Читать книгу: «Тайна Планетищи», страница 3

– Ну чего, ты там в обморок не упала? Пошли, покажем тебе наш штаб.

Штаб находился почти сразу за изгородью Большого Особняка и Ящерке очень понравился, так как соответствовал ее понятиям о прекрасном: промятый в диких кустах с серповидными колючками и маленькими красными листиками коридор вел к небольшому сухому овражку, на берегу которого стоял на симметрично расположенных корнях потрясающих размеров пень неизвестного дерева с пупырчатой темно-синей корой. Верха пня Ящерка не смогла увидеть, даже изо всех сил задрав голову, зато снизу, под корнями, был сделан круглый подкоп, который, видимо, и являлся входом в штаб.

– Вот тут надо на четвереньках пролезть, – хмуро объяснил Колька. – Зато потом выпрямиться можно: мы там все вычистили, сердцевина сгнила.

– Здорово! – искренне восхитилась Ящерка, и он продолжил уже не столь хмуро:

– Наверху мы лист пластмассы положили, вместо крыши, чтобы не текло. Из коридора Особняка от стены отковыряли. Никому не говори.

– Конечно! И как, не течет?

– Течет.

– Почему?

– Мы там люк сделали, к нему изнутри стремянка ведет, как смотровая площадка получается. Вот люк этот и течет.

– Да ничего, у нас внутри тазики стоят! – счастливо воскликнул Рюшка.

– Не лезь… А ты, наоборот, давай лезь.

Ящерка послушно согнулась в три погибели и ввинтилась вслед за Колькой в земляную дырку. Некоторое время ей было темно и узко, потом стало темно и просторно.

– Э, – позвала она, осторожно вставая на колени. – У вас свет-то есть?

– Есть, сейчас Танька принесет… Ну ты там чего, уснула?

– Несу, несу, – рядом с Ящеркой неожиданно появилась Танечка, освещенная каким-то призрачно-голубым светом. В обеих руках она осторожно держала круглый стеклянный предмет вроде аквариума, но с какими-то странными узорами на стенках. В него была налита фиолетовая океанская вода, а в воде меланхолично колыхалось нечто, похожее на кусок студня с частой бахромой по нижней плоскости, который светился ровным голубоватым светом.

– Это что? – прошептала Ящерка.

– Медуза Глаша, – представил Колька студень. – А медузы Маша, Петя и Олег сейчас заряжаются. Их если на Сириусе подержать, то они свет набирают и потом сами светятся. Мы их в Неядовитом океане наловили… Тьфу ты! В Неледовитом. Убить мало этого Рюшку…

Медуза Глаша внушала Ящерке уважение и некоторый ужас. Отодвинувшись от нее подальше, она осмотрела штаб. Изнутри пень представлял собой довольно большую круглую комнату со сделанным из камня и листа пластика столом и несколькими раскладными стульчиками. На полу, то есть на земле, валялись два надувных матраса, на неровных стенах висели самодельные карты, нарисованные светящимися маркерами. Справа от стола стоял белый гладкий ящик, видимо, служивший хранилищем для съестных припасов, а слева в пол упиралась крашеная железная лесенка, явно украденная с какой-то детской площадки. Вела она, понятное дело, к люку – недаром под ней стоял пластмассовый тазик.

– Здорово вы тут устроились! – заключила Ящерка с невольным сожалением, что она сама не успела поучаствовать в обустройстве штаба. – А что это за дерево?

Свет задрожал – это захихикала Танечка.

– Ой, Ящерк, представляешь, говорят, что это когда наши только прилетели сюда, на Планетищу, то начали на пробу сажать разные семена. И посадили цветочек, мальву. А она ка-а-ак вырастет в вот такущее дерево! Еле ее потом спилили, и больше мальву никогда не сажали.

– И кто тебе такие глупости рассказывает? – мрачно удивился Колька. – Или сама придумываешь? Это местное дерево, таких в Заповеднике полно. Ты в окне увеличитель включи и глянь, они над всем лесом торчат, у них не листья, а типа лопасти такие синие, тоже жесткие.

