«Соня, как же нам всем повезло с бабушкой и дедом. Как же здорово, что мы будем жить все вместе», – думала Виктория, провожая родителей в начале июля в Питер. Появился покупатель на квартиру бабушки. Отец, уступивший в цене, летел на сделку, а мама – заниматься багажом к переезду. За десять дней отсутствия Татьяны Ивановны, Илья стал частым гостем, точнее помощником, а Вику ждал ещё и сюрприз в лице Антона. Он появился на пороге её квартиры рано утром.

– Антон? Каким ветром тебя занесло в наши широты? – она сразу узнала его, растерялась, а голос выдал волнение. – Адрес Сергей Павлович дал? Проходи.

– Здравствуй, Виктория Сергеевна, – Антон приобнял её, поцеловав в щёку. – Это тебе, – он протянул букет. – Знаешь, хотел навестить Софью Михайловну, но не успел. Застал в квартире твоих родителей. Ничего не объясняй, я немного в курсе последних событий. Как сама? Как дети?

– Сам всё увидишь. Дети и Илья ещё спят, – Вика прошла в кухню, поставила цветы в вазу с водой. – Красивый букет.

– Твой муж живёт здесь? Это ваша общая квартира или его?

– Это моя квартира. Илья оформил её на меня три года назад, чтобы я почувствовала себя независимой, а может сам готовился к разводу, – Вика улыбнулась. – Мой бывший муж изъявил желание мне помочь в отсутствии родителей, а я не возражала. В конце концов, это и его дети.

– Переживаешь из-за моего визита или недовольна им? Вика, извини, но мне необходимо было тебя увидеть. Я улечу через пятнадцать часов.

– Ты в своём уме? Проделать такой путь, чтобы повидаться всего один день после тринадцати лет? Ты улетишь тогда, когда мне обо всём расскажешь. Обещаю не плакаться в жилетку и накормить тебя вкусным обедом. Антон, ты стал совсем другим, – оглядывая гостя со всех сторон, говорила хозяйка. – На лицо ты мало изменился, но как-то повзрослел, возмужал, целый букет черт, характеризующих импозантность. В свой адрес комплиментов не жду. Соне четвёртый месяц, а я никак не могу вернуться в прежний «размер». Делай скидку и на то, что я не ждала гостей в столь ранний час, – она улыбнулась. – Сейчас мы все позавтракаем и составим с тобой план на весь день.

– Пытаюсь держать себя в форме. Обещаю рассказать тебе обо всём, что тебя интересует, но улечу точно по расписанию, – Антон улыбнулся и вновь приобнял Вику. – Тебе помочь с завтраком?

– Я справлюсь, а ты начинай своё повествование.

– Доброе утро, – на пороге кухни появился Илья. У нас гости?

– Доброе, – ответила Вика и представила мужчин друг другу. – Антон мой гость. Мы не виделись тринадцать лет. Если тебя раздражает его присутствие, мы даём тебе сегодня выходной день, а Серёжа останется с нами. Присмотри, пожалуйста, за Соней. Завтрак будет готов через пять минут.

Илья удалился, а Антон наблюдал за действиями Виктории и слегка улыбался. «Она почти не изменилась, – думал он. – Да, стала чуть старше, набрала два-три килограмма и, кажется, чуть подросла, хотя я не уверен в этом на сто процентов. Время прошло, а я её такой и представлял, или это зрительная память запомнила её фотографию. Как бы там не было, а я её увидел».

– У тебя лихо получается, – сделал он комплимент.

– Повар из меня так себе. Готовить я умею, но долгое время мы пользовались услугами приходящей домработницы, я стала терять интерес к кухне и навыки. С приездом мамы, Наталью Петровну уволили, а на кухне теперь рулит Татьяна Ивановна. Ты в курсе, что они переезжают сюда?

– Я в курсе всего, что происходило с вашей семьёй за эти тринадцать лет. Что-то я знал из рассказов Софьи Михайловны, когда навещал её, а больше всего мне рассказал Сергей Павлович в этот раз. Мы с ним весь день провели вместе. Не сердись на отца.

– Как Валентина Петровна поживает?

