Холостячка

Kate Stayman-London

One to watch

Copyright © 2020 by Kate Stayman-London

© Сухляева В., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Посвящается Диди, которая считает, что женщины на «Холостяке» могли бы время от времени и брюки надевать на коктейльные вечеринки.

Спасибо, что выбрала нас с папой в качестве своей семьи.

«Любовь слепа, влюбленные не видят

Творимых ими милых сумасбродств…»^[1]

Уильям Шекспир, «Венецианский купец»

«Нас всех бросали. Мы все влюблялись не в тех. Мы все совершали ошибки. Однако мы все мечтаем о том, что ждет нас в конце этого пути».

Крис Харрисон^[2]

Пролог

Франция, Париж

Десять лет назад

Блошиный рынок Клиньянкур расположен в северной части Парижа, на самой окраине, в нескольких кварталах от конечной остановки четвертой линии метро. Здесь архитектура города становится более обыденной, тем самым напоминая, что не весь Париж окутан многовековой романтичной историей: во многих районах люди просто живут, работают, отводят детей в школу и покупают хлеб в типовых супермаркетах, а не в причудливых булочных.

Би отправилась на блошиный рынок за гостинцами для родных: маме подобрать кружева, а старшему брату Дункану – старые пластинки. Если повезет, удастся порадовать и себя: какие-нибудь гравюры или еще лучше – старинные детские книжки, в которых иллюстрации печатались отдельно и пришивались в конце; они с отчимом могли бы читать эти книжки новорожденному племяннику Би. Ее товарищи по программе обучения за границей с восторгом описывали свои находки на этом блошином рынке, поэтому она тоже решила туда заглянуть, хотя на потрясающие винтажные наряды, конечно, не рассчитывала. Би и дома, в Америке, с трудом находила на себя одежду, что уж говорить о Париже, где почти немыслимо встретить женщину, чью фигуру нельзя назвать «изящной».

Многолетний опыт помог Би отточить искусство оставаться незаметной, несмотря на крупную комплекцию, – надевать темную мешковатую одежду, не высовываться, не поднимать взгляда. Когда она только поступила в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, то испугалась, что в окружении грациозных худых калифорнийцев будет выделяться, как огромный прыщ на фарфоровом личике. Тем не менее благодаря зацикленности местных на самих себе ей довольно легко удавалось оставаться в тени.

Однако в Париже, куда бы она ни пошла, ее всюду преследовали взгляды. Хотя очаровательный старинный город мигом стал любимым местом Би, она не могла избавиться от чувства, будто окружающие обращают на нее особое внимание, молча осуждают и предпочли бы не видеть ее вовсе; в частности, официанты и книготорговцы в тесных кафе и магазинчиках с узкими проходами, где Би приходилось протискиваться бочком с крайней осторожностью, чтобы ненароком не столкнуть чью-то тарелку с шоколадным круассаном, при этом пуская слюни на хрустящие пирожные, пропитанные маслянистой начинкой, которыми каждое утро лакомились тощие парижане, нисколько не боясь потолстеть. Всякий раз, когда Би заглядывала в кондитерскую за небольшим угощением, на нее бросали косые взгляды, а порой даже смотрели в упор, молча осуждая и словно говоря: «Гляди, до чего тебя довели твои угощения».

Впрочем, вдали от центра становилось проще. В районах у канала улицы расширялись, а темп жизни замедлялся. На больших бетонных парапетах у воды часто сидели студенты, смеялись и пили вино из бумажных стаканчиков. Клиньянкур походил на один из таких районов. Миновав несколько кварталов от метро до блошиного рынка, Би заметила, что на нее никто не обращает особого внимания – все погружены в собственные мысли и заботы.

Снаружи блошиный рынок состоял из задних стенок палаток – темных листов фанеры и гипсокартона, – которые вытянулись вдоль дороги на целый квартал. Би даже усомнилась, что этот рынок такой уж удивительный, каким его описывали товарищи, однако, найдя вход и едва ступив внутрь, она почувствовала себя Алисой, попавшей в Страну чудес – в мир совершенно иной, полный диковинок и волшебства.