– Ну да, очень мне надо Заповедник разглядывать, – передернула плечами Танечка.

– А как включается увеличитель? – спросила Ящерка.

– Не знаешь? А, ну да, действительно, это почти никто не знает. Сейчас расскажу. А потом перекусим и будем карты рисовать. Ты ж домой не торопишься?

Ящерка вспомнила бабу Свету и с чистой совестью подтвердила:

– Не тороплюсь!

Глава 6

Было около трех ночи дневного дня. Поэтому Звездища, то есть Сириус, светил вовсю, потихоньку поднимаясь к зениту. Эльза спала, привычно отвернувшись к стене от яркого света, на поднявшейся над полом кровати-платформе, над ней колыхалось марево теплого воздушного одеяла. Ящерка же, сидя на своей кровати, смотрела в огромное круглое окно…

В Особняк она явилась по своим понятиям довольно поздно, часов в десять, однако баба Света была иного мнения.

– Ну, че это такое, че так слабо? – презрительно сморщилась она. – Вот я в свое время гуляла – предки на ушах стояли! На Земле таких послушных и не было уже почти, а тут развели… Лопать будешь?

– Нет, баба Света, я ела у друзей.

– Ну ни фига себе! А я-то старалась – пошла у Еремеевых реповый суп выпросила… – своеобразно огорчилась бабушка, и Ящерка поспешно согласилась:

– Ладно, могу и поесть.

Ужин прошел вполне мирно – суп оказался вкусным и даже теплым, и баба Света не завела музыку Лени Чубукова, а только принесла диск цифровых фотографий своего кумира и проецировала их на ближайшую стену, сопровождая подробными пояснениями. Ящерка истово кивала.

Примерно в час ночи заявилась Эльза, вызвав бабасветино одобрение таким поведением. Вид у нее был крайне усталый, хотя ни на одежде, ни на босоножках – ни пылинки, а на лице – ни следа Сириусского загара.

– Ну как, вы где гуляли? – спросила Ящерка, как только сестры оказались в своей комнате. Эльза, подняв в воздух свою кровать, тщательно расчесывала волосы и ответила неохотно и не сразу:

– Что значит «гуляли»? Ты еще из детского садика не вышла? Неужели мы будем лазить по всяким там оврагам! Мы были в Особняке – снаружи очень сильное солнце. У тебя вот все лицо красное – не особо красиво для девочки.

– А ты вся бледная, как сахарная свекла! – огрызнулась Ящерка. – Что можно целый день до ночи делать в Особняке?

Сестра снисходительно посмотрела на нее, возвела глаза, пожала плечами и наконец сказала:

– Ой, да что с тобой говорить, ты еще маленькая. Отстань и не мешай мне спать.

– Ну и пожалуйста, – пробормотала Ящерка, поняв, что ее рассказы о птице-улыбке и новых знакомых не встретят никакого интереса.

Утомленная неизвестно какими трудами Эльза быстро заснула, а Ящерка принялась изучать свою кровать-пластину – в сельхоззоне о таких только слышали, но никто их не видел. При нажатии кнопки черная пластина поднималась и повисала на некоторой высоте, которую можно было немного регулировать. Оказалось также, что после поворота другой ручки жесткая пластина меняла структуру и становилась мягкой, как гамак. Еще один рычажок включал воздушное одеяло – вокруг Ящерки образовалось чуть колышущееся облако теплого воздуха, который, почему-то, не развеивался. «Эльзе небось ее подружки объяснили, как пользоваться кроватью», – подумала Ящерка, с трудом регулируя одеяльную температуру. Когда она стала, наконец, приемлемой, спать совсем расхотелось. Ящерка села и уставилась в огромное окно – благо, кровать висела возле него. Тут она вспомнила про увеличитель, о котором говорил Колька. Ну да! Можно же еще рассмотреть Заповедник!

