Читать книгу: «Опасные видения»

Коллективный сборник

Шрифт:

Published by arrangement with the Harlan and Susan Ellison Foundation.

Harlan Ellison and Dangerous Visions are registered trademarks of the Kilimanjaro Corporation.

Cover and book design by Sarah Riedlinger

ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

* * *

Книга не пропагандирует употребление алкоголя, наркотиков или любых других запрещенных веществ. По закону РФ приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, а также культивирование психотропных растений является уголовным преступлением, кроме того, наркотики опасны для вашего здоровья.

* * *

Харлану и Сюзан Эллисон и многим авторам, которые были, являются и всегда будут частью «Опасных видений»

Вместо предисловия
Крекеры «Ритц» в кухне на краю вечности
Пэттон Освальт¹

Здоров. Я тут быстренько загляну, расскажу прикол про Харлана Эллисона и не буду вас долго мучить. Под этой обложкой упихано слишком много крутых историй, чтобы вы еще тратили на меня больше пары минут.

Но я вообще-то дружил с Харланом, прикиньте? Был завсегдатаем в его «Стране Чудес Эллисона», прямо над Шерман-Оукс. Мог с утра позвонить Харлану и напроситься в гости; он отвечал – давай; я заезжал к нему на холмы, и не успеете вы сказать: «Джин Роденберри² не выдаст и кислого совиного гуано», как уже сидел на кухне Харлана с чашечкой кофе и пачкой крекеров «Ритц».

А он просто… брал и начинал. Рассказывал о фильмах-нуар, и коллекционной посуде, и перьевых авторучках, и о лично виденном случае, когда глава киностудии чуть не обоссался из-за выходки Брюса Ли. Харлан пожил на славу. В мире просто-таки не хватало чудес, чтобы ему восхищаться, разглагольствовать и вспоминать.

Однажды я спросил о предисловии Майкла Крайтона к эллисоновскому сборнику «Приближаясь к забвению» (Approaching Oblivion). Крайтон в нем рассказывает, как ездил в «Страну Чудес Эллисона», и перечисляет то, что казалось – по крайней мере мне, тепличному панку из пригорода восьмидесятых, – чудесами из чудес.

И тогда Харлан показал мне репродукции Вундерлиха³, подписанные наброски Солери⁴ и скульптуру из Мозамбика из предисловия Крайтона. Какой же это был волнующий момент соприкосновения с прошлым: читать те описания на первом году старшей школы, а в следующем веке – видеть сами вещи и их хозяина.

А потом мы дальше пили кофе и ели «Ритц».

А потом Харлан сказал: «Чувствую себя персонажем из начала всех слэшеров восьмидесятых. Ну, знаешь, таким старпером, который сидит на завалинке, предупреждает юнцов, что на детском лагере в конце дороги лежит проклятье? А они шлют его на фиг и едут, чтобы их пустил на фарш социопат в резиновой маске? Вот как я себя иногда чувствую – только это уже восьмой или девятый сиквел, и мне даже лень предупреждать. Я свое дело сделал, а остальное передаю в руки Дарвина».

Если перечитаете что-нибудь из предисловий или статей Харлана – особенно предисловие к «Странному вину» (Strange Wine) и длинную статью «Ксеногенез», – сами увидите, о чем нас хотел предупредить Харлан. Как много он предвидел. Смешение вымысла и реальности, развитие культуры интернет-троллей, прославление посредственности и выставление агрессивного невежества за какую-то священную истину.

А раз никто к предупреждениям не прислушался, Харлан породил целое поколение (и, кажется, еще и поколение после этого поколения) чудаковатых стариканов, которые предупреждают юнцов об опасностях впереди. Но никогда – так, чтобы отбить удовольствие, любопытство или изумление. Ты всегда становился осознанней и бдительнее – но при этом по уши в приключениях, опасностях и открытиях. И всегда можно видеть, как выходят социопаты и рассказывают, какие лица – настоящие, а какие – резиновые маски.

«Опасные видения» – это, по сути, кунг-фу для мечтателей. Запомните то, что здесь узнаете, и используйте только во благо.

