Читать книгу: «(Не)фальшивая история», страница 2

Глава 3

Джина

– Боже, Джи, в моей восьмидесятилетней бабуле грации больше, чем в тебе! – воскликнула Обри, наш хореограф, пока я пыталась отдышаться после очередной неудачной попытки выполнить упражнение.

Я остановилась, как только музыка стихла. Мои ладони сжались в кулаки, и я мысленно боролась с желанием послать Обри куда подальше. Её слова ранили меня, но я понимала, что она права. Я действительно была сегодня не в форме.

– Извините, пожалуйста, как я могу быть грациозна, выступая под нечто похожее на вой умирающего кита? – огрызнулась я, но тут же пожалела об этом.

Обри лишь закатила глаза и покачала головой.

– Джи, это уже третья композиция, которую мы меняем, – сказала она, – Что с тобой не так? Мы согласовали все эти треки, они в твоем стиле, но ты продолжаешь лажать. Я тебя не узнаю. Где моя девочка, которая была лучшей на гимнастическом ковре, исполняя всё в такт даже под какой-нибудь дрянной подкаст?

Я молчала, скрестив руки на груди. Мне нечего было ей ответить. Я и сама не понимала, что со мной происходит. Музыка действительно была ужасна, но дело было не только в ней. Что-то еще гложило меня изнутри, мешало сосредоточиться и выполнять свою работу.

Я просто так сильно устала.

– Мне все равно не нравится эта мелодия, Обс, – наконец сказала я, распуская эластичный бинт со своего колена и бросая его в кучу к своим другим вещам. – Я не буду под это представлять свою страну на Олимпиаде.

Обри тяжело вздохнула и запрокинула голову, уставившись в потолок. Я знала, что действую ей на нервы, но ничего не могла с собой поделать. Сегодня я была сама не своя.

На самом деле, я уже довольно давно чувствовала себя не в своей тарелке. Я даже начала думать, что разлюбила свой любимый вид спорта, и что я была не более чем тем, кем меня считали мои подписчики, что моя жизнь была такой скучной, как они и говорили. Раньше я думала, что если буду вести себя тихо, то не попаду в беду, не попаду в какую-нибудь драму или что-то в этом роде, но когда несколько месяцев назад моя лучшая подруга попала в аварию, это заставило меня задуматься и о своей жизни тоже. Из нас троих только у Камилы были какие-то отношения, пусть и странные. Мы с Селеной обе были одиночками (раньше), она потому, что жила и дышала гимнастикой, я потому, что… Я просто плыла по течению, надеясь, что мистер Правильный выбор появится. Что было довольно забавно, потому что я хотела, чтобы он нашел меня, но я всегда была либо дома, либо в спортзале.

– Отлично, – воскликнула Обри, – Давайте сделаем перерыв, ребята.

Она хлопнула в ладоши, и я вздрогнула, очнувшись от мыслей. Я развернулась и поплелась к гимнастическому бревну, на котором стояла Селена. Ками, раскрасневшаяся от упражнений на брусьях, следовала за мной.

– Селена, ради всего святого, слезь оттуда, ты еще не восстановилась!

Селена выпрямилась на бревне, уперла руки в бока и гневно посмотрела на Обри.

– Энди меня допустил, – проворчала она, и я невольно улыбнулась. Селена была упрямой, и я иногда так хотела быть похожей на нее.

– А я объявила перерыв, так что слезай, – твердо сказала Обри.

– Какая ты властная, – пробормотала девушка себе под нос, но все же спрыгнула на мат.

– Вы трое – настоящая головная боль, – Энди покачал головой, следуя за Обри. – Честное слово, если я переживу эту Олимпиаду, я потом уйду на пенсию.

Ками остановилась и широко раскрыла глаза.

– Я вообще молчала! – крикнула она вдогонку тренеру и хореографу.

Мужчина и женщина скрылись в своих кабинетах, игнорируя нас троих.

