Твоя судьба

– Оно и говорит. Но в пустом помещении, как ни кричи, никто не услышит, ― философски рассудила Света.

– Да, верно. Как вообще твоя жизнь? Со школы ведь не виделись.

– Ну так… На самом деле, только творчество и спасает.

– Что такое? Ой, прости, личное наверное.

– Да, личное… Но мне особо не с кем поговорить об этом. Я аборт недавно сделала.

– Ох, мне так жаль! Как же это тяжело. Неудивительно, что ты так тоскуешь… Но ты справишься со всем, обязательно! И дети будут ещё, в своё время, думаю.

– Да, врачи говорят, что риск бесплодия минимален. Но теперь я и без парня, и без ребенка… Сама решила, что бедноту плодить не хочу, а всё же ― оно ведь уже внутри меня жило, он или она… Хотелось, чтобы был мальчик.

– Ты ведь не сомневалась в своем решении?

– Не сомневалась.

– Значит, и сейчас не стоит, насколько это возможно. В такой ситуации я не была, но знаешь, боль всегда проходит со временем.

– Ночами особенно тяжело. Жить не хочется даже.

– Понимаю, ночью занять себя нечем, отвлечь… Когда мне было тринадцать, я хотела покончить с собой. Уже закрылась в ванной, а потом подумала, с бритвой в руке, ― а ведь я не знаю, что будет дальше. Вдруг там что-то прекрасное, а я пропущу, не дождусь? И ― не ошиблась. С тех пор столько всего чудесного и ужасного было. Больше я никогда всерьез умереть не хотела, напоминала себе ― впереди всё ещё что-то важное есть.

– Спасибо, я подумаю об этом, ― кивнула Света, осторожно ловя кончиками пальцев слезы в уголках глаз, стараясь не размазать косметику. ― Я ещё не похожа на панду? Прости, что загрузила тебя своими проблемами.

– Что ты, всё в порядке. Ты обязательно ещё найдешь своё счастье, я уверена. И нет, ничего не размазалось, прекрасно выглядишь. Работаешь сейчас здесь, в Москве?

– Меняю работу, перебираюсь в Москву, да.

– Это ведь не самое дешевое мероприятие, кажется? Я могу поговорить с Анастасией Витальевной, может, она сделает скидку.

– Нет, ничего, мне билет подруга оплатила, не стоит беспокоиться. Всё хорошо.

– Хорошо, ― улыбнулась я, отмечая, что после слез Света выглядит спокойнее, не так напряжено её лицо, расправились сами собой плечи. ― Пойдем занимать места в зале. У нас очень уютный зал, я сама обустраивала.

– Да ты что?

– Да, я здесь работаю.

– Как это тебя занесло в библиотеку из IT?

– Ой, это долгая история…

― Фух, ну, так-то лучше, ― констатировала я после финальной песни. ― Спасибо, ребят, все молодцы, вы просто чудо. Отдыхайте, развлекайтесь, до завтра.

Подхватив Егора под руку, я положила голову ему на плечо:

– Что-то я устала сегодня. Как тебе вечер?

– Интересно это всё, конечно. Я, правда, про эту Анну ничего не слышал раньше. Книга лучше фильма?

– Да, определенно. Это ведь русское кино, чего ждать.

– И что с того, что русское? ― вмешалась Зоя, перехватившая нас у гардероба. ― Проводите меня до метро?

– Да, конечно. Ну, в смысле «что с того»? Я русское кино вообще не смотрю. Советское мне идеологически не близко, а все эти комедии современные ― мрак.

– Ну есть ведь отдельные хорошие фильмы.

– Наверное, есть. Но я не знаю, как их искать. Бум на актеров, которые мне не нравятся, угнетает. Один товарищ П. сейчас во всех новых фильмах.

– Его многие любят.

– Не могу понять, почему. Играть ведь не умеет, во всех ролях одинаковый.