Ящерка соскочила с кровати, подбежала к окну и с силой три раза провела по внутренней стороне одной из средних секций паутинообразной рамы. Стеклопластик помутнел, и видимый в нем кусочек автоматической дороги вдруг ощутимо увеличился в размерах. Правда, при этом он остался таким же мутным и размазанным, как само стекло. Но Ящерка помнила со слов Кольки, что кое-где увеличение работает некачественно, поэтому занялась другой секцией рамы…

После двадцати минут усиленного труда обнаружилось, что четкое изображение дают средняя и нижняя левая угловая секции. Это было удачно – ведь как раз через угловую секцию и был виден Заповедник! Ящерка, затаив дыхание, уставилась в стекло.

Неразборчивая сине-зеленая масса при увеличении оказалась вовсе не сплошным лесом – в Заповеднике были и поля, и озера, и маленькая река, видимо, впадающая в Южный Неядовитый… то есть Неледовитый океан… Ящерка сразу же углядела обещанное Колькой синее пупырчатое дерево с листами, похожими на огромные скругленные лопасти. Напоминая то ли пропеллер на ножке, то ли сломанную ветряную мельницу, оно возвышалось над остальной растительностью. Ящерка еще увеличила изображение. Теперь стала видна расположенная под деревом весьма симметричная по форме полянка, и стоящие на ней кусты или растения тоже какой-то странно ровной круглой формы, как будто их кто-то подстригал. Впрочем, Ящерка не была уверена, что они вообще имели листья. Она собралась было еще увеличить картинку и уже подняла руку, но так и застыла, опираясь на раму и уперев нос в стекло: откуда-то из круглого куста вдруг выскочило живое существо, еще одно животное! Оно было весьма крупным, тощим, с изогнутым хребтом, четырьмя длинными лапами и растроенным хвостом, похожим на плетку. Животное покрывала красно-оранжевая шерсть с коричневыми подпалинами. Словно специально для того, чтобы его было лучше видно, оно повернулось, и Ящерка увидела выпученные зеленые глаза, сидящие почти на макушке длинной головы, бесформенные складчатые уши и морду, заканчивающуюся роговым темно-коричневым клювом. Лерс!

Ящерка чуть не взвизгнула, но в последний момент вспомнила, где она, и, сама себе покрутив пальцем у виска, стала смотреть дальше.

К первому лерсу не замедлил присоединиться второй, ко второму – третий, и всего их набралось штук десять. Собравшись в неровный кружок, жуткие животные принялись подпрыгивать на месте, разевая рты, видимо, в громких воплях. Одно из них прыгнуло в середину круга с чем-то непонятным, плоским и синим и принялось изо всех сил драть это нечто здоровенными когтями трехпалых передних лап. Рот оно разинуло так, будто хотело проглотить две Ящерки и одну Эльзу в придачу…

Ящерка судорожно провела по раме, снимая увеличение, и отбежала от окна к кровати. «Хорошо, что Заповедник такой стеной отгорожен!» – подумала она испуганно. – «И что эту стену охраняют. Нет, уж лучше птица-улыбка! Если такой лерс около Особняка появится, можно помереть со страху! Хорошо хоть, я никогда в этом Заповеднике не окажусь…»

Воздушное одеяло успокоительно грело. Леня Чубуков на ближайшем постере корчил рожу. Ящерка показала ему в ответ язык, отвернулась к стене и почти тут же уснула.

Глава 7

Проснулась Ящерка из-за ночных приключений довольно поздно: встроенные в стену часы показывали полдвенадцатого. Сириус стоял теперь западнее, его уже не было видно в окно. Эльза все еще спала, так что будить ее Ящерка не стала и, потихоньку одевшись, раздвинула дверь в бабушкину комнату.

Баба Света также бодрствовала и что-то делала, сидя за столом: Леня Чубуков, как ни странно, не звучал.

– Ну и чего ты в такую рань подскочила? – недовольно поинтересовалась бабушка. – Думала, я тебя кормить буду? Сама только что глаза продрала и укладку сделала. – Волосы ее и вправду сегодня были склеены в своеобразный красно-желтый гребень, идущий вдоль головы.

– Это у тебя, баба Света, чего, пробор наоборот? – полюбопытствовала Ящерка.

– Да ты че! Чему тебя учили… Это же ирокез! В мое время такой причесон самые крутые ребята носили. Хочешь, и тебе такой же сбацаем?