– Я давно хотел забрать её к себе, а уговорил только год назад, когда она пошла на пенсию. Знаешь, что самое удивительное? Она почти сразу нашла себе солидного пенсионера, а через полгода он сделал ей предложение, и у меня появился отчим.

– Ты сам, почему не женишься? – Вика оторвалась от своих дел и пристально посмотрела на него.

– Я не знаю, что тебе на это ответить. У меня были и есть женщины, но строить семью на условиях, а не на чувствах я не хочу. Так что все мои отношения без обязательств.

– Вика, я не буду завтракать. Привезу всё, о чём ты просила и поеду к родителям. Держи Соню. На сегодня у тебя есть помощник. Серёжке передай, что наши с ним планы поменялись и перенесём мы их на завтра.

– Не драматизируй. Мы погуляем с Антоном. У него рейс поздно вечером.

– Тебя отвезти в аэропорт? – Илья с вызовом посмотрел на Антона.

– Если есть возможность – буду признателен. Рейс в 23:30. Мне не хотелось бы опаздывать. Можно я подержу на руках вашу принцессу?

– Я приеду в восемь вечера.

– Вика, мне кажется, он слышал наш разговор и ревнует.

– Это его проблема. А вот и наш принц проснулся. Знакомься Серёжа – это мой друг Антон.

– Вчера я виделся с твоим дедушкой и привёз от него то, что ты просил. Позавтракаешь, и я тебе всё покажу и расскажу.

– Садитесь оба к столу и ешьте, а я накормлю Соню.

Виктория не торопилась выходить из спальни, накормив дочь. Она прислушивалась к своим внутренним ощущениям и понимала, что волнение от встречи исчезло и осталось простое любопытство. Антон был чуть ниже Ильи, на пять лет моложе его и выглядел презентабельнее, но это не вызывало в ней какой-то особой к нему симпатии. Сердце стучало ровно и спокойно. В глубине души, она была благодарна Антону за визит. «Теперь Илья убедится, что я могу быть любима и с его детьми, – думала она, глядя на себя в зеркало. – Мне даже жаль, что я не могу ответить Антону тем же, но это не моя вина». После завтрака вчетвером они вышли на прогулку и провели время на свежем воздухе до обеда, продолжая неспешный разговор. С наступлением зноя вернулись в квартиру. Накормив детей и уложив их спать, Виктория и Антон беседовали за обедом на кухне. Говорил больше Антон, отвечая на очередной вопрос Вики. Проснувшийся Серёжа прервал беседу, приглашая Антона собирать бригантину.

– Вика, у меня, возможно, больше не будет случая сказать тебе самого главного, а ты должна знать об этом. Я тебя люблю. Люблю такой, какая ты есть. Не говори ничего, но знай, если я тебе понадоблюсь – просто позвони и скажи «да». Это всё о чём я тебя прошу, – он обнял её и поцеловал в щёку. – Я обещал Серёже помочь собрать модель.

Позже был ужин, в конце которого появился Илья. Вика тепло простилась с Антоном, обняв его и поцеловав, не особо обращая внимания на присутствие бывшего мужа, а Антон взял её за руку и произнёс: «Просто позвони и скажи». Илья повёз Антона в аэропорт. Они проехали большую часть дороги, и всё это время оба молчали. Назаров заговорил первым, когда машина выехала из города в направление аэропорта.

– Откуда ты взялся на мою голову?

– Прямиком из Питера. Хотел навестить Софью Михайловну, но опоздал, застав родителей Вики в квартире. Ты чего бесишься? Я не тревожил её тринадцать лет. Её бабушка говорила, что Вика счастлива в браке. Я и теперь не буду ни на чём настаивать, но если она позвонит, я заберу её и увезу туда, куда она захочет. Я люблю эту женщину, но выбор остаётся за ней.

– Ты думаешь, она позвонит? А как же твоя служба?

– Я очень на это надеюсь. У меня достаточно выслуги, чтобы уйти на пенсию, есть гражданская специальность, я на многое готов ради неё и мне ничего не может помешать, прими она моё предложение. Я не виноват в вашем разводе, но и упустить свой шанс не могу.

– Прилетел на разведку? – ухмыльнулся Илья.