– Да, ― согласилась Зоя. ― Но ему и роли дают однотипные, к тому же, плохих парней многие любят. Да ещё и мордашка смазливая.

– Но ведь это не показатель хорошего кино!

– Не значит, что хорошего кино нет. Индустрия отсутствует ― да. Всё крупное спонсируется государством, и плохое, и хорошее. А авторское кино вообще годами пришлось бы пересматривать, чтобы найти жемчужины. Но я скину тебе список любимых фильмов на днях, вдруг переубедят.

– Да, хорошо, люблю узнавать новое и разрушать заблуждения. Будем вместе смотреть? ― обернулась я к Егору.

– Конечно.

– Всё, пока-пока, хороших выходных, ― помахала Зоя.

– И тебе! Пройдемся вокруг пруда?

– Давай.

– Ночь, блеск воды, утки и лебеди ― будто мы снова в институте.

– Да, точно, ― поцеловал меня Егор. ― Хотя тогда мы не за руку ходили.

– Верно.

– Так к кому там из парней фламинговых тебя ревновать?

– Как выяснилось, точно не к Ивану. К нему я могу ревновать тебя.

– Ого, ты не говорила.

– Сама сегодня узнала. Интересно, как много девушек на что-то надеются…

– Уверен, толпы.

– Ну, не такие большие, как из твоих поклонниц, ― пихнула я его в бок. Егор рассмеялся. ― А вообще знаешь, за мной сегодня наблюдал какой-то мужчина после выступления. Я потому и хотела уйти побыстрее.

– Ну, наверное, он слушает вас? Должен же был в зале оказаться хоть один поклонник. Или тебе пора нанимать охрану?

– Нет, что ты! Уверена, всё в порядке.

– Вот и выкинь его из головы, ― прошептал Егор, наклоняясь ко мне. Крепко обнимая его, я ощутила, что всё ещё, уже несколько месяцев, счастлива каждую секунду потому, что мы вместе. До боли счастлива каждый миг.

Глава 5. Рефлексия

― Тебе ведь уже надоело в Зеленограде за время работы тут? ― уточнил Кирилл.

– Да, но вот время прошло, и я снова хорошо к нему отношусь, ― рассмеялась я. ― Ну и мы давно не виделись.

– Да, со времени твоего переезда.

– Верно. Как учеба? Аспирантура вообще имеет смысл?

– Да, как минимум я могу преподавать. А сама учеба довольно дебильная, да и контингент так себе, как наш Каретников, помнишь его?

– Конечно, такого не забыть. «Докажите мне эту аксиому»!

– Вот-вот, такие люди и окружают меня в аспирантуре. У тебя что нового?

– Да, вообще есть новость, хотя я не знаю, как ты отреагируешь.

– Давай, я готов!

Кирилл остался последним из друзей, кому я ещё не сказала про отношения с Егором. Более категоричного человека в моем круге общения не найти. Иногда я даже не знала, как мы дружим, если я не выношу оценочных суждений в свой адрес.

– Только постарайся не судить, ок? В общем, я встречаюсь с Егором, поэтому сегодня и в городе. Ему надо что-то забрать из квартиры, и я решила составить компанию.

– Круто.

– Я правда с ним счастлива.

– Да, бывает. Ну, я всегда его раздолбаем считал, ты в курсе, но это не значит, что ты не можешь быть с ним счастлива. Так что круто, чо.

– Спасибо за, хм, корректность.

– Да не за что. И что, вы вместе уже живете?

– Пока не совсем, но он часто ночует у меня и уже начал перетаскивать вещи потихоньку. А вы как там, уже совсем съехались?

– Пока моя так и присматривает за бабушкой, так что часть недели всё ещё живет у родственников.

– Ой, моя подруга в такой же ситуации чуть с учебой не пролетела из-за этого. А родители что?

– Пока без продвижений, помогать особо не настроены. Но после родных моей бывшей жены они ангелы, ты помнишь.

