Читать книгу: «Месть. Цена доверия», страница 2

Глава 3

Проснулась я резко, словно от удара током. Не было плавного перехода от сна к яви – только внезапное, ослепляющее осознание реальности. Первое, что я увидела – незнакомый потолок с современной светодиодной подсветкой. Второе – полосы утреннего света, пробивающиеся сквозь щели в жалюзи и рисующие на белой стене геометрические узоры. Третье – чужой мужской запах на подушке, смешанный с ароматом моих собственных духов и вчерашнего виски.

Память вернулась не постепенно, а обрушилась лавиной, погребая под собой остатки утреннего спокойствия. Бар. Дымный виски, обжигающий горло. Серые глаза незнакомца. Его тихий, бархатный голос. Поцелуй у панорамного окна на фоне ночного города. Чужие руки на моем теле, исследующие, властные. Яростный, отчаянный секс на грани боли и наслаждения, где я пыталась утопить свою душевную агонию в физических ощущениях.

Меня накрыло волной тошноты – не физической, а ментальной. Что я наделала? Кем я стала?

Я медленно, боясь издать хоть малейший звук, повернула голову. Он спал. Алексей. Во сне его лицо выглядело совершенно иначе – моложе, без той усталой мудрости в глазах, что так привлекла меня вчера. Длинные темные ресницы отбрасывали тень на высокие скулы. Легкая утренняя щетина делала его похожим на актера с обложки мужского журнала. Дыхание было спокойным, глубоким. Он спал сном человека, у которого совесть чиста и в душе порядок.

А что было с моей совестью? С моим порядком?

Ледяной стыд сковал меня, пробежал по спине острыми иголками. Формально я ничего плохого не совершила. Как можно изменить тому, чего никогда не существовало? Мой брак оказался фикцией, театром одного актера, я имела полное моральное право сделать то, что сделала. Но логика и чувства – вещи разные. Я смотрела на этого спящего мужчину, на его обнаженное плечо, выглядывающее из-под одеяла, и во мне все кричало от отвращения. К себе.

Я сбежала от боли самым банальным, самым предсказуемым, самым жалким способом. Напилась и переспала с первым встречным. Да, он оказался интеллигентным, обаятельным, да, между нами была химия. Но суть от этого не менялась. Я, которая всегда гордилась своей силой воли, своим самообладанием, повела себя как героиня дешевого любовного романа. Сломленная женщина ищет утешение в объятиях незнакомца. Банально до тошноты.

Стас не просто сломал мою жизнь – он сломал меня, заставив упасть так низко. Превратил в жалкую тень самой себя. Это унижение жгло сильнее, чем боль от его предательства. Он отнял у меня не только прошлое и будущее, но и мое собственное уважение к себе. И это было непростительно.

Нужно было уходить. Немедленно. Пока он не проснулся. Мысль о том, что мне придется посмотреть ему в глаза при свете дня, поговорить, может быть, даже выпить вместе кофе и притворяться, что это было что-то большее, чем отчаянная попытка забыться, – эта мысль была физически невыносимой. Что я ему скажу? «Спасибо за прекрасную ночь, это было именно то, что нужно после известия о тайной семье мужа»? Абсурд.

Он был хорошим мужчиной. Нежным, внимательным. Он заслуживал большего, чем роль живого антидепрессанта для чужой разбитой души.

Я аккуратно приподняла край одеяла и выскользнула из постели, стараясь двигаться плавно и бесшумно. Холодный утренний воздух коснулся обнаженной кожи, заставив покрыться мурашками. На полу были разбросаны наши вещи – печальные свидетели вчерашнего отчаяния. Мой кашемировый свитер рядом с его белой рубашкой, мои джинсы, переплетенные с его брюками. Карта страсти и безрассудства.

Я на цыпочках, как воровка в собственной жизни, начала собирать свою одежду. Каждый его вздох заставлял меня замирать и прислушиваться. Сердце колотилось где-то в районе гортани. Я быстро оделась, чувствуя себя грязной, помятой, использованной. Не им – собой. Запах его квартиры, его парфюма, его кожи казался въевшимся в меня навсегда. Мне отчаянно хотелось под душ. Под обжигающе горячий душ, чтобы смыть с себя этот позор.