А если захочется помянуть Харлана, то не торопитесь наливать – Харлан был трезвенником. Лучше окуните «Ритц» в кофе. И пусть соль и кофеин разожгут в вас что-нибудь возмутительное.

Предисловие
Трилогия от Blackstone Publishing
Дж. Майкл Стражински⁵

Да, вы не ошиблись. Трилогия.

Давайте объясню.

Ради и новых, и давних читателей я начну с «что» и «почему». А «как» пусть пока подождет.

На протяжении большей части своей истории жанры научная фантастика и фэнтези славились историями о могучих инопланетных цивилизациях, путешествиях в далеких галактиках, борьбе разношерстных команд против империй… а также нарочитой мягкостью и неизменной беззубостью. Исключения, конечно, есть, и среди них стоит отметить «1984» Джорджа Оруэлла, «Дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса.

А еще стоит отметить, что все это британцы.

А американская фантастика сороковых, пятидесятых и начала шестидесятых склонялась к историям, не имевшим почти ничего общего с политикой, возмущением покоя, сексуальностью или тяготами обывателя, который пытается выжить в непостоянном хаотичном мире. Причины для этого многочисленны и в контексте своего времени вполне понятны. Все-таки в писатели, как правило, шли белые мужчины среднего класса, этакого патрицианского и патриархального происхождения, и им больше хотелось сохранить статус-кво, чем изменить. Но таков уж был американский цайтгайст тех десятилетий – времен политического консерватизма, принудительного консенсуса и стереотипного отношения к женщинам и цветным. То была эпоха пословицы: «Что хорошо для бизнеса, то хорошо и для Америки».

А для Америки хорошо, чтобы ты сел, заткнулся и не возникал, пока не спросят.

Не очень помогало и то, что Штаты только что пережили кровожадную истерию времен Красной Угрозы и маккартизма, когда сценаристов кино и телевидения, которые чуть отступали от консервативной линии, вызывали на ковер перед Конгрессом и заставляли отвечать на вопросы о политических убеждениях, после чего одни отправлялись в тюрьму, а другие – в черный список и оставались без работы на десятилетия.

Попали под прицел и прозаики, хотя и не с той публичностью, фанфарами и камерами, которые были присущи слушаниям сенатора Маккарти⁶ в Конгрессе. По всей стране запрещались и сжигались тысячи книг, признанных недостаточно патриотичными, нецензурными или в чем-нибудь еще да несовместимыми с консервативными политическими взглядами тех времен. А причины – неизбежно субъективные, случайные и, как видно по недавним годам, вполне себе вечные: один политик из Иллинойса раскритиковал известную книгу, потому что она якобы «понижала респектабельность и святость нашего института брака»⁷.

Отправился в огонь «Невидимый человек» Ральфа Эллисона, последовали за ним «Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера, «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, «Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, «Убить пересмешника» Харпер Ли и многие-многие другие.

Не спаслась и музыкальная индустрия – радиостанциям пришлось отказаться от трансляции таких исполнителей, как Билли Холидэй, групп, считавшихся «левыми», и практически всего ритм-н-блюза.

Ломались карьеры, рассылались угрозы и обещания расправы. Закрытие магазинов и издательств и опустошение книжных полок раз за разом подчеркивало главную истину того времени: «Гвоздь, который торчит, забивают».

Вот авторы научной фантастики и фэнтези и научились не высовываться. «Хочешь жить, умей вертеться. Не нарывайся на неприятности. Пиши дальше про свои ракеты и жукоглазов, а не про волнения на улицах».

И вот ведь что самое жуткое: вся эта самоцензура опиралась на страх и экономику. В любом жанре хватало писателей, которым хотелось писать что-то злободневное, зубастое, то, что бросает вызов, провоцирует и прокладывает новые пути. Но еще они знали: если ты и напишешь такую вещь, ее никогда не купят, никогда не опубликуют, никогда не увидит мир. А при том, что большинство писателей что тогда, что сейчас жило от гонорара к гонорару, какой смысл тратить недели или месяцы на рассказ, который ты никогда-никогда не продашь? Уж лучше посвятить время и усилия безопасным и социально не важным историям, которые востребованы на рынке.

Но тот голод, та жажда делать больше, писать больше никуда не уходили.

И вот на этом фоне появляется Харлан Эллисон.

