Читать книгу: «Граф и гувернантка», страница 4

Граф вздохнул, но слишком уж драматично, как показалось Энн.

– Полагаю, мы обречены участвовать в таких концертах снова, снова и снова…

На лице графа отразилось такое отчаяние, что Энн не выдержала и рассмеялась:

– Что вы хотите этим сказать?

– Это чередование звуков выглядит немного странно, вы не находите?

– Смайт-Смит? А мне кажется, это звучит очень даже неплохо.

– Не думаю. Знаете, если Смайт вышла замуж за Смита, они вполне могли бы уладить свои разногласия и выбрать какую-то одну фамилию, а не вынуждать своих потомков носить обе.

Энн тихонько засмеялась:

– И как давно ваша фамилия пишется через дефис?

– Несколько сотен лет.

Граф повернулся к ней, и Энн, на мгновение позабыв о его синяках и царапинах, видела только его, и он смотрел на нее так, словно она была единственной женщиной в мире.

Энн откашлялась, желая замаскировать свою попытку отодвинуться от графа. Этот мужчина опасен. Даже сейчас, когда они сидели посреди парка и болтали о пустяках, она остро ощущала исходившую от него ауру.

В душе Энн пробудилось какое-то странное чувство, и она отчаянно пыталась от него избавиться.

– Я слышал противоречивые объяснения, – продолжал тем временем граф, не подозревая о том, какое смятение породил в душе спутницы. – Мол, у Смайтов водились деньги, в то время как Смиты занимали высокое положение в обществе. Была еще и романтическая версия. Якобы Смайты были богаты и родовиты, зато у Смитов росла красавица-дочь.

– С золотыми волосами и небесно-голубыми глазами? Очень напоминает легенду о короле Артуре.

– Это вряд ли, потому что красавица оказалась довольно сварливой, – взглянув на девушку, граф сухо усмехнулся, – а под старость и вовсе превратилась в настоящую мегеру.

Не удержавшись, Энн рассмеялась:

– Тогда почему семья не избавилась от второй части фамилии, оставив себе только первую – Смайт?

– Трудно сказать. Возможно, мои предки заключили какое-то соглашение или кто-то из них решил, что дополнительный слог придаст имени значительности. В любом случае я даже не знаю, насколько правдива вся эта история.

Энн снова засмеялась и устремила взгляд на шагавших в отдалении девочек. Гарриет и Элизабет из-за чего-то спорили, и Энн ничуть не удивилась бы, если бы предметом спора стала обычная травинка. Фрэнсис же усердно выполняла задание, делая огромные шаги, которые наверняка отразятся на результате вычислений. Энн знала, что ей стоило подойти и сделать девочке замечание, но было так приятно сидеть на скамейке рядом с графом.

– Вам нравится быть гувернанткой? – спросил он.

– Нравится ли? – Энн сдвинула брови. – Что за странный вопрос!

– Не могу придумать ничего менее странного, учитывая вашу пофессию.

Эти слова свидетельствовали о том, насколько много он знает о необходимости искать работу.

– Никто не спрашивает у гувернантки, нравится ли ей ее занятие, – ответила Энн. – О таком вообще не спрашивают.

Она думала, что своим ответом положит конец этому разговору, но, подняв глаза, обнаружила, что граф смотрит на нее с неприкрытым искренним любопытством.

– Вы когда-нибудь спрашивали у лакея, нравится ли ему его ремесло? – произнесла Энн. – Или горничную?

– Гувернантку вряд ли можно поставить на одну ступень с лакеем или горничной.

– Но на самом деле нас мало что отличает друг от друга. Мы все получаем жалованье, живем в чужом доме и можем в любую минуту оказаться на улице. – Пока он обдумывал сказанное, Энн пошла в наступление: – А вам нравится быть графом?

Дэниел на мгновение задумался:

– Понятия не имею.

При виде отразившегося на лице гувернантки удивления он добавил:

– У меня почти не было возможности это понять. Я носил титул графа всего год до своего отъезда из Англии, и мне очень стыдно признаться, но за это время я почти ничего не сделал. Если наша семья процветает, то лишь благодаря дальновидности моего отца, сумевшего нанять превосходных управляющих.

Но Энн не сдавалась.

– Как бы то ни было, все это время вы оставались графом, и при этом неважно, где именно вы находились. Знакомясь, вы представляетесь не мистером Уинстедом, а просто Уинстедом.