Краем глаза я заметила на тумбочке его вещи – дорогие швейцарские часы, телефон в кожаном чехле, ключи от машины с брелоком премиум-марки. Кто он такой? Чем занимается? Что привело его вчера в тот бар? Вопросы, на которые я не имела права получить ответы. Он был моим лекарством на одну ночь, моей анестезией. А лекарства не спрашивают, как тебя зовут и что у тебя болит.

Я украдкой взглянула на него в последний раз. Он слегка нахмурился во сне, словно видел неприятный сон. Может быть, ему снилось, что он просыпается рядом с незнакомой женщиной, которая использовала его как способ забыться. Я подавила желание поправить одеяло на его плече.

Тихо, как мышь, я прокралась в прихожую. Надела вчерашние туфли – на каблуках, совершенно неподходящих для утренней прогулки стыда. Руки дрожали, когда я поворачивала замок входной двери. Щелчок прозвучал в утренней тишине оглушительно громко. Я замерла, сердце екнуло. Прислушалась. Но из спальни не донеслось ни звука. Он продолжал спать.

Я выскользнула за дверь и осторожно прикрыла ее за собой. Глухой щелчок замка отрезал меня от этой ночи окончательно и бесповоротно. Лифт спустил меня в мраморный холл с дизайнерской мебелью и живыми орхидеями. Консьерж вежливо кивнул мне, не выказав ни капли осуждения или удивления. Наверняка привык к таким сценам. Женщина в той же одежде, что и накануне вечером, покидает квартиру холостяка ранним утром. Все очевидно, все предсказуемо. Я же чувствовала, что горю от стыда.

На улице Москва уже окончательно проснулась. Половина восьмого утра, час пик в самом разгаре. Мимо спешили офисные работники с кофе на вынос, студенты с рюкзаками, мамы с колясками. Ехали автобусы, троллейбусы, машины. Дворники поливали тротуары из шлангов, оставляя за собой мокрые дорожки, которые через полчаса высохнут под июльским солнцем. Обычная жизнь миллионного города, которая продолжалась независимо от того, что моя личная вселенная лежала в руинах. Этот контраст был болезненным и одновременно отрезвляющим.

Мне понадобилось десять минут, чтобы поймать свободное такси. Назвала свой адрес водителю. Он включил утреннее радиошоу. Веселые голоса ведущих, дурацкие розыгрыши слушателей, попса – все это казалось звуками из параллельной реальности, где люди смеются и радуются жизни. Кощунство. Я попросила выключить музыку и всю дорогу молча смотрела в окно на проплывающие мимо улицы.

Знакомые районы, знакомые дома. Вот магазин, где я покупала продукты. Вот парк, где мы с мужем гуляли по выходным. Вот кафе, где он делал мне предложение семь лет назад. Каждое место было связано с воспоминаниями о нашей якобы счастливой жизни. Теперь я понимала, что все это было декорацией к спектаклю, в котором я играла роль наивной дурочки.

Дом встретил меня той же идеальной, музейной тишиной. Я переступила порог и почувствовала себя чужой в собственном доме. Нет, не в собственном. В его доме, где мне любезно позволяли жить. Каждая деталь интерьера – от дорогих итальянских светильников до персидских ковров – была выбрана им.

Первым делом – в душ. Я включила воду на максимум и стояла под обжигающими струями, терла кожу мочалкой до красноты. Мне хотелось смыть с себя запах, прикосновения, саму эту ночь. Но это было невозможно. Ощущения въелись в тело, в память. Я все еще чувствовала его руки на своей талии, его губы на шее, его дыхание в волосах. И от этих воспоминаний меня снова накрывало волной стыда, смешанного с чем-то еще – с досадой на то, что тело помнило удовольствие.

Выйдя из душа, я завернулась в мягкий махровый халат – подарок от Стаса на прошлое восьмое марта. Даже этот халат был ложью. В зеркале на меня смотрела незнакомая женщина с мокрыми волосами и темными кругами под глазами.

Спустилась на кухню. Огромная, сверкающая, напичканная техникой, которой я толком не умела пользоваться. Все здесь было предназначено для семьи – большой холодильник, плита, посудомойка на два комплекта. Для детей, которых он мне так и не подарил. Которых подарил другой.