– Да, с такими змеями сложно сравниться, понимаю. Надеюсь, вы там разберетесь.

– Да, я тоже надеюсь. Ты что там, поешь ещё?

– Да, а что?

– Ну, ты же не самый постоянный человек, вдруг уже забросила.

– Нет, пока пою…

На самом деле, меня беспокоила смена приоритетов. С Егором мы проводили вместе всё больше времени, особенно после того, как он сменил работу. Я была этому рада, несомненно. Если быть с Валерой казалось в тягость, сейчас одинаково приятным временем стало и смотреть фильмы, и готовить вместе, и гулять, и просто разговаривать часами перед сном, лежа в обнимку в темноте. Но не станет ли мне от этого всё менее интересна музыка? Останусь ли я собой или полностью утону в счастливой любви?

– Ты чего такая грустная сегодня? Прямо как зимой, ― забеспокоилась Вероника, надевая украшения после занятия.

– Скажите…

– Давай на «ты» уже? Пора, думаю.

– Да, хорошо, ― кивнула я с улыбкой. ― Ты замужем?

– Да, ― надела она одно из колец на безымянный палец.

– И это не мешает тебе в творчестве? Ты ведь волшебно поешь, я помню ещё с концерта в баре.

– А почему это должно мешать?

– Любовь ведь поглощает. Помню, в первых отношениях, пока всё было хорошо, я ничего так не хотела, как просто быть рядом с ним.

– А сейчас?

– А сейчас чувства куда сильнее.

– Нет, сейчас ты хочешь заниматься музыкой?

– Да.

– И занимаешься? Даже уже учеба началась? Не забросила?

– Не забросила.

– То есть ты думаешь, что завтра проснешься и не захочешь петь?

– А вдруг!

– Если это произойдет, вряд ли будет связано с отношениями. Первые месяцы, как я понимаю, уже позади, а именно в эти дни сильнее всего не хочется расставаться. И за это время ты всё ещё не отказалась от увлечения, так же посвящаешь ему свободное время. Да, времени становится меньше, и что?

– Усталость, апатия. Я ведь уже проходила через это.

– Тем более. Ты наверняка умеешь справляться с таким состоянием. Иногда придется от чего-то отказываться, вот как весной ты переставала заниматься со мной. Но вернулась ведь, когда появился на это ресурс.

– Да, но у меня часто меняются увлечения, я непостоянна.

– И что с того? У многих часто меняются увлечения, особенно в твоем возрасте. Ты и сама постоянно меняешься. Разве, если утром однажды тебя правда начнет тошнить от вокала, лучше будет себя принуждать, что принять что-то новое в свою жизнь?

– Не знаю, должно ведь быть в людях постоянство…

– Кто так считает?

– Ну, например, моя бабушка.

– А ты сама? Лучше ли заниматься не тем, но быть стабильным, чем идти за своими интересами? Ты вот часто меняешь работы?

– Раньше меняла постоянно, а потом захотела на этой задержаться.

– Видишь. И ты наверняка считала это правильным, потому что хотела перемен. А если завтра поймешь, что на текущем месте несчастна, уйдешь?

– Уйду.

– И с музыкой так же. Ты не один раз бросала и начинала снова занятия, насколько помню, и это не плохо. Знания и талант останутся при тебе, а навыки восстановишь, когда захочешь. Только ты знаешь, что сделает тебя счастливой, слышишь?

– Да. Спасибо.

– Пожалуйста. Обращайся, я рядом. А теперь кыш к своему парню, время музыки на сегодняшний день закончилось, пора переходить к другим составляющим счастья.

Я обняла Веронику, и, когда отстранилась, она часто моргала.

– У вас… у тебя есть дети?

– Теперь мне кажется, что появились, ― пошутила она и погладила меня по голове. ― Не бойся жизни, ты же не трусиха. Всё будет правильно.

