Читать книгу: «Детективы от Люсинды Райли: комплект из 2 книг», страница 13

– В данных обстоятельствах у миссис Миллар, похоже, есть все основания волноваться о благополучии сына, – процедила сквозь зубы Джаз. – Как среагировал Дэвид Миллар?

– Мы немного пообщались по телефону. Я изложил все очень сдержанно – пугать родителей ни к чему. Посоветовал мистеру Миллару побеседовать с сыном, попробовать выспросить у него, в чем дело. Затем попросил Рори позвонить отцу.

– Рори позвонил?

– Помню, я видел его у общежитского таксофона… в четверг, да, за день до того, как умер Кавендиш.

– Однако вы не знаете, с кем именно говорил по телефону Рори?

Фредерикс пожал плечами:

– Нет, не знаю, но ведь… в общем… – Он почесал голову.

– Да, мистер Фредерикс?

– Я тут подумал… Назавтра после разговора Рори по таксофону, то есть в пятницу, в день смерти Чарли, я вечером отправился на встречу. Примерно в половине восьмого. Отъезжая от школьной стоянки, я заметил Дэвида Миллара, он как раз выходил из машины.

– Понятно.

– В тот вечер было много родителей, поскольку в часовне давали концерт. Рори поет в хоре, и Миллар вполне мог приехать послушать. Однако… – Фредерикс вновь пожал плечами. – Раньше я его в часовне не видел.

– Я так понимаю, к вашему возвращению машины мистера Миллара на стоянке уже не было? – предположила Джаз.

– Конечно. Я ведь вернулся в полночь или около того. Послушайте, инспектор, я ни на что не намекаю, но вдруг Рори поделился с отцом своими подозрениями насчет того, что в подвале его запер Кавендиш?

– То есть Чарли все-таки издевался над Рори, вы признаете? – спросила Джаз.

– Мальчики часто подкалывают друг друга. Одни это выдерживают, другие – нет. Суть в том, что Рори не выдерживал. И – да, – вздохнул Фредерикс, – мне следовало вмешаться раньше, я признаю. Теперь вот Рори сбежал… хотя… – Он вдруг озадачился.

– Что?

– Не сходится. Ведь если Чарли изводил Рори, тот должен теперь радоваться! Мучителя больше нет. Зачем же Рори бежать?

– Понятия не имею. – Джаз предпочла сменить тему, не желая обсуждать нюансы расследования с возможным подозреваемым. – Мистер Фредерикс, должна спросить еще раз: где вы были в пятницу вечером?

– Я и правда не могу сказать.

– Вы в курсе, что утаивать информацию, важную для полицейского расследования, – это правонарушение?

– Могу лишь повторить, инспектор: мое местонахождение в пятницу вечером не имеет отношения к вашему расследованию.

– Позвольте судить об этом мне, мистер Фредерикс. Я считаю, что имеет. Ведь именно вы перед уходом положили на тумбочку Чарли Кавендиша эпилим. У нас нет доказательств того, что вы его не подменили.

– Зачем же тогда мне было признаваться, что это я принес таблетки?!

– Затем, что это – факт, зафиксированный в лекарственной ведомости. К тому же вы могли думать, что смерть Чарли сочтут естественной, спишут на эпилепсию…

– Мы действительно все так думали, инспектор…

– И что ваши действия не подвергнут сомнению…

– Вы меня обвиняете? – Фредерикс резко встал.

– Нет. Разумеется, нет. Я лишь советую проявить благоразумие и рассказать, где вы были в тот вечер. Ваше молчание не развеивает подозрений, а добавляет их.

Фредерикс рухнул назад на стул.

– Я не могу. Просто не могу.

– Тогда мне, возможно, придется арестовать вас за препятствование правосудию. Полагаю, вы кого-то защищаете, но хочу предостеречь: тем самым вы ставите под удар собственную незапятнанную репутацию, как воспитатель и человек, несущий прямую ответственность за безопасность Чарли Кавендиша. Раз вы отказываетесь предоставить алиби и подтвердить свое присутствие в некоем другом месте, у меня нет доказательств вашего отсутствия в школе. – Джаз взглянула на часы. – Спасибо за уделенное время.

Фредерикс кивнул и вышел без единого слова.

Джаз надела пальто, поискала в кармане ключи от автомобиля.

– Что скажете, мэм? – Майлз выглянул из-за ноутбука.

