Читать книгу: «Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О Гоголе», страница 3

Комментарии А. И. Никифорова²

О ГОГОЛЕ.

5 октября 1887 года Толстой в письме к П. И. Бирюкову писал: «Очень меня заняла последнее время еще Гоголя переписка с друзьями – какая удивительная вещь. За 40 лет сказано, и прекрасно сказано, то, чем должна быть литература. Пошлые люди не поняли, и 40 лет лежит «под спудом наш Паскаль. Я думал даже напечатать в Посреднике выбранные места из переписки. Я отчеркнул, что пропустить» (ТЕ, 1913, стр. 119). 10 октября того же 1887 г. в письме к В. Г. Черткову Толстой высказывается о Гоголе еще пространнее: «…о Гоголе вот что: перечел я его переписку третий раз в жизни. Всякий раз, когда я ее читал, она производила на меня сильное впечатление, а теперь сильнее всех. Я отчеркнул нелишнее, и мы прочли вслух – на всех произвела сильное впечатление и бесспорное. 40 лет тому назад, человек, имевший право это говорить, сказал, что наша литература на ложном пути – ничтожна, и с необыкновенной силой показал, растолковал, чем она должна быть, и в знак своей искренности сжег свои прежние писания. Он многое и сказал в своих письмах, по его выражению, что важнее всех его повестей. Пошлость, обличенная им, закричала: он сумасшедший, и 40 лет литература продолжает итти по тому пути, ложность которого он показал с такой силой, и Гоголь, наш Паскаль, – лежит под спудом. Пошлость царствует, и я всеми силами стараюсь сказать то, что чудно сказано Гоголем. Надо издать выбранные места из его переписки и его краткую биографию в Посреднике. Это удивительное житие»… (ТЕ, 1913, стр. 58).

О том же писал 14 октября 1887 г. Толстой к Н. Н. Страхову:

«Еще сильнее впечатление у меня было подобно Канту – недели три тому назад при перечитывании в 3-й раз в моей жизни переписки Гоголя. Ведь я опять относительно значения истинного искусства открываю Америку, открытую Гоголем 35 лет тому назад. Значение писателя вообще определено там (Письмо его к Языкову, 29) так, что лучше сказать нельзя. Да и вся переписка (если исключить немного частное) полна самых существенных, глубоких мыслей. Великий мастер своего дела увидал возможность лучшего деланья, увидал недостатки своих работ, указал их и доказал исправность своего убеждения и показал хоть не образцы, но программу того, что можно и должно делать, и толпа, не понимавшая никогда смысла делаемых предметов и достоинства их, найдя бойкого представителя своей низменной точки зрения, загоготала» и 35 лет лежит под спудом в высшей степени трогательное и значительное житие и поученья подвижника нашего цеха, нашего русского Паскаля. Тот понял несвойственное место, которое в его сознании занимала наука, а этот – искусство. Но того поняли, выделив то истинное и вечное, которое было в нем, а нашего смешали раз с грязью, так он и лежит, а мы-то над ним проделываем 30 лет ту самую работу, бессмысленность которой он ясно показал и словами и делами. Я мечтаю издать выбранные места из переписки в Посреднике с биографией. Это будет чудесное житие для народа. Хоть они поймут». (См. т. 64 настоящего издания.) В письме к H.H. Страхову от 26 января 1888 г. Толстой сообщил: «Теперь хочется написать предисловие к статье о Гоголе – прекрасной – одного Орлова и еще статью о пьянстве, которая мне представляется очень важной» (ТТ, 2, стр. 56).³ В том же январе Ф. Н. Бергу по поводу статьи Орлова: «Хочется мне написать хорошенькое предисловие к этой статье, но не знаю, удастся ли» (т. 64).

А в письме Толстого из Москвы к В. Г. Черткову от 24 января 1888 г. читаем: «Нынче второй день стал оживать и начал о Гоголе—мне интересно». В те же январские дни В. Г. Чертков был в Москве у Толстого (в письме от 26 января 1888 г. уже из Воронежской губернии В. Г. Чертков пишет Толстому: «Я был так рад повидаться с вами в Москве») и, очевидно, попросил черновик статьи о Гоголе для переписки, потому что в письме к Толстому от 28 января 1888 г. он сообщал: «Статью о Гоголе мы как раз переписали». Переписан был текст, повидимому, рукой П. И.Бирюкова и кончался словами: «и даже оскорбительнымъ событіемъ» (см. стр. 649 строка 22 сверху). Надо думать, что этими словами кончался и первый черновик статьи о Гоголе (рукопись № 1). Он и копия (рукопись № 2) были возвращены автору, который в письме к В. Г. Черткову из Москвы от 2 февраля 1888 г. эаметил: «Я всё так же слаб и ленив, ничего не пишется, и потому с статьей Гоголя не дожидайтесь меня» (ТЕ, 1913, стр. 60). 8 февраля ему же: «Я ничего продолжительного не работал. Предисловие остановилось…» (ТЕ, 1913, стр. 61).

9 февраля Толстой пишет Черткову: «Начатые статьи о пьянстве и о Гоголе лежат, и принимаюсь продолжать и останавливаюсь – не идет…» (ТЕ, 1913, стр. 61). Вероятно, этим «продолжением» была вторая часть статьи, написанная на той же первой черновой рукописи (палеографические признаки это подтверждают), начиная со слов: «сорокъ лѣтъ уже лежитъ подъ спудомъ…» (см. выше стр. 650, строка 23), а С. А. Толстая на копии, присланной от Чертковых, перебелила это продолжение как продолжение копии, прибавив к ней еще два листа в 4-ку (штамп и качество бумаги первых 4 лл. и последних двух листов различны), затем Толстой слегка поправил копию.