Вещи появлялись в моей квартире постепенно, и я не знала ― удивляюсь или радуюсь больше. Моргнешь ― а на полке уже стоят мужские кроссовки рядом с моими туфлями, на кухне живет портативная колонка, в спальне ― ноутбук на прикроватной тумбочке. Говорят, дом мужчины там, где его техника. Егор и правда признался, что уже считает квартиру домом. На октябрь назначили знакомство с моей семьей, а его родных оставили на новый год.

– Не хочу никого к бабушке подпускать до свадьбы, ― говорила мама. ― Она не выдержит очередной смены твоих кавалеров, ― но в конце концов сдалась с условием, что ночевать мы будем в загородном отеле, а домой Егора не пустят.

– Прям как чужих выгоняешь, ― возмутилась я.

– У нас ремонта столько лет уже не было, это ты просто привыкла и не замечаешь, не пущу!

Я знала, что Егор после жизни в новостройке без ремонта, с унитазом посреди кухни (впрочем, я до той квартиры так и не доехала, ограничившись просмотром фото этой пещеры) едва ли чему-то удивится, но спорить не стала. Бабушка на чай в свою квартиру пустит ― и хорошо.

В первых отношениях для меня очень важно было показать, где я росла, как жила ― карту мира на стене, пледы на диванах, связанные долгими вечерами под аудиокниги, горы припыленных мягких игрушек… Сейчас же это потеряло актуальность и не могло быть поводом для ссоры.

Где та девочка, которую травили в школе, которая до занятий вокалом ни с кем вне своего класса не общалась, которая никогда не занималась делами по дому, которая росла на книжной мудрости и выдумывала бесконечные истории о жизни кукол Барби? Где девочка, наряжавшая кошку королевой и считавшая, что равнодушие ― это верный способ выражать любовь, а открытость в мире не нужна? Где её заплетенные мамой длинные косы с синими лентами, очки, фантазии, увлечение розовым цветом, гордость за первый засос в жизни, выбитый на спор?

Её давно уже нет. Сейчас сложно вспомнить, кем я была семь, тем более семнадцать лет назад. Думала ли я, когда исписывала толстые тетради дневниковыми строками, что уже скоро не захочу перекапывать прошлое? Вот она, новая Лора, крепко сжимающая тонкие пальцы любимого уже пять лет парня, такие же пальцы, как у отца. Вот она Лора, проверяющая количество просмотров нового клипа и пишущая своей музыкальной группе: «Вы чудо, все молодцы, обожаю вас». Вот она, незнакомка Лора, заместитель заведующей библиотекой в Москве, совершенно не жалеющая об IT-образовании (если бы не оно ― я не встретила бы Егора, как же это может быть зря?)

– Тебе обязательно понравятся мои родные. И ты им, не бойся. А уж какой у нас боулинг!

Ночь в маршрутке, как всегда, прошла быстро, хотя и не особо комфортно. Егор выглядел чуть-чуть угрюмым, как и всегда по утрам. Год назад я удивилась после жизни в Москве, когда попыталась найти рано утром кофе и обнаружила, что всё закрыто. Сейчас же в городке наконец-то открылся сетевой фаст-фуд ― не кофейня, но проснуться поможет. Без еды и чая я выгляжу так же грустно, как Егор без кофе.

– Какие планы? ― уточнил он.

– Сейчас погуляем по центру пару часов, потом к бабушке на чай, а после обеда заселение в отель. Надеюсь, дождь нас минует.

– Звучит неплохо, ― одобрил он. ― Покажешь мне всё?

Летом город был красивее, как и любой нестоличный город России. С наступлением затяжного межсезонья, которое я определяла как время от лета до лета, город серел, намокал и пустел. Но нам повезло с погодой, и в обрамлении золотых листьев пятиэтажки смотрелись даже мило.