Мы расположились на нашем обычном месте, в уединении, выделенном из хаоса тренировочного зала. Три толстых мата, сложенных рядом с бревном, служили буфером между нами и остальной командой. Селена, чьи светлые волосы каскадом падали на плечи, провела по ним пальцами, снимая напряжение с головы. Ками раздала всем бутылки с водой и закинув ногу на ногу, уселась на бревне, ее глаза озорно блестели. Я, однако, была совершенно измучена, мое тело болело, как у ушибленной бабочки. Я легла на мат и подложила под голову фирменную фиолетовую толстовку с надписью "Butterfly Gymnastics" и повернулась лицом к девочкам.

– Итак, что у нас на повестке дня, преступница? – поддразнила Кэми, переводя взгляд с меня на Селену.

Я застонала, но звук получился приглушенным из-за моих ладоней.

– Не могу поверить, что пресса делает из этого такую шумиху. Я имею в виду, кто вообще придумал все это?

– Тебе следовало бы уже знать, – парировала Селена, и ее голос сочился весельем.

Я бросила на них взгляд, от которого расплавилась бы сталь, но обе девушки только рассмеялись. Ненормальные.

Со стоном я отвернулась от своих друзей и подняла с пола свой телефон. Потребовалось несколько глубоких вдохов, прежде чем я смогла собраться с духом и открыть его. Со дня всего этого дурацкого бардака прошло две недели. Прошло две недели с тех пор, как я в последний раз видела Ноа, который высадил меня у моего дома и уехал, даже не оглянувшись. Мы даже не попрощались. Не то чтобы Ноа был разговорчивым, но я знала его всю свою жизнь и все же чувствовала, что не знаю его совсем. Тот разговор в полицейской машине был самым долгим в нашей жизни. В школе он мычал в ответ на мои вопросы, как пещерный человек, с трудом подбирающий слова. Но простое прощание? Я, конечно, не просила слишком многого. Какой придурок. И если он так беспокоился о моей репутации, то почему ничего не предпринял, чтобы пресечь слухи? В тот вечер я даже не успела зайти домой, как мой телефон запищал от уведомлений обо всех статьях, в которых упоминалась я. Мне казалось, что каждый момент нашего поцелуя был запечатлен на камеру и выложен в Интернет.

Я взглянула на девочек. Обе были прикованы к своим телефонам. То, что мы была в олимпийской команде, означало, что даже во время таких перерывов мы скорее были постоянно на связи со своими близкими, чем друг с другом. Селена, вероятно, переписывалась со своим парнем; ее улыбка была такой широкой, что могла осветить комнату. Кэми яростно печатала на своем iPhone, сосредоточенно нахмурив брови. Вздохнув, я открыла Instagram. Значок сердечка – уведомления – показал 1642 упоминания. А количество комментариев и лайков к моим фотографиям составило 99+, что означало, что оно увеличилось в геометрической прогрессии. Я нажала на уведомления и едва сдержала крик.

Неожиданный союз: Звезда бокса Ноа Пратт и гимнастка Джина Бруно замечены вместе.

Противоположности притягиваются: Романтическая новость о Ноа Пратте и Джине Бруно.

От ринга до помоста: Сердца Ноа Пратта и Джины Бруно завоеваны друг другом.

Лос-Анджелес, Калифорния. Вот уже две недели город ангелов взбудоражен неожиданной новостью о романтических отношениях между двумя спортивными звездами, чьи имена, казалось, не должны были оказаться в одном предложении. Чемпион мира по боксу, известный своим огненным темпераментом и непредсказуемым поведением на ринге, Ноа Пратт, и олимпийская призерка по спортивной гимнастике, олицетворяющая грацию и элегантность, Джина Бруно, были замечены за страстным поцелуем возле одного из самых популярных ресторанов Голливуда. Эта пара, кажущаяся настолько противоположной по своей природе, вызвала настоящий фурор в социальных сетях. В то время как Джина Бруно всегда ассоциировалась с безупречной репутацией и позитивным образом, Ноа Пратт нередко попадал в заголовки газет из-за своих вспыльчивых выходок и скандалов за пределами ринга. Многие фанаты выражают удивление и скептицизм по поводу этих отношений, задаваясь вопросом, как два таких разных человека смогли найти общий язык. Однако, есть и те, кто рад за спортсменов и надеется, что их любовь окажется настоящей и долговечной. "Это настоящая сказка!" – поделилась одна из поклонниц Джины в своем аккаунте в Instagram. "Кто бы мог подумать, что такая хрупкая и нежная девушка найдет свое счастье рядом с таким брутальным мужчиной?" Представители Ноа Пратта и Джины Бруно пока никак не прокомментировали эту новость. Однако, папарацци уже не отходят от спортсменов ни на шаг, надеясь получить эксклюзивные кадры и подробности их романа. Спортивный психолог доктор Эмили Джонсон прокомментировала эту новость: "Иногда люди притягиваются как раз потому, что они такие разные. Возможно, Джина видит в Ноа то, что другие не замечают: его глубокую душу и желание измениться. А Ноа, в свою очередь, может находить в Джине успокоение и вдохновение." Джонс также отметила, что подобные союзы часто становятся предметом общественного обсуждения: "Когда мы видим пару, состоящую из людей с совершенно разными характерами, мы начинаем задаваться вопросом: "А что их связывает?" Это естественная реакция, но важно помнить, что каждый человек уникален, и отношения – это всегда сложная система, которую нельзя свести к нескольким ярлыкам."

