Читать книгу: «Африканский тиран. Биография Носорога. Продолжение», страница 11

– Я уже сказал тебе, что за свою семью. И да, ты прав, она, если тебе так понятнее, оказалась в заложниках. Если я откажусь помогать Акисе, Нинамбе и их Западному Крокодилу, на всех нас ляжет проклятье предков, а ты не можешь не понимать, чем это чревато. Я не хочу, чтобы мой род оборвался на моих детях.

– «Проклятье предков»?! – всплеснул руками Кифару. – Ты веришь в эту чушь? Да ты…

– Абиой, объясни своему сыну, что это не чушь, – вздохнул Мусаиди.

– Это не чушь, – согласился Абиой, глядя на сына. – Не говори, будто не слышал, что бывает, если кто-то кому-то хочет досадить по-настоящему.

– Отец, я тебе верю, ты всегда прав, но Бахати на нашей стороне.

– Убаба никогда ни на чьей стороне, – дёрнулся в оковах пленник. – Как ты мог возомнить себя главой острова, если даже таких простых вещей не понимаешь? Твой Бахати будет говорить тебе то, что ты хочешь услышать, а поступать по-своему.

– Я сделал его убабой.

– За это он тебе наверняка благодарен. Дай воды…

– Воду я тебе дам только для того, чтобы убрать за собой. Если до этого дойдёт. А пока ты сам решаешь свою судьбу.

Мусаиди промолчал.

– Так что ты станешь делать, если мы тебя пожалеем и отпустим?

– А что вы хотите, чтобы я делал?

– Не догадываешься?

– Перешёл на вашу сторону и помог искоренить заговор?

– И спас свою семью, – подсказал Абиой. – Ты ведь сам говоришь про свою опытность, а потому не можешь не понимать, что ни один мзунгу не даст тебе никаких гарантий. Без него ваши сестра с братцем мало чего стоят, как мне кажется, раз заговорили они о своих сомнительных правах только после его появления. Силу почувствовали. Но это чужая сила, Муса. Это та сила, которую ты так боишься и ненавидишь, обвиняя в покорности ей моего сына. Ему, кстати, удавалось держать её всё это время на расстоянии, не подпуская к Кисиве близко. А вот если победят твои нынешние союзники – или хозяева, – я бы за такую независимость не дал бы хвоста дохлой рыбы.

Мусаиди молча уставился на него исподлобья. В его глазах впервые появились искорки сомнения. Он что-то вспоминал, сопоставлял и обдумывал. Отец с сыном ему не мешали. Переглядывались. Кифару ненадолго вышел и вернулся с железной мыльницей, в которой принес немного воды. Наклонившись, звучно поставил на каменный пол рядом с пленником. Тот стал жадно смотреть на воду, не будучи в силах до неё дотянуться. Эти танталовы муки должна были ускорить принятие решения.

– Возможно, вы правы, – пробормотал он, наконец, не отрывая взгляда от мыльницы. – Возможно, я должен помогать вам, а не им. Но как мне теперь это сделать? Вы ведь больше никогда не поверите мне, если даже отпустите. Вы будете думать, что я вас предам, как только мне представится такой шанс. Я всё расскажу Акисе, она – брату и Крокодилу, и они начнут действовать. Даже если вы захотите мне отомстить и убить мою семью, будет уже поздно. Разве нет? Разве вы этого не понимаете?

– Понимаем, – ответил Абиой. – Но ты ничего этого не сделаешь. Ты будешь для всех оставаться моим доверенным помощником и продолжишь сообщать своим дружкам то, что они хотят услышать. А нам передавать их планы. Тогда твой род на твоих детях не оборвётся, обещаю.

– А ещё на Кисиву могут напасть страшные враги, – добавил Кифару. – С воды. На безшумных лодках. Например, из Уганды, как уже пытались, но тогда их вовремя остановили ракетными залпами с вертолётов да так, что у нас мало кто об этом происшествии даже слышал. А тут – вот те раз, прозевали! Десант с автоматами и пулемётами высадился точно в бухте Мванике. Ну, и как водится, всех там сразу же перестрелял, всю деревню. Мы, конечно, тоже в долгу не остались и противника, в конце концов, поголовно уничтожили. Но погибших, сам понимаешь, уже не вернёшь. Как тебе такой расклад?

– Ты ради власти готов жертвовать своим народом? Абиой, кто это? Где твой сын?