Рынок представлял собой лабиринт с проходами, которые пересекались совершенно случайным образом – казалось, куда ни поверни, ты всегда попадешь на новую дорожку с рядами бесчисленных ящичков, забитых медными ручками, со стенами из старинных картин маслом и с катушками шелковых лент. Сами палатки не походили на временные сооружения: некоторые окутывал плющ, иные – гирлянды, а другие, с оштукатуренными стенами и деревянными полками, были завалены книгами в кожаных переплетах, такими пыльными, что казалось, они покоятся здесь десятилетиями. Бродя по лабиринту из лавок, Би чувствовала такой уют и спокойствие, будто вернулась в родные края, – ничего подобного она прежде не испытывала в Париже.

Она совершенно потерялась во времени и в какой-то момент внезапно заметила, что солнце уже начало опускаться, а продавцы потихоньку убирают товар. За все это время она так и не подошла к торговцам одеждой, только у выхода ее внимание привлекла одна палатка, забитая множеством вешалок с накидками из тяжелой парчи, мягкого меха или шелка с тонкой вышивкой. Би окинула эти красоты вожделеющим взглядом, но не подошла, уверенная, что ни одна накидка здесь не способна объять ее тела, и, вместо того чтобы придать ей изящества, все они будут свисать со спины, как мокрое полотенце с плеч ребенка, играющего на пляже. Однако продавщица палатки – тощая, мужеподобная француженка лет шестидесяти в огромных черных очках – заметила ее заинтересованный взгляд и шагнула навстречу.

– Vous désirez?^[3] – спросила она, вскинув бровь. У нее был глубокий, грудной голос.

– Non, merci, – отказалась Би с явным акцентом.

– А! Американка, – тут же перешла на английский продавщица, как обычно делали парижане при общении с иностранцами. – Как вас зовут?

– Биат’гиз, – представилась Би, произнеся имя «Биатрис» на французский манер, – но все зовут меня Би.

– Enchantée^[4], Би. Я – Жанна. – Продавщица крепко пожала Би руку, и та сразу же прониклась симпатией к новой знакомой, от которой к тому же приятно пахло глинтвейном. – Скажите, Би, чей стиль вас восхищает больше всего?

В памяти тут же всплыли классические черно-белые фильмы, которые Би запоем смотрела в детстве по кабельному телевидению. В университете она даже взяла парочку курсов по киноискусству и ужасно обрадовалась, когда обнаружила в Париже старомодные кинотеатры с винтажными билетиками и красными бархатными креслами, в которых каждый день крутили классику американского кино (с французскими субтитрами, естественно). Би ходила туда всякий раз, когда удавалось выкроить свободный вечер, и наслаждалась возможностью сбежать от реальности в мир элегантных старлеток и остроумных диалогов.

Обдумывая вопрос Жанны, Би перебирала в голове любимых актрис: ей никогда не стать такой же элегантной, как Одри Хепберн из «Завтрака у Тиффани», или такой же статной, как другая Хепберн, Кэтрин, из «Воспитания Крошки». В самых смелых фантазиях Би могла уподобить себя скорее роковым женщинам из фильмов в стиле нуар, сочетающих в себе мягкость и жесткость, опасность и болезненную уязвимость. По мнению Би, стиль одной актрисы воплощал в себе этот образ лучше всего – той, которая умела с непринужденностью сочетать чувственные кружева и шелка с угловатыми солнцезащитными очками и пиджаками с острыми плечами.

– Может, прозвучит нелепо, – наконец ответила Би, смущенно опустив голову, – но мне всегда нравился стиль Барбары Стэнвик.

Жанна понимающе улыбнулась, при этом ее лицо покрылось мягкими морщинками.

– D’accord! Un moment^[5], – промурлыкала она, прежде чем исчезнуть за стеллажами. Послышалось копошение, стук вешалок, и несколько мгновений спустя продавщица появилась вновь, держа в руках плащ-накидку в пол из мягкого бархата изумрудного цвета, украшенную шелком и застегивающуюся на шее серебряной брошью в виде ландыша с крошечными бусинками речного жемчуга вместо цветков.

– Ух ты!.. – выдохнула Би.