– Невероятно, – пробормотала я себе под нос, садясь и выпрямляясь, просматривая заголовок за заголовком.

Камила хихикнула и прочитала очередную чушь, написанную журналистом, таким же безумным, как и сама статья:

– Несмотря на все домыслы и слухи, нам остается только подождать и посмотреть, как будут развиваться отношения Ноа Пратта и Джины Бруно. Будет ли этот союз временным увлечением или перерастет в крепкую семью – покажет только время.

– Тебе стоит позвонить ему, – Селена ткнула в меня пальцем, – может, он думает, что ты не против или что-то в этом роде? Почему он молчит?

Я отбросила телефон в сторону, поднялась на ноги и уперла руки в бока.

– Почему он молчит? Ты спрашиваешь меня? – прошипела я. Я уверена, что выглядела как тот персонаж из мультфильма "Головоломка", который отвечал за эмоцию "Гнев" – мое лицо пылало. – Лучше бы я в тот день отправилась в тюремную камеру, чем засветиться в таких заголовках! Я, черт возьми, убью его!

Я расхаживала взад-вперед, поверхность гимнастического ковра щекотала мои босые ступни. Я не могла сосредоточиться на ощущениях, которые обычно приносили мне радость. Почему Ноа молчал? Должна ли я прокомментировать и положить конец слухам? Фу, почему я должна? Я не просила этого придурка целовать меня! Моя жизнь превращалась в мыльную оперу.

Только я собралась закончить свой перерыв пораньше, чтобы выплеснуть все в хореографию, как зазвонил мой телефон. Ками подняла телефон с пола и повернулась ко мне с широкой улыбкой.

– Кто это? – спросила я.

– Что ж, похоже, твой парень решил нарушить молчание, – хихикнула она. – У тебя все это время был его номер, но ты не позвонила ему и не высказала свое мнение.

Я закатила глаза.

– Он не мой парень и я не хочу с ним разговаривать.

– Да ладно тебе, – вмешалась Камила. – Только не говори мне, что ты все еще злишься из-за того поцелуя.

– Заткнись.

– Но тебе это понравилось, – поддразнила Селена.

Я преодолела расстояние с молниеносной скоростью, вызвав смех у своих лучших подруг, но я проигнорировала их. В свою защиту могу сказать, что номер телефона Ноа был старым, и я не знала, что он все еще им пользуется.

Я нажала кнопку ответа и поднесла телефон к уху.

– Ты, наконец, вылез из своей долгой спячки, придурок?! – Вместо приветствия воскликнула я, снова игнорируя остальных членов своей команды. – Какого черта, Ноа? Ты видел эти заголовки? Почему ты молчишь?

– И тебе привет, – раздался его глубокий, грубый голос, я слегка поежилась, вспомнив, что этот парень мог обхватить меня рукой за шею и раздавить ее, но я была слишком зла, чтобы бояться этого идиота сейчас. – Послушай, Джина, мы можем встретиться и поговорить об этом? Я не хочу заводить разговор во время твоей тренировки.