Ему никто не ответил. Трудно сказать, поразили ли слова Кифару его отца или тот ожидал чего-то подобного, но никаких эмоций Абиой не показал. Молча смотрел на Мусаиди, которому от его невидящего взгляда стало окончательно не по себе. Потом словно очнулся от сна, улыбнулся пленнику и сказал:

– Мой сын тут. И возможно, он прав: мы напрасно теряем с тобой время. Помощника я всегда смогу найти нового. Идём, Кифару.

– Постойте! – вырвалось у Мусаиди. – Мы ведь не закончили. Дайте мне подумать. Нет, не нужно мне ничего давать. Я всё уже решил. Я готов! Я помогу вам. Только вам! Абиой, поверь мне…

Последние слова он произнёс в наступившей темноте, и они натолкнулись на закрывшуюся дверь.

Новая вводная

Мамба ва Магариби, Западный Крокодил…

Так вот как он решил действовать, когда понял, что Кифару не спешит заручаться его военной поддержкой? Возможно, даже раньше.

Мусаиди предполагал, что он встречался с Акисой и её братом в Кении. Не поднимая лишнего шума, удалось выяснить, что эта их поездка была однократной и имела место в прошлом году. Значит, Джон Смит не теряет времени, а действует параллельно. Ставка на дальних родственников Кифару на поверку оказывалась более выгодной. Кто знает, как далеко зашли их отношения…

Надо отдать должное Самире – она тоже не теряла время зря. Поскольку американец оставил ей номер своего телефона, чтобы она позвонила, когда решится отправиться в Эдинбург, грех было им не воспользоваться. Номер имел защиту, однако знакомые Самиры сумели за неё проникнуть и для начала определить, где абонент находится территориально. Оказалось, что в Японии, точнее, в Осаке, а ещё точнее, в районе Дотонбори, славящимся своими кулинарными заведениями.

Памятуя об их наиболее откровенном разговоре с Джоном Смитом, когда тот признался, что у него есть две дочери, причём одна – инвалид детства и постоянно живёт в специальной лечебнице вместе с матерью, его первой женой, Кифару через Самиру попросил её пронырливых агентов выяснить заодно, посещает ли он там какую-нибудь больницу, причём регулярно. Ответ пришёл быстрее, чем он ожидал: да, посещает, и не одну, а сразу две. Во вторую стал ходить недавно, но зато теперь частит именно туда. Кифару вспомнил, что старшая дочь вот-вот собиралась, по словам Джона Смита, сделать его дедушкой. Действительно, во второй больнице оказалось родильное отделение, в отличие от первой, которая, судя по всему, специализировалась на психологических расстройствах.

Это была весьма ценная информация. Теперь Кифару знал то, чего знать не должен, и получал возможность при необходимости, например, в свою очередь шантажировать этого «крокодила». Причём через наиболее уязвимое место.

Его смущало только то, насколько проникновение в чужую жизнь оказалось при определённой сноровке несложным делом.

И как скоро стало очевидно, смущало не зря: ушлое агентство резко перестало выходить на связь. На них, по словам Самиры, это было непохоже, тем более что намечалась выгодная работёнка на Кисиве – очередной турнир по «спорт голу». По своей воле никто бы от неё отказываться не стал. Получалось, что исчезновение агентства вынужденное. Самира делала хорошую мину, благо как всякий толковый продюсер имела в арсенале не одно агентство, а несколько. Тут, правда, тоже не всё было гладко: наиболее проверенная команда в последний момент отказалась от контракта и даже вернула предоплату, сославшись на внезапные сложности с графиком и руководством. Руководство тоже куда-то пропало и на звонки не отвечало. Самира забила тревогу и в итоге сумела выкрутиться, выйдя через знакомых на итальянскую частную студию, наслышанную о проекте и готовую за него взяться. К счастью, Самира и тут подстраховалась, потому что у итальянцев как назло резко вышла из строя аппаратура, и возникли бы огромные проблемы с трансляцией, если бы не друзья её знакомой из Южной Африки, специализировавшиеся на съёмках матчей регби. Самира вовремя сообразила никому про них не рассказывать, и турнир состоялся, прошёл в лучшем виде, а Кифару понял, что то были первые жертвы начинающейся «тёплой» войны: Джон Смит каким-то образом явно заметил, что за ним следят, и предпринял соответствующие меры, сделав так, чтобы и другим было неповадно вмешиваться. Можно было предположить, что обе больницы в Осаке больше такого посетителя не знают, а все медицинские записи, даже если и велись, исчезли.

Это был серьёзный прокол. Заодно Джон Смит продемонстрировал свою реальную силу.

А потом что-то изменилось. Как будто надоевшую жару смыл прохладный дождик. Тучи рассеялись.