Я заварила себе кофе в турке – единственный способ приготовления, которому научилась у бабушки. Горячий, крепкий, без сахара и молока. Пила маленькими глотками, пытаясь привести мысли в порядок. Что теперь? Что я буду делать? Как жить дальше?

Но сначала нужно было вернуться в реальность. Взглянуть правде в глаза.

Я взяла телефон, который вчера выключила в такси, не в силах видеть его лживые сообщения. Нажала кнопку включения. Экран ожил. Телефон завибрировал, загружая накопившиеся за ночь уведомления. Рабочие чаты, соцсети, новости. И сообщения от Стаса.

Вчерашнее, 22:15: «Любимая, встреча затягивается. Задержусь. Скучаю»

Ночное, 00:30: «Надеюсь, ты не скучаешь без меня. Спи сладко, моя королева. Завтра расскажу, как прошли переговоры. Твой принц.»

И утреннее, пришедшее полчаса назад: «Доброе утро, любовь моя! Тут полный завал, похоже, задержусь еще на день. Но ты не грусти, скоро буду дома и засыплю тебя подарками и поцелуями. Целую тебя миллион раз. Твой навеки Стас.»

Я смотрела на эти сообщения и перечитывала их снова и снова. Каждое слово было фальшивкой. «Моя королева». «Твой принц». «Навеки Стас». Он даже не удосужился придумать правдоподобную ложь. Командировка в Цюрих? Переговоры? Он, вероятно, сидел дома у той женщины, играл со своим сыном, строил планы семейного отпуска во Франции. А мне строчил этот театральный бред.

Он считал меня полной идиоткой. Он был настолько уверен в моей слепой любви и наивности, что даже не старался быть убедительным. Эти дурацкие эмодзи, эта приторная слащавость – он общался со мной как с ребенком, которого можно отвлечь яркой игрушкой.

И я действительно была ребенком. Семь лет я верила каждому его слову, радовалась его подаркам, ждала его возвращения из командировок. Семь лет строила воздушные замки из его обещаний и жила в мире иллюзий, который он для меня создал.

Вспомнилось, как три года назад он ездил в «командировку» в Питер на неделю. Теперь я понимала – это была неделя с ней. Наверное, тогда она была беременна, и он хотел быть рядом. А мне рассказывал про важный контракт с логистической компанией.

Или как полтора года назад он начал работать по субботам. «Проект для немецких партнеров, любимая, ты же знаешь, как важно произвести хорошее впечатление». А сам ездил к сыну. Играл с ним в песочнице, катал на качелях, читал сказки на ночь.

Каждое воспоминание оборачивалось болью. Каждая его ложь теперь была видна насквозь. Как я могла быть такой слепой? Как не замечала очевидного?

И в этот момент что-то щелкнуло в моей голове.

Ледяная волна стыда, которая терзала меня все утро, вдруг начала отступать. Едкое чувство вины испарялось, как утренний туман. Все отвращение к себе, вся злость на собственную слабость медленно, но неотвратимо разворачивались на сто восемьдесят градусов и находили новую цель.

ЕГО.

Это ОН во всем виноват. Это ОН превратил меня в ту, кем я стала прошлой ночью. Это ЕГО ложь толкнула меня в объятия незнакомца. Это ЕГО предательство заставило меня искать забвение на дне стакана. Я не падшая женщина – я жертва его манипуляций, его лжи, его подлости.

Но теперь я знала правду. И это меняло все.

Жаркая, всепоглощающая ярость хлынула мне в вены, выжигая остатки боли и унижения. Она была чистой, ослепительной, очищающей. Ярость придавала сил, делала меня больше, чем я была секунду назад.

Я больше не собиралась себя стыдиться. У меня не было причин для стыда. У меня были причины для ненависти.

Я посмотрела на экран телефона, где все еще светились его приторные сообщения, и почувствовала, как губы сами собой складываются в холодную улыбку. Он думает, я сижу здесь, плачу в подушку и жду его возвращения, как верная собачка. Он думает, я – его ручная, покорная «королева», которая будет терпеть любые унижения ради призрачного счастья. Он думает, что победил окончательно и бесповоротно.

Он никогда в жизни так не ошибался.

Я встала из-за стола, прошла к зеркалу в прихожей. Женщина, которая смотрела на меня оттуда, уже не была сломленной жертвой. Взгляд стал другим. Острым, как лезвие скальпеля. Холодным, как сталь. Я увидела в нем то, чего не видела много лет – силу. Настоящую, не показную силу.