– Я даже не хочу знать, откуда ты знаешь, когда у меня тренировка, – я закатила глаза, девочки придвинулись ко мне поближе, когда я села на мат на нашем месте, чтобы подслушать. – Но нет, мистер Властная задница, мы не можем встретиться, и нам не о чем говорить. Просто опубликуй интервью или что-то в этом роде, я не знаю. Ты…

– Послушай…

Я перебила его.

– Нет! Ты послушай меня, черт возьми, я не просила тебя спасать меня, быть моим долбаным рыцарем или что-то еще, может, в школе ты и нес за меня ответственность, потому что уважал моего отца, но не сейчас! Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты заварил эту кашу…

Ноа зарычал. Фу, он действительно зарычал? Какой пещерный человек.

– Джина, ради всего святого, почему ты не можешь выслушать меня хоть раз в жизни?! – воскликнул он, и я почувствовала, как его гнев изливается по телефонным линиям. – Мне нужно, чтобы ты была хорошей, мать твою, девочкой и выслушала меня, и, если уж на то пошло, ты у меня в долгу!

Мои брови поползли вверх, я на мгновение отняла трубку от уха, просто чтобы посмотреть на телефон, решая, закончить разговор сейчас или… Я вернула его.

– А мне нужно, чтобы ты пошел к черту, как хороший гребанный мальчик, – я сжала кулаки, не обращая внимания на то, что Ноа извергал в ответ в мой адрес гневные слова. – Ты властный, высокомерный мудак! Если ты привык, что женщины подчиняются тебе, то со мной такого не случится. Все, о чем ты хотел поговорить, можешь оставить при себе! Я сама опубликую это чертово интервью и остановлю это безумие, в которое ты нас втянул.

– Я подам на тебя в суд за клевету и скажу, что моя девушка вымогает у меня деньги, если ты это сделаешь, – парировал Ноа.

– Мне все равно!

– Прекрасно!

– Замечательно!

– Тебе придется выслушать меня, нравится тебе это или нет, – его голос понизился до угрожающего шепота. – И это был мой окончательный ответ.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, затем улыбнулась, хотя Ноа этого не видел, но эта улыбка придала мне уверенности.

– Трахни себя, Ноа Пратт, – промурлыкала я сладким тоном и закончила разговор, нажав кнопку отбоя.

Я сделала еще один глубокий вдох, переводя взгляд с Ками на Селену, чьи глаза были расширены от беспокойства.

Трахни себя, Ноа Пратт.

Я сказала трахнуть себя человеку, который мог разрушить мою репутацию.

Проклятье…

Телефон снова завибрировал в моей руки и высветилась фотография моей матери с входящим сообщением.

– Вот дерьмо, – пробормотала я, показывая девочкам экран телефона, дав им прочитать текст.

Мама: Мы хотим видеть тебя сегодня вечером. Я считала, что ты будешь умнее, Джина, и прекратишь этот цирк.

– Ты в полной заднице, детка, – услужливо произнесла Селена, а Ками кивнула.

Кажется, у меня снова неприятности.

Глава 4

Джина

Высокие белые ворота медленно раздвинулись, и я проехала по круговой подъездной дорожке, ведущей к четырехэтажному особняку. Он больше походил на Белый дом, чем на место, где могла бы жить семья. Нанятый персонал тщательно ухаживал за территорией, любимые кусты белых роз моей матери были свежими в любое время года, кустовые деревья были подстрижены в различные формы, а газон скошен ровно на полтора дюйма, как всегда хотел мой отец.

Я никогда не понимала, как люди, которые когда-то были обычной американской семьей, могли теперь выдвигать такие нелепые требования и относиться к персоналу так, словно они были их подданными, а сейчас была эпоха крепостного права.

Но именно такими и были эти люди. Требовательными. Итак, я надела свое лучшее вечернее платье от какого-то известного дизайнера, имени которого не помнила, и приехала на синем "Бентли", подаренном мне родителями, на неделю позже моего восемнадцатилетия, потому что они забыли (или, как любила говорить моя мама, они были заняты, потому что "деньги с неба не падают" и “они усердно трудятся, чтобы у нас с сестрой была такая жизнь") но, факт остается фактом, потому что они, действительно, забыли о моем дне рождении. Была ли я оскорблена? Конечно. Но я в равной степени привыкла и к этому.