Харлан – скандалист, пацан с улиц, писатель, который жестко высказывался против цензуры и был вполне готов, если надо, рискнуть жизнью и карьерой. Он открыто поддерживал протестное движение за гражданские права, участвовал в марше с Мартином Лютером Кингом в Мемфисе и потому понимал: со стеклянным потолком не договоришься, нельзя воззвать к лучшему перед кирпичной стеной.

А еще он знал, что иногда нужно опустить голову и биться в эту стену со всей силы, еще и еще, пока кто-то из вас не сломается.

И поэтому – и он сам ниже опишет это лучше, чем я могу и надеяться, – Харлан искал новых писателей и давних профи, крупнейшие имена в жанровой литературе того времени: писателей, жаждавших показать, на что они способны, если с них снять наручники (буквальные и фигуральные), – искал и, по сути, говорил им: «Если бы вы могли написать что угодно и не переживать, получится ли это продать, что там наворотит редактор… что бы вы написали? А то я плачу».

Так и родилась антология «Опасные видения», которую вы теперь держите в руках.

Услышав, что обещает эта антология, многие «эксперты» объявили, будто «Опасные видения» поломают карьеры, будто писатели заходят слишком далеко, будто есть вещи, о которых просто нельзя говорить вслух, истории, которые просто нельзя рассказывать, что сборник всех погубит… и ждали с ножами в руках, чтобы накинуться на книгу.

Но их заявления, как и свойственно всем подобным заявлениям, оказались безосновательными, лживыми и еще им аукнулись. После публикации «Опасные видения» распахнули двери жанра ногой и разлетелись головокружительными тиражами, особенно в колледжах и университетах, где уже давно дожидались такой книги. Книга зарядила, возмутила и перевернула писательское сообщество фантастов вверх тормашками так, как не ожидал никто, даже сам Харлан. Она объединила все скромные попытки его самого и других писателей по раздвиганию границ жанра в одну единую силу, с которой уже приходилось считаться, и так породила новый стиль повествования, получивший известность как фантастика Новой волны: фантастика, бросавшая вызов традициям и заводившая читателей туда, куда они и не знали, что им надо.

«Опасные видения» были неоновым пятикилометровым средним пальцам угнетению… трехступенчатой ракетой прямо в жопы цензоров, запретителей и книгосжигателей.

Они были великолепны.

Они были нужны.

И возможно, не меньше они нужны сейчас, в этот самый момент, когда мы видим новое поколение цензоров, запретителей и книгосжигателей. Потому что война за свободу выражения так и не выиграна – только отложена до тех пор, пока люди по ту сторону баррикад не вернулись в новых организациях, под новыми именами, но с одной и той же старой тактикой: страх и пламя.

Самый простой способ написать это предисловие – сосредоточиться на рассказах и их авторах. Титаны, все до единого, рано или поздно. Но еще это совершенно неправильно, ведь тогда легко упустить саму причину, почему эта книга появилась на свет, почему она здесь, для чего и, в частности, как она навсегда изменила фантастику и фэнтези. Нельзя понять масштаб этих изменений, не понимая их контекста.

«Опасные видения» оказались такими важными в своей области, что сразу был заказан и уже через несколько лет опубликован второй том – «Новые опасные видения». Конечно, уже ничто не могло произвести такой же культурный фурор, как оригинал, ведь его почти никто не ожидал, но «НОВ» снова заслужили тиражи, похвалы и все так же вели жанр к более живым, более честным способам повествования.

И нет ничего удивительного, что издатель заказал и запланировал выпустить спустя два года новую книгу в уже трилогии – «Последние опасные видения».

И они все не выходили и не выходили.

Пятьдесят лет.

До этого года. До этого самого момента, когда «Последние опасные видения» впервые выйдут в Blackstone (вскоре после переиздания «НОВ») и наконец-таки завершат трилогию «ОВ».

Теперь вы знаете, почему «Опасные видения» появились на свет.

Еще вы знаете, что это за книги, зачем задумывались и чего добились.

А вот почему именно дебют «Последних опасных видений» состоялся только спустя полвека… что ж, этот ответ ждет вас в завершающем томе трилогии. Так что продолжим, когда туда доберемся.