Стас считал меня слабой? Прекрасно. Пусть продолжает так думать. Это даст мне преимущество.

Я подошла к его кабинету. Дверь была приоткрыта. Внутри все стояло на своих местах – стол, кресла, стеллажи с книгами-декорациями. Я вошла внутрь и села в его кресло. Почувствовала себя полководцем, планирующим сражение.

Время детских игр закончилось. Пора было стать взрослой. Пора было перестать быть жертвой и стать охотником.

План пока что был туманным, но направление уже определилось. Я буду бить его по всем фронтам – по деньгам, по репутации, по самолюбию. Буду медленно, методично разрушать его мирок, как он разрушил мой. Он хотел играть в тайны? Отлично. Но теперь играть будем по моим правилам.

Моя месть будет изысканной, продуманной, безжалостной. Как хороший виски – с выдержкой и характером.

Стас научил меня многому за эти семь лет. Но главный урок я усвоила только сейчас: никому нельзя доверять. Особенно тем, кто говорит, что любит тебя.

Спасибо, дорогой муж. Спасибо за этот ценный опыт.

Глава 4

Я сидела в его кресле, в его кабинете, и холодная ярость, что кипела во мне последние часы, постепенно остывала, превращаясь в нечто иное. В сталь. В твердую, острую, как хирургический скальпель, решимость. Эмоции были роскошью, которую я больше не могла себе позволить. Эмоции делали меня слабой, предсказуемой, понятной. А я должна была стать для него загадкой. Невидимой угрозой. Хищником, затаившимся в высокой траве.

Передо мной лежал блокнот в кожаной обложке – подарок Стаса на день рождения два года назад. Ирония судьбы. На первой странице моим собственным, но будто ставшим чужим, угловатым почерком было выведено три слова:

Информация. Активы. Союзники.

Это был костяк моего плана. Скелет, на который предстояло нарастить плоть и мышцы. Я четко понимала, что нахожусь в кардинально проигрышном положении. Стас плавал в этом мире как акула в родной стихии. Он знал все ходы, всех нужных людей, все подводные течения и рифы. А я? Я была дилетанткой. Декоративной «королевой», которая не знала о своем королевстве ничего, кроме цвета штор в спальне и марки кофе на кухне. Это нужно было менять. И менять очень быстро.

Но сначала мне было необходимо взять себя в руки. Руки дрожали – от адреналина, от страха, от предвкушения. Я встала, подошла к бару в углу кабинета – еще одному приобретению Стаса – и налила себе коньяк. Дорогой, выдержанный. Выпила залпом, почувствовала, как жжет горло, как растекается тепло по груди. Это помогло. Дрожь прошла.

Первый пункт плана. Информация. Мне нужно было знать о Стасе все. Не ту лакированную версию его жизни, которую он любезно позволял мне видеть, а настоящую, грязную, неприглядную правду. Его настоящие финансы, его передвижения, его связи. И, конечно, все о ней. О той женщине, которая была достойна его ребенка. О моем «несостоявшемся» сыне, которому я так и не стала матерью.

Я не могла просто вбить в поисковике «частный детектив Москва». Это было бы слишком примитивно и крайне рискованно. Стас был параноиком в хорошем смысле слова, он мог отслеживать мою интернет-активность. Мне нужен был кто-то проверенный, кто-то из старого мира. Из мира моего отца.

Я встала и подошла к книжным стеллажам, занимавшим всю стену кабинета. В отличие от Стаса, который покупал книги метрами для создания нужного антуража, отец действительно читал свою библиотеку. На нижней полке, аккуратно пристроившись между томами по истории экономики и мемуарами промышленников, стояла его старая записная книжка в потертом коричневом кожаном переплете. Я помнила ее с детства – отец иногда доставал ее из сейфа и что-то записывал карандашом. Для меня она была реликвией, частичкой его тайной жизни, в которую он меня не посвящал. Я никогда не заглядывала в нее – это казалось святотатством. До сегодняшнего дня.

Я осторожно взяла книжку в руки. Она была тяжелее, чем выглядела. Кожа потрескалась по краям, корешок истерся. Я открыла первую страницу и увидела отцовский размашистый почерк: «В.Б. Королев. Личное». Защемило сердце. Как же мне его не хватало сейчас. Он бы знал, что делать. Он бы защитил меня.

