Читать книгу: «Гайд для интроверта. Как покорить мир своей харизмой», страница 3

Индивидуализм против коллективизма: зачем вписываться в общество

Благоговение западной культуры перед индивидуализмом является проблемой по многим причинам, и не в последнюю очередь потому, что оно противоречит нашему желанию принадлежности к обществу. Это создает глубинный конфликт в самом ядре сущности человека: мы социальные животные, запрограммированные на желание быть частью группы. Общество подталкивает нас к этому, когда заставляет следовать требованиям в школе, на работе, в спорте и «вписываться» в дружеские компании. Представление о том, что «мы все плывем в одной лодке», закладывают еще с детства, однако говорят не только это. В то же самое время общество поощряет формирование отдельной личности, но в определенной мере, ровно такой, чтобы не казалось, будто мы растворяемся в коллективе. Никто не уважает «послушных овец», которые идут за остальным стадом.

В результате такого социального воспитания многие из нас вынуждены ходить по канату, натянутому между желанием быть частью общества и стремлению быть личностью. Так мы балансируем между потребностью в принадлежности к группе и стремлением преуспеть в выбранной области, добиться большего и стать лучше прочих. (Неудивительно, что мы так запутались!) Противоречивые сигналы, которые нам посылают, скорее всего, берут начало еще где-то в нашем «коллективистском» отрезке истории.

До промышленной революции многие сообщества были небольшими и изолированными, а жизнь – довольно трудной. Значение имело то, каков человек сам по себе: придерживался ли моральных принципов, был ли трудолюбивым и можно ли ему доверять. Основной ценностью и целью являлся труд на благо общества.

Промышленная революция оказала колоссальный эффект на культуру характера [4]. Люди покидали небольшие сельские общины, чтобы попытать счастья в растущих городах, и парадигма «Я-идеального»⁷ начала меняться: если раньше идеалом был человек серьезный, дисциплинированный и уважаемый, то теперь им стал образ, которым восхищаются и чью ценность определяют другие люди.

Когда кто-то приезжал в новый город, важнее всего было, какое впечатление он произведет. Приезжие в поисках работы, жилья, друзей и связей полагались на незнакомцев. Презентация себя как человека, которому можно доверять и дать работу, стала необходимым для выживания навыком, с чем экстраверты справлялись гораздо лучше интровертов. Так и были посеяны семена существующей и по сей день «культуры личности».

Становление культуры личности было отображено на страницах светской хроники в газетах по мере того, как отдельные личности становились богатыми и узнаваемыми. В 1920-х годах внимание было направлено на кинозвезд, и всеобщее очарование культурой личности получило продолжение, постепенно преображаясь в то, что мы наблюдаем сегодня: в демократическую свободу для всех, где любой человек со смартфоном и аккаунтом в социальных сетях может представить себя миру как «личность», за которой надо следить и которой надо восхищаться.

Глава 3
Спокойная уверенность

Мое определение «спокойной уверенности» не имеет практически ничего общего с культурой знаменитостей. Оно согласуется с древней мудростью различных народов и групп, и в нем не делается упора на популярность, заметность, знание ответов на все вопросы или способность принимать верные решения. Основную ценность представляют сосредоточенность на себе, контакт с собой, внутренним светом. Для моего определения важны связь, взаимодействие и участие, оно о воплощении подлинного чувства собственного достоинства, самоуважения, принятия себя и сострадания к себе. В моем понимании уверенность зиждется на трех понятиях.

1. Вера в то, что какая-то часть нас уже обладает этой уверенностью и при должном настрое мы всегда сможем вернуться к ней. Вера в то, что у нас есть ценности и сильные стороны. Вера в то, что мы можем управлять своей жизнью и не сдаваться, если что-то пошло не по плану. Вера в то, что мы, такие, какие есть, всего достойны и наши действия имеют значение. Такая уверенность не зависит от одобрения окружающих – она не о сравнении, соревновании, достижении или стремлении, но, скорее, о познании и принятии себя. Эта уверенность растет вместе с нами. Деб, моя клиентка, описывает это как вид уверенности, который можно «физически ощутить». Она с легкостью распознает это ощущение, когда преподает йогу, следуя своей интуиции, и полностью теряет его, когда погружается в негативные мысли.

