствия, этого недостаточно, чтобы объяснить всю картину происходящего.

Возможными основными причинами малого ледникового периода стали небольшие и обычные колебания в орбите Земли и ее расстоянии от Солнца, а также изменения в течении и силе Гольфстрима – едва заметные сдвиги углов и траекторий, подобные взмаху крыльев бабочки на другом конце света, которые тем не менее имели огромные последствия. Однако записи о том, где происходило похолодание, насколько оно было значительным и когда именно, остаются неполными и фрагментарными. Данные гляциологии, палинологии (изучения пыльцы и спор), дендроклиматологии (анализ годичных колец деревьев для выяснения климатических условий) и археологические находки, служат косвенными показателями температуры и подвержены множеству местных факторов, многие из которых остаются неизвестными⁵⁶. Эти источники представляют собой одиночные указания, чья полифония становится понятной лишь в ретроспективе.

В чем действительно могут согласиться все, так это в том, что это не было настоящее оледенение. Настоящие ледниковые периоды характеризуются значительными глобальными изменениями температуры, продолжающимися тысячелетиями. Температуры могут понижаться на десятки градусов, а не на доли. Целые экосистемы уничтожаются, моря, реки и земли покрываются льдом, а новые земли возникают на месте когда-то существовавших морей. Реальные ледниковые периоды оставляют глубокий след в ледяных щитах мира. Последний настоящий ледниковый период длился десятки тысяч лет, и его следы четко задокументированы в тех образцах льда, где он достаточно древний. «По сравнению с изменениями, происходящими в настоящие ледниковые периоды, так называемый малый ледниковый период является весьма кратковременным и незначительным климатическим и социальным сдвигом», – писала одна группа исследователей в журнале Astronomy & Geophysics [8]. Таким образом, в широком контексте климатических данных, это небольшое похолодание, охватывающие едва ли полтысячи лет малого ледникового периода, выглядит тривиально. Это можно назвать в лучшем случае аномалией.

Было ли это время ледниковым периодом или нет, но оно заметно повлияло на человеческий опыт. В эпоху неурожая голод провоцирует беспорядки; холод приносит редких паразитов и болезни, к которым ослабленное население оказывается почти беззащитным [9]. Когда реки замерзают, корабли не могут выходить в рейсы, а значит, еда и прибыль не поступают. Ресурсы исчезают. Все это – события, способные кардинально изменить жизнь.

В 1626 году в Южной Германии град, за которым последовали арктические морозы, привел к аресту, пыткам и казням более 900 мужчин и женщин, подозреваемых в том, что они вызвали бедствие колдовством. В начале своей книги «Глобальный кризис: войны, изменение климата и катастрофы в XVII веке» Джеффри Паркер представляет впечатляющую коллекцию свидетельств о малом ледниковом периоде. Например, из записки чиновника Ост-Индской компании в Сурате, Индия, 1631 года: «Времена так ужасны, что никогда за всю память человеческую не происходило подобного голода и смертности». Или из дневника Лу Шуи, написанного в Южном Китае в 1641 году: «Цзяннань никогда не испытывал подобного бедствия» [10].

К 1640-м годам поселенцы в Массачусетсе выражали удивление по поводу «холода столь великого и постоянного», а избыток замороженной воды в некоторых частях света в 1640-х годах отражался засухами в Мексике, Индонезии, Египте, Сенегамбии, Нигере и Анголе. А вот Ганс Хеберле, который писал из Ульма в Германии в 1660 году: «Это была такая суровая зима, что никто не мог припомнить, чтобы была другая похожая… только после Пасхи крестьяне смогли выйти в свои поля и начать работать».

Таким образом, Сэмюэль Пипс и Джон Ивлин были лишь двумя из множества голосов, описывающих последствия малого ледникового периода. Но их свидетельства выделяются среди какофонии страданий и лишений. Их краткие рассказы о катании на коньках символизируют перемену в нашем восприятии льда. В предыдущих разделах этой книги лед служил формирующим элементом нашей среды, средством, через которое прошлое общается с нами, или просто чем-то, что происходило вокруг нас. Здесь же наше отношение к нему становится динамичным и многослойным.

