Читать книгу: «Заключённая»

Пролог

Гарин

Шестнадцать лет назад

– Простите, ребята, что опаздываю. – Я бросил куртку на кровать и уселся на пол между Кайлом и Билли. – Покажите, что у вас сегодня есть.

– Мне не повезло, – сказал Кайл. Она не снимала куртку и потирала руки, словно не могла согреться.

Я потянулся за спину, снял с кровати пальто и протянул ей.

– Надень, согреешься.

Она всегда мёрзла. Наверное, из-за своей худобы. А худоба была оттого, что у её мамы не было денег на еду. Она продавала продуктовые талоны за наличные.

То же самое, что и у моей мамы.

То же самое, что и у Билли.

Мы, дети из «Сердца» – нашего жилого комплекса – должны были сами зарабатывать и покупать себе еду. Четыре длинные улицы с двумя сотнями квартир, где никто не откажется даже от коробки макарон с сыром. Возможно, это место и названо в честь мышцы, что поддерживает жизнь, но самой жизни здесь не было.

«Сердце» высасывало жизнь из всех.

– Спасибо, Гарин. – Кайл скрестила ноги, поправляя куртку на коленях.

Я улыбнулся ей.

– Сегодняшний вечер выдался очень удачным, – сказал я, вытряхивая из кармана деньги и мелочь на ковёр. – Триста сорок восемь долларов.

– Чёрт, – сказал Билли. – Смотри, сколько денег за наркотики. – Он сгрёб монеты в кучу. – Сегодня много попрошаек, да?

Попрошайки покупали травку на мелочь. Чаще всего они совали мне полный стаканчик – тот самый, которым её набирали. Я держал стаканчики в переулке, сложенными у стены, и сыпал мелочь в карманы, когда шёл пополнять запасы. Марио, мой босс, держал лавочку на углу. Там он и прятал дурь. Я приходил, возвращал ему аванс, а потом снова набивал карманы воздушными шарами и пакетиками.

Дурь была куда легче этой тяжёлой мелочи. И джинсы от неё не оттягивало.

– Ты бы видел, сколько наркоманов выстроилось сегодня, – сказал я. – Я уж думал, копов вызовут.

– Кто-нибудь из шлюх пытался тебе отсосать?

Я не смотрел на Кайл, отвечая Билли:

– Не сегодня.

Я ненавидел, когда он несёт такое при ней.

– Я бы им даже не позволил прикоснуться. У половины зубов-то нет.

– Слышал, без зубов лучше сосут, одними дёснами всасывают. Представляешь?

– Ни хрена себе. Даже не представляю.

Я почувствовал на себе взгляд Кайл, но продолжал смотреть на Билли.

– Как у тебя дела сегодня? – спросил я его.

– Не нашёл ничего, что можно было бы заложить, кроме CD-плеера и пары старых дрелей. Скупщик в ломбарде дал за всё двенадцать баксов, потому что дрели были ржавые. Зима, блин. Люди свой хлам под замком держат, потому что на улице чертовски холодно.

– Двенадцать – это не так уж плохо, – заметила Кайл.

Билли швырнул на пол пачку купюр, и его ухмылка дала понять, что это ещё не всё.

– Не-а, но шестьдесят два – лучше. Я выручил пятьдесят баксов за шины.

– За шины?

– Ты свою машину на замок запираешь, чтобы я ничего не стырил. А я потом твои же шины сниму, чтобы ты никуда не уехал.

– О, чувак, – рассмеялась Кайл.

Я ткнул Билли в плечо.

– Это жесть. Ты же понимаешь? Я бы тебе тогда задницу надрал, если б ты мои шины стащил.

Билли воровал всё подряд. Неважно, была ли это память, самое дешёвое барахло или колёса от машины. Его волновали только семья и друзья. Он ничего не боялся.

Никто из нас в «Сердце» ничего не боялся.

Кроме Кайл.

– Хотел бы я посмотреть, как ты надрал бы мне задницу за шины твоей мамаши, раз уж ты сам ещё до водительских прав не дорос.

– Ты тоже, – отрезал я. – К тому же, машину у мамы давно конфисковали, так что тебе нечего красть.

– Ты же знаешь, я бы ничего у вас не взял. – Билли посмотрел на нас обоих. – Но эти ублюдки, у которых я ворую, могут пытаться меня поймать сколько угодно. У них не выйдет. Я слишком быстрый.