Бабушка встречи явно опасалась, но виду не подала, разрезав торт и пододвигая поближе к нам миску с яблоками и киви. Мама взяла основной удар на себя ― зная Егора со времен первой волны моей влюбленности, она вполне уже смирилась с моим разрывом и новыми отношениями, тайком отслеживая каждую мою улыбку над светящимся вечерами экраном телефона, спасавшим меня в разлуках.

– Что же вы фрукты не едите? Ой, сейчас фотографии твои детские принесу, Лор! ― бабушка.

– Егор, а почему ты сменил работу? Я думала, тебе там нравилось? ― мама.

– Мам, я же говорила, что там не очень было.

– Я знаю, что говорила. Но почему?

Бабушка уже разложила по столу альбомчики с самыми важными фотографиями, отодвигая чашки. Я на горшке, я с полной миской ненавистной манной каши, я без зубов, я с куклами.

– Смотри, помнишь, это тебя дядя какой-то на улице фотографировал, сказал, что ты пингвиненок? С мороженым, и волосы такие короткие тут!

– Длиннее, чем сейчас, ― улыбнулась я.

– Ну как, там перспектив не было, очень высокая нагрузка и не слишком много денег. К тому же в Москву решил переехать, ― объяснял тем временем Егор.

Мы с мамой одновременно округлили глаза, а бабушка тут же спросила:

– Ты в Москве живешь теперь? Видитесь чаще?

– Да, Егор часто в гости заходит, ― поспешно ответила я.

– А чем сейчас занимаешься? ― мама.

– Инженер. Меньше месяца работаю, пока сам до конца не понял, ― усмехнулся Егор.

– А вы учились вместе? Ой, смотри, а это мы с тобой у елки, Лор! Вы что чай не пьете?

― Прости за этот сумасшедший дом, ― виновато улыбнулась я.

– Что ты, бабушка у тебя очень милая, и мама тоже.

– Тебе странно и непривычно должно всё это быть, наверное?

– А что мне вообще знакомо, в первых-то отношениях? ― усмехнулся Егор. ― С тобой не страшно.

– И мне с тобой, ― улыбнулась я.

– Ты целые выходные без репетиций?

– Да, кажется, ничего не успеваю в последнее время. Ты, учеба, работа… Реже стала петь. Когда ты у меня, мне как-то не хочется уходить или петь в квартире.

– Почему?

– Мне кажется, тебя это может расстроить. Ну, то, что я не провожу это время с тобой. Вдруг ты скучать будешь.

– Что ты, солнце, ну мы же взрослые люди. Я только рад, что у тебя есть свои увлечения и что тебя они радуют.

– Честно? Ты скажешь, если что-то будет не так?

– Конечно.

– А почему ты тогда загрустил?

– Ну, у меня нет таких увлечений, как у тебя. Только работа.

– Ты ведь уделяешь ей всё время, и тебе это нравится. Чем не увлечение?

– Не хочу, чтобы ты считала меня овощем, раз у меня нет интересов и стремлений.

– Ни за что! Я очень тобой горжусь, карьера ― это прекрасное стремление. А ещё ты готовить, например, любишь. О, наше такси.

– А твою маму не ждем? Они ведь с нами будут играть?

– Да, но она пока ещё посидит с бабушкой, а потом приедет ближе к вечеру вместе с папой.

Раньше я была в этом загородном отеле только в боулинге, ездила сюда с одноклассниками, а потом и с друзьями. Теперь же, как настоящие москвичи, мы сняли номер на выходные. Номер в небольшом домике в глубине парка оказался неожиданно большим и гулким, с пятью окнами, коридором и компактной ванной. Не считая шатающихся дверных ручек и слабого напора воды, в номере было уютно.

– И чем займемся? ― притянул меня к себе Егор, кинув сумку на кресло.

– Поспим часок? ― предположила я.

– Хорошо, так это и назовем, ― улыбнулся он.