– Он не сможет хранить молчание вечно. – Джаз принялась рыться в портфеле. – Ума не приложу, почему Фредерикс смотрел сквозь пальцы на склонность Кавендиша третировать малышей, но… Да что ж такое! Куда я сунула ключи? Отвезете меня? Обсудим кое-что по дороге.

* * *

Майлз выехал на главную дорогу к западу от Фолтсхэма в направлении Кингс-Линн, и из-за туч наконец пробилось солнце.

– Ну а вы что думаете о Фредериксе? – спросила Джаз.

– Скажу так: оказаться под ним в свалке на регбийном поле я бы не хотел, – поморщился Майлз. – Значит, Дэвид Миллар был в школе в ночь смерти Чарли? Неужели Рори по телефону пожаловался на Чарли и Миллар убил его из мести? Знал ли Дэвид Миллар о реакции Чарли на аспирин?

– Всех мальчиков во Флит-Хаусе предупреждают об аллергии других ребят, от арахиса до одеколона, – ответила Джаз. – Рори вполне мог упомянуть аллергию Чарли при отце. В общем, Рори нам определенно нужен. Чутье подсказывает, что Миллар-младший во всем этом замешан. А он прямо неуловимый какой-то.

Майлз расплылся в улыбке.

– Как в старые времена, мэм.

– В смысле?

– Ваше чутье никогда не подводит. Команда доверяла ему безоговорочно.

– Правда? – рассмеялась Джаз. – Если честно, то я пока ничего не понимаю, бреду в непроглядном тумане.

– Из тумана скоро выберетесь, мэм, как всегда. – Майлз резко повернул налево. – Кажется, нам сюда. Экономка говорила, сразу за автомастерской.

Он въехал в просторные кованые ворота со сторожкой. Дорога вилась между лугами, усеянными старыми дубами. Машина миновала озеро, поблескивающее в слабых лучах солнца, и наконец подкатила к особняку.

– Вот это да, прям-таки Брайдсхед… – пробормотал Майлз и направил автомобиль вдоль круглого пруда, в центре которого размещался замшелый фонтан в виде трубящего в рог юноши.

– Правда, довольно уродливый Брайдсхед. Думаю, позднее викторианство.

Джаз оглядела прямоугольный дом красного кирпича; множество окон, изучающих гостей невидящим взглядом; крышу с горгульями, чьи зловещие морды выщербило время.

– Идеальные декорации для готического фильма ужасов, – заключила Джаз.

– Скажем так: счета за отопление тут заоблачные, – пошутил Майлз, когда они поднимались к парадному входу.

Джаз позвонила. Над звонком красовалась ржавая табличка с надписью: «Торговцы – к заднему входу».

Дверь открыла женщина средних лет, одетая в черное платье.

– Доброе утро. Инспектор уголовного розыска Хантер и сержант Майлз к лорду Коноту, – сообщила Джаз.

– Прошу.

Женщина впустила их в строгий холл с высокими потолками и уходящим вдаль клетчатым мраморным полом. Следуя за ней по лабиринту темных коридоров, Джаз поежилась: в доме было холоднее, чем на улице.

Женщина остановилась перед тяжелой дубовой дверью и повернулась к гостям:

– Я предупредила лорда Конота о вашем появлении, но учтите – у него слабое здоровье. Пару лет назад его светлость упал с охотничьей лошади, теперь прикован к инвалидному креслу. Затем начался артрит, и у лорда Конота сильные боли. К тому же совсем недавно он понес тяжелую семейную утрату.

– Мы его не задержим, обещаю, – заверила Джаз.

Женщина кивнула, постучала в дверь.

– Входите.

Джаз с Майлзом очутились в уютной комнате, обшитой дубовыми панелями, которая разительно отличалась от строгой обстановки остального дома. Стены украшали яркие рисунки на тему охоты, на полу лежал потертый ковер с рисунком под шотландку, а в камине весело потрескивал огонь. По обе стороны от камина тянулись вверх до самого потолка стеллажи, плотно и неряшливо забитые книгами. Пахло мокрой собакой; сама она нежилась в тепле перед очагом.

Неподалеку в инвалидном кресле сидел Эдвард Конот, на коленях у него лежала газета «Телеграф». Рядом стоял столик, заваленный растрепанными журналами «Сельская жизнь» и пузырьками с таблетками.

Хозяин со слабой улыбкой протянул руку:

– Эдвард Конот. Приятно познакомиться. Располагайтесь, пожалуйста.

Он указал на старый диван, весь в собачьей шерсти, развернул кресло лицом к гостям и сказал:

– Не представляю, зачем я вам понадобился. Неужели что-нибудь натворил? – Лорд хмыкнул. – В моем возрасте остается только мечтать.