Жанна накинула плащ на нее – ткань мягко окутала плечи и изящно опустилась на пол – и подвела к старому мутному зеркалу в полный рост. У Би перехватило дыхание – с отражения на нее восхищенно смотрела стильная незнакомка. Она никогда не носила шикарные платья «принцесс», не ходила на выпускной бал, даже уговорила родителей разрешить ей надеть джинсы на торжественное вручение дипломов (поскольку она все равно была в традиционной мантии выпускника – бордовой и похожей на палатку) и трижды неохотно натягивала на себя жуткие платья подружек невесты на свадьбы своих братьев. За всю свою жизнь ни один наряд, в который Би удавалось запихнуть свои телеса, не вызывал в ней подобных чувств.

– Сколько стоит? – вдруг раздался ее собственный сдавленный голос.

– Двести евро, – ответила Жанна, однако при виде паники на лице потенциальной покупательницы ласково спросила: – Сколько у вас есть?

Би открыла бумажник, в котором оказалось всего сорок евро и какая-то мелочь, причем на эти деньги ей предстояло питаться еще неделю. Она и так достаточно потратилась на подарки, а кредитка родителей предназначалась только для крайних случаев. Двести евро – сумма просто невообразимая.

– Мне очень жаль, – прошептала Би и начала стягивать с себя плащ, однако Жанна ее остановила, положив руку на плечо.

– Возможно, у нас получится договориться.

– Как? – недоуменно отозвалась Би.

– Я вам эту накидку подарю, а взамен вы будете гордо носить ее по всему Парижу и рассказывать каждому встречному о моей палатке, договорились?

– Что? – пораженно ахнула Би. – Нет, я не могу принять…

– Bien sûr, конечно, можете. – Жанна ловко стянула плащ с плеч Би и сорвала самодельную бирку. – Положить в пакет или вы сразу наденете?

Би вспыхнула от смущения и опустила глаза.

– Я не понимаю, почему… почему вы так поступаете, – пробормотала она.

Жанна вновь аккуратно накинула плащ ей на плечи.

– Вы так одеваетесь, так опускаете голову… Думаю, вы пытаетесь спрятаться. Только в этом плаще…

Би взглянула женщине в глаза.

– В этом плаще… что?

Уголки губ Жанны изогнулись в едва заметной усмешке.

– В этом плаще вы становитесь той, на кого нельзя не смотреть.

Контракт

Калифорния, Лос-Анджелес

Достойно внимания: фэшн-блогер Би Шумакер

Тони Санто, TheCut.com

На этой неделе в Интернете поднялась нешуточная шумиха, когда поп-звезда Триш Келли пожаловалась в «Твиттере» на отказ многих дизайнеров одевать ее для «Грэмми» из-за того, что у нее 48-й размер! С этой трудностью также прекрасно знакома Би Шумакер – плюс-сайз блогер с полумиллионом подписчиков в «Инстаграме» и блогом (ombi.com, ОМБи – игра слов на ОМГ^[6]) с миллионами просмотров в месяц. Би – одна из самых популярных фэшн-блогеров на сегодняшний день, однако ей с трудом удается найти наряды от топовых дизайнеров, поскольку они почти не производят одежду ее размеров.

На этой неделе редакция «Достойно внимания» сумела выцепить Шумакер для интервью и поболтать о ее процветающей карьере, завидном графике путешествий, а также получить самые актуальные советы о том, как блистать на красной ковровой дорожке независимо от пропорций.

Тони Санто: Как началась ваша карьера фэшн-блогера? Вы всегда увлекались модой?

Би: (смеется) О боже, вовсе нет. В старших классах я носила исключительно мешковатые черные штаны, футболки и свитера. Я не хотела выделяться, не хотела даже, чтобы меня в принципе замечали.

ТС: И когда все изменилось?