– Да нет, лучше Эльзе, она у нас хочет быть красавицей, – мстительно сказала Ящерка и заглянула в холодильник, где тихо стоял одинокий пакет с томатным супом быстрого приготовления.

– Э, не, это не бери! – заорала баба Света, вскакивая.

– А что, просроченный?

– Еще какой! Я его пятьдесят лет назад сперла из гримуборной Лени Чубукова, он начатый. Представляешь, Леня оттуда ел!..

Ящерка вполне представляла, тем более, что сама была голодной.

– А мы-то чего поедим? – спросила она. Баба Света шумно вздохнула и показала на стол:

– Да во: блины с розовым сиропом у соседки стащила, хотела сама порубать, пока вы не проснулись, ну уж ладно, лопай, раз поймала.

Ящерка не заставила себя долго просить и, усевшись на стул в виде черной тонкой пластины, который по мановению руки бабы Светы выехал из стены, принялась вместе с бабушкой уминать блины. Некоторое время царила чавкающая тишина, потом ее нарушила хриплая, громкая и немелодичная последовательность нот, грянувшая с потолка.

– Фу! – воскликнула Ящерка, чуть не подавившись. Баба Света одобрительно кивнула.

– Еще бы. Это же мелодия из песни Лары Комельковой! А так вообще это звонок, – она закряхтела и подошла к двери с вопросом:

– Ну кто там приперся с утра пораньше?

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулся юркий нос Танечки.

– Баб Свет, здрасьте, а Ящерка вы-ыйдет? – протянула она.

– А я почем знаю? Пусть сама решает.

– Сейчас выйду, Тань, погоди! – закричала Ящерка, с некоторым трудом вылезая из-за тесного стола. – Баб Света, я побежала, обедать, наверное, не буду.

– Правильно, – одобрила бабушка. – Фигуру надо блюсти с сопливого возраста!

– …Вы что, уже собрались? – поинтересовалась Ящерка, сбегая за Танечкой по розовой лестнице.

– Ага, Колька рано встает, и я тоже. Он меня и послал.

В нижнем холле было прохладно и довольно безлюдно, только какая-та мрачная и толстая старушка в солнечных очках, сопя, раскладывала по полу возле окна на просушку мелкие плоды роз. А на диване уместилась одна из Эльзиных подружек – та, которая с короткими черными волосами. Рядом с ней развалился практически полулежа смуглый парень лет шестнадцати в белой футболке и белых же штанах, с небрежно растрепанными черными кудрями, голубыми глазами и коротким, но горбатым носом. Он смотрел в потолок. Девчонка же соизволила заметить Ящерку и небрежно позвала:

– Эй, как там тебя, Ящерица… Эльза скоро выйдет? Жень, это Эльзина сестра, представляешь, ее Ящерицей зовут, – объяснила она парню.

– Понятно, – зевнул тот, не поглядев ни на Ящерку, ни на свою соседку по дивану и рывком поднялся, сообщив:

– Ладно, я пошел…

– А куда это ты, Женечка, собрался? – надулась девчонка.

– К Лехе и Михе в башню, в видак играть… – сообщил парень и вперевалочку удалился вверх по лестнице.

– Может уже и поздновато, – сказала Ящерка подружке сестры. – Но я, в общем, не знаю, когда Эльза выйдет. Ей бабушка, наверное, ирокез делает…

И Ящерка со смехом выбежала вслед за Танечкой во двор.

– А ты знаешь, кто это такой? – хихикнула Танечка. – Это же Женька, Колькин старший брат!

– Ничего, похож, – убежденно сказала Ящерка.

Младший родственник своего брата Жени вместе с Глебом и Рюшкой сидел под кустом у забора, в том самом месте, где Ящерка увидела птицу-улыбку.

– Тебя только за смертью посылать, – приветствовал он Танечку и слегка кивнул Ящерке. – Давайте пошли быстрее.

– В Бухту-часы? – обрадовалась Ящерка.

– Ага, – приветливо отозвался Глеб. – И на первый Медузий остров, мы там медуз Петю и Олега выпустим и других возьмем, а то они чего-то горят неярко.