Дэниел посмотрел на девушку:

– За границей я почти не обзавелся новыми знакомыми.

– О… – Это признание показалось Энн настолько странным, что она не нашлась что ответить.

Лорд Уинстед молчал, а она попросту не могла вынести внезапно охватившей его грусти, поэтому произнесла:

– Мне нравится быть гувернанткой. У этих девочек, во всяком случае, – пояснила она и с улыбкой помахала воспитанницам.

– Насколько я понял, до этого вы служили где-то еще, – произнес граф.

– Верно. Это мое третье место. Кроме того, я служила компаньонкой.

Энн не знала, почему рассказывает все это лорду Уинстеду. Обычно она ни с кем не делилась подробностями своей жизни. Впрочем, все это он мог узнать, расспросив собственную тетку. Обо всех предыдущих местах работы стало известно, когда Энн нанималась гувернанткой в дом Плейнсуортов, – даже о том, с которого ее вынудили уйти обстоятельства. Энн всегда стремилась быть честной, но зачастую это было попросту невозможно, и она была очень благодарна леди Плейнсуорт за то, что та не стала думать о ней хуже, узнав, что на предыдущем месте работы Энн приходилось тщательно запирать и баррикадировать дверь своей комнаты, дабы избежать домогательств хозяина дома.

Смерив ее подозрительно долгим, изучающим взглядом, граф наконец произнес:

– И мне все равно кажется, что вы не Уинтер.

Странно, что эта мысль так прочно засела у него в голове. Но Энн лишь пожала плечами:

– Я вряд ли могу что-то с этим поделать. Разве что выйти замуж.

А это, как они оба знали, было очень маловероятно. Гувернанткам редко удавалось встретить подходящего джентльмена, соответствующего их положению в обществе. К тому же Энн не собиралась выходить замуж, поскольку попросту не могла себе представить, что сможет когда-нибудь допустить, чтобы мужчина полностью контролировал ее жизнь и тело.

– Взгляните, например, на эту леди, – произнес граф, кивком указав на даму, которая презрительно уворачивалась от перепрыгивавших через дорожку Фрэнсис и Элизабет.

– Вот она очень похожа на Уинтер⁶: ледяная неприступная блондинка.

– Как вы можете судить о ее характере?

– Я ввел вас в заблуждение, – признался граф. – Когда-то я знал эту даму.

Энн не хотела даже думать о том, что это значит.

– Вы напоминаете мне скорее осень, – задумчиво протянул граф.

– Хотя я предпочла бы быть весной, – еле слышно возразила Энн.

Граф не стал допытываться почему. В тот момент Энн не обратила внимания на его молчание и вспомнила о нем лишь вечером в своей комнатушке, когда вновь и вновь прокручивала в голове подробности минувшего дня. После ее заявления граф вполне мог попросить ее объясниться, но почему-то не стал.

Энн жалела, что он ничего не спросил, ведь если бы он начал задавать вопросы, она, возможно, перестала бы испытывать к нему симпатию.

Ее не покидало ощущение, что ее симпатия к Дэниелу Смайт-Смиту, скандально известному графу Уинстеду, ни к чему хорошему не приведет.

Направляясь тем вечером домой и заглянув по дороге к Маркусу, чтобы официально поздравить с помолвкой, Дэниел вдруг понял, что не может припомнить, когда в последний раз получал такое удовольствие от прогулки в парке.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь последние три года своей жизни он провел в изгнании, скрываясь от наемных головорезов лорда Рамсгейта. Подобное существование не располагало к неспешным прогулкам и приятным, ни к чему не обязывающим беседам.

Но сегодняшний день сложился наилучшим образом. Пока его юные кузины считали шаги на Роттен-Роу, они с мисс Уинстед сидели и болтали обо всем и в то же время ни о чем особенном, и все это время он не переставал мечтать взять ее за руку. Только и всего – просто прикоснуться к ней.

Он мог бы поднести ее к губам и склонить голову в нежном приветствии, понимая, что этот простой рыцарский поцелуй может стать началом чего-то удивительного. Именно поэтому единственного прикосновения было бы достаточно, ведь оно таило в себе обещание.