Би: На первом курсе университета я уехала на семестр в Париж, там и началось мое увлечение модой. Я была совершенно на мели, поэтому весь семестр рыскала по комиссионкам в поисках зарытых сокровищ. И сумела раздобыть столько очаровательных вещиц, что друзья уговорили меня начать вести о них блог – своеобразный дневник с заметками о моде и путешествиях. Моя лучшая подруга на тот момент изучала фотографию, она-то и снимала меня в развевающихся платьях и широкополых шляпах, сидящую на берегу Сены с бокалом вина. Я тогда понятия не имела, как создать свой веб-сайт, и завела блог на «Тамблере» – он и стал черновой версией ОМБи. Сперва я просто выкладывала фотографии, а уже потом начала писать о своей жизни и сложностях, с которыми сталкиваются женщины размером больше 48-го при поиске красивой одежды. Для меня тот блог стал настоящей отдушиной, особенно по возвращении в Лос-Анджелес, где необычайно жесткие стандарты красоты.

ТС: Ваш блог сразу же набрал популярность?

Би: Куда там! Сперва его читали только мои друзья и знакомые. После университета я устроилась в голливудское агентство ассистентом – думала когда-нибудь стать стилистом для фильмов и телешоу, а эта должность позволяла постичь азы индустрии. Однажды одна из клиенток моего шефа – очень известная актриса – приметила мои наряды. Мы разговорились, я рассказала ей о своем блоге, и позже она упомянула его у себя в «Твиттере» – именно тогда начала расти популярность. Появилась куча новых подписчиков, меня стали упоминать в журналах в разделах «На кого подписаться» и в прочих медиа. Когда число подписчиков значительно возросло, я начала обивать пороги всяческих спонсоров и рекламодателей.

ТС: И при этом вы продолжали работать на полную ставку?

Би: Ага, жаркие были деньки. Однако год упорных трудов по-настоящему окупился: я смогла бросить должность ассистента и всецело посвятить себя блогу. Работа доставляет мне столько удовольствия, сколько я не могла себе вообразить.

ТС: Ну-ка, поподробнее! Расскажите, как проходит типичный день Би Шумакер?

Би: Ох, всегда по-разному – это одно из самых больших преимуществ моей работы. К примеру, сегодня я встречаюсь с брендом одежды для крупных людей, дабы обсудить возможности сотрудничества, завтра лечу на модную вечеринку в Лондон или Нью-Йорк, послезавтра устраиваю фотосессию на своем заднем дворе, чтобы показать подписчикам новые луки на лето.

ТС: И все же вы пишете не только об одежде, но и о том, каково это – увлекаться модой, будучи в теле.

Би: Думаю, иначе было бы нечестно. Лишь с недавних пор начали широко производить одежду, которая на меня налезает, особенно когда дело доходит до топовых дизайнеров. Многие бренды, хвастающие тем, что предлагают «широкий спектр размеров», на самом деле ограничиваются 54-м! Просто абсурд какой-то! 54-й размер – это, по сути, средний размер американок. Я, например, среди полных людей считаюсь «умеренно полной», поэтому в плане поиска нарядов мне еще повезло. Женщинам всего на пару размеров больше приходится еще тяжелее, что ужасно злит, к тому же, с точки зрения бизнеса, такой подход просто нелепый. Мне так и хочется схватить дизайнеров за их худенькие плечи, хорошенько встряхнуть и прокричать: «Эй, господа, неужели вы настолько ненавидите толстых женщин, что готовы игнорировать две трети потенциальных покупательниц? Вы в самом деле считаете наши фигуры недостойными носить вашу одежду?!» Однако горькая правда заключается в том, что многие в мире моды действительно не желают видеть свою одежду на таких, как я. Думаю, множество женщин с большими размерами чувствуют то же самое каждый божий день. Даже такое простое и невинное действие, как публикация селфи с подобранным на день нарядом, становится неким политическим заявлением. Нам приходится иметь дело с толпами незнакомцев, которые считают своим долгом комментировать наши фигуры, называя их уродливыми, нездоровыми или нелепыми.

ТС: Неужели вам действительно так пишут?