– Нет, медуз выбирать лучше завтра, – возразил Колька. – Понятнее будет, как они светятся. А пока до бухты прошвырнемся.

– Это вы чего, вечерним днем куда-то пойдете? – удивилась Ящерка.

– А что, дома, что ли, сидеть? – исчерпывающе и раздраженно ответил Колька, ускоряя шаг.

Шли они по тому же пути, что и вчера – через забор, сквозь кусты и вниз по уступам. Временное озеро, точнее, котлован из-под него уже высох и посерел от осевшей на стенках соли.

– У-у-у! – сложив руки рупором, крикнул вниз Рюшка. Получилось небольшое эхо.

– Давай проходи, у-у, – передразнил его Глеб. – Ящерка, иди по краю, нам вниз.

Ящерка только сейчас обратила внимание, что вода Океанища отступила еще сильнее, открыв несколько дополнительных уступов. Последний из них, в виде длинной, гладкой и довольно узкой ступени, был наполовину залит водой – через него иногда перекатывали волны и с грохотом разбивались о скалистую стену, почти доплескивая до соседнего уступа.

– А, уже Скользкий уступ появился, вовремя идем, – деловито заметил Колька и, как всегда не оглядываясь, первым ринулся вниз.

– А нам куда?! – крикнула Ящерка сквозь шум волн, стараясь не отставать от него.

– По Скользкому уступу влево, потом по Гребешку, а потом между двумя скалами и пришли. Больше разговоров!

– Ящерка, не торопись, – предостерег Глеб, – Скользкий уступ, он, знаешь…

– Какой скользкий! – весело подхватила Танечка. – Я один раз так загремела, меня чуть волной не расшибло, вся перепугалась…

Скользкость Скользкого уступа, как оказалось, нельзя было достоверно передать никакими словами: Ящерка предусмотрительно скинула босоножки, но все равно поехала по мокрому камню, как по поселковому искусственному катку. Танечка, смеясь, пыталась подвернуть и без того короткий пестрый сарафан и пищала:

– Ай, как брызгает! Глебочка, спасай!

– Какой спасай, не видишь, я занят! – отплевываясь, отвечал Глеб, который обеими руками держал за плечи неудержимо падающего Рюшку. Колька, посмотрев на это все, только хмыкнул и, широко размахивая руками, двинулся вперед коньковым ходом. Ящерка, переняв его манеру, только наклонившись вперед для большего равновесия, поехала следом. Круглые блестящие волны равномерно окатывали ее до колен, но, вроде бы, с ног не сбивали.

Уступ, плавно загибаясь и сужаясь, шел вдоль скалы. Ящерка уже почти нагнала Кольку, а он как раз в это время, ловко встав боком, затормозил, в результате чего они столкнулись и дружно обрушились в воду.

Вынырнув, готовая к обороне Ящерка заранее сердито уставилась на Кольку из-под облепивших лицо волос. Но тот заявил неожиданно радостно:

– Ну и ладно, все равно нам как раз здесь сходить. Поплыли вон туда, к Гребешку, – он ткнул рукой направо, где из воды торчало что-то вроде черного хребта из камней.

– Коль, ну нельзя было еще чуть подождать? – застонала Танечка. – Обычно тут есть такой узенький переход… – она вздохнула и обреченно полезла в прозрачно-фиолетовую воду. Ящерка поплыла вперед, слыша позади крики Рюшки: «Ну Глебка, ну пусти, я хочу учиться плавать!» и «А-а-а, я воды-ы-ы хлебну-у-ул!».

Гребешок оказался не таким уж скользким, но зато на нем не было ни единого ровного места и ноги, подворачиваясь, застревали между камнями. На протяжении всего пути по нему компания не переговаривалась, только слышалось напряженное сопение и иногда ойканье и айканье. Хребет, как очень своеобразная тропинка, привел их к двум громадным сомкнувшимся скалам, между которыми осталась внизу крайне небольшая дыра высотой не больше метра, а шириной и того меньше.

– А это – Каменистые Воротца! – объяснил Рюшка.