– Ты тормоз? В чём хочешь меня упрекнуть? Узнав, что ты разбил ей сердце, я должен был увидеть её и сказать всё, глядя в глаза, а она должна знать, что мои чувства к ней не изменились. Пойми, я не в любовники к ней набиваюсь. Улетаю, как видишь, а не стал задерживаться, стараться казаться лучше тебя, мозолить ей глаза. Хотя мог позволить себе это. Ты попробуй запретить мне её любить пусть и на расстоянии.

– Не боишься получить в морду?

– Не боюсь, да и не за что. Физически я сильнее тебя и ты это чувствуешь. Твоя злость и ревность не уместна. Я тебя не оскорбил, не унизил, а с Викой в разговоре, вообще не касался тебя. Я не беру чужого даже в мыслях. Мне как-то на глаза попались строчки:

«Чужая женщина останется чужою.

Важней свою не потерять, а удержать.

Когда вас любят чистой, искренней душою,

Наверно, глупо за чужими вслед бежать…» – Почему ты её предал?

– По собственно дурости.

– А почему развёлся, если признал ошибку? Почему бросил беременную? О чём ты вообще думал?

– Если я скажу, что за меня думали и настраивали против неё, ты поверишь? Это же не оправдание, а полный бред.

– Думаю, скажи ты ей правду, она бы поверила. Ты прожил с ней почти десять лет, она бы тебя поняла.

– Поздно каяться. Я бы многое отдал, чтобы вернуть её.

– Извини. В этом деле я тебе не помощник. Спасибо за доставку. Хотел бы пожелать тебе удачи, но не могу. В этом случае удача пройдёт мимо меня. Прощай.

Илья вернулся в квартиру, когда Виктория и дети уже спали. Два дня, до возвращения Татьяны Ивановны, разговора об Антоне не заводилось, а Илья вёл себя как-то странно. Он старался меньше попадаться Вике на глаза, хотя находился всё ещё в её квартире и занимался с детьми.

Сергей Павлович Петровский, с чувством исполненного долга, вернулся через месяц.

– Пап, откуда столько вещей в багаже? – наблюдая, как отец вскрывает ящик, спросила Вика. – Ты говорил только об одежде.

– Наследство, дочка. Знаешь, за сколько я продал картину и две статуэтки? Агент посоветовал мне обратиться к антиквару. Я прихватил из комнаты бабушки первое, что попалось под руку, и пошёл. Мне, не глядя, вручили триста тысяч. Мог я представить такую цену?

– Почему не продал всё сразу? Какие из нас ценители или коллекционеры? – Виктория улыбнулась, глядя на отца.

– Жаба задушила. Добро всё дореволюционное, правда, я не знаю его истинную цену. Возможно, самые ценные вещи, я уже сбыл. Кто бы мог подумать, что мужья мамы знатоки и ценители. Недвижимость продал, долгов нет, деньги я перевёл в банк, можно покупать квартиру. Ты меня за визит Антона не ругаешь?

– Не ругаю. Пап, он тебе не кажется странным? Огорошил меня утренним визитов, признался в любви, ни на чём не настаивал, вечером улетел, а потом исчез. Курьер доставил мне букет в день рождения, а он сам даже не позвонил.

– Никуда он не исчезал. Служит себе и надеется, что ты ему когда-нибудь позвонишь. Ты меня прости, дочка, но я не вижу повода не поддерживать с ним связь. Он звонит первым, и я ему отвечаю. Он интересовался твоей жизнью, беседуя с мамой, теперь со мной. Что в этом плохого? Мы, своим общением, как-то влияем на твою жизнь? Антон любит тебя на расстоянии столько лет и хорошо знает, что назойливость ему не поможет. Я одного не пойму: чем он хуже Назарова?

– Пап, мы с тобой договоримся, что ты не будешь напоминать мне о моих ошибках и промахах. Мы не будем обсуждать ни того, ни другого.

Прошли два месяца. Супруги Петровские переехали, купив однокомнатную квартиру в соседнем доме, и машину с пробегом.

– Мам, вы ходите ко мне как на работу, – встречая родителей по утрам, говорила Виктория. – Я при вашем содействии и своём бездействии вес не сбрасываю, а набираю. Соне пять месяцев, а я не сбросила ни одного килограмма.

– Выйдешь на работу – набегаешься, и вес сам уйдёт.