Поверьте, это шикарная история.

И путешествие к ней начинается здесь и сейчас.

Наслаждайтесь.

Дж. М. С.

Предисловие
Издание 2002 года
Майкл Муркок⁸

Да, был в истории фантастики один конкретный момент, когда все и навсегда изменилось к лучшему. Мы пришли с Запада и с Востока. Мы встретились дома у Деймона Найта⁹ в Милфорде, штат Пенсильвания, и мы обсуждали революцию. Это еще до того, как Джудит Меррил¹⁰ обиделась на, как она считала, ее нелестный портрет в телесериале авторства Харлана Эллисона. Мы были компанией разъяренных друзей, мечтавших, чтобы фантастика и фэнтези наконец повзрослели и впредь такими оставались. Я как раз начал издавать глянцевый журнал New Worlds при поддержке британского Совета по делам искусств; Меррил составляла антологии в стиле «Лучшая фантастика года»; Найт редактировал серию антологий оригинальных рассказов «Орбита» (Orbit); а Эллисон писал столь потрясающую своими красноречием и изобретательностью прозу, что в одночасье установил новую планку. Но Эллисону было мало показать, что возможно в жанре. Не довольствуясь планкой для своего таланта и динамичности, он хотел показать всем работы столь разнообразные, необычные и живые, столь визионерские и опасные по своему содержанию, что спекулятивная литература¹¹ – или уж зовите ее как угодно – никогда не будет прежней. И конечно, для подобного сборника могло быть лишь одно название: «Опасные видения».

А дальше Эллисон провернул самое сложное. Он всеми правдами и неправдами – то вызовами, то лестью, то мытьем, то катаньем – убедил самых блестящих писателей-англофонов приподнять и свою планку, продемонстрировав миру лучшее, на что они способны. И вознаграждал за это по высшему разряду – превышая бюджет издательства и расплачиваясь из своего кармана. И на этом не остановился. Он добавил свои комментарии, от предисловия к книге до предисловия к каждому рассказу, где рассказывал о каждом авторе, об их таланте и потенциале. Он единолично создал новую точку отсчета и требовал, чтобы в будущем любой автор с любыми амбициями не падал ниже его стандарта. Он сделал то, о чем мечтали мы, визионеры. Он изменил наш мир навсегда. И, что иронично, когда мир меняется так фундаментально – будь то благодаря Стокли Кармайклу¹², Мартину Лютеру Кингу, Линдону Джонсону, Кейт Миллет¹³, – никто не помнит, каким мир был до того, как стало лучше. Вот истинное мерило успеха Эллисона.

Майкл Муркок

Санта-Моника, Калифорния

26 июля 2002 года

Введение
Издание 2002 года
Харлан Эллисон

Какой же это был долгий, странный и набитый под завязку событиями путь, сказал я тут давеча Майклу Муркоку. Это было не дежавю, не совсем, но все-таки напоминало те дни в Лондоне, когда мы прогуливались от Лэдброук-Гроув до индийского ресторана, где частенько сиживали. «Какой же это был долгий, странный и набитый под завязку событиями путь», – сказал я Майку, пока мы шли вдвоем, будто Матт и Джефф¹⁴: этот огромный бородатый талант, почти собственноручно создавший в фантастике то, что зовется «новой волной», – и выскочка-янки ростом метр шестьдесят пять, только что удостоившийся своих уорхоловских пятнадцати минут славы. Это было больше тридцати лет назад. А давеча я сказал Майку то же самое.

Такой он странный и изнуряющий, этот путь. Сколько на нем было добра и зла, друзей и врагов, достижений и неудач, своевременных сдач и пропущенных сроков (порой и на десятилетия).

Друзей по сей день – такие как Майк, и Боб Силверберг, и Кэрол Эмшвиллер, и Норман Спинрад, и Фил Фармер, если брать только нескольких из тех, что есть и в этой книге, и в нашем мире на момент, когда я это печатаю на своей машинке «Олимпия», – и друзей, так трагически ушедших, – Боб Блох, и Роджер Желязны, и Тед Старджон, и Генри Слизар, и Лестер, и Фил, Говард, Джон и Джон, Крис, старый дорогой Фриц, и Рэй Лафферти, и Деймон, Пол и все остальные, кто еще улыбался, писал и надирал задницу, когда я в первый раз сказал Майку на Портобелло-роуд то, что сказал. Больше тридцати лет назад.