До приезда родителей вещи были разобраны, а мы успели принять душ и переодеться. Папа неловко пожал Егору руку, а мама тут же продолжила расспросы, прервавшись лишь когда мы заняли свой столик и получили меню.

Уже после первого тоста за знакомство неловкость исчезла, и мы дружно выхватывали самые удобные тяжелые мячи с ленты, пока их не забрали дети, играющие на соседней дорожке, и от души замахивались, кидая мимо раз за разом. Несмотря на это, каждый успел выиграть по разу, а мама ― даже два. Особенно я переживала, чтобы выиграл папа, так как он остался последним, и мы потихоньку ему подыгрывали, пытаясь мазать и случайно выбивая при этом страйки.

– Как тебе наш боулинг, Егор? Здорово ведь? ― спросила мама.

– Пап, тебе понравилось? Не зря ведь из дома вытащили? ― улыбалась я.

Мужчины синхронно улыбались, мечтая, кажется, при этом оказаться побыстрее каждый в своей постели.

– Спокойной ночи, удачной дороги! ― помахала я вслед такси.

После отъезда родителей мы выпили ещё по коктейлю в баре, и я наконец расслабилась.

– Как они тебе?

– А я им?

– По-моему, хорошо всё прошло. С твоими страшнее знакомиться.

– Конечно, сейчас ведь не ты знакомилась!

– Ой, ну всякого можно же ожидать от родственников. Вдруг общий язык бы не нашли. Тут зато я ситуацию не контролирую.

– Да, ты любишь держать всё под контролем, знаю.

– Это успокаивает. Но я доверяю тебе, и ни разу не пожалела об этом.

– И не пожалеешь, обещаю.

– А хоть бы и случилось такое ― у каждого есть право на ошибку. Для меня вот, например, этот третий коктейль явно был лишним, ― рассмеялась я и положила голову Егору на плечо.

– Люблю тебя.

– А я люблю тебя. Ты ― моё счастье.

– А музыка?

– И музыка, и работа, и учеба. Я вообще удивительно счастливый человек. Как и ты, да?

– Верно.

– Помнишь, я спрашивала тебя в баре, и ты тогда сказал, что не счастлив и не несчастен?

– Тогда в моей жизни ещё не изменилось всё, ― поцеловал он меня. ― Наверное, абсолютно счастливым я себя назвать не могу, всё время быть счастливым невозможно, но сейчас я определенно куда счастливее.

– Да, понимаю, я тоже… Два года назад в моей жизни была только работа, где меня не сильно ценили, а я перерабатывала.

– Пойдем спать, солнце?

– Да, пожалуй, пора. Ой!

– Как всегда, повисла на мне? Ох уж этот поиск предлогов!

– Поиск предлогов в прошлом! Люблю тебя и не скрываю этого!

– Вот и хорошо. Держись крепче.

Утром, после неожиданно разнообразного для отеля в глуши завтрака, мы изучили парк. Люблю осень, деревья всех оттенков солнца, теплый свет и уже прохладный ветер, заставляющий кутаться в уютный шарф. Люблю шорох листьев под ногами, поиски нерасколотых каштанов и желудей, налитые кровью гроздья рябины.

– Магия маленьких городков именно в этом, думаю, ― сказала я Егору, собирая букет из листьев. ― Здесь не верится, что есть что-то важнее природы. А в Москве парк ― передышка на бегу с работы в магазин, не более.

– Не помню, когда купался последний раз, ― согласился он.

– Я вот помню, три года назад!

– Следующим летом исправим?

– Обязательно!

Перед отъездом, пока Егор покупал билеты, позвонила бабушке.

– Ну давай, удачной тебе дороги. Берегите там себя. Город большой.

– Конечно, я очень внимательна, всё будет хорошо.

– И давай на этот раз посерьезнее к жизни! Уже не маленькая, надо определяться, закрепляться.

– Я и так вроде серьезная, работаю.

