Читать книгу: «Не торопитесь взрослеть», страница 3

Ожидание

В дверях шумного, почти галдящего третьего этажа поликлиники появилась симпатичная девушка.

– В триста шестой есть кто-нибудь? – спросила она.

На скамейке около триста шестого кабинета сидели двое: женщина лет пятидесяти пяти и мужчина лет сорока. Мужчина посмотрел на девушку, но промолчал.

– Только мы, – спокойно ответила женщина.

– О, хорошо! А в кабинете кто-то есть?

– Да, но выйдет же…

– Там бабуля?

– Да, пожилая дама.

– Это, видимо, надолго, – девушка вздохнула, присела на скамейку и продолжила:

– Ненавижу ждать! Везде очереди, везде время терять приходится…

– Да уж! Там пять минут, там десять, тут полчаса – так и жизнь мимо пройдёт, – отозвался мужчина. – Недавно читал, что люди минимум три месяца жизни тратят только на стояние в пробке.

– Ого! Три месяца?

– Это ещё что, транспорт в целом больше четырёх лет съедает.

– Серьёзно?

– Ну а вы подумайте, сколько времени вы добираетесь до работы, сюда как долго шли или ехали?

– Интересно, а на очереди сколько человек тратит?

– Не знаю, как у нас, а в Англии только на очереди в магазины уходит больше года. А ещё плюс банки, почта… Где там ещё мы ждём?

Девушка рассмеялась.

– В поликлинике, очевидно же.

– Я вот уже почти час сижу здесь, – пожаловался мужчина. – Старушка в кабинете, наверное, всю свою жизнь доктору рассказала…

– Ожидание утомляет, терпения нам!

Женщина, которая молча сидела с ними всё это время, вдруг вмешалась в разговор:

– Знаете, а ждать не всегда плохо…

– Что вы имеете в виду? – спросила девушка.

– Я жду сына уже много лет. С войны, он без вести пропал. И я надеюсь, что однажды он позвонит в дверь или пришлёт письмо. Казалось бы, уже нет смысла ждать, а я всё жду. Вот, пришла оформлять инвалидность, здоровье подводит. Но это пустяки. У меня есть надежда, что однажды сын появится на пороге и скажет: «Вот и я, мама!» И я обниму его крепко-крепко, и мы заживём как надо. А вы говорите, что ожидание – тягомотина. Неправда, это лучшее, что случилось со мной с того момента, как его признали пропавшим без вести. И пока я жива, я буду ждать. Без разницы, сколько времени пройдёт. Так-то вот, молодые люди!

Обратный отсчёт

Я проснулся в комнате с занавешенным окном и тусклым освещением. В глазах мутно. Комната почти пустая. Глаза постепенно привыкают к полутьме. Почему и как я здесь оказался? Столько вопросов, а задать их некому…

Постепенно я начинаю понимать, что меня похитили. Одно из доказательств – видеокамера под защитным стеклом, ещё амнезия и головная боль. Скорее всего, меня чем-то усыпили. Надо встать, но попытка изменить положение тела вызывает жгучую боль…

Так, что последнее я помню? Я договорился встретиться с бывшей одноклассницей. Она нашла меня в интернете. Теперь понятно, почему она настаивала на встрече. Но как мне в голову пришло, что у нас с ней могут быть не приятельские, а романтические отношения? Скорее всего, мне кто-то написал с липового аккаунта, а я, дурак, повёлся, и поехал на свидание. Кстати, где оно было?

Стоп! Где мой телефон? Пусто. Нет никакого телефона, но сейчас я меньше всего переживаю, что он был дорогим. Как же всё меняется!

Так, надо осмотреться. Как бы мне выбраться отсюда?

Что-то шея чешется… Что это? На мне какой-то ошейник, от него к бетонной стене тянется толстый провод. Я слышал про такие, его не сломать, и даже пила его не возьмёт… Интересно, я смогу дойти до двери? Шаг, шаг, ещё шаг…

Провод почему-то начал укорачиваться. Надо разобраться, к чему он крепится. Может, стоит подойти к окну?

Шаг, шаг, и я у цели. Но это не окно, а всего лишь лампа дневного света, расположенная за белым экраном. Вообще ничего не понимаю…

Зачем я им сдался? Это какой-то опыт или что? Кому нужно ставить надо мной эксперименты?

Может, это маньяк какой-то? Впрочем, до сегодняшнего дня я был уверен, что маньяки существуют только в кино…

Наверное, это какой-то розыгрыш!

– Эй! Выходите, уже не смешно!

Ну правда, кому нужен дворник, не отличающийся особым интеллектом? Ни у кого из моих друзей точно бы не хватило ума придумать такое…

А комната явно оборудована по последнему слову техники, на неё угрохали нехилую такую сумму!

– Эй, вы, кто наблюдает за мной! Это не смешно, это ошибка какая-то!

И всё-таки странно, что в этой комнате ничего нет, кроме двери и псевдоокна. Хотя нет, вон в углу что-то лежит…

Я подошёл ближе и увидел поднос, а на нём – бутылку минеральной воды и бутерброды с сыром. Что же, я им нужен живым, прекрасная новость! Но на всякий случай я решил съесть не всё: кто знает, сколько времени я здесь проведу.

Раздался скрип открывающегося замка, и дверь приоткрылась. Зашёл человек в длинном плаще с капюшоном и маске, скрывающей лицо. Фигура остановилась примерно в полуметре от меня и произнесла: «Три!»