И вот теперь, оставшись наедине со своими мыслями, он перебирал в уме все, что могло посулить ему это обещание: изящный изгиб шеи, роскошную копну чувственно рассыпавшихся по плечам волос… Дэниел не мог припомнить, чтобы когда-нибудь желал женщину так сильно. И это было не просто желание, не просто плотское стремление к обладанию: он хотел боготворить ее, хотел…

Возникший из ниоткуда удар пришелся чуть ниже уха, отчего Дэниел попятился и налетел на фонарный столб.

– Какого черта? – взревел он и, подняв голову, увидел готовых броситься на него двух незнакомцев.

– А вот и наш господин хороший, – произнес один из них, передвигавшийся плавно, точно змея, в туманной вечерней мгле.

Дэниел заметил, как в свете фонаря сверкнуло лезвие ножа.

Рамсгейт! Это его люди. А чьи же еще?

Проклятье! Хью заверял его, что ему ничто не угрожает. Неужели Дэниел совершил глупость, поверив ему? Неужели так отчаянно хотел вернуться домой, что не желал взглянуть правде в глаза?

За последние три года Дэниел научился грязным и нечестным приемам, и теперь, пока один из нападавших лежал скрючившись на тротуаре, после того как получил удар в пах, второй пытался ударить его ножом.

– Кто вас послал? – прорычал Дэниел, высоко подняв руку, чтобы завладеть оружием.

– Мне просто нужны деньги, – хищно осклабился бандит, и его глаза вспыхнули недобрым огнем. – Отдай свой кошелек, и разойдемся по-хорошему.

Он лжет, это было ясно как день. Дэниел знал, что, если отпустит руки негодяя хоть на мгновение, нож вонзится ему меж ребер. Его приятель вскоре придет в себя, так что времени не так много.

– Эй! Что тут происходит?

Бросив взгляд на противоположную сторону улицы, Дэниел увидел двух мужчин, выбежавших из трактира. Нападавший тоже их заметил и, рывком высвободив свою руку, швырнул нож на тротуар. Извиваясь и пинаясь, он вырвался из цепких рук Дэниела и бросился наутек, а за ним и его приятель.

Дэниел рванулся за ними, чтобы поймать хоть одного, ведь только так он мог получить ответы, но не успел свернуть за угол, как в него вцепился один из мужчин, что вышли из трактира, очевидно, приняв за преступника.

– Проклятье! – прорычал Дэниел, но что проку проклинать сбившего его с ног мужчину! Ведь если бы не он, его могли бы убить.

Теперь, если он хотел получить ответы на свои вопросы, ему следовало разыскать Хью Прентиса. И немедленно.

Глава 5

Хью жил в небольших апартаментах в Олбани, расположенных в элегантном здании, способном удовлетворить вкусы джентльмена благородного происхождения со скромным достатком. Хью, конечно же, мог бы жить в огромном особняке своего отца (тот испробовал все способы, кроме шантажа, чтобы уговорить сына остаться с ним), но больше не общался с отцом. Только вот, к сожалению, отец не оставлял его в покое.

Когда Дэниел приехал, Хью дома не оказалось, но лакей провел его в гостиную, сообщив, что его светлость скоро прибудет.

Почти целый час Уинстед расхаживал по комнате, прокручивая в голове подробности нападения. Та улица, где его подстерегали грабители, была не самой освещенной в Лондоне, но в то же время и не то чтобы опасной. Опять же, если вор хотел завладеть тугим кошельком, ему следовало попытать счастья за пределами трущоб Сент-Джайлза и Олд-Никола. Дэниел оказался бы не первым джентльменом, ограбленным в непосредственной близости от Мейфэра и площади Сент-Джеймс.

Это вполне могло быть простым ограблением. Правда ведь? Негодяй сказал, что им нужны деньги и скорее всего так оно и было, но Дэниел слишком долго жил, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы поверить столь простому объяснению случившегося, а значит, следовало дождаться Хью.

– Уинстед, – появившись наконец в гостиной поприветствовал его хозяин дома.

Он не выглядел удивленным, хотя, насколько помнил Дэниел, Хью невозможно было чем-то удивить, он умел при любых обстоятельствах сохранять невозмутимое выражение лица. Именно поэтому его было практически невозможно обыграть в карты. Этому так же способствовала его поразительная способность запоминать цифры и производить вычисления.

– Какими судьбами? – поинтересовался Хью, прикрыл за собой дверь и прошел в комнату, хромая и тяжело опираясь на трость.