– Вот и работай! То петь, то стричься, то учиться, то мальчиков менять. Непорядок, нехорошо это. Только вы у меня и есть счастье в жизни, будьте осторожнее.

– Хорошо. Всё, пора ехать, пока-пока!

– Пока, удачи.

– Ты что? ― заглянул мне в глаза вернувшийся от кассы Егор.

– Кажется, я несерьезная. Что-то не так в жизни делаю… Часто мне родственники об этом говорят, может, стоит прислушаться?

– А ты хочешь быть серьезной и стабильной? Пожертвуешь ради этого свободой и счастьем?

– Даже не знаю. Если они так считают все…

– Хочешь?

– Нет.

– Вот и всё. Я люблю тебя такой, как есть, и они любят, вот и пытаются учить жизни. Только ты знаешь, что лучше для тебя, и ты справишься. Мы справимся. Сама ведь сказала ― сколько поменялось за эти два года. Разве это негативные перемены?

– Ты прав, всё меняется к лучшему. Спасибо, ― обняла я любимого. ― Пора домой.

– Верно, едем домой.

― Слав, как ты думаешь, в чем смысл жизни? ― обернулась я к мужчине, вновь носящему кольцо и пьющему лишь сок.

– Это же вроде только второй бокал у тебя? ― подозрительно окинул он стол взглядом.

Ребята были увлечены беседой и не поддержали его подколку.

– Да нет, при чем тут это. Просто интересно.

– Ну, у каждого свое определение, можно бесконечно дискутировать.

– Нет, вот лично ты как думаешь?

– Я думаю, что цели в течение жизни меняются, и очень важно на них не зацикливаться.

– А куда тогда идти, если не сосредоточен на результате?

– Жизнь не только цели. Ну вот смотри, у каждого из нас есть много способов себя идентифицировать. Например, я актер, я муж, я инженер. Но если я скажу, что смысл моей жизни ― играть на сцене, я могу очень сильно разочароваться и сломаться в случае неудачи.

– То есть целей этих должно быть много?

– Не совсем. Ты, как и смысл твоей жизни ― это не желания и не их количество. Это скорее их особое сочетание, как в калейдоскопе положение стеклышек, делающее тебя тобой. В таком случае удар в одну из областей не разрушит тебя, ты не сопьешься, как «Художник», картины которого никто не купил.

– Кажется, я поняла. Это определение системы, точнее, одно из её свойств.

– Эмерджентность, верно. Когда при совмещении всех частей возникают какие-то новые особенности и характеристики. А ещё это прием в психологии, помогающий в работе с различными травмами и потерями. Следует осознать, что потерянное ― это не ты, а лишь часть тебя. Так ты можешь научиться жить с болью, боль ― тоже лишь часть тебя, не весь ты.

– То есть, музыка ― лишь часть меня?

– Верно, как и семья, любовь, работа, друзья и прочее.

– Ой, как красиво. Именно это я так долго и не могла выразить, когда искала определение своего направления развития. Цель ― быть счастливой, а не петь как можно больше.

– Именно. Теперь ты знаешь главный секрет жизни, и мне придется тебя убить, ― хищно ухмыльнулся Слава. Я рассмеялась:

– Никому не расскажу.

– Да ладно, рассказывай. Я не жадный. А ты как определяешь смысл жизни?

– Кажется, лучше всего его вовсе не искать. Я думаю об этом только в моменты кризиса, а в другое время просто живу. Наверное, в этом для меня и есть смысл ― процесс, а не результат. Конечно, результаты на пути должны быть, но какие ― каждый решает сам, они не главное.

– Да, пожалуй, и я с тобой соглашусь.

– Как твоя семейная жизнь?

– Налаживается. И даже с театром оказалась совместима.

– Круто! Очень рада за тебя.

– Ты нашла то, что искала? На этот раз в соответствии с сердцем, а не умом?

– Да.

– Вот и славно. Выпьем за счастье.

– За счастье!