– Гарин! – крикнула снизу мама.

– Что? – крикнул я в ответ.

– Я ухожу. Только не валяй дурака утром и не прогуливай школу. Чтобы мне больше не звонили по этому поводу. Ясно?

– Сколько сегодня заработала? – спросил я.

Её волосы упали на лицо. Мне так хотелось убрать их за ухо, но я не стал. Не сейчас, и уж точно не при Билли.

Она протянула сжатый кулак и медленно разжала пальцы. На ладони лежало несколько смятых долларов.

– Зима. Нет отдыхающих, чтобы продать им воду, и нет туристов на набережной. А когда я пытаюсь попрошайничать у казино, все уже проиграли столько, что не дают даже мелочи. Я не так хороша, как вы, ребята.

– Тогда пусть на тебя смотрят, Кайл, – сказал Билли. – Выпяти грудь, подними юбку, заставь их расщедриться.

– Заткнись, Билли! – Мой взгляд дал ему понять, что я не шучу. Стоило ему сказать ещё слово – и я бы с него морду спустил. Пусть даже он мой лучший друг. Он не смел говорить Кайл такое.

– Ты хочешь, чтобы какой-то тип стащил её с улицы и изнасиловал? Потому что именно так всё и кончится.

– Чёрт, Гарин, ты прав. Я не подумал. Конечно, я не хочу, чтобы с Кайл такое случилось.

Кайл сбросила деньги на колени и спрятала руки в рукава куртки.

– Ничего. Я знаю, ты не хотел меня обидеть, Билли.

– Ты очень старалась, я это вижу, – сказал ей Билли.

Она кивнула.

– Я просто не знаю, чем заняться до лета. – Голос её стал тихим, и я понял, что она сдерживает слёзы. – Гарин, ты так здорово торгуешь, и у тебя куча денег. А ты, Билли, лучший мошенник во всей школе. Можешь снять кольцо с пальца женщины, а она и не заметит. А я ничего не умею. Совсем.

– Чушь собачья, – рявкнул Билли. – Ты умнее нас обоих, и таланта у тебя больше, чем у нас вместе взятых. То, что ты делаешь на компьютере – это нечто, чего я раньше никогда не видел.

– Имеешь в виду мои проекты?

– Ага, те самые.

– Но они требуют столько деталей, и мне нужно ещё много практиковаться. Я работаю над ними только на втором уроке у мистера Гюнтера… если, конечно, мама не купит мне компьютер, но мы все знаем, что этого не случится.

– Ну, неважно. Они хороши, – сказал он. – Охренительно хороши.

Я подождал, пока Билли угомонится.

– Он прав, – сказал я. – Ты слишком хороша для уличной торговли, и уж точно для наркоты. Придумай, как продавать свои наброски, а улицу оставь нам.

Наконец она убрала волосы за ухо. Я был рад, что они не мешают, но жалел, что это сделал не я.

– Вы за всё платите, это несправедливо, – сказала она. – Я должна как-то помочь и отплатить вам.

Мы помогали ей, чем могли – в основном едой, иногда одеждой, оплачивали такси по городу, ведь ни у кого из наших матерей не было машины. Я был рад это делать. Покупал бы ей еду каждый день, если бы она разрешила. Но она ни за что не хотела оставаться в долгу.

– Ты помогаешь, – сказал я.

– Как?

– Да как? – встрял Билли.

Я бросил на него свирепый взгляд, веля замолчать.

– Просто поверь мне, Кайл. Ты помогаешь.

Из-за Кайл я не бросил школу, чтобы перебраться в одну из квартир Марио и торговать постоянно. Это было бы лучше, чем жить в «Сердце» с мамой и сестрой. Но Кайл жила через несколько дверей, и мы учились в параллельных классах, так что я остался.

Мне просто хотелось быть рядом.

– Всё в порядке, Кайл, – сказал я. – Я же говорил, улицу оставь нам. – Я собрал деньги с пола и сунул в карман. Обычно я откладывал двадцать баксов с вечерней выручки на еду, а остальное копил. Но сегодня собирался потратить чуть больше. – Пошли, ребята.

– Куда это мы? – спросил Билли. – Я всю ночь бегал, ноги болят. Только не тащи нас далеко.

Кайл протянула мне куртку, я накинул её и направился к двери.

– Недалеко, – сказал я.