2. Связь не только с нашим истинным «я», но и с верой в него. Связь с людьми, местами и опытом, которые питают нашу сущность, и связь с чем-то бо́льшим, чем мы сами. Лично мне на пути к обретению смелости следовать за самыми сокровенными мечтами помогали все эти вещи.

3. Ценность. Не богатство, красота, титулы или имущество, которые можно измерить, но эмоциональное осознание: самого факта нашего существования уже достаточно. Жизнь каждого человека изначально имеет ценность, и каждый достоин любви. Готовность Клэр отпустить мнимую необходимость делать все идеально – отличный тому пример. Ее ценность выражается в природных склонностях и навыках, а попытки притворяться кем-то другим не приводят ни к чему хорошему.

Ценность – аспект, особенно интересующий клинического психолога Кента Хоффмана. Однажды на занятиях профессор сказал вещь, которая навсегда изменила взгляд Кента на других людей: «Каждый человек, которого вы встретите, имеет безграничную ценность» [16]. Занимаясь исследованием психологии развития, Кент проводил достаточно времени с заключенными, раковыми больными и бездомными в районе Скид Роу⁸. Спустя годы работы «в местах, где живет страдание», он пришел к выводу, что проблемы с самооценкой универсальны для всех.

Работая с бездомными подростками из группы риска, Кент попросил их написать пару предложений о том, что чаще всего говорит голос в их голове. В свете тяжелого опыта и обстоятельств, с которыми им приходится жить, было логично, что мысли имели в основном негативную окраску. Но когда он провел подобный эксперимент со студентами в университете, где проводил семинары, то обнаружил, что они написали практически то же самое, хотя находились вне группы риска и имели университетское образование:

• Я делаю недостаточно.

• Я не уверен(на) в своей ценности.

• Я недостаточно привлекателен(на)/умен(на)/продуктивен(на)/хорош(а).

• Как бы я ни старался(лась), во мне есть что-то, что невозможно полюбить.

• Даже если я приложу усилия, все равно потерплю неудачу.

Нормальная самооценка – то, за что я боролась всю свою жизнь. Моя семья часто переезжала, когда я была маленькой, и необходимость каждый год идти в новую школу означала полное отсутствие друзей и чувства принадлежности группе и месту. Для адаптации мне требовалось много времени. Мои родители и сестра – экстраверты, они с легкостью заводили знакомства и почти моментально вливались в новые коллективы, а я, такая чувствительная и нуждающаяся в одиночестве, смотря на них, думала, что со мной что-то не так. И испытывала ровно те же чувства, что студенты и подростки, с которыми работал Кент Хоффман.

Лишь в тот момент, когда клиенты начали рассказывать мне истории, схожие с моей, я поняла, что не одинока. Самым большим целительным опытом в моей жизни стал момент, когда я поняла: мы все обычные люди. Каждый из нас раним, все переживают о чем-то, и в то же время одарен по-своему. После работы с тысячей потрясающих клиентов для меня стало очевидным, что каждый из нас действительно имеет безграничную ценность. Во всех, кто входил в мой кабинет, я могла увидеть что-то по-настоящему особенное, и это позволило с легкостью поверить: любой человек, как говорит Кент, – «неповторимая драгоценность». Знание и вера в это – самый важный шаг на пути к истинной уверенности.

И хотя Кент все время делил людей на категории и оценивал, основываясь на общественном мнении, после слов профессора он действительно понял: все универсально, чудесно и бесконечно ценны. Сегодня он распространяет идею о том, что ни один человек не важнее другого [16].

Судя по моему опыту и примерам Кента, большинство из нас не верят в идею равноценности всех людей, особенно когда дело доходит до нас самих.

Самооценка

Самооценка тесно связана с самоуважением и уверенностью, но нам стоит сделать паузу и разобраться в различиях между этими терминами, ведь они перекликаются и влияют друг на друга. Любопытно, но несмотря на то, что людям с высокой самооценкой гораздо проще уверенно что-то делать, обратное не обязательно является правдой. Уверенность в своих действиях не всегда означает наличие высокой самооценки. Человек может быть самоуверенным, но никак не «оценивать» себя.