Би: В моем блоге? В комментариях в «Инстаграме» и «Твиттере»? Постоянно! Множество людей просто исходят желчью по отношению к женщинам, особенно к тем, которые смеют не соответствовать общепринятым стандартам красоты, а с помощью социальных сетей они могут выплеснуть свой негатив непосредственно на нас. Хотелось бы мне сказать, что меня такие комментарии ни капли не задевают, только, увы, это было бы ложью. Тяжело читать, как незнакомцы повторяют самое гадкое из того, что ты и сама когда-то о себе думала. И все же моду я люблю именно потому, что благодаря ей могу почувствовать себя стильной и красивой. Благодаря моде, а еще моим ближайшим друзьям и потрясающим подписчикам.

ТС: А как насчет романтики? Есть ли у вас особенный молодой человек, благодаря которому вы чувствуете себя по-настоящему красивой?

Би: На данный момент нет! У меня весьма напряженный график, и на поиск стабильных отношений не хватает ни времени, ни сил. Однако кто знает, может, скоро я решу эту проблему.

Переписка за 9 июня между Би Шумакер и Рэем Моретти:

Рэй[9:48]: Угадай-ка. Что. У меня. Есть

Би[9:53]: Космический корабль? Десять рубинов? О боги, неужели пони????

Рэй[9:54]: Нет, еще лучше. В моих руках…

Рэй[9:55]:…билет на самолет до Лос-Анджелеса!

Би[9:56]: :):):)

Би [9:56]: Ты серьезно?! Я тебя так давно не видела, что уже и не помню, как ты выглядишь

Рэй[9:57]: Ай! (Ты права, зсаслужил).

Рэй[9:57]: Я серьезно! Приезжаю днем четвертого июля, ночую у тебя (если ты не против?), а на следующее утро сажусь на поезд в Сан-Диего – у родителей Сары вечеринка в честь годовщины. Я тебе не помешаю?

Би[9:58]: Спрашиваешь тоже! Мне разведать, кто из старой компашки сможет приехать?

Рэй[9:59]: Как хочешь, только я бы лучше с тобой потусил, времени и так как кот наплакал

Рэй[10:00]: Да, да, знаю, это мне пришлось переехать в Атланту, чтобы «поддержать карьеру невесты» бла-бла-бла, но мне фигово от того, что мы так далеко, Би.

Рэй[10:00]: Я так соскучился.

Би[10:04]: И я.

* * *

Стоя в пробке на 10-м шоссе, Би уверяла себя, что ничуть не нервничает из-за встречи с Рэем, однако об обратном говорили глубокие вздохи, следовавшие один за другим (воздух со свистом втягивается сквозь стиснутые зубы, а затем выталкивается обратно через вытянутые губы – прямо будущая мамочка на курсах по подготовке к родам). Она напомнила себе, что давно не та зеленая девчонка – застенчивая помощница из голливудского агентства, которая годами сохла по самому симпатичному парню из отдела корреспонденции.

«Как невыносимо банально», – неодобрительно покачала головой Би, съезжая с трассы на роскошную улицу Вествуд, где вдоль дороги выстроились причудливые дома в стиле Тюдоров, которые словно телепортировались из сказок братьев Гримм: с серыми черепичными крышами, башенками и деревянными перекладинами на фасаде. Би предпочла бы не выезжать из своего заурядного района в восточной части Лос-Анджелеса, вот только здесь располагался ее любимый винный магазин, дорога до которого по пробкам занимала целый час. И все же Би была готова совершить такой подвиг ради единственного вечера с Рэем (хотя она и делала вид, будто невелика важность).

Магазин «Лес кейвс» с его неброской вывеской и грубо обтесанной деревянной дверью можно легко пропустить и еще легче проигнорировать, ибо, загляни случайный прохожий внутрь, его взору предстанут лишь беспорядочно стоящие столы, уставленные кучей бутылок. И все же Би нравился этот магазинчик – нравилось болтать с хозяевами на ломаном французском, нравилось лакомиться причудливыми винами, которые те откладывали специально для нее, – сухими до зубного скрежета Менье и насыщенными медовыми Савеньерами.

– Би, bon matin! – поприветствовал старую знакомую Поль, жизнерадостный и пухлый владелец магазина. Би часто шутила, что он превратил ее в несносного винного сноба, а тот добродушно смеялся и поправлял: «Ценителя, а не сноба, и этим стоит гордиться».

– Bonjour, Поль, – в свою очередь, поздоровалась Би, широко улыбнувшись.