– Нас на прогулке Андрей Степанович караулил. Знаете, что он мне предложил? Поступить в аспирантуру или заняться соискательством.

– Сама что думаешь? – Сергей Павлович собирался с внуком в детский сад.

– Ничего. Поздно мне учиться.

– Не дури. Тебе всего тридцать шесть. Через три года будешь кандидатом наук, а не врачом с категорией. Отведу внука в сад, и продолжим разговор.

– Вика, может отец прав? У Зиновьева свои расчеты. Дочери и зятю по пятьдесят шесть, ему почти восемьдесят, а у Виктора другая специальность. Ты не отказывайся и на работу выходи, если в этом есть необходимость. Что у вас с Ильёй?

– Ничего нового. Мам, после визита Антона, мы почти не разговариваем или говорим только о детях. Что они наговорили друг другу по дороге в аэропорт, я не знаю, но самое смешное, мне на руку это молчание. Что-то мешает мне общаться с ним как раньше. Ты знаешь, он пригласил меня на свой день рождения. Ровно десять лет назад начинался наш роман, а год назад мы развелись. День в день.

– Пойдёшь?

– Нет.

– Ты не рано записалась в монашки? Есть же у тебя подруги. Встречайся, общайтесь, ну нельзя сидеть в четырёх стенах даже с двумя детьми. Нужно бывать среди людей, дочка. Дети под присмотром. Отец помолодел рядом с внуками, и о Питере не вспоминает.

– Я на день рождения Ирины, пожалуй, схожу. Прислушаюсь к совету деда, начну писать диссертацию. Соня подрастёт, выйду на работу и буду среди людей, – Вика говорила, а мыслями была где-то далеко. С переездом родителей в соседний дом она ощутила «крылья», которые ей давали поддержку и помощь. Теперь это предложение деда. Она знала, что если захочет, то обязательно справится. А ещё ей хотелось обеспечить недалёкое будущее детей. Она завела отдельную карту, куда перечисляла деньги, полученные от Ильи и бабушкино наследство. Вика не была жадной, но она чётко знала, что нужно её детям, а без чего можно обойтись, что деньги имеют свойство заканчиваться, а источник дохода может забыть об обязательствах, что новые родственники могут и отказаться от неё. Помнила, что её родители обычные пенсионеры, хотя и с хорошей пенсией. Стоило самой как-то строить карьеру и надеяться больше на себя.

День рождения Ильи она «пропустила» поздравив его по телефону после сына. Всей семьёй они поздравили Назарова старшего, но в гости не поехали, отпустив Серёжу с отцом. На день рождения Ирины Виктория всё же решила пойти. Для этого из «старого сундука» достала своё голубое платье. То самое платье, в котором она была десять лет назад на дне рождения Ильи в Турции. Десять лет изменили Вику – она стала на размер больше. Но желание удивить Илью было столь велико, что она обратилась к портнихе. Именно её стараниями платье теперь было по фигуре. Купив светлый жакет и туфли на каблуке в тон, она приехала в ресторан. Илья вспомнил платье. Он весь вечер не отходил от бывшей жены, а потом проводил её домой. Перед тем как войти в подъезд, Виктория позвонила маме.

– Викуся, мы у себя. Дети спят. Соня в коляске. Отдыхай, – ответила Татьяна Ивановна.

– Что-то не так?

– Всё не так. Дети у родителей. Припозднилась мамаша.

– Вика, может мы, наконец, поговорим?

– О чём?

– Обо всём. Ты ни разу не дала мне шанса объясниться. Сказала, как отрезала. Ты совсем не считаешь себя причиной моей неверности?

– Так. Поднимайся в квартиру, поговорим. Значит, ты считаешь, причина во мне? Допустим, я с тобой соглашусь и приму ситуацию перед аварией. Я была беременной. А как ты объяснишь мне причину развода? Я ограничивала тебя в сексе или была против экспериментов? Может чего-то не додавала, была невнимательна, не заботилась? Чего тебе не хватало? Объясни мне на пальцах, чтобы я поняла и не повторяла промахи.