Дэниел с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд. Когда они вновь встретились в Италии после долгой разлуки, ему было тяжело наблюдать за болезненной хромотой друга, зная, что причиной тому стали его необдуманные действия. Необходимость смотреть на страдания Хью была частью его наказания, хотя после того, что случилось с ним сегодня вечером, он был вовсе не уверен, что заслужил это самое наказание.

– На меня напали, – ответил он коротко.

Хью замер, потом медленно развернулся и, настороженно оглядев Дэниела с головы до ног, сказал, указывая на кресло:

– Присядь.

Однако кровь так бурлила в жилах, что Уинстед не мог спокойно усидеть на месте.

– Уж лучше постою.

– В таком случае извини, но я сяду, – проговорил Хью, скривив губы от презрения к собственному бессилию.

Он неуклюже проковылял к креслу, тяжело опустился в него, и с его губ тут же сорвался вздох облегчения. На этот раз он не притворялся. Хью мог солгать в чем угодно, но только не в этом. Дэниел видел искалеченную ногу друга. Врачи совершили невозможное, сохранив ее, а то, что Хью смог еще и ходить, и вовсе оказалось настоящим чудом.

– Не возражаешь, если я выпью? – Хью положил трость на стол и принялся растирать онемевшие мышцы, даже не пытаясь скрыть отразившуюся на лице боль. – Он там, – кивком указал он на сервант.

Дэниел пересек комнату и достал из серванта бутылку бренди.

– На два пальца?

– На три, пожалуйста. День был долгим.

Наполнив стакан, Дэниел передал его другу. Сам он не притрагивался к алкоголю с той самой злополучной ночи, но у него не было искалеченной ноги, требовавшей обезболивающего.

– Спасибо, – то ли простонал, то ли прошептал Хью, сделал большой глоток, потом еще один и прикрыл глаза, когда обжигающая жидкость заструилась по горлу.

– Ну вот, – когда к нему вернулось самообладание, выдохнул Хью, а потом поставил стакан на стол и поднял глаза на друга. – Я слышал, твои синяки – дело рук лорда Чаттериса.

– Тут кое-что другое, – отмахнулся Дэниел. – Сегодня вечером, когда я возвращался домой, на меня напали двое.

Хью выпрямился, и в его взгляде блеснула сталь.

– Чего хотели?

– Потребовали деньги.

– Они называли тебя по имени?

Дэниел покачал головой:

– Нет.

Хью довольно долго молчал, а потом, наконец, произнес:

– Это могли быть обычные грабители.

Скрестив руки на груди, Дэниел посмотрел на друга, но тот спокойно произнес:

– Я уже сказал, что взял с отца слово, что он тебя не тронет.

Дэниелу очень хотелось ему верить, и он верил, потому что Хью никогда не был лжецом, мстительным его тоже нельзя было назвать. Может, отец попросту его обманул?

– Откуда мне знать, что твоему отцу можно доверять? Он три года преследовал меня, чтобы убить.

– А я в течение этих трех лет пытался убедить его, что вот в этом… – скривившись, Хью указал на свою искалеченную ногу, – я виноват не меньше тебя.

– Но он, конечно же, тебе не поверил.

– Верно, – кивнул Хью. – Упрямый осел. И всегда был таким.

Дэниел не впервые слышал нелестный отзыв друга о его папаше, но все равно испытал странное чувство: прямота Хью обескураживала.

– Откуда мне знать, что моей жизни ничто не угрожает? – не унимался Дэниел. – Я вернулся в Англию, положившись на твое слово, что твой отец не нарушит своего обещания. Если что-нибудь случится со мной или – не дай бог! – с кем-то из членов моей семьи, я достану тебя на краю земли.

Хью не стал указывать другу на то, что в случае его смерти эта угроза будет неосуществима.

– Мой отец подписал соглашение, – заметил Хью. – Ты видел его собственными глазами.

У Дэниела даже была копия этого соглашения, равно как и у Хью и лорда Рамсгейта. Еще одна копия хранилась у поверенного Хью, которому были даны указания хранить ее как зеницу ока. И все же…

– Он будет не первым, кто нарушит условия соглашения, – тихо произнес Дэниел.

– Вот как? – Хью выглядел измученным, под глазами залегли тени. – Но этого соглашения он не нарушит: я позаботился.

Дэниел подумал о своей семье, о сестре и матери, о беззаботных смешливых кузинах Плейнсуорт, которых он только-только начал узнавать заново, а еще о мисс Уинтер, и ее лицо тотчас возникло у него перед глазами. Если с ним что-то случится, прежде чем ему удастся узнать ее получше… Если что-то случится с ней…

– Хотелось бы знать, откуда такая уверенность, – произнес Дэниел, и его голос понизился до зловещего шепота.