Напускная храбрость:

история Кэролайн

Много лет назад, когда мой офис еще располагался в городе, я работала с руководителями. Кэролайн, финансовый консультант, лет двадцати с небольшим, как раз была одним из таких клиентов. Мы познакомились, когда фирма, на которую она работала, приглашала на интервью различных коучей для поддержки перспективных лидеров. После этих собеседований я с удивлением обнаружила, что Кэролайн выбрала меня в качестве своего коуча. Она проецировала образ уверенной, напористой и даже грубоватой женщины, держалась отстраненно и холодно: обычно это не тот тип людей, которые ищут моей помощи. Было непонятно, нужна ли я ей вообще.

Моя карьера наставника в те дни только начиналась, и я была несколько обескуражена ее резким поведением. На первой встрече я спросила, чего она ожидает добиться от наших сеансов, и Кэролайн ответила так: «Только то, о чем говорили в компании: хочу развить лидерские качества и ускорить продвижение по карьерной лестнице». Мы прошлись по всем качествам, которые она полагала необходимыми для следующей должности, и выяснили, в каких аспектах Кэролайн нужна была моя помощь.

Сначала мы решили сфокусироваться на навыках, поддающихся объективной оценке, вроде достижения бюджетных целей и выполнения других ключевых показателей эффективности. В действительности Кэролайн имела огромный опыт в заключении трудных сделок и являлась довольно жестким переговорщиком, она преуспевала в своих целевых областях, так что я не была уверена в возможности и надобности что-то кардинально менять. На третьей сессии я постаралась сама открыться навстречу ей и призналась, что не знаю, насколько полезны окажутся наши сеансы. В тот день Кэролайн чуть смягчилась в своем отношении ко мне, а уже на следующей неделе вела себя совсем по-другому.

Впервые она говорила откровенно и рассказала, что весь ее рабочий образ – это фасад, за которым она прячет синдром самозванца. Под маской грубости Кэролайн была чувствительным интровертом. В детстве ее сравнивали с более активным и общительным братом, и сравнение всегда было не в ее пользу, родители в целом не оказывали никакой моральной поддержки. Одноклассники часто не понимали и не принимали, а на детской площадке маленькая Кэролайн подвергалась травле. Во время школьного обеда ее убежищем становилась библиотека, а все выходные она проводила одна в своей комнате.

К счастью, психика Кэролайн была довольно устойчивой, и девочка перенаправила свою энергию на учебу. Ее главной целью стали академические достижения, и она весьма преуспела на этом поприще. Но боль юных лет никуда не ушла, и у Кэролайн сформировались защитные механизмы взаимодействия с миром. Когда нужно было выступать перед однокурсниками в университете, она, чтобы спрятать страх, действовала так же, как и множество интровертов: подражала экстравертам и их решительному поведению. Этот же образ она использовала на работе и именно такой старалась выглядеть на нашей первой встрече. Лишь после того, как мы выстроили доверительные отношения, мне удалось понять, что за маской уверенности скрываются боль и сомнения.

Как и множество людей, у которых на самом деле есть проблемы с самооценкой, Кэролайн прятала настоящую себя ото всех. Пусть она была уверена в своих навыках, она совершенно не верила в себя. У нее отсутствовало внутреннее чувство ценности, где-то глубоко внутри она думала, что ее не за что любить. Когда дело дошло до построения отношений, она посчитала, что единственный вариант – продолжать прятаться и притворяться, но это только изолировало от друзей и коллег.

Как и коллеги Кэролайн, я пропустила те еле заметные признаки уязвимости, которые она подавала. Подобно многим другим женщинам с синдромом самозванца, Кэролайн выжимала из себя все соки, чтобы преуспеть: работала сверхурочно, не оставляя ресурса на социальную жизнь. Она почти перманентно находилась в состоянии стресса. После долгих рабочих дней она лежала в постели и крутила в голове самые катастрофические сценарии о том, что начальник ее «вычислит» и уволит без рекомендаций, необходимых для устройства на другую работу.

В последующие месяцы я помогала Кэролайн лучше понять саму себя, и мы вместе стали подвергать сомнению то, что она выдумывала. Мы провели анализ тех частей ее личности, которые она долго не хотела принимать. Налаживание связи между Кэролайн и ее истинным «я» постепенно продвигалось, и я предложила ей незначительно, потихоньку менять образ действия, чтобы обрести уверенность.