Учитывая, что малый ледниковый период занимает значительное место в записанной истории, она станет фоном для многих событий в этой книге. Тем не менее в этой главе я хочу сосредоточиться на одном ее аспекте: карнавальной атмосфере, хаосе и рождении ледяных празднеств, сопровождавших морозные зимы того времени. Когда Пипс и Ивлин наблюдали за катанием на коньках, они видели перед собой нечто большее – веселье и радость.

* * *

Сколько первых раз мы переживаем в этом мире, когда происходит нечто удивительное, что мы никогда прежде не видели? Слова Пипса ясно указывают на то, что это была его первая встреча с людьми, катающимися на коньках, но они также доказывают, что сама идея не была для него нова. Катание на коньках существует уже давно: первое письменное упоминание на английском языке принадлежит монаху по имени Уильям Фицстефен, писцу Томаса Бекета в Кентерберийском соборе в XII веке. В своей книге «Жизнь святого Томаса», написанной в 1170-х годах, он рассказывает о своем визите в Лондон:

«Когда огромное болото, омывающее северные стены города, замерзает, толпы юношей собираются, чтобы весело провести время на льду. Одни, разгоняясь бегом, скользят боком, широко расставив ноги, по обширному пространству льда. Другие же мастерят сиденья изо льда, похожие на жернова, и их тянут за собой несколько ребят, которые бегут вперед, держась за руки. Иногда они, сильно разогнавшись, поскальзываются и падают все одновременно лицом вперед. Есть и такие, кто более искусен в ледовых забавах: они привязывают к своим ногам берцовую кость животных, закрепляя ее под лодыжками, и, держа в руках окованные железом шесты, время от времени ударяют ими по льду и несутся вперед быстро, словно птицы в полете или снаряды, выпущенные из мангонели [вид осадной машины или катапульты]» [11].

Мы можем заглянуть еще глубже в прошлое. Начиная примерно с 2000 года до нашей эры жители Северной Европы привязывали кости к ногам, чтобы скользить по замерзшим просторам. Такой способ передвижения считался быстрым и эффективным. Археологические находки в Скандинавии и России указывают на то, что катание на льду могло появиться одновременно в нескольких местах. Однако исследование 2008 года назвало Финляндию наиболее вероятной родиной этого занятия. Исследователи Федерико Форменти и Альберто Э. Минетти пришли к выводу, что плоский рельеф Финляндии и ее многочисленные длинные, узкие озера, покрытые зимой льдом, – в то время самая большая естественная зона для катания в мире – позволили финнам первыми разработать костяные коньки, которые позволяли сильно сэкономить усилия при передвижении [12]. Но это лишь одна из гипотез. Другая теория предполагает, что катание на коньках было изобретено во втором тысячелетии до нашей эры на степных равнинах, простирающихся от Северного Причерноморья до Среднедунайской низменности. В исследовании 2007 года утверждается, что древние костяные коньки имели всего лишь 25 % эффективности современных, но также отмечается, что они, вероятно, стали первыми средствами передвижения, позволившими человеку максимально использовать биомеханические возможности своей мышечной системы [13].

Кости для древних коньков специально обрабатывали, чтобы они лучше служили своему предназначению: лишние выступы срезались, а поверхность выравнивалась, чтобы на ней можно было уверенно стоять. На многих из них сверлили отверстия спереди и сзади, через которые продевали кожаные ремни для крепления к обуви. Кость была естественным предпочтением для лезвий. «Маслянистая поверхность костей животных образует природный восковой слой, который снижает трение при скольжении», – рассказал Форменти в интервью National Geographic News, после того как попробовал реплики костяных коньков на катке в Италии [14]. Для изготовления лезвий идеально подходили длинные пястные, плюсневые или лучевые кости коров или лошадей, что в человеческом организме соответствует костям кистей, стоп и предплечья. Но для движения вперед использовались палки, поскольку форма этих костяных лезвий не способствовала естественному скольжению, как у современных коньков.