– Пока Серёжка был маленьким, у меня не возникало чувства ненужности. Когда он подрос и пошёл в сад, мне стало казаться, что я лишний, и вы без меня прекрасно обходитесь. Я ревновал тебя. Слишком много времени ты уделяла сыну, а у меня появились комплексы на его присутствие в спальне. Я не получал того заряда, какой мне был нужен. Вот так и влип.

– А поговорить со мной о своих чувствах и проблемах ты не мог? Я не заслужила твоего доверия за девять лет, и ты решил не разрулить проблему, а разнообразить жизнь? А обо мне подумал? А как бы ты поступил, не стань я свидетелем разговора? Как долго скрывал свою связь? А чтобы делал, окажись подруга беременной на самом деле? Молчишь? Я предложила развод, и ты ни минуты не колебался. Я тебе упростила задачу – мы развелись. Тебя обманули, и ты вдруг прозрел? Браво! Мне от этого должно стать легче?

– Когда ты заговорила о разводе, я посчитал это вызовом. Зная твой характер, я решил не давить и подождать, думал, передумаешь или хотя бы поговоришь со мной. Я готов был тебе рассказать обо всём, но ты не дала мне такой возможности. Вика, я не предавал тебя. Я всегда любил тебя и люблю. Неверность не имеет ничего общего с предательством. Да, неверность закончилась выдуманной беременностью, но это моё наказание. В этой истории не всё так просто.

– Надо же, как интересно. Где ты прочёл такую глупость? Все люди временами поступают глупо, но ты явно злоупотребляешь этим. По-твоему, любить одну, а спать с другими – это в порядке вещей? Это многое объясняет в том случае, если твоя любимая женщина, не обманутая жена, а фантом, призрак. Тебе самому не смешно от такого объяснения? Ты не забыл, что у меня уровень интеллекта не ниже твоего? Ты не раскаиваешься, ты сожалеешь о том, что «попался» на измене – вот твоя правда. Будь это не так, ты, признав измену, пришёл и покаялся, а не выжидал. Это не я не дала возможности тебе высказаться, это ты ждал, что я буду просить тебя вернуться, и не показывался на глаза два месяца, – Вика грустно улыбнулась. – Скажи: чем мог помешать тебе сын, засыпая ни рядом, а в другой комнате? Тебе не хватало «заряда» и ты нашёл подзарядку. Чем же они так хороши, что ты теряешь голову?

– Хочешь откровенных подробностей? – он закатил глаза.

– Продолжай закатывать глаза. Может быть, так ты найдёшь свой мозг. Ты сам себя слышишь? Мне не нужны подробности. Я лишь хотела услышать причину неверности. Но так и не поняла, была ли эта причина. Это не сексуальная неудовлетворённость, это поиски приключений согласно поговорке: «Седина в бороду, бес в ребро». Я соглашусь с тобой, что я изменилась, слегка поправилась, но держу себя в форме и выгляжу неплохо, хотя мне далеко до «твоих стандартов». Да, я никогда не была красавицей, но и ты, прости, уже не тот Аполлон, который был десять лет назад. Да, у меня всегда на первом месте будут дети, как бы я не была привязана к мужчине. Да, у меня сложный характер и со мной непросто, но будь он другим, я не справилась бы с ситуацией. Я заставила себя поверить, что трагедии нет, что это очередное испытание, которое я должна пройти, что жизнь не закончилась, что даже самые глубокие раны заживают, что боль – это моя болезнь и инфицировать ею близких нельзя. Я буду работать, строить карьеру, но не в ущерб семье. Я, наверное, смогла бросить работу, сесть мужу на шею и заниматься только детьми, но это была бы уже не я. И кто знает, какая из двух лучшая.

– Такой я тебя и полюбил. Мне нравилась внимательность, терпимость, педантичность, коммуникабельность, ум и скромность. Именно скромность во всём. Ты не старалась казаться умнее окружающих, тебя принимали в любой компании. Ты не играла роли, ты была собой. Многие женщины тебя не понимали, а мужчины мне завидовали.

– Что же ты не уберёг это сокровище, а поменял на подделку? – усмехнулась Виктория.

– Был уверен, что ты не решишься на крайности, переоценил себя. Разве можно объяснить глупость? А она, как снежный ком, только увеличивалась в размерах. Ты знаешь, что такое отчаяние? Это осознание безысходности, которую ты сотворил собственными руками и по собственной глупости.