То есть нужно усмирить внутреннего «достигатора» и позволить себе быть более открытой, искренней, уязвимой. Когда кто-то из коллег спросил у нее после тяжелого рабочего дня, все ли в порядке, Кэролайн воспользовалась возможностью и впервые не прятала свои эмоции. Она призналась, что чувствует себя вымотанной и подавленной, и потом они поболтали еще несколько минут. На следующий день коллега предложил Кэролайн свою помощь с какой-нибудь из задач. После столь позитивного опыта она стала вести себя более открыто и с другими. Несколько недель спустя, в пятницу после работы они с коллегами пошли выпить, и, к огромному удивлению, Кэролайн вдруг обнаружила, что ей нравится находиться в их компании в более расслабленной обстановке.

Строго говоря, уверенность относится к ощущению наличия способности что-то сделать, а самооценка – к вере в то, что мы в любом случае ценны и не уступаем в этом никому другому. В идеале обе эти вещи регулируются внутренне, и если верить в них, то ничто извне не сможет на них повлиять.

Самооценка же, напротив, связана с тем, как мы «оцениваем» себя: что мы думаем о себе и своей ценности, зачастую руководствуясь мнением знакомых и общества в целом в каждый отдельно взятый момент времени. Оценка может зависеть от соотношения наших достижений с показателями успеха (должность, внешний вид, материальное богатство, друзья, академические и спортивные результаты) и того, как мы выглядим в глазах других. Если мы верим в собственную ценность и позитивную оценку со стороны окружающих, то, как следствие высокой самооценки, испытываем положительные чувства. А когда думаем, что достойны меньшего, чем другие, испытываем отрицательный спектр эмоций [17].

Самооценка в целом достаточно нестабильная и переменчивая, если воспринимать ее так. Иногда кажется, что мы имеем какую-то ценность только тогда, когда поступаем правильно, сохраняем гармонию в отношениях, придерживаемся своей роли, достигаем целей и «используем свой потенциал по максимуму». А если мы устали, больны или в плохом настроении, оценка самих себя с большей вероятностью искажается и становится неточной.

Более здоровый взгляд на самооценку связан с концептом внутренней ценности [18]. Высокая самооценка подразумевает полное принятие и уважение себя, наряду с пониманием «внутренней значимости и ценности вне зависимости от человеческих слабостей». Это значит чувствовать, что ты достоин занимать свое место в мире и пользоваться всеми возможностями, которые дает жизнь, даже в те времена, когда ты не идеален.

Но есть одна хорошая новость: мы как общество все согласны с тем, что и уверенность, и самооценку можно развить на любом этапе жизни. Несмотря на то что книга о спокойной уверенности, она также поможет изменить отношение читателя к самому себе, прокладывая тем самым дорогу к повышению самооценки и устойчивому чувству собственного достоинства.

Рождаемся ли мы с уверенностью?

С тех пор как я начала разбирать концепт спокойной уверенности, пришла к пониманию, что уже видела ее в действии – у людей, которые выглядят так, будто родились с этой уверенностью. По их манере держать себя все видно уже в первую встречу. Они в контакте с собой, не боятся принимать решения, готовы говорить о том, во что верят, могут выстраивать границы и умеют просить необходимое.

Они знают свой ум, уверенно и легко выражают свои чувства. Они в курсе своих нужд и могут их озвучить, что делает их людьми, с которыми легко находиться в отношениях. Их открытый стиль общения не заставляет никого гадать, что они испытывают, а когда такие люди не соглашаются с чем-то, то никогда не грубят и не пытаются уязвить. Они выражают свои чувства по мере их возникновения, а прямота ненавязчива и не звучит как оскорбление. Я восхищаюсь их способностью сдержанно отстаивать свое мнение и тем, насколько позитивно люди на это отвечают. Никакой лишней драмы, никаких обостренных эмоций, только признание наличия другой точки зрения.

Они связаны со своим врожденным «знанием» и придерживаются правды о том, кем являются (включая все слабости). Сами выбирают дороги и не сравнивают себя с другими. Такие люди открыты и любознательны, но доверяют собственным суждениям и по большей части уверены в своем мнении. Они решительны, внимательны, храбры и в то же время спокойны, готовы быть уязвимыми. И люди любят и уважают их за эти качества.