Парковщик открыл мне дверцу и протянул руку, помогая выйти из машины. Я мило улыбнулась ему.

– Привет, Ник, – поприветствовала я парня примерно моего возраста. – Какой у нас сегодня повод для улыбки?

Он уже довольно давно работал у моих родителей, и я никогда не могла думать о нем как о прислуге. Мы часто шутили друг с другом, и это привело к тому, что этот вопрос, который многим может показаться обычным, стал лучшей частью того дня, когда мне пришлось прийти в это место, к людям, которых я называла своими родителями.

Ник улыбнулся в ответ, забирая у меня ключи.

– Повод для улыбки? Дай мне подумать, – он постучал по своему идеально выбритому подбородку, как раз так, как это нравилось моей маме, а затем ответил: – Я все еще могу представить твое лицо на заднем сиденье той полицейской машины.

Я поперхнулась воздухом, а затем издала какой-то нечленораздельный звук, похожий одновременно на смешок и фырканье.

– Это подло! – Тихо воскликнула я, ударив его в грудь. – Извинись.

– Это мой повод для улыбки, – пожал плечами Ник, в его глазах не было и намека на раскаяние. – И ты тоже улыбаешься, – добавил он, указывая на мою широкую улыбку.

– Ты невыносим, – я сделала несколько шагов назад, а затем незаметно дернула подбородком в сторону двери, которую открывал для меня дворецкий. – Как атмосфера?

– Они в ужасе, – одними губами произнес Ник. – Удачи.

Я вздохнула.

Чего и следовало ожидать.

Вечерний воздух был благоухающим, приятная перемена после изнуряющей дневной жары. Я оставила пальто в машине, о чем теперь пожалела, когда по спине пробежали мурашки. Дело было не в холоде, витавшем в воздухе, а в предвкушении встречи со своей семьей после столь долгого перерыва и фиаско, которое произошло со мной. Я задержалась в холле, болтая с дворецким, надеясь, что он предложит взять мое несуществующее пальто и даст мне время собраться с духом. Но он лишь вежливо кивнул и вернулся к своим обязанностям, оставив меня в одиночестве бродить по похожему на лабиринт особняку.

В доме стояла жуткая тишина, нарушаемая лишь слабым жужжанием кондиционера. Я слышала приглушенные голоса, доносившиеся со стороны малой столовой, одной из трех в этом обширном поместье. Главный обеденный зал, похожий на пещеру, с позолоченными стенами и столом на двадцать персон, предназначался для официальных мероприятий. Вторая, более уютная комната на втором этаже, использовалась для чаепития и приготовления десертов, с выходом на террасу с видом на ухоженный сад. Но моей целью была небольшая столовая, спрятанная за винтовой лестницей.

Мои каблуки цокали по полированному мраморному полу, и звук эхом разносился по пустому фойе. Я удивлялась, как мне удается ходить на этих пятидюймовых шпильках, не сломав лодыжку. Я ненавидела эту обувь, но она была неизбежным злом, частью тщательно выстроенного фасада, который я должна была поддерживать в этом доме. В конце концов, даже обычный семейный ужин требовал определенного уровня формальности, дресс-кода, продиктованного родителями.

Когда я вошла в столовую, меня встретила слишком знакомая сцена. Мои родители были поглощены разговором с Карой, их внимание было сосредоточено на экране телефона, где они, вероятно, смотрели запись ее последнего проваленного прослушивания. Так было всегда. Мои достижения были встречены с безразличием, в то время как каждый незначительный успех Кары отмечался как триумф. Это была все та же старая история: Кара дышит, а мои родители радуются. Джина выигрывает бронзовую медаль на Олимпийских играх, и они удивляются, почему она не могла выступить лучше.

Я прочистила горло, но никто этого не заметил. С таким же успехом я могла быть призраком, плодом их воображения, а не их собственной плотью и кровью. Волна негодования захлестнула меня, во рту появился горький привкус. Я пришла сюда в надежде на примирение, на шанс объяснить им все, что произошло и надеясь избежать осуждения.

Я решила привлечь внимание единственным известным мне способом и повернулась, чтобы уйти, но как только я это сделала, моя мать подняла голову, и ее глаза расширились от удивления.