– Ну… – Хью поднес стакан к губам и в отчаянии сделал глоток. – Я его предупредил, что, если с тобой что-то случится, наложу на себя руки.

Если бы Дэниел держал сейчас что-нибудь в руках, оно непременно разбилось бы об пол. Просто удивительно, что он сам все еще твердо стоял на ногах.

– Отец хорошо знает, что я слов на ветер не бросаю, – беспечно произнес Хью.

Дэниел лишился дара речи.

– Поэтому я был бы тебе очень признателен… – Хью снова поднес стакан к губам, но на этот раз лишь едва пригубил, – если бы ты постарался не погибнуть в результате несчастного случая. Ведь тогда я наверняка обвиню в твоей смерти отца, но, если честно, предпочел бы не сводить счеты с жизнью без веской на то причины.

– Ты с ума сошел, – прошептал Дэниел.

Хью пожал плечами:

– Иногда мне тоже так кажется. Так что мой отец наверняка с тобой согласился бы.

– Но зачем тебе это? – Дэниел не мог представить, чтобы кто-то – даже Маркус, которого он считал братом, – пригрозил сотворить нечто подобное.

Хью довольно долго молчал и, устремив невидящий взгляд в пустоту, лишь изредка моргал. Наконец, когда Дэниел уже подумал, что его друг больше не заговорит, Хью посмотрел на него и произнес:

– Глупо было называть тебя шулером, но я не верил, что ты можешь меня обыграть. Это все переизбыток спиртного.

– Я и не могу, – согласился с другом Дэниел. – В тот день мне просто повезло.

– Знаешь, я не верю в везение и никогда не верил, только в умение и благоразумие, но в ту ночь здравый смысл меня покинул и в игре, и общении.

Хью посмотрел на свой опустевший стакан. Дэниел хотел было наполнить его снова, но потом решил, что друг попросит, если захочет выпить еще.

– Из-за меня тебе пришлось покинуть страну, – сказал Хью, поставив стакан на стол рядом с креслом. – Я не мог пребывать в ладу с собой, зная, что сломал тебе жизнь.

– Но ведь и я вмешался в твою жизнь, – тихо проговорил Дэниел.

Хью улыбнулся, но только губами – его глаз улыбка так и не коснулась.

– Это всего лишь нога.

Но Дэниел не верил ему и знал, что друг тоже не считает свое увечье ерундой.

– Я все улажу с отцом, – решительно заявил Хью, давая понять, что аудиенция подходит к концу. – Не думаю, что это он подослал к тебе своих негодяев, но на всякий случай напомню о нашем договоре.

– Надеюсь, сообщишь мне о результате разговора с отцом?

– Конечно.

Дэниел направился было к двери, но обернулся и увидел, как Хью силится подняться на ноги. Он уже хотел сказать, чтобы друг не вставал, но прикусил язык, чтобы не уязвить его гордость.

Схватив трость, Хью с трудом встал с кресла и мучительно медленно пересек комнату, чтобы проводить Дэниела, протянул руку и поблагодарил:

– Спасибо, что зашел.

– Я горжусь, что могу назвать тебя своим другом!

Дэниел поспешно вышел за дверь, но все же успел заметить, как на глазах Хью блеснули слезы, прежде чем он отвернулся.

На следующий день, вернувшись из Гайд-парка, где они трижды измерили длину Роттен-Роу, Энн сидела за письменным столом в гостиной Плейнсуортов и щекотала подбородок кончиком пера, обдумывая пункты, которые собиралась включить в свой список необходимых дел. После обеда она была совершенно свободна и всю предыдущую неделю с нетерпением ждала возможности сделать то, что запланировала, и пройтись по магазинам. На серьезные покупки денег было маловато, но ей очень нравилось рассматривать выставленные в витринах товары, к тому же хотелось просто спокойно провести время, ни за кем не присматривая.

Однако не все выходит так, как запланировано. В гостиную вдруг вплыла в облаке шуршащего бледно-зеленого муслина леди Плейнсуорт и объявила:

– Мы завтра уезжаем!

Сбитая с толку Энн оторвалась от своего занятия, а потом и вовсе поднялась из-за стола.

– Прошу прощения?