– Et qu’est-ce que tu désires aujourd’hui?^[7] Может, чего-нибудь легонького, минерального, с нотками сухофруктов? На улице такая жара!

–  C’est vrai^[8], – согласилась Би.

В Лос-Анджелесе настала пора типичного июльского пекла, когда в течение нескольких дней температура не опускалась ниже тридцати градусов, отчего весь город становился не пригодным для жизни. Так было и в ту ночь, когда Рэй поцеловал Би. В ту идеальную, катастрофическую ночь пять лет назад, когда он стоял, пьяно шатаясь, перед отелем «Шато мармон», изо рта у него разило сигаретами и виски, и, обливаясь слезами, он рассказывал Би, что рак его мамы опять прогрессирует и, вероятно, уже не отступит, пока не возьмет свое. Внезапно он положил ладони на плечи Би и прошептал: «Без тебя я не справлюсь». Она ответила: «Без меня и не надо», не понимая толком, нужна ли она ему как друг или как кто-то больше.

Сколько раз до того они проводили вечера вдвоем в барах, делясь секретами и заговорщическим шепотом обмениваясь наблюдениями, в то время как Би изнывала от желания прижаться к нему всем телом! Сколько раз она подавляла тошноту, когда он флиртовал, целовался и уходил с очередной красоткой – начинающей актрисой-моделью-певицей. И вот наконец – наконец-то! – он обратил внимание на нее.

В тот вечер ужасно парило, все было липким от пота. Когда Рэй наклонился к ней для поцелуя, Би осознавала, как это неправильно: он слишком расстроен, слишком пьян, слишком растерян. Однако в тот момент ничего не имело значения – ей казалось, что после стольких лет мучений каким-то невероятным образом ее жизнь наконец повернулась в нужное русло благодаря одной лишь силе мысли.

Би ожидала, что после поцелуя он скажет нечто трогательное – или по меньшей мере серьезное, – а он лишь пробубнил, что нужно вызвать такси, ведь у него вылет рано утром.

– Ох, – выдохнула Би и пробормотала: – Конечно.

На следующее утро Рэй улетел к родителям в Миннесоту – по изначальному плану всего на несколько дней. Однако он так и не вернулся; позже заехал ненадолго, чтобы забрать вещи, и отбыл на восток. Несколько месяцев Рэй провел дома с семьей, наблюдая за стремительным угасанием матери, а после ее смерти переехал в Вирджинию и поступил в юридический колледж. Затем он устроился в крутую нью-йоркскую фирму, где и встретил свою нынешнюю девушку Сару. А когда та получила желанное повышение в Атланте, он последовал за ней. Там они и обручились.

И все же Би по-прежнему не могла смириться с положением вещей: ее жизнь будто застыла на целых восемь лет. Три из них она дружила с Рэем, мечтала о Рэе, жаждала Рэя и всем сердцем верила, что ее чувства взаимны. Затем случился тот вечер блаженства – мучительного подтверждения, за которым последовали пять долгих лет еще более мучительных сомнений: что из произошедшего реально, а что – вымысел?

Конечно, она встречалась и с другими мужчинами, однако никогда не испытывала того самого пожара в груди – ни один из них не был таким красивым, таким интересным, таким чарующим. Из всех мужчин, с которыми она знакомилась через мобильные приложения или через друзей, ни у кого больше не было таких густых темных волос и таких чувственных глаз в стиле Марлона Брандо; ни один из них не мог коснуться ее так, чтобы она вся растаяла.

Во всяком случае, на данный момент Би хотела сосредоточиться на других жизненных аспектах – карьере, друзьях, путешествиях, семье, – поэтому ее не тревожила необходимость ждать любовь такую же страстную и волнующую, как та, которую она испытывала к Рэю. Несомненно, когда-нибудь это произойдет. А пока… разве так уж плохо жить в прошлом, в фантазиях?