– Может, свитер взять? – Тревога в её голосе заставила меня остановиться и обернуться. Рубашка, которую она надела под куртку, была куплена мной, и грела она плохо.

Я достал из шкафа толстовку.

– Она теплее, чем всё, что есть у тебя дома.

Она сняла куртку, натянула толстовку через голову и застегнула её сверху. Уткнулась носом в ткань.

– Пахнет тобой.

– Это моя любимая. Я её часто ношу.

– Мы что, всю ночь про твою вонючую толстовку говорить будем или пойдём? – проворчал Билли.

Я закатил глаза.

– Да, пошли.

– Куда ты нас ведёшь, Гарин? – спросила Кайл, идя чуть позади.

Мы спустились по лестнице и вышли на улицу, по пути миновав квартиры Кайл и Билли.

– Я веду вас в закусочную, потому что всем нам не помешает поесть. А потом пойдём в одно место, где можно развлечься.

Мне нужно было позвонить Марио из закусочной. Он разрешал мне пользоваться своим крытым бассейном и залом в подвале, когда я хотел, но для друзей требовалось его разрешение. И ещё нужно было поговорить с Билли. Я никогда не водил его к Марио. Боялся, что он что-нибудь стащит. Нужно было заставить его пообещать, что он этого не сделает. Билли не нарушал данных мне обещаний.

– Я за развлечения, – сказал Билли.

Я ждал, что скажет Кайл. Не дождавшись, замедлил шаг, чтобы она поравнялась со мной.

– А ты? – спросил я её.

Её улыбка стала ещё шире, чем в комнате, хотя её теперь всю трясло.

– Конечно, я не против.

– Хорошо. – Я остановился, и мы втроём сбились в тесный круг.

Зубы Кайл стучали так громко, что это было слышно нам обоим. Нужно было поскорее вытащить её из этого холода.

– Ты правда не можешь бежать, Билли?

Глава 1

Кайл

Бумаги было так много, что не было видно стеклянной столешницы. Груды папок, распечаток, проектов и заметок. Руки застыли на коленях. Их было слишком много. Я не знала, за какой проект взяться первым, какой срок горит. Список дел подсказал бы это, но он был где-то погребён. Как и клавиатура с телефоном. Кто-то звонил, потому что стопка справа завибрировала. Я порылась в ней, нащупала кончиками пальцев жёсткий пластик и поднесла к уху.

– Энтони, привет. Можно, я перезвоню позже? У меня важная встреча.

Стоило сказать брату, что я не в состоянии говорить, и в ответ полетела бы колкость. А она мне была не нужна. Не сейчас.

– Я звоню не по поводу денег или бизнеса, – сказал он. – У меня новости, и ты, наверное, захочешь услышать их сразу. Но если тебе нужно перезвонить…

Я повернула кресло к окну, глядя на вид центра Тампы. Брат был в нескольких часах езды, в Атлантик-Сити, но казалось, будто он стоит рядом и смотрит на меня с осуждением.

– Что случилось? – спросила я.

– Билли Эша нашли мёртвым прошлой ночью.

Я прижала руку к груди, пытаясь унять внезапную боль.

– Боже мой.

Билли Эш.

Мёртв.

– Как? Его не застрелили… ведь нет?

– Передозировка. – Он сделал паузу, и я почувствовала, как немного расслабляюсь. – Героин, насколько я знаю.

Двенадцать лет назад, на последнем курсе школы, мы потеряли его брата. Смерть Поли в ту ночь я не забуду никогда. Именно тогда этот город перестал быть моим домом.

Теперь не стало обоих братьев.

Боль в груди нарастала с каждой секундой.

Героин умел замораживать боль, а у Билли её было много. Мы все тогда страдали – Билли, Гарин и я. Но я замораживала свою боль, с головой уходя в учёбу, а Гарин – контролируя своё, уходя в женщин.

Где-то в глубине души я всегда надеялась, что Билли одумается. Что его кто-нибудь спасёт.

Почему Гарин его не спас? – мелькнула мысль.

– Похороны через три дня, – сказал Энтони. – Ты давно не была дома. Может, стоит приехать.

Домой.

Снова это слово. Но Атлантик-Сити перестал быть моим домом с того дня, как я уехала в колледж. Я не возвращалась.

Ни разу.