– Нет, лорд Конот, вам не о чем беспокоиться.

– Прошу, зовите меня Эдвардом. Чем же я могу помочь?

– Нас интересует ваш брат Корин, – сказала Джаз.

– Он ведь мертв. – Эдвард помрачнел. – Бедняга. Уже лет сорок как.

– Мы знаем, сэр. Видите ли, на днях умер один старый друг Корина, – пояснил Майлз. – Коронер подтвердил самоубийство, однако мы считаем, что эта смерть связана с делом об убийстве, и потому хотим поговорить о вашем брате.

– Ясно, – вздохнул Эдвард. – Как зовут друга?

– Хью Данман, – ответила Джаз.

– Ну конечно, – кивнул Эдвард. – Они были… хорошими друзьями.

– Тогда, сэр, начать придется с вопроса: знали ли вы об их необычайно близких отношениях?

– Боже милостивый, да. Конечно, знал. И я, и все семейство. – Эдвард пристально посмотрел на гостей. – Можно сказать, отчасти именно из-за Хью Данмана я был вынужден поселиться в этом проклятом мавзолее и посвятить ему всю свою жизнь. Корин – мой старший брат. Ему и полагалось унаследовать поместье. Вы в курсе?

– Да, сэр, в курсе, – сочувственно подтвердила Джаз.

– Винить других в собственных ошибках, конечно, не следует, но грешки Корина, вне всякого сомнения, сказались на мне. – Эдвард Конот вздохнул: – В Оксфорде брат пристрастился к наркотикам и сексу. В результате отец перед смертью лишил Корина наследства.

– Значит, вы помните Хью Данмана тех времен?

– О да. Он следовал за Корином по пятам, точно безумно влюбленный ребенок. Корин его тоже любил, но, по-моему, для Хью их отношения значили куда больше.

– По моей информации, Хью якобы попросили уйти с должности лектора в Оксфорде из-за неподобающей связи с вашим братом, – добавила Джаз.

– Я не удивлен. Впрочем, одно знаю точно: каков бы ни был характер их отношений, Хью очень старался помочь Корину побороть наркотическую и алкогольную зависимость. Даже поселился вместе с Корином в коттедже, который я выделил брату после исключения из Оксфорда. Хью нянчился с Корином, не жалея сил, но тому было уже не помочь, увы. Он умер, приняв смертельный коктейль из героина и алкоголя. Бедняга, так бездарно растратил жизнь… Ему было всего двадцать шесть. – Эдвард помолчал. – Знаете, я порой задаюсь вопросом: может, наша семья проклята?

– Почему, сэр? – осведомился Майлз.

– На прошлой неделе случилась еще одна трагедия, связанная с семьей. Говорите, Данман лишил себя жизни… У него была депрессия?

– Мы пока не знаем. Могу я попросить вас держать информацию о самоубийстве при себе, сэр, пока мы не уточним все обстоятельства? Буду благодарна. – Джаз улыбнулась.

– Хью по-прежнему работал в Святом Стефане. – Это прозвучало как утверждение.

– Да.

Эдвард внимательно посмотрел на нее умными серыми глазами.

– Вы не разглашаете эту информацию, потому что связываете смерть Хью со смертью Чарли?

– Вы прочли о Чарли в газетах, сэр? – уточнил Майлз.

Эдвард Конот мрачно усмехнулся:

– Да, но о его смерти я узнал не из газет. Чарли Кавендиш – мой племянник.

– Племянник?! – изумилась Джаз.

– Конечно. Простите, инспектор, я полагал, вы знаете. Думал, вы приехали из-за него.

– Примите мои извинения за неведение – а также запоздалые соболезнования, – сбивчиво проговорила Джаз, заливаясь краской.

– Откуда бы вам знать? Адель и Чарли – Кавендиши, по фамилии того ужасного человека, которого она выбрала в мужья. Вполне понятно, что вы еще не успели изучить семейное древо Чарли. Адель, кстати, приедет ко мне на этой неделе. Будем решать, что теперь делать с этим проклятым поместьем. Чарли был нашим единственным наследником. Других родственников мужского пола не осталось. Многих уничтожила Вторая мировая война, а у выживших – сплошные девочки.

– Так Адель?..

– Моя сестра, да. Тринадцатью годами младше меня, могу добавить, и пятнадцатью годами младше Корина. Когда он умер, ей было одиннадцать.

– Почему же поместье не унаследует она? – поинтересовался Майлз.