Зато сегодняшний вечер – не воспоминание и не фантазия; в данный момент Рэй летел в самолете, стремительно приближаясь к Лос-Анджелесу, где он переночует у Би в комнате для гостей, а на следующее утро опять уедет. Последний раз они виделись больше года назад во время одной из головокружительных поездок Би на нью-йоркскую Неделю моды. Встреча вышла ужасно натянутой: в переполненном баре и, естественно, с Сарой на хвосте. Было шумно, Би вымоталась за день, а Рэй сидел кислый. Сегодня все должно быть иначе – они будут одни, никакого шума. Появится шанс возродить связь, по которой так отчаянно тосковала Би.

– Нет, – покачала она головой, когда Поль достал одну из ее стандартных покупок – освежающее белое вино за двенадцать долларов. – Сегодня мне нужно нечто особенное.

Три часа спустя Би нервно вышагивала по широким неровным половицам гостиной своего арендованного домика в районе Элизиан-Хайтс, примостившегося на склоне холма с видом на парк. Старенькое, в трещинах сооружение полнилось скрипами и стонами, краны были ржавыми, а дверные проемы – слишком низкими, и все же эти особенности только украшали его в глазах Би: она гораздо больше ценила яркую индивидуальность, придающую домашний уют, чем современные вылизанные интерьеры, которым, на ее взгляд, недоставало душевности.

Однако теперь, когда вот-вот должен был подъехать Рэй, Би видела свое жилище его глазами – не с изюминкой, а обшарпанное, не уютное, а жалкое. Она разгладила пышную юбку своего черного сарафана с корсетом (ласково прозванного «распутным нарядом готической доярки» из-за глубокого выреза, открывающего плечи и декольте размером с Октоберфест) и задумалась, какой покажется ему она: прежней или другой?

– Просто идиотизм, – пробормотала Би, останавливаясь перед зеркалом в прихожей, чтобы в очередной раз взъерошить тщательно растрепанные волны, почти такие же темные, как стильно растушеванный угольный карандаш для век, благодаря которому ее ярко-голубые глаза словно светились. Она резко втянула воздух ртом и в который раз напомнила себе: он просто друг, просто Рэй, просто навещает. Его визит ничего не значит – так же как их поцелуй, их отношения; все это, вероятно, никогда ничего не значило. Как обычно, навоображала себе невесть что.

Однако, едва открыв дверь и упав в его объятия, она поняла, как ошибалась.

– Би, – выдохнул Рэй, выпуская из рук сумку, которая упала на пол с глухим стуком, чтобы заключить Би в объятия и крепко прижать к груди.

– Ну привет, незнакомец! – Би глянула на него с широкой улыбкой, и, божечки, он ничуть не изменился: тот же прямой нос, мягкие губы и голодный взгляд, от которого у нее всегда вспыхивали щеки.

– Как же я соскучился! – Он слегка сжал ее в объятиях и, наклонившись, нежно поцеловал в висок.

– Мог бы и раньше приехать, – укорила Би, и резкие нотки в голосе удивили ее саму.

– Верно. – Рэй взял ее за руку. – Ну и засранец же я, надо было чаще тебя навещать.

– Что ж, теперь-то ты здесь, – мягко сказала Би.

– Да. Ты… рада? – Он поймал ее взгляд, не позволяя проигнорировать намек на нечто большее.

– Брось, Рэй. Разумеется, рада.

– Итак… – Он немного отстранился и дружески погладил ее по плечу. – Как тут можно заполучить вводную экскурсию?

– Ой, ты же здесь еще ни разу не был! Так странно.

– Невероятно странно, – широко улыбнулся он. – Даже более странно, чем то занятие по импровизации в подвале забегаловки на бульваре Сансет, помнишь?

– О боже, я думала, она никогда не закончится, – рассмеялась Би. – В общем, вот гостиная. Нравится?

Рэй прошелся по уютной комнате, рассматривая сувениры из множества поездок Би, которые заполняли все доступные поверхности: резного деревянного слона из Камбоджи, вазу с ручной росписью из Нового Орлеана, ее ламинированный членский билет в музей искусств округа Лос-Анджелес… Рэй взял в руки стеклянную статуэтку, которую Би привезла из Парижа.

– Ты ведь купила ее еще в университете, верно? На том блошином рынке, который так обожала. Она раньше стояла у тебя на рабочем столе в агентстве.