Смогу ли я вернуться ради Билли? Мы не общались годы, последний раз говорили, когда я была на последнем курсе. Тогда была годовщина смерти Поли, и я хотела сказать Билли, что скоро получу диплом – чего он от меня никогда не ждал. Он прервал разговор через несколько минут: за ним ехал полицейский, и он сказал, что машина краденая.

После смерти Поли всё между нами изменилось. Я отдалилась, а они долго пытались меня вернуть. У них не вышло. Но это не значит, что я перестала переживать – ни тогда, ни сейчас. Я переживала больше, чем готова была признать. И если бы я встретила Билли в последующие годы, я бы обняла его и сказала, что хочу для него лучшей доли. Предложила бы помощь, даже если бы это сулило проблемы. Я была бы должна.

Теперь было слишком поздно.

– Я приеду, – сказала я.

– Можешь остановиться у меня.

Энтони жил не в «Сердце», но неподалёку, и всё ещё был глубоко вовлечён в незаконные дела того района. Я не хотела его видеть, не хотела быть рядом и не хотела проводить так много времени с братом.

– Я сниму номер в отеле и улечу на следующее утро. Одной ночи там будет достаточно. Я… – …подальше от всего, от чего меня когда-то заставили отказаться.

Глава 2

Кайл

Когда я наконец добралась до начала очереди, то подошла к стойке и оперлась на неё руками.

– Кайл Лэнг, – сказала я, – регистрируюсь на одну ночь.

Я протянула ей свою кредитную карту.

– Спасибо, мисс Лэнг. Вижу, вы забронировали кровать размера «кин-сайз». Вам нужен один ключ или два?

Я оглядела вестибюль, вгляделась в лица сотрудников, но никого не узнала. Интересно, работает ли здесь кто-нибудь из моей школы. Единственным человеком в этом городе, с которым я поддерживала связь, был мой брат. Я точно знала, что никто из Сердца не работал ни в одном из казино – у них были слишком длинные досье для места, где крутилось столько наличных.

– Только один. Спасибо.

– Ваш номер был предоплачен, поэтому я сканирую вашу карту для покупок в мини-баре, обслуживания номеров или непредвиденных расходов.

Она вернула мне карту вместе с ключом.

– Вы будете на двадцать шестом этаже. Лифт справа, за рядом кабинок, оформленных в стиле променада. Если вы оставите багаж у коридорного, его доставят в ваш номер.

– Он здесь, – я указала на небольшой чемодан у своих ног.

– У вас есть вопросы, мисс Лэнг?

– Нет, всё в порядке.

Это была неправда. Самочувствие было далеко не утешительным. Но даже если бы она сказала, где льдогенератор, мне бы не стало легче.

Ноги двигались словно на автопилоте, пока я протаскивала чемодан через кабинки, в лифт и по коридору своего этажа. Оказавшись в номере, я бросила чемодан у двери и бросилась к окну. Надеюсь, когда-нибудь я оценю люкс, на который потратила целое состояние, но сейчас мне нужно было увидеть вид.

Окно было толстым, с чёрными металлическими решётками, как в нашей квартире в Сердце. В углах скопилась морская соль, похожая на ту, что была на моих окнах во Флориде. Пляж был прямо внизу, вода простиралась до самого горизонта. Песок был не таким, как на тех пляжах, куда я хожу сейчас, – зернистым и крупным, с мелкой галькой и ракушками, особенно острым после прилива. Даже песок в Атлантик-Сити был жёстким.

Мы втроём – я, Билли и Гарин – проводили летние дни на этом пляже внизу. После месяцев холода и озноба солнце так приятно ласкало кожу. Это были единственные месяцы, когда моё тело не дрожало. На мне едва хватало мяса, чтобы оставаться здоровой, и уж точно недостаточно, чтобы согреться.

В сумочке зазвонил телефон. Я не отрывала глаз от океана, пытаясь отогнать воспоминания.

– Алло?

– Ты зарегистрировалась? – спросил Энтони.

– Да.

Я просила его не беспокоиться о том, чтобы забирать меня из аэропорта. Мне не хотелось разговаривать по дороге в отель, я просто хотела побыть наедине со своими мыслями. Энтони бы мне этого не дал – заказы посыпались бы один за другим, а я не хотела их слышать.

– Я уже еду, – сказал он. – Перекусим, а потом пойдём на похороны. Подумал, можно заглянуть в закусочную. Знаю, тебе там нравилось, так что…

– В закусочную не ходили.