– Что «три»? – не понял я.

Человек в балахоне нажал на какую-то кнопку на пульте, который держал в руке, и меня ударило током. Потом он ушёл.

Так, надо ущипнуть себя, чтобы проснуться. Я, наверное, закемарил в метро по дороге домой. И всё-таки, почему «три»?

Говорят, если тебе снится кошмар, то надо в этом кошмаре лечь спать, и тогда ты по-настоящему проснёшься. Я лёг на бетонный пол и попробовал уснуть. Но стресс, который я испытывал, не позволил мне этого сделать. Да ещё и током меня шарахнуло ощутимо. Хорошо ещё, что разряд был коротким!

Где-то я слышал, что если тебя похитили, нужно повторять похитителям своё имя, чтобы стать для них не безымянным объектом, а личностью. Тогда им будет труднее тебе навредить. А вот в глаза смотреть не стоит. Но тут без вариантов, потому что человек в маске. Голос тоже какой-то непонятный: то ли женский, то ли мужской, то ли это вообще запись голоса…

Я проснулся от яркого света, как будто на меня направили прожектор.

– Эй, кто-нибудь здесь есть? Меня зовут Павел, Паша, если так удобнее. Где я?

Меня опять ударило током. Ничего не понимаю, мне нельзя говорить?

Стоп, это что-то новенькое! Пока я спал, в комнате появился железный стул. Для чего он?

Стоп! Стул, электрический ошейник… Меня же не собираются казнить? Что я мог сделать такого? Вдруг люди, которые за мной наблюдают, делают ставки, насколько меня хватит?

Не знаю, сколько времени я провёл в этой комнате: часов-то нет! Я попытался отключить прожектор или хотя бы направить его в другую сторону, но меня опять ударило током. Да так сильно, что я потерял равновесие и рухнул.

Пока я корчился на полу, снова появился «капюшон» и сказал:

– Два!

«Вот оно что! Это обратный отсчёт! Что же будет, когда он досчитает?» – подумал я, проваливаясь в сон.

Когда я опять проснулся, прожектор всё ещё был направлен на меня. Дверь снова открылась. «Капюшон» поставил на поднос ещё одну бутылку с водой, бутерброды – и ушёл.

Они знают время, за которое я успеваю проголодаться. Что ещё они знают? Мне стало страшно. И что будет дальше? Судя по ударам тока, ничего хорошего меня не ждёт, я вряд ли выберусь отсюда живым. Силы покидали меня, как будто я пробежал три марафона. И ещё эти цифры. Зачем они?…

Проснулся я от звуков плача.

– Кто здесь? – спросил я, ожидая наказания током, но этого не произошло.

– А ты кто? – раздался испуганный женский голос.

– Я Павел, а ты?

– Ты тоже привязан?

– Да, тебе не видно?

– Мне завязали глаза…

– А руки свободны?

– Да.

– Тогда сними повязку!

– Ой, точно… Ого, а что здесь, спектакль какой-то?

– Если и спектакль, то точно не комедия. Меня похитили; тебя, скорее всего, тоже. Ты как сюда попала?

– Мне написал бывший одноклассник, с которым мы когда-то гуляли, и предложил встретиться. Я хотела пройтись, благо лето на дворе, но он настоял, чтобы я приехала к нему домой. В общем, я зашла в подъезд, а дальше не помню…

– У тебя что-нибудь болит?

– Плечо ноет…

– Значит, тебя тоже чем-то накачали. Стоп, какое лето? До него ещё полгода! Какая дата сегодня?

– Пятнадцатого июня две тысячи сорок восьмого года.

– Что? Но это невозможно, прошло всего два дня!

– Когда ты сюда попал?

– Четырнадцатого декабря две тысячи сорок шестого года.

– Ты уверен, что прошло два дня, а не два года?

– До твоих слов был. А может, ты с ними заодно и тебе не стоит доверять? Я тебя даже не вижу!

– А я тебя вижу. У тебя тоже на шее ошейник?

– Ага, и он бьёт меня током каждый раз, когда я делаю что-нибудь неправильное…

Прожектор погас, раздался скрип двери.

– Один! – строго сказал «капюшон» и ушёл.

– А зовут-то тебя как? – спросил я

– Кассиопея, – всхлипнула девушка.

Я слушал её голос и пытался представить, как она выглядит. Наверняка красивая, с длинными светлыми волосами, голубыми глазами, в платье с цветочным принтом. Такая бы на меня даже не посмотрела, если бы мы с ней где-нибудь пересеклись. Интересно, а при таком раскладе, как сейчас, у меня есть шанс? – подумал я и провалился в сон.

* * *

– Это ты? – спросил я, не разлепляя веки.

– Конечно, кто же ещё тебя разбудит?!

– Простыла?

– Вроде, нет, а что?

– Ну, мало ли… Что у тебя с голосом, Кассиопея?

– Совсем ты головой поехал на своей фантастике! – голос Зои Викторовны звучал раздражённо. – Хоть бы перед вступительными экзаменами не засиживался за полночь! Вставай давай, а то поступление в институт профукаешь, и придётся тебе дворником работать, будешь улицу мести. Завтрак на столе.

– Прости, мам! – Павел виновато клюнул мать в щёку и поплёлся на кухню.