– Мы не можем оставаться в Лондоне, – резко заметила леди Плейнсуорт. – По городу уже поползли сплетни.

– Сплетни? Какого рода?

– Маргарет сказала, что слышала пересуды, будто Сара вовсе не была больна, а просто пыталась сорвать концерт.

Энн не знала, кто такая Маргарет, но эта дама хорошо информирована.

– Словно Сара способна на такое, – продолжила леди Плейнсуорт. – Ведь она превосходно играет на фортепьяно! А еще она послушная дочь и каждый год с таким нетерпением ждет семейного представления!

Вряд ли Энн смогла бы как-то прокомментировать данное заявление, но леди Плейнсуорт и не ждала этого от нее.

– Поэтому я вижу лишь один способ положить конец этим отвратительным сплетням – уехать из города.

– Уехать из города? – эхом отозвалась Энн.

Такое решение казалось ей слишком радикальным. Приближался сезон, и она была уверена, что леди Плейнсуорт поставила себе цель подыскать Саре мужа, но ее намерение вряд ли осуществится, если они удалятся в Дорсет, где проживало семь поколений Плейнсуортов.

– Именно. – Леди Плейнсуорт порывисто вздохнула. – Я знаю, что со стороны кажется, будто Сара выздоровела – и, вероятно, так оно и есть, – но пусть все вокруг думают, что она на пороге смерти.

Энн ошеломленно заморгала, пытаясь постичь логику хозяйки.

– Но разве в таком случае не потребовались бы услуги врача?

– Нет, лишь целительный сельский воздух, – отмахнулась леди Плейнсуорт. – Всем известно, что в городе здоровье не поправишь.

Энн лишь кивнула в ответ, испытав облегчение, поскольку всегда предпочитала жить за городом. У нее не было знакомых на юго-западе Англии, и ее это вполне устраивало. К тому же отъезд из города помог бы решить проблему с ее увлечением лордом Уинстедом. Это чувство следовало задушить в зародыше, и две сотни миль, отделяющие Лондон от сельской глубинки, прекрасно с этим справятся.

Отложив в сторону перо, Энн спросила:

– Как долго мы пробудем в Дорсете?

– О, мы отправимся не туда, благодарение Господу! Столь изматывающее путешествие нам попросту не по силам. Нам нужно уехать из города на пару недель, чтобы слухи улеглись и все поверили, что Сара подлечилась и набралась сил.

– Но тогда ку…

– Мы едем в Уиппл-Хилл, – объявила леди Плейнсуорт. – Это недалеко от Виндзора, так что нам не придется тратить на дорогу целый день.

Уиппл-Хилл? Почему это название показалось ей таким знакомым?

– Этот вариант предложил лорд Уинстед.

Энн внезапно закашлялась, и в глазах леди Плейнсуорт промелькнуло беспокойство.

– С вами все в порядке, мисс Уинтер?

– Просто… э… мне… кхм, кхм… в горло попала пыль. Кажется.

– Что ж, тогда присядьте, если это поможет. К чему сейчас эти церемонии.

Благодарно кивнув, Энн опустилась на стул. Лорд Уинстед. Ей следовало догадаться.

– Просто идеальное решение для нас всех, – продолжала тем временем леди Плейнсуорт. – Лорд Уинстед тоже хочет уехать из Лондона. Дурная слава, знаете ли. По городу поползли слухи о его возвращении, и скоро в его доме не будет отбоя от визитеров. Кто осудит его за желание спокойно воссоединиться с семьей?

– Значит, он будет нас сопровождать? – осторожно поинтересовалась Энн.

– Разумеется, это ведь его собственность. Было бы странно, если бы мы отправились туда без него, хоть я и считаюсь его любимой тетушкой. Думаю, его матушка и сестра поедут с нами, хотя не уверена. – Леди Плейнсуорт на мгновение замолчала, чтобы перевести дыхание. Выглядела она весьма довольной таким поворотом событий. – Няня Фландерс поможет девочкам упаковать вещи, поскольку у вас сегодня выходной, но я была бы очень вам признательна, если бы по возвращении домой вы все еще раз проверили. Наша няня просто чудо, но с возрастом стала рассеянной.

– Конечно, – пробормотала Энн.

Она тоже обожала старую няню, хоть та в последнее время и стала глуховата. Леди Плейнсуорт, добрая душа, не уволила ее, поскольку та нянчила не только ее саму, но и ее мать.