– Ты меня прости, но ничего нового я не узнала. Ты хотел поговорить, мы поговорили, но не уверена, что поняли друг друга. У тебя правда одна, у меня своя и они строго параллельны. Для меня изречение «Что позволено Юпитеру, не позволено быку» не работает. Человек не животное и может контролировать свою природу. Мы понимали друг друга без слов, думали одинаково, мечтали об одном и том же и, прежде чем создать семью, прожили четыре года. Какая семья без детей? А ревность к собственным детям, вообще, большая глупость. Ты свой выбор сделал год назад, и говорить об этом не имеет смысла. Что-то я разговорилась. Уже полночь.

– У тебя есть что выпить?

– Всё, что ты не допил год назад, я вылила, но, кажется, в холодильнике есть коньяк, купленный отцом.

– Вика, я прошу тебя, дай мне шанс начать всё сначала. Я понимаю, что как раньше уже не будет, но мы можем выстроить новые отношения, если будет обоюдное желание.

– У меня нет такого желания. Я не хочу начинать отношения с человеком, которому не доверяю. Я понимаю, Серёже нужен отец, но мне не нужен муж или партнёр в твоём лице. Извини. Допивай свой коньяк, и я вызову тебе такси. Тебя куда везти? – спросила Вика, взяв телефон и собираясь звонить.

– Ты не звонила Антону?

– А должна была? Меня моя теперешняя жизнь устраивает, и я не намерена в ближайшее время что-то менять.

– Я никуда не поеду. Оккупирую диван, а утром извинюсь перед твоими родителями и увижу детей, – он опрокинул содержимое бокала в рот. – Обещаю, спать сном младенца. Завтра выходной и мне торопиться некуда.

– Пиджак сними и устраивайся. Я принесу плед, – выходя в спальню, тихо добавила: – откуда ты взялся на мою голову?

Утром проснувшись, Вика не застала Илью в квартире. Плед был аккуратно сложен, а подушки лежали на своих местах. Она привела себя в порядок, прошла в кухню, включила чайник и услышала, как открылась входная дверь. На пороге стояла мать с Соней на руках.

– Вика, её что-то беспокоит, – волнуясь, сказала Татьяна Ивановна, забыв о приветствии.

– Мам, ей десерта не хватает, – ответила Вика, беря дочь на руки. – Сейчас мы это дело исправим, – раздевая дочь и давая ей грудь, добавила она. Дочь с жадностью присосалась к груди, глядя на мать своими васильковыми глазами. – Нельзя было лишать принцессу кормления на ночь. Пусть десерта не так много, но сам факт приёма нужен. – Мам, я знаю, чего ты от меня ждёшь. Посидели в ресторане весело. Илья проводил меня, а после звонка тебе мы поднялись в квартиру. Разговаривали долго, но спокойно. Он просил дать ему шанс. Я отказала. Вёл он себя сдержано, а я старалась держаться от него подальше, чтобы не было искушения. Попросил выпить. Выпил, отказался уходить и уснул на диване. Проснувшись, я не застала его в квартире. Это всё.

– Почему ты не дала ему шанса?

– Я ему не верю, мама. Знаешь, мне очень жаль Серёжку. Он в последнее время очень привязался к отцу, а мне всё труднее ему врать, что папа живёт отдельно временно.

– Он и мне задавал вопрос: «Когда папа с мамой помирятся, и мы будем жить вместе?»

– Мам, я не представляю нашу совместную жизнь с Ильёй. Да, обида прошла, но отношений, которые были, нам не вернуть. Мы жили не просто дружно, мы были счастливы. Куда всё ушло? Может я, действительно, чего-то не понимаю и слишком многого хочу?

– В отношениях часто бывает кризис. Не ищи причину. Ты можешь его простить и отпустить, а можешь простить и принять. Вы стали старше, мудрее, и отношения могут сложиться ещё лучше, чем были. Не нужно сравнивать, что было и что есть. Я приму любой твой выбор и буду уважать его, но и ты прислушайся к своему сердцу. Вика, ты ведь до сих пор любишь его и сама себя пытаешься убедить в обратном. Разве оно того стоит? Сделай шаг навстречу и посмотри, что из этого получиться. Хочет вернуть тебя, пусть начинает всё сначала.