И эта книга – из успехов. Это была моя мечта задолго до того, как я ее сделал. Мечта, которую я предлагал другой составительнице антологий, когда еще редактировал линейку изданий в мягких обложках в 1961 году, а она от этой мечты отмахнулась. Та же мечта, которую я обсуждал с Норманом в своем домике на дереве в Беверли-Глен в 1965 году; та же мечта, которая на моих глазах лезла через анальный проход, будто поезд «Супер-Шеф» внутри янтаря, когда Майк с его соотечественниками дали по газам в New Worlds. Мечта о «нашем стиле», что воздвигнется высокой хрустальной горой рядом с подражательной, натуралистической прозой, предложит видения, ответы и «что, если» почище, чем у всяких там фолкнеров, или джеймсов гулдов коззенсов¹⁵, или эдн фербер. О, эта мечта была куда выше, чем метр шестьдесят пять.

И если бы я знал, как будет тяжко, если бы я знал, какой это будет геморрой, я бы все равно это сделал, нисколько не сомневаюсь. Потому что теперь эта мечта празднует свое тридцатипятилетие – и все еще остается главным бестселлером среди всех антологий фантастики в истории. Книга не выходила из тиража с 1967 года, а количество наград и переизданий рассказов из нее не знает равных.

Для тех, кто все пропустил: сейчас вы перевернете страницу-три и наткнетесь на оригинальные предисловия от Айзека (который был слишком нетипично и бессмысленно скромен, чтобы написать рассказ самому, – под совершенно надуманным предлогом, будто он старпер, не умеет писать «новое» и не хочет позориться) (из всех, кого я знал за свою странную, долгую, под завязку набитую событиями жизнь, не могу вспомнить, кем бы я восхищался больше, чем своим приятелем Айзеком, но честно вам скажу – как сказал и ему, – это не отмазка, а полная бредятина), а за ними найдете мое оригинальное затянутое введение. Преодолев их, вы уже будете знать, что к чему, и представите себе место «ОВ» на литературном ландшафте. А дальше уже начинается книга.

Эта мечта, этот успех задумывались как чудо – и оно сбылось. Тогда. И сейчас. И во все тридцать пять лет между тогда и сейчас. Дети, читавшие это в старшей школе, теперь звезды жанра фантасмагории. Для них в названии «Опасные видения» есть весь смак, шик и блеск того самого ощущения чуда, о котором мы все без умолку говорим.

Мухаммед Али однажды заткнул рот тем балбесам, которые укоряли его за хвастовство, когда улыбнулся и заявил: «Это не выпендреж, если можешь пойти и сделать!»

И если вам это введение XXI века к переломному литературному событию века XX покажется проникнутым давящим хвастовством, то что ж, признаюсь, скромность – это не мое, но все-таки есть в жизни человека священные мгновения, и когда речь о таких вершинах величия, даже самому надутому бахвалу дозволительно повыкаблучиваться разок-другой. Это не выпендреж.

Однажды я встречался с Джоном Стейнбеком. Кажется, мы не сказали друг другу ни слова: я тогда был пацаном, он – богом; но я с ним все-таки встречался. Я прошел с Мартином Лютером Кингом маршем от Сельмы до Монтгомери в одном из главных поворотных событий Наших Времен – и хоть был в той волне лишь молекулой, вечно горжусь тем, что там присутствовал. Я считаю своими ближайшими друзьями Азимова, Лейбера и Блоха – трех из самых чудесных людей, что когда-либо ходили по этой земле, – и сам им нравился. Так что я знаю, что чего-то да стою, пусть я и не святой. Все-таки такие титаны абы с кем не якшаются.

Поэтому я трублю, выделываюсь и раздуваюсь, как (одна из моих любимых фразочек, пера Ричарда Л. Брина для фильма «Блюз Пита Келли») «банджоист после сытного завтрака». И вот по какой причине: я это сделал, мазафаки. Метр шестьдесят пять из Огайо – и сделал то, чего не делал еще никто. Я выступил на Большом Шоу с Муркоком, и Найтом, и Хэйли/Маккомасом¹⁶, и Гроффом Конклиным¹⁷. Я мечтал – а потом взял и сделал. Это не выпендреж.