Почему же коньки скользят по льду? Долгое время считалось, что скольжение происходит из-за того, что давление лезвия на лед превращает небольшое количество льда на поверхности в смазывающую воду. Вскоре же выяснилось, что этого давления недостаточно. Была выдвинута другая теория: трение между лезвием и льдом вызывает его нагрев и плавление, что и позволяет конькам скользить. Идея, что трение может создать скольжение, вызывает приятное удивление и выглядит достаточно парадоксально. Именно то, что ожидаешь от такого загадочного вещества, как лед. Действительно это так, но это еще не вся картина. Сейчас считается, что на поверхности льда существует очень тонкий слой молекул, у которых меньше связей между собой (всего две или три по сравнению с четырьмя в слоях под ними), что позволяет этим молекулам двигаться более свободно. Они динамично образуют подобный жидкости слой перекатывающихся молекул, когда над ними проходит конькобежец⁵⁷ [15]. Именно этот эффект вместе с трением создает скольжение.

В Китае, в эпоху династии Сун (960–1279), катание на коньках приобрело популярность не только как способ передвижения (в китайском языке катание на коньках также известно как «ледяные забавы» [16]), но и как форма развлечения. Ко времени династии Цин (1644–1912) коньки стали частью военной технологии после того, как Нурхаци (1559–1626), основатель первой династии Цин, создал конькобежный отряд в своих горных войсках. Такие войска каждую зиму проводили парады: 200 солдат, отобранных из батальона численностью 1600 человек и подготовленных к борьбе на скользком льду, выполняли маневры на коньках с одинарными или двойными железными лезвиями перед императорским двором. Кроме того, проводились соревнования, в которых участвовали до тысячи конькобежцев, устраивали смотры фигурного катания и масштабную игру в хоккей на льду с несколькими десятками участников.

События были увековечены на картинах и в словах. «Катающиеся скользили по льду, подобно падающим звездам или молниям», – гласит один из документов династии Цин [17]. Ледяным воинам династии Цин требовалось преодолевать огромные расстояния, как сообщается, до 350 километров в день – на своих коньках, при этом оставаясь готовыми к бою. Тем не менее именно голландцы, а не китайцы, считаются изобретателями металлического лезвия для коньков в 1500-х годах, которое они усовершенствовали до узнаваемой современной формы. Голландцы сделали катание на коньках популярным видом массовых развлечений и увековечили его в искусстве.

Самый ранний известный ледяной пейзаж в голландском искусстве, гравюра под названием «Падение Лидвины на льду», датируемая 1498 годом, также является первой известной иллюстрацией катания на коньках. Святая Лидвина родилась в Схидаме, к западу от Роттердама, в 1380 году. В возрасте 15 лет она столкнулась с другим конькобежцем на замерзшей реке, упала и сломала ребро. С этого момента, согласно житию, ей становилось все хуже и хуже, она начала постоянно поститься, ее парализовало, она теряла кожу и части тела, которые ее родители бережно хранили в вазе – типичные события, происходившие с будущими святыми средневековья. У ее постели начали происходить чудеса, и она стала целительницей и святой женщиной, дожив до 53 лет. Лидвина из Схидама ныне считается покровительницей конькобежцев.

Падение Лидвины на льду.

На гравюре Лидвина изображена лежащей на льду, ее левая нога во все еще застегнутом коньке выступает под неудобным углом. Ее поддерживают две женщины, а третья спешит к ней на помощь по ледяной поверхности. Вероятно, намеренно, ее обморок напоминает позу Марии на картине Рогира ван дер Вейдена «Снятие с креста», созданной около 1435 года. Неудивительно, что первое известное изображение катания на коньках появляется в религиозной картине – не потому, что катание на коньках имеет какое-либо особое отношение к святому, а потому, что западное искусство до середины XVI века было пропитано религиозными темами, в то время как портретная живопись и классические аллегории оставались на втором плане. Зима не воспринималась как самостоятельный элемент для изображения; подобным образом не учитывались жизнь крестьян и те пейзажи, в которых они существовали.