Я листала пожелтевшие страницы с именами и телефонами, многие из которых были зачеркнуты – люди умирали, меняли номера, теряли актуальность. Какие-то фамилии я узнавала – бизнесмены, чиновники, судьи. Отец умел дружить с нужными людьми. И вот, на букве «М», я нашла то, что искала. «Макаров И.П.» И рядом карандашная пометка отца мелким, почти неразборчивым почерком: «Деликатные вопросы. Абсолютная конфиденциальность. Дорого, но результативно».

Интересно, какие «деликатные вопросы» были у моего отца? Я так мало знала о его настоящей жизни, о теневых сторонах его бизнеса. Может быть, он тоже кого-то проверял? Кому-то не доверял? Эта мысль была одновременно тревожной и обнадеживающей.

Мне потребовалось два часа, чтобы решиться на звонок. Я дважды набирала номер и сбрасывала, не дождавшись ответа. В конце концов, я решила, что мне нужна новая сим-карта. Я надела темные очки и шарф – глупо конечно, доехала на такси до ближайшего торгового центра и купила карту в салоне связи.

Вернувшись домой, я набрала номер Макарова с нового телефона. Руки снова дрожали. Трубку сняли после третьего гудка.

– Слушаю, – голос был низким, спокойным, абсолютно нейтральным. Без вопросительных интонаций, без любопытства.

– Игорь Петрович Макаров? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. Получилось не очень – я слышала в нем дрожь.

– Кто спрашивает?

– Меня зовут Анна. Я дочь Владимира Борисовича Королева. Мой отец оставил мне ваш номер.

На том конце провода повисла долгая пауза. Я слышала только тихое, размеренное дыхание и отдаленный шум машин за окном. Время тянулось мучительно долго.

– Я помню вашего отца, – наконец произнес Макаров, и в его голосе появилось что-то почти человеческое. – Умный был человек. И порядочный. Редкое сочетание в наше время. Соболезную вашей утрате. Что у вас случилось, Анна?

– Мне нужна информация, – я сделала глубокий вдох. – Полная и подробная. О моем муже, Станиславе Игоревиче Вольском. Все его финансы, активы, контакты, передвижения за последние три года. Абсолютно все, что можно выяснить.

– Это серьезная работа, – его тон снова стал деловым. – И дорогая. И потенциально опасная, если человек влиятельный. А ваш муж, насколько я знаю, не бедствует.

– Цена не имеет значения, – сказала я, удивившись собственной решимости. – Конфиденциальность имеет. Он не должен узнать об этом ни при каких обстоятельствах. Даже случайно.

– Я работаю в одиночку уже двадцать лет. Помощников не использую, информацией не делюсь. Утечки исключены. Что-то еще?

Я на секунду замялась. Произнести это вслух было все еще больно, как давить на незажившую рану.

– Да. Нужно узнать все о женщине. Его… любовнице. Имя, фамилия, где живет, на что живет, откуда у нее деньги. И о ее ребенке. Мальчика зовут Арсений Станиславович Вольский. Дата рождения – пятнадцатое марта две тысячи двадцать третьего года.

– Понял, – коротко сказал Макаров. – Это все?

– Да. Нет, подождите, – я вспомнила еще одну важную деталь. – Там есть документы на детский загранпаспорт. Заявление на поездку во Францию. Мне нужно знать, когда и куда именно они планируют ехать.

– Отмечу. Мой гонорар – пятьдесят тысяч евро. Двадцать пять авансом, двадцать пять по готовности. Наличными. Завтра в полдень, кафе «Пушкинъ» на Тверском, столик у окна на втором этаже. Я подойду сам. Будьте одна. И будьте готовы к тому, что правда может оказаться хуже ваших предположений.

– Я готова, – ответила я, хотя не была уверена, что это правда.

– Анна… – вдруг сказал он, и в его голосе снова проскользнула тень человечности. – Ваш отец был хорошим человеком. Он не раз говорил мне о вас. Гордился. Будьте осторожны. Такие как ваш муж, не любят, когда роются в их грязном белье. И у них есть возможности это пресечь.

– Я буду осторожна, – холодно ответила я. – Спасибо за предупреждение.