«Опасные видения» – это веха. И не потому, что я так сказал, а потому, что их так называли все, от Джеймса Блиша – скорее всего, умнейшего из нас – до самых строгих критиков тех времен: Деймона Найта, Алгиса Будриса и Питера Шуйлера Миллера (а он сказал: «Опасные видения… действительно начинают вторую революцию в фантастике»).

Нашлись, конечно, и те, кто предпочел увидеть в содержимом книги гром Последних дней. Предпочел либо принизить ее за бредовость, либо списать на тот подростковый бунт, который во многих из нас требует писать свежее, писать новое – писать лучше. Предпочел разглядеть во всем том, что мы жаждали сделать, самодовольство выскочек, насмешку над корифеями и традициями жанра. Ну, отвечая первым – ни черта! А вторым – чертовски верно! Мы уважали всех, кто был до нас: и тех, кто на тот момент уже миновал свой зенит, и других, кого еще ждали годы важного творчества, – причем кое-кто из них появляется в этой книге, что уже с ходу опровергает все поклепы о насмешке. Такие критики решили разгромить и высмеять саму цель «Опасных видений». Но получился у них не больше чем предсмертный хрип Тех, Кто Сам Не Смог, зато очень хотел Комментировать Тех, Кто Мог Бы… и Сделал.

И если проверка временем – это звездная заявка на След в Истории, тогда что ж, буквально в прошлом году превосходный писатель и редактор Эл Саррантонио довел до печати большую, умную, нередко экспериментальную, часто блестящую антологию оригинальных рассказов звездного состава писателей, из которых многие уже появились в «ОВ» или в их сиквеле 1972 года «Новые Опасные Видения». Эта книга называлась «Красный сдвиг» (Redshift), и на первой же странице предисловия Эл любезно написал следующее:

Я поставил себе новую цель: собрать к рубежу тысячелетий… огромную оригинальную антологию фантастических рассказов. Мое главное вдохновение – это «Опасные видения» Харлана Эллисона, чей выход в 1967 году изменил фантастику навсегда. Многое из того, что Эллисон утвердил в этой книге – переступание границ, истребление запретов, экспериментальная проза, – уже давно разливалось в воздухе (в конце концов, речь о шестидесятых), но он первым выпустил это между двумя обложками с такой силой и волей, против которых уже было не возразить.

Эта книга прошла проверку временем. Она стала пиком, маяком и образцом для многих, кто последовал в следующие тридцать пять лет. А теперь она выходит опять – в новом формате, красивая, блестящая и готовая ослепить новое поколение читателей или ускорить сердцебиение тех, кто читал ее три с половиной десятка лет назад, когда она только сорвалась со станков, рыча и взрывая землю.

А теперь, если позволите занять вас еще ненадолго…

Я планировал включить в это издание обновленное приложение об авторах, чтобы покрыть временной разрыв между 1967-м и сегодняшним днем. Все книги, которые написали эти люди, фильмы, которые они вдохновили, награды, которые они собрали, важные события в их жизни… краткий, но подробный перечень, кто до чего дошел и что сделал.

Первоначальный сбор материалов я в основном проводил сам, а доделать нанял Дэвида Лофтуса¹⁸. Я написал обновления ко многим биографиям и не сомневался, что успею сдать их издателю к 1 июня 2002 года.

Я написал…

Пол Андерсон умер от рака простаты 31 июля 2001 года. Айзек Азимов умер от почечной и сердечной недостаточности 6 апреля 1992 года. Роберт Блох умер от рака кишечника и почек 23 сентября 1994 года. Джон Браннер умер от инсульта на фантастическом конвенте в Глазго, Шотландия, 25 августа 1995 года. Генри Слизар, будучи в прекрасной форме, лег в манхэттенскую больницу для простого удаления грыжи и умер всего за три месяца до момента, когда я пишу эти строки, 2 апреля 2002 года. Фриц Лейбер умер от инсульта 5 сентября 1992 года. Рафаэль Лафферти умер в доме престарелых всего месяц назад. Деймон Найт… умер. Мириам Аллен ДеФорд… умерла. И многие другие. Ушедшие друзья. Прерванные биографии.