– Как ты себе это представляешь?

– Викуся, он жил здесь в моё отсутствие. Пусть поживёт снова какое-то время. Он сам поймёт, готова ли ты к примирению, и тебе будет легче себя понять. Но, будь готова поговорить с отцом. Отец его примет ради тебя, как ты это сделаешь ради сына, но доверять ему он не сможет. – Татьяна Ивановна вздохнула и посмотрела на дочь. – Вика, я хотела поговорить о Климовых. Мне кажется, что нам стоит с ними, если не дружить, то приятельствовать. Светлана Андреевна скучает по внукам. Ты можешь относиться к ней как угодно, но она бабушка твоих детей.

– Мам, ты напрасно беспокоишься. У нас с ними прекрасные отношения, а не приходит она сюда, скорее, из-за тебя. Может, стесняется, ревнует, боится показаться навязчивой. Поговори с ней сама. И ещё: мам, она мне, как коллега, старшая подруга, что ли, но не более того, – Вика обняла мать. – Мне никто не заменит папу и тебя. Климовы – это наши хорошие знакомые, со своей непростой судьбой. Они бывали у меня до рождения Сони. И сама Светлана Андреевна заходила с подарками внуку, и Витя с Ириной. У меня и Андрей Степанович здесь был, я говорила тебе.

– Нас Андрей Степанович пригласил на свой день рождения. Пойдём?

– А почему нет? Мам, мы знакомы пять лет. Они не ждут от меня признания родства, понимая, что этим ничего не изменить. Мы просто хорошие приятели, коллеги. Да, редко встречаемся, но общаемся же. Мы с Виктором приготовили ему отличный подарок.

– Что купили?

– Напечатали его монографию. Когда Виктор женился, Климовы переехали к отцу, а Виктор с женой остались в их квартире. Виктор принёс мне все бумаги деда, которые хранились в его квартире. Думаю, что дед сделал это специально. Виктор пошутил, что в них есть целая готовая диссертация. Я пока была в декретном отпуске, разобрала это всё, классифицировала, и вышло очень даже ничего. Ты знаешь, сколько у него званий? А как он оперировал в свои семьдесят два? Мам, я начала сомневаться, что такой человек мог так поступить. Я дважды использовала его приём в своей практике. Но как мне страшно было на это решиться. Вот так дважды я спорила с самим Сократом, который говорил: «Все профессии от людей, и только три от Бога: врач, педагог и судья». Мне так хотелось доказать Зиновьеву, что я не хуже. Глупо, но я так и думала.

– Я когда разговаривала со Светланой, спрашивала о клинике. Она мне всю её историю рассказала, с самого начала. Это же старинное купеческое здание, ставшее первым роддомом, в нём она и родилась. И новое здание клиники мне нравится. Так что с монографией?

– Она прошла рецензию, и мы её отпечатали в типографии. Что-то подарит любимому университету, что-то друзьям, а я свой экземпляр уже изучаю.

– Поэтому ты не дала согласия на соискательство? Старик надеялся, что как-то поможет тебе.

– Мам, у меня свои мысли есть. Зачем мне чужие? А о нём лишний раз вспомнят.

– И всё-таки, ты с его предложением соглашайся. Будешь у нас кандидатом медицинских наук. У тебя появится возможность надолго задержаться в клинике. Климовым по пятьдесят шесть. Сколько им дадут ещё поработать? – говорила Татьяна Ивановна, накрывая стол к завтраку.

Домофон сообщил о приходе внука с дедом, и почти сразу, пришёл Илья с букетом. Серёжа бросился на шею отцу, а тот растерялся, увидев чету Петровских.

– Пап, ты к нам насовсем? А почему без вещей? – глядя на отца, с надеждой спросил сын.

– Сынок, мы всё решим после завтрака. – Проходи, Илья. Мама в курсе нашего разговора и моего решения, а папа ещё нет.

– Мне объяснять ничего не надо. Решение дочери я приму любое, но ты моё доверие должен заслужить, если не хочешь стать для меня врагом номер один, – Петровский взглянул на Илью. – Я сам не святой, могу понять и простить ради дочери, но только один раз.