Я всегда ходила туда с ребятами. Мне не нужно было ворошить эти воспоминания.

– Тогда поедим в твоём отеле.

– Хорошо.

– Увидимся в холле через двадцать минут.

В ванной, с открытой косметичкой и разбросанной по столешнице косметикой, я дрожащей рукой подвела веки. Не знала, зачем так стараюсь. Это были похороны, а не встреча выпускников. Любой, кто меня узнал, видел в худшем виде – тогда я похудела на девять килограммов, кожа посерела, волосы растрепались. Но я всё равно добавила макияжа, завила длинные тёмные волосы, надушила кожу.

Когда средства для макияжа закончились, я наконец остановилась и позволила себе поморгать, вглядываясь в лицо, которое смотрело на меня из зеркала.

Я могла бы себя приодеть. Накрасить лицо. Расчесать волосы и придать коже приятный аромат. Исправить зубы и прибавить девять килограммов. Полететь первым классом и забронировать номер в отеле.

Я всё это сделала. Но под этим косметическим покровом я была всего лишь девчонкой из района.

Девчонкой, которая хранила самый большой секрет. Секрет, о котором я никому не рассказывала.

Секрет жил в этом штате, так зачем мне вообще возвращаться?

Будь я умнее, схватила бы сумочку и помчалась в аэропорт, чтобы улететь первым же рейсом и сделать вид, будто последнего часа не было.

Я была умнее. Просто не такой сильной.

Мы с Энтони стояли у задней стены часовни. Стульев на всех не хватало. Их было как минимум тридцать, а может, и больше. И никто здесь не был одет… кроме меня. Я находилась в комнате, полной рваных джинсов и мятых рубашек. Густой ветерок от застоявшегося сигаретного дыма, а головы были полны сальных волос. Мой брат хотя бы надел чистую рубашку.

Если бы я не действовала на автопилоте перед отъездом из Тампы, надела бы туфли на более коротких каблуках и пиджак не такой накрахмаленный. Мне следовало быть осторожнее, внимательнее. Это была не та публика, что носит чёрные костюмы и блестящие туфли. Это была публика, которая, заглядывая в открытый гроб, думала: «Чёрт, неужели я буду следующей?»

Единственный другой костюм здесь был на мужчине, стоявшем рядом с гробом. Его костюм был синего – чернично-синего – цвета, с пятном посередине галстука. Я просто смотрела на него, пока он говорил о Билли, и пыталась понять, заправка ли это для салата или жир от пиццы.

Либо это, либо смотреть на гроб, а я не могла смотреть на него дольше, чем уже смотрела. Билли лежал в той коробке. Блестящей тёмно-коричневой коробке, поблёскивавшей краем глаза, с подкладкой из пухлой белой ткани.

Это был не тот Билли, которого я помнила. Он был слишком чистым. Слишком выглаженным. Слишком упитанным.

Слишком умиротворённым.

Билли был единственным человеком в этой комнате, кто чувствовал себя умиротворённым. Остальные были из Сердца, а Сердце этого не позволяло. И те из нас, кто был близок Поли и остался после его смерти, определённо не чувствовали умиротворения. Последствия его убийства, траур… Боли было достаточно, чтобы тянуться до конца жизни.

Но это было не единственное, что я помнила, не единственное, что причиняло боль. Были вещи, случившиеся за мгновения до смерти Поли и через секунду после: звук мотора, шаги Поли, выстрел, вздох, ощущение двери машины, визг шин по асфальту.

Слова, которые эхом отдавались в ушах.

Его слова.

Те, что преследовали меня с того момента, как прозвучали.

Я глубоко вздохнула и отвернулась от запятнанного галстука и блестящего гроба. Мне было достаточно и того, и другого. Энтони, очевидно, нет. Он смотрел прямо на них, так спокоен, словно слушал рассказ друга о планах на выходные. Как он мог не быть потрясён? Как мог не смотреть на этот гроб и не думать, что мы могли бы что-то сделать, чтобы уберечь Билли от передозировки? Я предположила, что Энтони здесь, потому что считал это правильным.

Но это было неправильно. Даже близко не правильно.

– Нам пора идти, – прошептала я.

Когда он повернулся, в его глазах пылал гнев.

– Прекрати, Кайл.

– Это неправильно.

– Выходи, если не можешь справиться, и я отвезу тебя обратно после службы.