– Скалистые Врата! – нетерпеливо поправил Колька. – Ты опять переиначиваешь!

– Какие же они Врата, в них скоро даже ты застрянешь, – захихикал Рюшка.

– Вот как дам леща…

– Гле-е-е-еб, а Колька дере-ется!..

– Фу, мальчишки, вы все время про одно, – передернула плечами Танечка. – Пойдем от них, Лацерточка.

– Куда? – пропыхтела Ящерка, вытягивая ногу из очередной дыры меж камнями.

– Ну, в эти самые Воротца… Ой, то есть, Врата.

Ящерка не возразила, поняв, что, видимо, все самые интересные здешние места предваряются узкими неудобными входами, и на четвереньках влезла в дыру между скалами.

Зрелище ей открылось совершенно поразительное. Воротца-Врата вели в бухту – небольшую, словно озеро, зато практически закрытую от остального Океанища – она имела форму незамкнутой окружности. Поскольку со всех сторон стояли высоченные голубые скалы, какие-то рубленные, будто сложенные из больших кубиков, в бухте было по большей части тенисто, однако даже тень не объясняла того странного вида, который имела вода. А вода здесь была не фиолетовая, а разноцветная, как мозаика – в ней колыхались, складываясь в странные текучие узоры, пятна красного, ярко-оранжевого, изумрудно-зеленого и желтого цветов, причем красного было больше всего.

– Ого! – прошептала Ящерка. Колька, прищурившись, взглянул на воду и тоже сказал:

– Ого! Уже полвторого!

– Да не, Коль, – заспорила Танечка. – Ты не умеешь определять. Сейчас же дневной день! Значит, только час.

– Ты сама не умеешь определять! Полвторого или даже больше!

– Это что? – в восторге спросила Ящерка.

– Бухта-часы! – тут же объяснил Рюшка.

– Да я про узоры на воде!

– Ага, я тоже.

– Это такие микроскопические водоросли в воде плавают, – объяснил Глеб, ероша свой светлый ежик. – Понимаешь, в зависимости от того, как падает на них свет и какая в воде температура, зацветает определенный их вид… Это Колька заметил. А потом мы ходили туда каждый день, и рисовали табличку.

– Не мы, а я, – проворчал Колька.

– А потом мы эту табличку учили, – протянула Танечка обиженным голосом. – Коля такой экзамен нам устроил… И я же вижу, что сейчас только час.

– Полвторого! Синий вообще исчез, а в час еще чуть-чуть остаются пятнышки.

– Ну ладно, ладно, – проворчала Танечка, пытаясь выжать одну из своих тощих рыжих косичек. – Тебя, Ящерка, мы тоже научим.

– Давайте!

– И меня тоже! – встрепенулся Рюшка.

– Да тебя уже учили, – удивился Глеб.

– А я уже все забыл и мне опять интересно!

Колька ничего не сказал, только, сморщившись, сдвинул в сторону свой острый нос.

Бухта-часы имела у самой воды нечто вроде узких скалистых пляжей, где и расположилась вся компания. Колька, усевшись рядом с Ящеркой, занудным поучительным тоном излагал, в котором часу какого цвета становится вода. Ящерка слушала с напряженным вниманием, но скоро поняла, что запомнить это все с первого раза невозможно: да еще Танечка то и дело ловила ее взгляд и, выразительно закатывая глаза, делала вид, что засыпает от скуки, после чего хихикала, а Рюшка по десять раз переспрашивал любую мелочь. В результате под конец речи Кольку слушал, кажется, только он сам.

– Понятно, – поспешно сказал Ящерка, едва он замолчал. – Дашь мне эту самую табличку, я выучу… Здорово тут у вас!

– Да, только Заповедник совсем рядом, – ежась, протянула Танечка.

– Как это рядом?

– Ну да, недалеко, тут на лодке плыть всего ничего, – подтвердил Глеб, болтая ногой в ярко-красной воде, в которой Ящерка только сейчас разглядела мелкие частицы вроде крупинок нерастворившегося порошка – видимо, те самые водоросли. – Мы ведь уже почти ушли за границу Особнячьего. Когда открываются Медузьи острова, с них видно Заповедникову границу – пологий такой берег с густющим лесом, но там почти у самой воды – высоченный каменный забор.