– Мы уезжаем на неделю, – добавила леди Плейнсуорт, – так что захватите с собой учебники, чтобы девочкам было чем заняться.

Целая неделя? В доме лорда Уинстеда? Бок о бок с ним?

Сердце Энн упало, но тут же затрепетало от радости.

– Уверены, что с вами все в порядке? – озабоченно поинтересовалась леди Плейнсуорт. – Вы ужасно бледная. Надеюсь, вы не заразились от Сары.

– Нет-нет, – поспешила успокоить хозяйку Энн. – Это попросту невозможно.

Леди Плейнсуорт вопросительно воззрилась на нее.

– Я всего лишь хочу сказать, что не общалась с леди Сарой, – поспешно пояснила Энн, – и чувствую себя отлично. Мне просто нужно подышать свежим воздухом, ведь, как вы уже сказали, он исцелит любого.

Если леди Плейнсуорт и сочла этот приступ красноречия нетипичным для своей гувернантки, вслух ничего не сказала.

– В таком случае очень хорошо, что у вас сегодня свободный день. Собираетесь прогуляться?

– Да, спасибо. – Поднявшись со стула, Энн поспешила к двери. – Я, пожалуй, пойду, потому что мне многое нужно успеть сделать.

Она порывисто присела в реверансе и быстро поднялась, в свою, комнату, чтобы взять кое-какие вещи: шаль на случай, если похолодает, сумочку с небольшой суммой карманных денег и… Энн выдвинула нижний ящик шкафа и сунула руку под скромную стопку белья. Вот они – тщательно запечатанные и готовые к отправке. В последнее письмо Энн вложила полкроны, чтобы Шарлотта смогла оплатить почтовые расходы, когда получит письмо. Ей останется лишь подумать, чтобы никто не догадался, кто его отправил.

Энн сглотнула: отчего-то спазм сдавил горло. Удивительно, что она так и не привыкла подписываться чужим именем, но другого выхода попросту не было. Более того, она даже не подписывалась именем Энн Уинтер, хотя и успела сродниться с ним так же, как с именем Аннелиза Шоукросс.

Спрятав письмо в сумочку, Энн спустилась вниз. Интересно, видел ли эти письма кто-то из членов семьи, и если видел, то не задавался ли вопросом, кто такая Мэри Филпот? Ведь тогда Шарлотте придется придумать какое-то правдоподобное объяснение.

Стоял погожий весенний денек, несмотря на довольно сильный ветер, так что Энн пришлось потуже завязать ленты своей шляпки. Она направлялась мимо Беркли-сквер в сторону Пикадилли, где в стороне от главной дороги располагался почтамт, откуда она обычно отправляла письма. Здание находилось довольно далеко от Плейнсуорт-хауса, но вокруг было довольно людно, и Энн могла затеряться в толпе. Кроме того, она любила гулять в одиночестве, а такая возможность выпадала нечасто.

На площади, как всегда, царило оживление. Энн свернула на восток, миновала несколько магазинов и слегка приподняла подол платья, чтобы перейти через улицу. Мимо катило с полдюжины экипажей, но двигались они довольно медленно, так что Энн успела пересечь булыжную мостовую, подняться на тротуар и…

Господь всемогущий! Неужели это?.. Нет, невозможно! Он никогда не приезжал в Лондон, во всяком случае раньше…

Сердце Энн забилось гулко и сильно, и уже в следующее мгновение в глазах у нее потемнело и начало расплываться. Она судорожно втянула носом воздух. «Думай!» Ей действительно необходимо было подумать.

Те же светлые волосы с медным отливом, тот же потрясающе красивый профиль. Внешность этого человека была настолько уникальна, что невозможно представить себе его неизвестного доселе двойника, разгуливающего по Пикадилли.

Энн почувствовала, как глаза обожгли слезы гнева. Это просто несправедливо. Она сделала все, что от нее ожидали: оборвала связи со всеми, кого знала, изменила имя, пошла в услужение и пообещала, что больше никогда в жизни не вспомнит и не заговорит о том, что произошло в Нортумберленде много лет назад.

Только вот Джордж Чевил не выполнил свою часть сделки. И если возле галантерейного магазина Бернелла остановился именно он…

Энн не могла стоять здесь, словно мишень, и ждать, что произойдет дальше. Сдавленно вскрикнув, она развернулась на каблуках и забежала в первый попавшийся магазин.