– Пап…

– Что пап? Сбежит второй раз, так и не узнав моего мнения о себе. Пусть слушает. – Я никогда не был в восторге от тебя, Илья, и очень надеялся, что ваша дружба продлится год, два. Ты оказался сообразительным малым, принял все условия Вики, хотя тебе это не нравилось, и не прогадал. Или ты был несчастлив девять лет? Я бы мог порадоваться, что «пристроил» дочь, выдав её замуж за состоятельного мужчину, если бы она была никем. Но моя дочь не абы кто. Она хороший врач, заботливая и любящая мама и дочь, замечательная хозяйка и верный друг. Как-то радости у меня не получилось уже после встречи с твоей семьёй. Подумал, что дети должны быть лучше родителей, и ошибся. Я сам не без греха, но никогда не жил во лжи. Нельзя любить человека и лгать ему. Почему не сказать всё как есть до того как тебя уличили? Если не нашли выхода, расстаться по-хорошему? Тебе понадобился год, чтобы понять свою ошибку? А ты можешь себе представить, что чувствовала она весь этот год? Чего стоила тайная беременность, развод, роды? Ты, друг мой, не понимаешь до конца всего, что сотворил. Я, будь на месте Вики, наставил бы тебе рога. Самому дал почувствовать всю «прелесть» измены. Ты, не единственный мужчина, чтобы держаться за тебя даже из-за детей. Тот, кто полюбит женщину, полюбит и её детей. Прежде чем возвращаться в семью, хорошо подумай. Твои дети маленькие и им пока нет разницы приходящий ты папа или постоянный, а я свою дочь тебе обижать не позволю. Я не пугаю тебя, но предупредить должен. Вот теперь всё.

– Ты думаешь после твоей пламенной речи остался аппетит?

– А что я сказал не так или не то? Вид у меня спокойный, голос я не повысил, сказал то, что думал, и теперь у меня нет камня за пазухой. Было бы лучше, если я принял его без разговора и вынашивал всё это в себе?

– Сергей Павлович прав. Я обидел не только тебя, но и твоих родителей, искренне прошу у вас прощения. Тому, что произошло, нет оправдания. Я хочу вернуться в семью и сделаю для этого всё, если Вика позволит.

– Вика позволит, но начнём мы с уже проверенного условия твоего проживания в комнате Серёжи, а дальше посмотрим, – сказала Виктория. – Илья, я ничего тебе не обещаю, но попробовать могу. Может из этой авантюры что-то и получиться.

– Значит, мне дела нужно сдавать? Теперь покупку продуктов мне «передать» ему? А сопровождение в детский сад тоже отнимите?

– Пап, утром Серёжу в сад отводит Илья, а забираем мы. Ты у нас главный завхоз и знаешь, где купить свежие продукты. Мы не будем тебя увольнять, – улыбнулась Вика. – Ты собирайся и поезжай на рыбалку. Скоро лёд встанет, а ты так и не поймал ни одной рыбки. – Мы будем обедать и ужинать в этой квартире, как это было раньше. Вдвоём с мамой мы и обед приготовим, и за Соней присмотрим.

– Не переживай, Илья. У нас с Татьяной и своя жизнь есть. Мы у дочери не в няньках, а в помощниках, ну, немного и в «нахлебниках». Пообедали, поужинали и удалились по месту прописки.

– Как вы устроились?

– Отлично! Седьмой этаж, кухня –15, комната –20, прихожая, санузел и балкон приличные. Мы купили себе только кровать и диван для внука. Остальное вошло в стоимость квартиры. Умный хозяин разделил комнату на две зоны: спальня на подиуме с окном и гостиная через прозрачную перегородку. Света много, зеркал. Нам места хватает. Зайди оценить. Мы и машину купили 2015 года с пробегом. Так что, мы с Татьяной в полном шоколаде: дочь и внуки рядом, жильё своё, «ласточка» под боком и пенсия хорошая.

– У вас были на сегодня какие-нибудь планы? Мы можем до обеда прогуляться с Серёгой, если у него есть желание.

– Пап, пойдём в развлекательный центр.

Обед прошёл по-семейному. Прощаясь перед уходом, отец Виктории улыбнулся:

– В детский сад не проспите, семья. Увидимся завтра.