Кифару хорошо запомнил тот день. Он зашёл навестить Султану в банке, и она как раз показывала ему отчёты за истекший квартал – дела обстояли хуже, чем годом раньше, но не так уж и плохо – когда в стеклянное окошко закрытой на обеденный перерыв кассы постучали. Кифару встрепенулся и увидел за стеклом незнакомого мужчину средних лет, с заметной сединой в кудрявых и пока ещё пышных волосах, с широкими ноздрями и большими негритянскими губами, готовыми к улыбке. Одет он был в яркую, но обычную фланелевую рубаху в клетку, застёгнутую на три нижних пуговицы, что оставляло открытой его широкую грудь, а заодно и почти незаметную на смуглой коже татуировку под самым горлом. Позади него вырисовывалась фигура одного из охранников банка, не имевшего права клиентов не пускать, но обязанного за их поведением присматривать.

– Я ищу господина Килемана, – громко сказал на чистом британском незнакомец, заметив движение внутри офиса. – У меня к нему поручение.

«Поручение» могло быть любым, вплоть до физического устранения, однако Кифару не чувствовал в этом человеке угрозы. Он вёл себя достаточно открыто для наёмного убийцы и, в конце концов, завидев взволнованное лицо Султаны, снизошёл до улыбки, которая сделала его настоящим душкой.

– Что вам нужно от господина Килемана? – спросила Султана с лёгким вызовом.

– Минуточку, – кивнул ей незнакомец и поднёс к уху мобильный телефон. – Да, я на месте и вижу вашего друга.

В тот же момент зазвонил телефон в кармане брюк Кифару. Узнаваемый голос мистера Стэнли как всегда бравурно справился о самочувствии «его величества» и добавил:

– Это мой гонец. Зовут Тугано. Можешь ему полностью доверять. Он тебе кое-что интересное расскажет. Удачи!

– Теперь я могу зайти? – поинтересовался Тугано, пряча улыбку вместе с телефоном.

Кифару сделал сигнал охраннику, и тот понятливо отошёл на свой пост. Султана отперла дверь кабинета. Гонец мистера Стэнли оказался в потёртых джинсах и кожаных сандалетах на босу ногу. Перехватив взгляд Кифару, хохотнул, сел на ближайший стул, широко расставив ноги, и пояснил:

– Мне было велено не выделяться, поэтому костюм с галстуком я оставил дома.

– И где ваш дом?

– Позвольте для начала представиться. Сударыня, сударь. Я Тугано, давнишний партнёр нашего общего знакомого во многих его начинаниях, дворецкий, а теперь по совместительству ещё и гемеродром с особыми поручениями.

– Гемерод… что?

– В переводе с греческого, «бегущий целый день». Скороход, если коротко. То есть посыльный. Только не спрашивайте, где мой дом, поскольку он всюду и нигде.

– Мы уже поняли, что он там, где ваш костюм, – в тон ему ответил Кифару.

– Можно и так сказать. А для начала позвольте уточнить, что нас с вами сейчас никто не слышит и не видит. – Он бросил взгляд на стены и потолок. – В противном случае я бы предложил переместиться куда-нибудь ещё.

– Не слышат – гарантирую. А вот видеонаблюдение ведётся, – признался Кифару.

– Охотно верю и не имею ничего против, однако в ваших же интересах будет все видеозаписи незамедлительно стереть, как только я вас покину.

– Договорились. Что конкретно вы уполномочены мне передать? Это моя жена, Султана, так что от неё у меня секретов нет.

– Очень приятно. Наслышан. Вы, сударыня, если не ошибаюсь, в своё время приняли дела у Марины Веласкес Эскобар и отвечаете за финансы.

– Веду финансы, – поправила его Султана.

– Вот и замечательно. Поскольку порученная мне информация касается непосредственно их.

Гость поёрзал на стуле, снова огляделся и пересел в кресло, которое стояло дальше от его собеседников, но зато выглядело помягче.

– Так на чём я остановился?

– На финансах.

– Ах, да, ну конечно. Наш общий знакомый поручил мне довести до вашего сведения весьма важную информацию на этот счёт. Он не был уверен в том, что вы полностью владеете картиной современного мира с точки зрения высшего его эшелона, стратосферы, так сказать, поэтому позвольте мне в общих деталях эту картину описать. – Не встретив явных возражений, Тугано продолжал: – Начнём с азов, которые, увы, даже теперь многими воспринимаются как откровения. Все правительства зависят от крупных корпораций, потому что именно они обезпечивают экономическую и военную мощь. Эти корпорации делятся на два главных лагеря. Финансовые кланы – назовём их для простоты «банкиры» – управляют через деньги, кредиты и контроль над валютами. Военные корпорации – управляют через силу, поставляя оружие и ведя войны. Политики, которых мы видим на экранах, – всего лишь менеджеры, которые исполняют волю тех, кто стоит за ними.