Питер Брейгель Старший (ок. 1525–1569) почти в одиночку изменил эту ситуацию. «Избавившись от остаточных традиционных ограничений, он сосредоточился исключительно на повседневных аспектах зимней активности и зимних пейзажах», – отмечает выдающийся критик Вольфганг Штехов [19]. В каком-то смысле Брейгель изобрел зиму. Кажется, что до появления таких картин, как «Охотники на снегу» и «Зимний пейзаж с конькобежцами и ловушкой для птиц», зима не была значимой и не заслуживала того, чтобы ее изображали. Именно на этих полотнах он впервые показывает нам этот сезон. Эти знаменитые работы были написаны в 1565 году, после самой суровой зимы за более чем 50 лет, одной из первых во все увеличивающемся спаде температур второго пришествия малого ледникового периода⁵⁸.

«Охотники на снегу» изначально входили в цикл «Времена года», художественную традицию, уходящую корнями в Средневековье, которая изображала занятия, характерные для каждого времени года. Однако конкретная тема «Охотников на снегу» была новаторской: на переднем плане открывается тяжелое положение, олицетворяемое охотниками, пробирающимися сквозь снег с опущенными головами, их собаки выглядят худыми и голодными. Они возвращаются лишь с унылым трупом лисы. В реке, находящейся ниже них под обрывом (и ниже явно не нидерландских горных вершин на заднем плане), водяное колесо застыло в неподвижности. Небо имеет «ледяной зеленоватый» оттенок, как описано в стихотворении Уолтера де ла Мэра «Зима Брейгеля» (Brueghel’s Winter)⁵⁹. Возможно, это зимнее солнцестояние, неподвижная точка вращающегося мира, все вокруг стремится к неподвижности; трудно поверить, что жизнь возродится. Если у Брейгеля и присутствует мирское побуждение, то оно проистекает из чувства, что Бог оставил этот мир, таково ощущение и здесь. И снова де ла Мар:

 
Но ни пламя, ни лед, ни колющий камень,
Ни тишина, как замерзшее море,
Ни эта наклонная бесконечная линия
Вывески, ни птицы, холмы и деревья
Не дают более чем тонкого намека на того,
Кто растратил здесь тайну жизни.
 

Но не все на холоде впадают в отчаяние. На заднем плане, под ледяным зеленым небом, появляются ободряющие элементы: крошечные фигурки играют в хоккей и керлинг на замерзшем озере; трое маленьких детей гонятся за большим мальчиком по льду, а мужчина тянет за собой женщину в красном платье. Эти мелкие случайности досуга и игры изображены с теплотой и любовью. В «Зимнем пейзаже с конькобежцами и ловушкой для птиц» сцены зимнего веселья занимают центральное место, становясь более заметными на картине.

Популярность зимних сцен поражала воображение. В настоящее время известно как минимум 127 копий «Зимнего пейзажа с конькобежцами и ловушкой для птиц» Брейгеля, что, безусловно, свидетельствует, что общее количество оригиналов и копий может достигать тысяч: целый поток изображений, заказанных и полученных людьми, чья численность немногим меньше, чем население Нидерландов сегодня.

Заманчиво провести параллель между климатическими изменениями конца XVI века и возникновением зимнего пейзажа в живописи. Уход от религиозных тем можно связать с глубокими потрясениями в христианстве: с широкомасштабным иконоборчеством, последовавшим за Реформацией. Так и погода, которая надвигалась на Европу XVI века, требовала новых форм представления. Переменам в нашем отношении к божественному, друг к другу и к неживой природе – всем этим темам находилось место в искусстве. Брейгель чутко откликался на происходящее вокруг него.