Я положила трубку и обнаружила, что руки снова дрожат. Первый шаг был сделан. Самый страшный, самый важный. На душе было странное ощущение – смесь ужаса и облегчения. Я действовала. Я боролась. Я перестала быть пассивной жертвой.

Второй пункт плана. Активы. Мои и отца. Компания, недвижимость, счета, акции. Стас управлял всем этим с момента трагической гибели родителей. Управлял, как я теперь понимала, исключительно в своих интересах. Пора было вернуть контроль.

Следующий звонок был нашему семейному юристу, Аркадию Львовичу Вершинину. Полный, лысеющий, с маленькими хитрыми глазками мужчина, который работал с отцом уже двадцать лет. Но он также работал и со Стасом последние месяцы. Я не могла доверять ему полностью – слишком велика была вероятность, что он уже стал частью Стасовой системы. Но он был единственным, у кого был доступ ко всем документам. Нужно было действовать тонко.

– Аркадий Львович, добрый день, это Анна Королева-Вольская.

– Анечка, здравствуй, дорогая! – его голос был, как всегда, елейно-сочувствующим. – Как ты себя чувствуешь? Станислав Игоревич звонил сегодня утром, беспокоился. Сказал, ты немного приболела, температура…

Ложь. Какая у них отработанная, слаженная система лжи. Стас уже подготовил почву, объяснил мое возможное странное поведение болезнью. Предусмотрительный.

– Все в порядке, спасибо за заботу, – я старалась говорить спокойно, но твердо. – Аркадий Львович, у меня к вам деловой вопрос. Я хочу войти в курс дел компании. Активно войти.

На том конце провода снова повисла пауза. Я уже начинала к ним привыкать – к этим паузам, после которых люди подбирают слова, решают, что мне, можно сказать, а что нет.

– Войти в курс дел? – удивленно переспросил он. – Анечка, милая, зачем тебе это? Там сплошные скучные цифры, контракты, логистические схемы… Станислав Игоревич прекрасно справляется, он держит меня в курсе всех событий. Компания в надежных руках. Тебе нужно отдыхать, восстанавливаться после трагедии…

– Я уже достаточно отдохнула, – отрезала я, придавая голосу стальные нотки, которых раньше в нем не было. – Мой траур закончился. Это компания моего отца, и я – его единственная наследница. Я имею право знать, что в ней происходит. Более того, я обязана это знать. Я хочу, чтобы вы подготовили для меня полный финансовый отчет по всем операциям за последние два года. Особенно по тем сделкам, которые одобрял лично Станислав Игоревич в мое отсутствие. И я хочу провести независимый аудит.

– Независимый аудит? – в голосе юриста прозвучали нотки нескрываемой паники. – Но зачем, Анечка? Это очень дорого, долго, бюрократично. Нет никакой необходимости тратить деньги компании на…

– Необходимость определяю я, – я говорила медленно, чеканя каждое слово. – Подготовьте все документы. Я буду в офисе завтра в десять утра. И найдите мне контакты лучшей аудиторской фирмы из тех, с кем мы еще никогда не работали. Хочу свежий взгляд. До свидания, Аркадий Львович.

Я положила трубку, не дожидаясь его ответа. Руки снова тряслись, но на этот раз от злости. Я знала, что через пять минут он будет названивать Стасу, сообщать о моем странном поведении. Прекрасно. Пусть они думают, что скорбящая дочь решила поиграть в бизнес-леди от скуки и безделья. Пусть недооценивают меня. Это было мне только на руку.

Остаток дня я провела в кабинете Стаса, изучая бумаги, которые лежали в открытом доступе. Не самые важные, конечно, но и они могли дать представление о масштабах. Потом открыла сейф. Внутри лежали основные учредительные документы, свидетельства на недвижимость, пакеты акций, банковские справки. Я читала все, вникала в каждую строчку, каждую цифру, гуглила незнакомые термины на своем новом телефоне. Я чувствовала себя студенткой, готовящейся к самому важному экзамену в жизни. И это действительно был экзамен на выживание.

К вечеру голова гудела от цифр и юридических формулировок. Но я начинала понимать масштаб отцовской империи. И масштаб того, что могло быть украдено. Суммы были умопомрачительными. Если даже десятая часть моих подозрений подтвердится, Стаса можно будет посадить на очень долгий срок.