– Это очевидно, – заметил Кифару, а Султана кивнула.

– Отлично. Мне придётся меньше вам пояснять. В идеале армия должна защищать народ и государство, но в реальности она давно превратилась в инструмент борьбы за власть и ресурсы. Армии действуют не в интересах людей, а в интересах тех, кто их финансирует. Финансирование же на государственном уровне вот уже много лет ведётся через долги и военные бюджеты. Для многих это сегодня тоже уже не секрет. Банки финансируют правительства через кредиты и контроль над резервными валютами. Военные корпорации лоббируют увеличение военных бюджетов, заставляя государства покупать больше вооружений и вступать в конфликты. Политики действуют в интересах своих доноров, а не граждан.

Похоже, он намекал на Джона Смита.

– Крупнейшие военные компании зарабатывают только тогда, когда идут войны. Политики идут им навстречу и провоцируют конфликты, чтобы обезпечивать оборонную промышленность заказами. Национальные армии, по сути, выполняют функции ЧВК, но за счёт налогоплательщиков.

– ЧВК?

– Частные военные компании. Которых не может быть де-юре, но которые есть де-факто.

– Понятно.

– Между финансовыми и военными элитами постоянно происходит так называемое чередование ролей. Генералы уходят в отставку и становятся топ-менеджерами военных корпораций. Бывшие банкиры занимают позиции в оборонных структурах, контролируя поставки оружия. Корпорации и элиты формируют единый управленческий класс, где нет как такового разделения между властью, финансами и армией. В этой системе банкиры и военные всё ещё являются конкурирующими кланами, поскольку их интересы пересекаются. Банкиры хотят управлять через деньги. Поэтому в принципе им нужна стабильность, чтобы мир зависел от их финансовых систем. Военные корпорации хотят управлять через силу. То есть им, напротив, нужна нестабильность, чтобы продавать больше оружия и укреплять влияние. Когда банкиры чувствуют, что военные корпорации становятся слишком сильными, они начинают против них войну.

– И как банкирам это удаётся? – не стала скрывать интереса Султана.

– Обычно у них в запасе имеется пять отработанных способов. Во-первых, они научились переориентировать госзаказы. Банкиры через подконтрольные правительства могут свернуть контракты с частными военными подрядчиками в пользу государственных армий. Это подрывает финансирование частных армий, вынуждая их сокращать операции. Во-вторых, они могут перенаправлять конфликты. Армии начинают использоваться для войн, выгодных банкирам, а не военным корпорациям. Например, если военные компании хотят нестабильность в Латинской Америке, банки могут переориентировать армии на Ближний Восток, чтобы лишить частников контрактов. В-третьих, сегодня неплохо срабатывает юридическое давление. Банкиры инициируют судебные процессы против военных корпораций, обвиняя их в коррупции, военных преступлениях или незаконных операциях. Через подконтрольные медиа создаётся образ ЧВК как международной угрозы, что приводит к санкциям. Четвёртый способ можно назвать «финансовым ударом». Банки блокируют счета военных подрядчиков и создают искусственные кризисы. Например, «случайно» рушится фондовый рынок, приводя к краху акций военных компаний. Государственные армии получают экстренное финансирование, но только в рамках госпрограмм, контролируемых банками. Наконец, в некоторых случаях лучше всего срабатывает такой кардинальный метод как смена элит в правительстве. Банкиры устраняют политиков, поддерживающих военных, и ставят лояльных себе. Военные корпорации теряют влияние, так как больше не могут диктовать государственные приоритеты.

– Я не ошибусь, если предположу, что нечто подобное именно сейчас и происходит? – переспросил Кифару, заметив, что поток слов собеседника постепенно исчерпался. – Ваши банкиры идут в атаку, а наш общий, как вы выразились, знакомый отошёл в сторону, чтобы не попасть под шальную пулю?