– Ну, он сильно разрушенный, – как-то деловито возразил Колька. – Влезть туда – раз плюнуть.

– А вылезти оттуда?! – ужаснулась Ящерка.

– Ой, Ящерочка, даже не говори об этом! – зажмурилась Танечка.

– Ребят, просто я вам еще не рассказала, что я сегодня ночью видела через увеличитель на стекле. Кажется, лерсов! – и Ящерка торопливо поведала о том, что было ночью.

– Ага, я их тоже видел, – безмятежно заявил Колька и откинул назад лохматую голову. – По-моему, это их хождение кругами имеет какой-то смысл. Эх, поближе бы посмотреть! А все-таки странно, что они сюда не перелезают, таким-то зверюгам это – как нечего делать!

– Наверное, нас боятся, – изрек Рюшка важно.

– Конечно, мы такие страшные, – рассмеялся Колька и вдруг, резко вскочив, сказал:

– А давайте в подводные пряткосалки?

Все оживились, а Рюшка и вовсе заорал во весь голос «Давайте, давайте!». Через пять минут Ящерка узнала, что эту разновидность игры тоже, конечно же, придумал Колька. В начале нее и ведущий и игроки болтались в воде. Ведущий на небольшое время закрывал глаза, а остальные ныряли в мелкую воду. Теперь нужно было доплыть до условленного места и застукалиться об него, увернувшись от ведущего, который мог погнаться за тобой и осалить. Игра оказалась гораздо более нервной и шумной, чем думала Ящерка: вскоре вся Бухта-часы огласилась дикими и пронзительными воплями, источником которых частенько была и она сама. Танечка, если ее застукаливали, ныла, что так нечестно, Колька, если водил, орал, чтобы прятались быстрее, а то он заснет, Рюшка же стоял по колени в воде и, зажав нос пальцами, всю игру готовился нырнуть, насморочно крича: «Сейчас, еще чуть-чуть!».

…Игра пошла по пятнадцатому кругу. Вода Бухты-часов у берега приняла однородный коричневатый цвет. Колька, который был на этот раз ведущим, опять орал, Танечка снова визжала.

– Давай плыви к камню, я Кольку отвлеку! – прошептал, точнее, пробрызгал Ящерке вынырнувший Глеб.

– Ага, спаси-буль, – ответила Ящерка уже погружаясь. Нырнув, она привычно поплыла под водой, напряженно вглядываясь в коричневую муть. Мелькнули ноги Глеба, тощее голенастое тело Танечки, и вдруг совсем рядом показалось что-то громадное, толстое, белое и обтекаемое! Оно пронеслось как метеор вначале под, а потом и над Ящеркой, задев ее чем-то жестким и скребучим. Девочка от неожиданности чуть не хлебнула воды, судорожно выдохнула остатки воздуха и вынырнула. Сев на плотную взбаламученную воду, она огляделась и обнаружила, что вся компания сгрудилась возле мокрого с головы до ног Рюшки. Тот ревел:

– Я нырну-у-уть хоте-е-ел!.. Я не па-а-адал в воду-у!

– Так чего же ты тогда орал как резаный?! – в сердцах спрашивал Глеб.

– А я для хра-а-абрости!

– А чего из воды выпрыгнул как ошпаренный? – усмехаясь, поинтересовался Колька.

– Да я не вы-ы-прыгнул! Меня кто-то как вы-ы-ыпихнет!

Все, обернувшись, дружно посмотрели на Ящерку.

– Очень мне надо! – сердито сказала она. – Знаю я, кто его пихнул. Я видела… Ой!