Мне нужно было выйти. Но я не могла.

Мои мысли, моя паника, мой страх – всё это остановилось, когда я почувствовала на себе ещё один взгляд. Взгляд, который вызвал совершенно новые эмоции. Сердце колотилось в груди так сильно, что, казалось, губы вибрируют. Лицо наполнилось жаром. Лёгкие стали слишком тяжёлыми, чтобы дышать.

Я медленно отвела взгляд от Энтони и поискала глазами эти незабываемые, полные опасности глаза. Они не всегда были изумрудными; они светлели и темнели в зависимости от того, что он носил. Я видела все оттенки. Но прошло уже много лет – двенадцать – с тех пор, как я слышала его голос и видела его лично.

Он был причиной того, что я выжила в Сердце. Он был моим счастьем. Моим лучшим другом, моей семьёй. Он объединял нас троих.

А потом он стал никем.

Он сидел на последнем сиденье второго ряда спереди, глядя на меня через плечо. Мои тёмно-карие глаза встретились с его глазами цвета морской волны – светлее изумруда, благодаря синей рубашке. Мои губы растянулись в едва заметной улыбке… ещё один момент автопилота. Я полностью потеряла контроль над своим телом.

Он обладал властью сделать это со мной.

Гарин Вудс.

Его имя эхом отдавалось в голове. Снова и снова.

Я ожидала его присутствия, но не представляла, каково будет, когда я увижу, что стану так бурно реагировать, или что он так сильно изменится. До этого момента я могла бы нарисовать его лицо по памяти или по нескольким размытым фотографиям из интернета. Но я бы нарисовала мальчика – недовеса, который набивал живот сахаром, чтобы чувствовать себя сытым, который почти не смыкал глаз, потому что постоянно бежал, боролся, пробирался сквозь тьму.

Мой образ не смог бы передать того великолепного мужчину, который сейчас смотрел на меня. Он выглядел здоровым и подтянутым. У него был румянец на коже и едва заметная чёрная щетина на щеках и подбородке. Глубокие морщины пролегли по лбу и между бровями. Даже глаза его изменились – в них был свет, сияние, которое говорило, что его жизнь больше не полна тьмы.

Секунды шли, а на его лице всё не было улыбки, всё не было выражения, кроме пристального взгляда. Затем он обернулся.

Я наконец смогла вздохнуть, жар в теле начал остывать, покалывание в конечностях утихло.

– Хочешь встать в очередь к нему? – спросил Энтони.

Увидеть его?

Я моргнула, понимая, что все встали с мест и двинулись вперёд. Когда я посмотрела на место Гарина, оно было пусто. Его не было ни рядом с гробом, ни по обе стороны зала. Но каждый раз, когда взгляд пересекал это блестящее дерево и пышную белую ткань, казалось, будто кто-то вцепляется мне в грудь.

– Кайл?

Счастье, которое вызвал Гарин, полностью исчезло.

– Да, – ответила я, оглядываясь на Энтони. Чувство вины было сильнее любых воспоминаний. – Нет, я имею в виду… Я не хочу стоять в очереди. Кажется, мне нужна вода.

– В соседней комнате есть напитки. Я видел их, когда мы вошли. Провожу тебя.

Я шла рядом с Энтони, не поднимая глаз, не желая ни с кем соприкасаться. Подойдя к столику с закусками, я налила себе воды. Так и не поднеся стаканчик к губам, я просто обхватила пальцами пластиковую крышку, позволяя прохладе впитываться в кожу, пока сосредотачивалась на дыхании. Оно становилось всё тяжелее, чем мне хотелось.

– Тебе стоит что-нибудь поесть, – сказал Энтони. – Ты почти не притронулась к обеду.

Я посмотрела на подносы с печеньем и мини-сэндвичами.

– Я не голодна.

Жизни я тоже не чувствовала. Мне просто нужно было уйти из этой комнаты, от гроба. От всего этого.

– Думаю, мне пора идти, – сказала я.

– Сначала тебе нужно что-нибудь сказать маме Билли, а потом я отвезу тебя обратно в отель.

У меня перехватило дыхание… я не могла отдышаться.

– Хочешь, я поговорю с… мамой Билли?

Энтони кивнул.

– Неплохая идея, Кайл, – сказал Гарин позади меня. – Уверен, она будет рада тебя видеть, ведь ты и с ней не попрощалась.