В общем, бросил я это дело, народ.

Просто взял и бросил к чертовой матери.

Не будет вам никаких новых мини-биографий авторов. Зато будут их тексты, лучшие наши работы, лучшее ото всех нас – здесь, на этих страницах.

Уж извините. Но это было долгое, странное, насыщенное путешествие, а теперь и печальное, когда подошло к концу для такого множества просиявших здесь звезд. Я пытался – вот честно, пытался. Но их больше нет, и мне их не хватает, и эти биографии мне как ножом по сердцу, и я просто послал все на хрен.

Как данную книгу, так и то время уже не повторить. Теперь книга живет и дышит сама по себе, хоть многие ее родители ушли. Она уже не огрызающийся нахаленок, а величественный, серьезный, академически признанный том значительных текстов, изменивших мир для множества читателей.

И теперь пришла ваша очередь.

От всех, кто еще стоит на своих двоих, и от тех, кто ушел своей дорогой, – мы желаем вам насыщенного и да, даже длинного, странного, крайне долбанутого и безумного путешествия.

В общем, хорошая книжка. Наслаждайтесь.

Харлан Эллисон

Лос-Анджелес

27 июля 2002 года

1.Пэттон Освальт (1969) – американский стендап-комик, специализирующийся на гиковских темах, а также актер, сценарист и продюсер.

2.Джин Роденберри (1921–1991) – среди прочего создатель и сценарист культового сериала «Звездный путь».

3.Пауль Вундерлих (1927–2010) – немецкий художник-неосюрреалист, график.

4.Паоло Солери (1919–2013) – итальянский архитектор, урбанист-экспериментатор.

5.Дж. Майкл Стражински (1954) – автор комиксов, писатель и сценарист. Создатель телесериала «Вавилон-5». Душеприказчик Харлана Эллисона.

6.Джозеф Маккарти (1908–1957) – сенатор-республиканец крайне правых взглядов, активно развивавший гонения против политиков, культурных деятелей и граждан с левыми убеждениями, в том числе с нарушением гражданских прав. В связи с этим период с конца 1940-х по 1957-й получил название «маккартизм» и «охота на ведьм».

7.Имеется в виду критика романа «451 градус по Фаренгейту» от сенатора Шипли, также обвинявшего книгу в коммунизме.

8.Майкл Муркок (1939) – культовый британский фантаст и редактор, который в журнале New Worlds сформировал «новую волну» фантастики.

9.Деймон Найт (1922–2002) – американский писатель-фантаст, редактор, влиятельный литературный критик. Основатель Американской ассоциации писателей-фантастов и премии «Небьюла».

10.Джудит Меррил (1923–1997) – американская, затем канадская писательница-фантаст, редактор. Жена писателя-фантаста Фредерика Пола. Продвигала в США британскую «новую волну»,

11.Speculative fiction (сокр. SpecFi) – термин англоязычных критиков и литературоведов: обобщающее название жанров произведений, где действие происходит в нереалистичных вымышленных мирах. В русскоязычной литературе устоявшегося перевода данного выражения нет.

12.Стокли Кармайкл (1941–1998) – американец тринидадского происхождения, участник движения за гражданские права в США.

13.Кейт Миллет (1934–2017) – американская писательница, феминистка, общественная деятельница.

14.«Матт и Джефф» (1907–1983) – американский газетный комикс, первый в своем роде, о двух комедийных персонажах, низком и высоком.

15.Джеймс Гулд Коззенс (1903–1978) – американский писатель, лауреат Пулитцеровской премии.

16.Джесси Френсис Маккомас (1911–1978) и Рэймонд Хэйли (1907–1997) – американские редакторы и составители антологий. Ими составлена одна из первых антологий НФ-рассказов Adventures in Time and Space (1946), признанная критиками лучшей антологией Золотого века.

17.Грофф Конклин (1904–1968) – американский критик, редактор и составитель антологий фантастики.

18.Дэвид Лофтус – американский актер, журналист и писатель. Вычитывал две рукописи Эллисона перед публикацией.