Вода между ней и столпившимися ближе к берегу остальными ребятами резко всколыхнулась, и на поверхность всплыло крупное живое существо. Длиной оно было не меньше двух с половиной метров и имело гладкую, белую и блестящую шкуру. Нижних лап не было видно под водой, толстое обтекаемое, как торпеда, туловище переходило в длинную гибкую шею с небольшой головой, которая показалась Ящерке похожей на голову земной лошадки, как она была нарисована в энциклопедии. Вполне соответствовала этому образу и жесткая щетинистая гривка интенсивно-фиолетового цвета, которая шла от головы вдоль хребта животного, постепенно редея и укорачиваясь. Правда, слишком маленькие и круглые ушки, а также что-то вроде коротких усов на морде мешало полному сходству с лошадью. Вынырнув, животное разжало узкие вертикальные розовые ноздри, основательно отфыркалось и уставилось на Ящерку удлиненными ярко-голубыми глазами без белков, обрамленными почти невидимыми белыми ресницами. Ящерка стояла так близко, что могла эти ресницы пересчитать, но заниматься этим она не стала. Животное перегораживало ей путь на берег, обойти его было страшно, а поднырнуть под него – и того страшнее.

Животное тем временем открыло рот, как оказалось, наполненный большим количеством острых треугольных зубов и, глядя в упор, порадовало Ящерку гортанным воплем:

– Ал! Ал-ал, ал-ал-ал!

– Ой! Ой-ой! Ой-ой-ой, – ответила ему Ящерка.

– Ящерка, не бойся, я сейчас камнем в нее кину!.. – раздался панический крик Глеба.

– Каким камнем, а ну положи! – рявкнул на него Колька. После этого Ящерка расслышала только жалобный писк Танечки «Коль, ты куда?!» и через две секунды Колька, проплыв кролем, уже оказался почти рядом с Ящеркой, перед самым носом животного. Оно с любопытством перевело на него глаза и снова заалалакало.

– Да все нормально, – ласково сказал вдруг Колька. – Это мы играем, играем, бесимся… – нараспев произнес он, помахивая рукой в такт своим словам. Животное лалакнуло, и теперь Ящерка четко различила вопросительную интонацию.

– Играем, играем, спасать нас всех не нужно, – пел Колька фальшивым, но ласковым голосом. – Рюшка вон он, на берегу ревет. А нам туда тоже надо, ждут нас там, – он показал вытянутой рукой в сторону разинувшей рот компании.

– Ага, мы живем на суше, – подхватив его интонацию, тоже запела Ящерка, также от напряжения фальшивя: – В воде мы быть не можем… – Она тоже показала на берег, и животное с большим вниманием уставилось туда, повернув свою лошадиную головку.

– Ух ты, какая умная зверюга, – одобрил Колька.

– А чего она нас не выпускает, раз умная? – поинтересовалась Ящерка. Животное продолжало вертеть головой, глядя то на них, то на берег, но не двигалось с места, болтаясь на воде и гребя короткими ластообразными передними лапами. Колька замолчал. Ящерка тоже ничего не сказала. Компания на берегу и подавно лишилась дара речи. Колька ждал. Ящерка ждала. Животное ждало. Все трое не двигались с места.

– Тьфу, – наконец сказал Колька, и решительно схватил Ящерку за руку. – Да долго тут торчать?! Пошли что ли?

Он быстро протащил девочку мимо носа животного, которое спокойно проводило их глазами и даже не отодвинулось, и через минуту они уже как ошпаренные выскочили на берег.

Первым делом Ящерка, обернувшись, посмотрела на оставленное животное. Оно еще раз лалакнуло, теперь скорее удовлетворенно, чем вопросительно, фыркнуло, прижало уши, сжало ноздри и медленным красивым нырком ушло под воду. На секунду все имели возможность лицезреть короткие и тоже ластообразные нижние лапы, а также тонкий хвост с пучком длинной фиолетовой шерсти на конце. Потом вода, громко булькнув, сошлась на месте унырнувшего животного, поколыхалась и успокоилась, будто ничего и не было. Компания разом осела на землю.

– Ох, – выдохнула Танечка, прижимая руку к груди с правой стороны. – У меня прям сердце болит!

– А у меня прям нога, – тут же сообщил Рюшка. – О камень ушиб.

– Это, наверное, я его уронил нечаянно, – покаялся Глеб. – Уф, ну и жуть…

– Да уж, здорово!.. – раздались одновременно еще два голоса, и принадлежали они Ящерке и Кольке.