– Джина, – сказала она с нотками раздражения в голосе. – Где ты была? Мы ждали тебя.

Я выдавила из себя улыбку, которая не отражается в глазах.

– Я просто любовалась домом, – сказала я, понизив голос почти до шепота. – Давно не виделись.

Моя мама кивнула, ее внимание уже вернулось к экрану телефона.

– Да, что ж, – сказала она, – не стой столбом. Присоединяйся к нам. У Кары потрясающие новости.

Я села за стол с замиранием сердца.

Вечер обещал быть долгим.

Я провела добрых полтора часа, играя с едой. Хотя я была и голодна, на самом деле, но я не притронулась к тому, что подал нам повар. Это не было каким-то актом протеста. Просто у меня ужасная непереносимость лактозы. Конечно, за эти годы я немного привыкла к этому, но рыба по-прежнему для меня была запретна. И угадайте, что было на ужин? Сибас. Прекрасно.

Как только моя семья, наконец, перестала праздновать тот факт, что Каре должны “перезвонить”, они обратили свое внимание на меня.

– Ты говорила со своим агентом обо всей этой истории с мальчишкой Пратт? – Это было первое, что спросил меня мой отец.

Да, а чего еще я ожидала? Вопрос о том, как проходили мои тренировки? Или каково это – вернуться на Олимпиаду?

Слишком много ожиданий, Джина.

– Его следовало бы посадить в одиночную камеру, – вставила моя сестра, качая головой. – Джей Ти все еще травмирован, а ему предстоит серьезный региональный чемпионат. Это чудо, что Ноа вообще отделался лишь отстранением, учитывая его послужной список. Он представляет угрозу для общества.

– Джей Ти был тем, кто приставал ко мне, Кара, – сказала я, свирепо глядя на нее.

Кара закатила глаза.

– Я бы поверила тебе, сестренка, если бы ты не была одета как дешевая проститутка, – сказала она, указывая на меня вилкой. – Отличный способ привлечь чье-то внимание.

– Нам повезло, что мистер Фэллон не выдвинул обвинения, – сказала мама, тепло улыбаясь Каре и переплетая свои пальцы с ее. – Тебе не стоит ревновать, милая. Твоя сестра была еще ребенком, когда они были вместе. Он увлечен только тобой.

Мне было абсолютно все равно, кем, черт возьми, увлечен этот придурок Джей Ти.

– Я попросила нашего юриста составить на всякий случай заявление, если Ноа не согласится с требованиями, – теперь мама смотрела на меня, взгляд был недовольным.

– Требованиями? – я удивилась. – Я все еще думаю над этим, мама. Мне нужно поступить так, чтобы не навредить нам обоим. Что ты задумала?

– В этом твоя проблема, детка. Ты не должна думать о вас двоих, в конце концов, Ноа не думал, когда целовал тебя на глазах у всех, и держу пари, он прекрасно понимал, что запятнает твою репутацию. Я сделала то, что будет лучше для тебя.

– Он скажет, что преследовал тебя, и признается в том, что поцелуй был способом привлечь твое внимание, – грубый голос отца не терпел спора. – Его отец наркоман, а мать обычный пекарь, ты достойна лучшего, чем они.

Уверена, что я достойна лучшего даже, чем моя собственная семья, подумала я про себя, но не стала произносить это вслух.

Они были правы в одном: поцелуй был притворным, но не для того, чтобы привлечь мое внимание.

Эти люди всегда скептически относились к окружающим, выискивая кого-нибудь, кто попытался бы нажиться на имени нашей семьи. Они думали, что все ищут выгоду. Отчасти, я думаю, потому, что они сами были такими.

Друзья семьи – это деловые партнеры. Родственники также остались позади, когда семья Бруно обрела свой статус. Мама даже перестала общаться со своим родным братом, моим дядей Джеком, потому что не хотела, чтобы ее родословную, которую она предпочитала начинать с себя, затрагивал простой рабочий. Нас с сестрой растили как трофейных жен, подбирая хорошую партию. Но это касалось только меня. Каре разрешалось встречаться с кем угодно, даже с Джей Ти.