Несмотря на то что такой тип уверенности очень умеренный и искренний, его иногда находят весьма обезоруживающим и пытаются подавить. В мире, где от нас требуется быть уверенными, но не слишком, даже люди, внутренне уверенные в себе, периодически сомневаются. Возможно, именно потому они всем и нравятся.

Вероятно, вы подумаете: «Конечно, тем, кто родился с таким типом уверенности, очень повезло, но что насчет остальных?»

Поведенческий генетик Роберт Пломин, проводивший самое продолжительное и масштабное исследование о связи генов с уверенностью, утверждает, что корреляция между генами и уверенностью может достигать 50 %. Прочие эксперты придерживаются более распространенной теории о том, что «Большая пятерка» личностных характеристик (открытость опыту, сознательность, экстраверсия, доброжелательность и невротизм) на 50 % зависит от генетики, а такие черты, как оптимизм и уверенность, передаются по наследству примерно в 25 % случаев [5].

Каковы бы ни были реальные цифры, это очевидно, что гены играют значительную роль в вопросах уверенности. Сотни исследований, детально изучающих ДНК, позволили ученым прийти к убеждению: значительная часть нашей личности закладывается еще в момент зачатия. Похоже, наши гены влияют на все, начиная со скромности и мотивации и заканчивая тем, насколько вероятно проявление признаков преступного поведения [5].

Даже если бы никто из нас не появлялся на свет с врожденным чувством уверенности, это не значит, что мы не смогли бы жить настоящей жизнью. Как бы ни была сильна природа, ученые верят, что сила воспитания достаточно велика, чтобы бороться с изначальным программированием, усиливая одни гены и подавляя другие [5]. Это касается не только того, как нас воспитывают в детстве. У привычек есть сила вызывать физические перемены и создавать новые нейронные пути, это может не только победить генетику, но и изменить химию мозга с помощью нейропластичности – способности нейронных сетей в мозгу меняться посредством роста и реорганизации. Как и бо́льшая часть атрибутов поведения, уверенность – относительная характеристика, которая зависит от наших действий. Уверенность можно развить в себе на любом этапе жизни.

Множество моих клиентов являются олицетворением внутреннего потенциала к росту и развитию, которое непременно ускорится, стоит лишь сделать ставку на нейропластичность, – потенциала, которым мы все обладаем. Пока избранные счастливчики рождаются с чувством веры в себя, другим приходится развивать ее в себе.

После наблюдения за серьезными изменениями, которые произошли в жизни моих подопечных, я поняла, что каждый может натренировать себя и стать уверенным. Благодаря усердной практике мы можем научиться верить во внутреннюю мудрость, делать правильные выборы и находить смелость осуществлять свои мечты. Можем сломать привычку угождать окружающим и начать действовать и говорить, исходя из глубокого самосознания и ценности. Можем ценить себя точно так же, как это делают врожденно уверенные в себе люди, осознавая, что чувство глубокой уверенности не имеет ничего общего со стремлением к идеалу.

Родились ли вы чувствительной натурой, трудно ли давалась учеба в школе, был ли родитель, который вечно вас недооценивал, травил ли вас кто-то в подростковом возрасте, отвергал ли партнер… Результат всегда одинаков: из этих опытов вы выходите с ощущением, что чего-то недостойны. Как следствие, вы утрачиваете ощущение, что можете постоять за себя, и начинаете притворяться, что все хорошо. Вы говорите «все в порядке», хотя на самом деле это не так. Озлобленность лишь нарастает, фрустрация и злость часто подавляются, и зачастую подавляемые чувства проявляются другим образом, выливаясь в кризис среднего возраста, тревожность, депрессию или болезнь – тогда наступает переломный момент.

Все не обязательно должно быть так. Как и те, с кем я работаю, вы можете выбрать наиболее подходящий для себя и соответствующий своим склонностям способ развить уверенность. Вы можете научиться говорить с позиции абсолютной искренности и осознать свою ценность. Лучше всего то, что вам не придется притворяться кем-то другим или намеренно подавлять свои чувства в процессе. И даже наоборот: чем вернее себе вы останетесь, тем сильнее будет чувство уверенности.