– Комитет по равным возможностям наверняка однажды постановит, что женщины могут наследовать титулы и имения, но на сегодняшний день действует принцип первородства. Примогенитура. Наследник должен быть мужского пола. Следовательно, несколько дней назад ветвь Конотов, увы, оборвалась.

– Ясно, сэр.

– У вашей сестры есть коттедж в Клее? – спросила Джаз.

– Нет. Во время визитов в Норфолк она останавливается у меня. Здесь полно места, – криво усмехнулся Эдвард. – А что?

– Я видела ее недавно в Клее, она заносила покупки в дом.

– Правда? Видимо, очередная благотворительная миссия Адели – привезла продукты для престарелых. Или просто навещала друзей. Удивительно, что мне она не сообщила о своем визите в Норфолк. Впрочем, я сестре не сторож.

– Да, – коротко ответила Джаз, не давая Эдварду развить тему.

– Теперь у вас, наверное, возникает вопрос: почему и Чарли, и Хью Данман, который, нравится нам это или нет, тоже связан с семьей, умерли с разницей в несколько дней?

– Да. Однако само наличие такой связи уже задает расследованию новое направление.

– По словам Адели, Чарли умер от анафилактического шока. Это правда? – спросил Эдвард.

– Правда. Мы пытаемся выяснить, каким образом Чарли проглотил смертельный для него аспирин. Не могли бы вы поделиться своим мнением о племяннике?

Эдвард задумался. Наконец сказал:

– Чарли очень походил на отца, которого я никогда не жаловал. Вот. Я ответил на ваш вопрос?

– Да. Тем не менее после своей смерти вы собирались передать имение Чарли?

– Милостивая госпожа, можете ли вы представить себе целые поколения отцов, в отчаянии взирающих на своих наследников? Мой отец оказался человеком относительно прогрессивным: решил передать имение мне, младшему сыну. Однако у отца был выбор. В подобных случаях родовое имя и династия важнее всего. Пусть я и недолюбливал Чарли, но как знать – вдруг он превратился бы в хорошего землевладельца и породил множество здоровых сыновей? Вероятно, поместью не помешала бы толика нахрапистого капитализма. Мы в новом тысячелетии как-никак. Ответственность сделала из меня мужчину. Она могла повлиять и на Чарли.

– А ваша мать? Еще жива? – спросила Джаз.

– Очень даже. Думаю, она и меня переживет. – Эдвард улыбнулся. – Матушка обитает в восточном крыле, относительно здорова для своих восьмидесяти семи лет.

– Вы не станете возражать, если мы ее навестим?

Он вздохнул:

– Мы ей не говорили о смерти Чарли. Не спешили огорчать. До тех пор, пока мы с Аделью не решим дальнейшую судьбу поместья, матушку волновать не будем.

– Понимаю, – кивнула Джаз. – Все же мне бы ее повидать, и поскорее.

– Тогда позвольте, я подготовлю маму, сообщу новости сам. Скажу также, что вы хотите расспросить ее о недавно умершем старом друге Корина. Она обрадуется. Корин был ее любимчиком, – резковато добавил Эдвард.

– Неловко вас подгонять, но вы ведь свяжетесь с нами, как только поговорите с ней?

Эдвард кивнул:

– Дайте мне пару дней.

– Конечно.

Джаз встала, пожала Эдварду руку. Майлз – тоже.

– Похоже, я мало чем помог. Если вы выясните что-нибудь интересное, прошу, позвольте мне поучаствовать. Видите ли, история – мой конек. После падения с лошади я в основном провожу время за изучением родословной Конотов. Было бы полезно включить в мою книгу не только древних членов семьи, но и современных.

– Обещаю держать вас в курсе. Последний вопрос, сэр. У Корина ведь не было детей?

– Насколько мне известно, нет. – Эдвард удивленно поднял бровь. – А что?

– Я просто уточняю.

– Будь у него дети, я бы спал спокойнее, не переживал бы так за судьбу поместья, – вздохнул он.

– Понимаю, – согласилась Джаз.

– Что ж, – кивнул Эдвард. – Всего доброго.

* * *

Экономка проводила гостей к выходу. Пока они находились внутри, солнце спряталось за тучи, подул пронизывающий ветер, начал моросить дождь. Спустившись с крыльца, Джаз оглянулась на дом. Она могла бы поклясться, что в верхнем окне левого крыла мелькнул чей-то силуэт.

Джаз невольно вздрогнула и нырнула в приветливое тепло машины.