– Он предупреждал меня о том, что вы весьма проницательный молодой человек, – расплылся в своей губастой улыбке Тугано. – Всё схватываете налету. – Он закашлялся, заставив Султану спохватиться и принести ему воды. – Благодарю, милочка. Вернёмся к нашей теме. Вам приходилось слышать об операции «Чёрный полковник»? Вижу, что нет. Тогда позвольте два слова по сути. Речь идёт о как бы разоблачении тайного заговора. Сценарий отработанный: банковские аналитики и спецслужбы сливают в СМИ информацию о некой выдуманной военной сети, якобы готовящей переворот в нескольких странах. Ключевой ход – инсценировка встречи эдакого «военного правительства в изгнании», которую, разумеется, втихаря снимут на видео. Поскольку практически все СМИ под контролем банков, они дружно начнут массово муссировать тему «теневого командования», угрожающего демократии.

– Простите, – перебила рассказчика Султана, – вы говорите о том, что будет, или о том, что уже происходит?

– О, если вы про сценарий и съёмки, то всё уже давно подготовлено. А вот сам вброс, крики ужаса и гнева произойдут буквально на днях. Начнутся поголовные санкции и аресты. Под предлогом борьбы с переворотом будут заморожены активы генералов, финансируемых частными армиями.

– И на оффшорах? – подняла, как в школе, руку Султана.

– Правильный вопрос. Наш общий друг позаботился о том, чтобы ни с кем из военных вы дел не имели. Все ваши клиенты с этой стороны совершенно чисты, насколько это вообще возможно.

– Именно поэтому один товарищ очень хотел это положение дел поменять в свою пользу, – заметил Кифару. – Он, между прочим, считается родственником нашего знакомого. Вы в курсе?

– Более того, – всплеснул руками Тугано. – Я уполномочен сообщить вам главное: больше он вас не потревожит. Его деловые партнёры начинают исчезать или попадать под санкции. Его собственные счета в оффшорах блокируются. У него больше нет времени на Кисиву – нужно срочно спасаться самому. Довольно частая метаморфоза: стрелок становится мишенью.

– Не на тех поставил, – хмыкнул Кифару, чувствуя, как от этих новостей поднимается настроение – впервые за долгое время. – Это всё?

– До последней капли, – согласился Тугано, ставя стакан на подлокотник кресла и вставая. – Разрешите откланяться.

И он удалился так же непринуждённо, как появился – вразвалочку, не оглядываясь.

Султана удивлённо посмотрела на мужа.

– Неужели для этого стоило специально ехать за тридевять земель? Твой знакомый мог бы просто позвонить или написать.

Она не знала всех подробностей ситуации с мистером Стэнли, а Кифару считал, что так будет лучше.

– Ему виднее. Я, пожалуй, тоже пойду. А ты, пожалуйста, позаботься, чтобы стереть все записи с камер.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно.

Импровизированная лекция, прочитанная Тугано, заставила Кифару крепко задуматься. Султане и кому бы то ни было говорить этого не следовало, однако сам он чувствовал, что мистер Стэнли в очередной раз хотел произвести впечатление. Звонок по закрытой линии был бы слишком простым решением, гораздо проще специального приезда столь живописного во всех отношениях дворецкого. Что же мистер Стэнли хотел этим показать? Попытался искренне помочь? У него это прекрасно получилось: Кифару мог теперь вздохнуть облегчённо и заняться своими делами без оглядки на Джона Смита с его военщиной. Или всё не так очевидно? Не мог ли мистер Стэнли заодно дать Кифару понять, что на этой огромной шахматной доске он всего лишь пешка? Её могут спасти для будущих ходов, а могут, если – когда – понадобиться, и в жертву принести. Между тем пешка может стать ферзём. Или любой другой статусной фигурой. Кроме короля. В короли ей путь заказан. Примечательная аналогия. Кифару шахматы не любил, никогда толком в них не играл, будучи согласным с Мариной, которая однажды так и сказала:

– Шахматы – совершенно пустая игра для идиотов, которая считается игрой интеллектуалов.

Но поскольку шахматы и шахматисты на большой земле превозносились именно как умнейшее занятие для великих стратегов и мыслителей, не означало ли это, что элита через них воочию показывала остальному стаду, как устроен мир «стратосферы», по точному замечанию Тугано?

Между прочим, пешке и не нужно метить в короли. Да, король – самая важная фигура на доске, но он же и самая слабая. Его судьба зависит от защиты, от окружения, эту защиту ему обезпечивающего.

А кто обезпечивает защиту самого мистера Стэнли? Или он никакой не король, а ферзь? Или конь? Но ведь у любой фигуры в шахматах есть рука, которая её переставляет. Кто переставляет мистера Стэнли, кем бы он ни был на самом деле? Возможно ли это выяснить?

Кифару чувствовал, что начинает нащупывать заветную ниточку, однако прежде чем за неё потянуть ему предстояло многое обдумать и понять.