Я обернулась и встретилась с ним взглядом. Искра счастья, пронзившая меня ранее, быстро сменилась чувством вины. Я сжала чашку между пальцами и ладонью, чтобы не уронить её.

– Привет, Гарин.

Он оторвался от меня, чтобы посмотреть на брата.

– Энтони, – сказал Гарин. Они пожали друг другу руки. – Давно не виделись.

– Давно, – согласился Энтони. – Я не ожидал тебя здесь увидеть.

Не ожидал?

Так странно было стоять в этом кругу. Энтони – почти такой же, каким был двенадцать лет назад. Мы с Гарином – совсем не похожи на те пустые места, которыми были. Теперь между нами троими было так много тайн.

– Старая компания снова вместе… как мило, – сказал Энтони.

Сарказм был таким густым в его голосе, что меня бросило в дрожь. Какого чёрта он это сказал? Сейчас? Когда Билли сидел в гробу в другой комнате?

Казалось, рука Энтони только что разорвала дыру, которая уже зияла в груди. А когда я вздохнула, показалось, будто он разорвал её ещё больше.

– Похороны – это не то воссоединение, которое я представляла, – сказала я.

– О нет? – воскликнул Гарин. – Я удивлён, что ты вообще заговорила о воссоединении.

Теперь, стоя так близко, я наконец увидела боль в его глазах. Гнев. Холод. В нём было столько слоёв, и все они были вызваны мной.

– Видел твою сестру на днях, – сказал Энтони. Когда он кашлянул, я почувствовала запах травки в его дыхании. – У неё такой милый ребёнок.

Я не удивилась, что Энтони не рассказал о встрече с сестрой Гарина, Джиной. Он никогда не говорил со мной о Гарине или Билли.

Сегодня я провела с братом более чем достаточно времени. Но я увижу его снова первого числа, когда он будет приезжать во Флориду каждый месяц. Он будет гостить минут двадцать, проверяя, что к чему, оставляя всё необходимое, а потом отправится к моей маме. Теперь она жила на другом конце Тампы, и именно там он ночевал, пока не уезжал обратно в Джерси.

– Кайл, ты уверена? – спросил Энтони.

Это было предупреждение.

– Да, – ответила я, обняв его лишь для виду. – Скоро увидимся.

Энтони бросил на меня последний взгляд и подошёл к маме Билли. Мне стало интересно, что он мог бы ей сказать, чтобы всё исправить. Как он мог смотреть ей в лицо и лгать? Ему всё давалось так легко. У него не было ни раны в груди, ни чувства вины в сердце.

У нас не было ничего общего.

– Не могу поверить, что ты вернулась домой, – сказал Гарин.

Дом. Снова это ужасное слово.

Я медленно перевела внимание на него. Эти глаза. Это лицо. Столько тёмной щетины, которую я не привыкла видеть. Столько гнева, который был оправдан.

– Честно говоря, я тоже не могу.

Это был самый честный ответ за весь день.

– Ты возвращаешься завтра?

– Да.

– Лечу во…

– Во Флориду. Я всё ещё живу там.

– Точно.

Я знала, что он живёт в Вегасе, что он генеральный менеджер The V, элитного отеля и казино на Стрипе. Я гуглила его чаще, чем следовало.

Между нами повисло молчание, но я всё ещё чувствовала его эмоции, его вопросы. Я определённо чувствовала его холодность.

– Гарин…

– Не надо. Пойдём.

– Ты хочешь поговорить с кем-нибудь? – спросила я, хватая его за руку, чтобы он не ушёл. Его взгляд велел убрать руку, и я тут же её отпустила. – Я просто хотела сказать, что могу подождать снаружи, если хочешь.

– Я поговорил со всеми, с кем нужно.

А я ни с кем не разговаривала, кроме него и Энтони, и этого было более чем достаточно.

– Моя машина у входа, – сказал он, разворачиваясь и направляясь к двери.

Тревога нарастала, пока я шла за ним, не поднимая глаз с пола, зная, что через несколько секунд окажусь подальше от той блестящей коробки. От той пухлой белой ткани, что её выстилала. От застывшего лица Билли, которого никогда не должно было быть внутри. Но я также оставалась наедине с Гарином – с человеком, о котором думала каждый день с тех пор, как уехала из Атлантик-Сити. С человеком, который заслуживал гораздо большего, чем я могла ему дать.