– Какая хорошая память, – похвалила Би. Ее голос внезапно дрогнул от волнения.

– Прекрасное гнездышко, – покачал головой Рэй. – Видела бы ты нашу жуткую квартирку в Атланте – все новенькое и блестящее, как в идеальной витрине из «Икеи». Кстати, отличная метафора, если подумать.

Би не нашлась с ответом – да его будто и не ждали.

– Не хочешь чего-нибудь выпить? – неуверенно предложила она. – У меня есть освежающее розовое вино.

– С удовольствием. – Рэй легонько провел подушечками пальцев по ее руке, и Би вдруг осознала – если что и было идиотизмом, так это мысль, будто она хоть отчасти переборола влюбленность в Рэя.

Они заранее договорились пойти на вечеринку друзей в честь Дня независимости, проходящую в квартире с выходом на крышу в центре города, только Рэй сперва захотел принять душ. Поэтому после бокала вина он ушел в ванную, а Би осталась на диване, прислушиваясь к журчанию воды и заставляя себя не думать о загорелом обнаженном теле Рэя, завернутом в белое махровое полотенце, которое она ему приготовила. По спине пробежала волна дрожи – или, быть может, просто включился кондиционер?

– Чувствую себя другим человеком, – сообщил Рэй, непринужденно вплывая в гостиную.

Как же несправедливо – даже порочно, – насколько хорошо он смотрелся в обычных шортах цвета хаки с карманами и белой льняной рубашке. Черные волосы, влажная кожа – просто гребаный Джеймс Бонд, сошедший с яхты на берег.

– Да уж, эта противная самолетная пыль! – Голос Би прозвучал на октаву выше обычного. – Прям въедается под кожу, бр-р!

– Ты точно хочешь идти на вечеринку? – Он плюхнулся на диван рядом, небрежно прижимаясь к ее плечу – оба напряглись, будто заметили прикосновение, однако не знали, как реагировать.

– О! М-м, – промычала Би, – а ты не хочешь?

Рэй пожал плечами.

– Ну, можно просто потусить здесь.

Не предлагал ли он… Что вообще он предлагал? Ничего? Что угодно? Или что-то конкретное, о чем думала она сама?

«Нужно выбраться из дома», – решила Би. Присутствие Рэя делало из нее параноика, настолько отчаянно нуждающегося в ласке, что в каждом безобидном предложении и жесте ей чудились намеки.

– Друзья нас ждут. – Она вскочила с дивана и схватила мобильный, чтобы вызвать такси. – Будет весело, обещаю.

– Ну, раз уж тебя не пугает духота, то и я переживу, – добродушно проворчал Рэй.

Би едва сдержала разочарованный вздох – он просто хотел избежать жары! Он не хотел…

«Меня, – заставила она себя закончить мысль. – Он не хочет меня». Что ж, ладно. Он помолвлен, поэтому между ними ничего не может быть. Решено. Би нажала на кнопку, подтверждая вызов. Приложение сообщило, что такси подъедет через семь минут.

Вечеринка чуточку переступала границу между веселой и унылой – все были слишком пьяны и слишком красивы; остроумные комментарии, которые обычно вызывали шутливую перепалку, в этот раз воспринимались насмешливыми выпадами, народ был туповатым и с гнильцой, а прохлады не наступило даже после захода солнца.

– Кто этот статный красавец? – с ухмылкой спросил Марк, друг Би, окидывая стоящего рядом Рэя заинтересованным взглядом.

– Это Рэй, и он натурал, – коротко бросила Би.

– Натурал, да удал. – Рэй кокетливо подмигнул – он всегда так делал, со всеми, заставляя каждого чувствовать себя особенным, когда в действительности особенным не был никто.

– Извини, я к бару. – Би закатила глаза и направилась за новой порцией пунша.

И почему она только посчитала эту вечеринку хорошей идеей? Почему посчитала встречу с Рэем хорошей идеей? Ей казалось, что после стольких лет тоски по нему она будет счастлива его увидеть. Увы, реальность оказалась неприглядной. Его присутствие только бередило старые раны, болезненно напоминая, как она ужасно по нему тоскует.