Я почувствовала, как во мне разгорается огонь. Ноа был в тысячу раз лучше Джей Ти, даже несмотря на то, что я послала его к черту, даже несмотря на то, что я с ним не ладила и он сводил меня с ума, я все равно не хотела, чтобы он поступил так, как хотели поступить с ним мои родители.

– И, ради бога, Джина, – продолжила мама, не обращая внимания на мое молчание, – Эта девушка Янг, – она покачала головой, – Я не думала, что ты снова окажешься в ее тени. Выжить в автокатастрофе и триумфально вернуться на ковер… Ты должна стать лучше, сейчас у тебя есть преимущество, я не думаю, что Селена продержится долго. У тебя есть шанс наконец добиться хоть каких-то результатов.

– Мама, – прошипела я, пытаясь защитить свою подругу. Если я промолчала о Ное, то, говоря о Селене, которая была мне больше сестрой, чем Кара, я не могла остаться в стороне: – Боже, мама, как ты можешь…

Она перебила меня:

– О нет, девочка, не смей на меня огрызаться! Ты, черт возьми, Бруно, а мы не занимаем вторых мест, Джина. Мы победители. И ты позволила какой-то девчонке затмить наше имя. – Она сморщила свое лицо, изменившееся после инъекции ботокса, которое когда-то было похоже на мое: – Мне никогда не нравилась эта семья. Лицемерная.

Я хотела возразить. Я действительно хотела, но я знала, что с этими людьми это было бы бессмысленно. На каждое мое слово у них было бы десять возражений в ответ.

Все считали меня идеальной дочерью из идеальной семьи, но они не могли быть более неправы. Для Бруно я была гадким утенком среди лебедей. Они хотели изменить во мне все. Мир считал нас образцовой семьей, с идеальными портретами на обложках журналов, но на самом деле это было не так. Я думаю, вы сами в этом убедились.

Я должна была принять это сейчас, в том виде, в каком они мне это преподнесли. Они снова диктовали, как мне следует действовать.

Я обвела взглядом сидящих за столом, которые снова игнорировали меня, вероятно, принимая мое молчание за согласие. Я встала, одарила их заученной улыбкой и тихо попрощалась. Никаких семейных поцелуев в макушку, как обычно делал со мной отец Селены, никаких пожеланий удачи, как сказала бы мама Камилы. Просто кивки в мою сторону.

С тяжелым сердцем я вышла из дома тем же путем, каким пришла.

Я спросила себя, почему я молчу?

И не нашла ответа.

Привычка.

Эту привычку я выработала в надежде получить хоть каплю родительского внимания, став для них идеальной.

Привычка, которая не сработала. Они не забрали меня после моего первого лета, проведенного в доме моей бабушки. Они оставили меня там, сказав, что у них нет времени на меня и мои детские капризы, когда я заплакала и попросила снова пойти на гимнастику. Они бросили меня, потому что моя бабушка без колебаний предложила мне пожить у нее "какое-то время", пока я не устану от спорта. Но "какое-то время" превратилось в годы, пока моя бабушка не умерла, и мне не пришлось вернуться в семнадцать лет, сразу после окончания школы. К их великой радости, я была достаточно взрослой, чтобы самой позаботиться о себе и ходить на тренировки.

– Ты в порядке? – Я услышала тихий голос Ника у себя над ухом и, полу-обернувшись, увидела, что он стоит у моей припаркованной машины. – Ты не в порядке.

Я тряхнула головой, приводя мысли в порядок, и полностью повернулась к Нику.

– Знаешь какой сегодня настоящий повод для улыбки ? – Спросила я, и он вопросительно приподнял бровь. – Я создам еще миллион таких дерьмовых видений, чтобы ты улыбнулся, Ник. С меня хватит этого цирка.

– Ты долго держалась, – восторженно улыбнулся он. – Какой у нас план?

Я не ответила на его вопрос. Вместо того чтобы взять ключи от машины, которые парень мне протягивал, я сняла свои убийственные каблуки, достала из машины ярко-оранжевые кроссовки, переобулась и, сказав Нику короткое "Увидишь", покинула собственность семьи Бруно, набрав знакомый номер на своем телефоне.

Сегодня я собираюсь играть по своим собственным чертовым правилам.