Читать книгу: «Следуй за мной», страница 2

Глава 4
Кэт

Меня всегда поражала готовность Одри идти на риск – похоже, она считала себя практически бессмертной. До сих пор становится дурно, когда я вспоминаю, как на последнем курсе мы поехали на фестиваль Марди-Гра в Новый Орлеан и Одри сбежала от меня с парнем, которого встретила на Бурбон-стрит. Она только рассмеялась, когда я попыталась остановить ее, назвав меня чересчур беспокойной, да еще поклявшись убить меня, если я расскажу Нику. Следующие четыре часа я не находила себе места и уже собиралась звонить в полицию, когда наконец-то на пороге нашего гостиничного номера появилась хихикающая Одри в надетой наизнанку рубашке.

Но даже зная о ее любви к опрометчивым решениям, я все равно не могла поверить, что она сняла квартиру вслепую. Она посмеялась над моим беспокойством и еще раз заверила, что погуглила имя хозяйки, проверила, что фотографии из объявления нигде больше не встречаются, посмотрела панораму улицы на гугл-картах – ничего подозрительного.

Хотя выбор района меня порадовал. Логан-серкл – оживленный и в то же время безопасный район. Большинство домов в этом районе были либо классическими таунхаусами, либо новостройками, так что ее квартира почти наверняка была приличной, если только ей ужасно не повезло. Кроме того, ее новый дом был всего в нескольких кварталах от моего, и меня радовало, что Одри будет жить поблизости. Может, наша дружба возродится, и мы, как прежде, станем вместе ходить на маникюр, завтракать в кафе и танцевать в пижамах под песни Бритни Спирс. В вечер приезда Одри мы открыли бутылку вина, затем еще одну, рассказывали друг другу о случившемся в жизни каждой из нас за последние годы, и все было прямо как в старые времена. Меня переполняло счастье.

Утром, превозмогая головную боль и похмелье, я пошла вместе с Одри на встречу с ее квартирной хозяйкой, надеясь, что эта Лиэнн действительно окажется той, за кого себя выдает, и что беспечное отношение подруги к выбору квартиры не обернется проблемами. Болтая о чем-то, мы свернули на нетипичную для центра города тихую узкую улочку с яркими домами и зелеными деревьями. Одри вдруг остановилась на полуслове и стала проверять адрес в телефоне.

– Это здесь. Дом, милый дом.

Перед нами стояло живописное четырехэтажное здание из светло-бежевого кирпича с черными ставнями, через небольшой зеленый дворик ко входу тянулась тропинка. У дома росли кустарники, окна верхних этажей были украшены ящиками с цветами.

– Симпатично, – выдохнула я с облегчением. – Какая квартира?

– Апартаменты «А». Наверное, на первом этаже?

Я вздрогнула, уверенная, что буква вовсе не означала этаж.

– Зацени подземелье. – Одри кивнула в сторону железной калитки под лестницей, за которой виднелась ярко-голубая дверь цокольного этажа.

– Э-э… – пробормотала я и неохотно указала на букву «А» над звонком рядом с калиткой.

– А, так это мое подземелье.

Я посмотрела на нее с сочувствием, но Одри не обратила внимания.

– Лиэнн велела звонить в квартиру один.

Стиснув зубы, Одри поднялась по лестнице, возвещая о своем прибытии топотом сандалий на платформе. Она нажала на кнопку звонка и повернулась ко мне с явно фальшивой улыбкой, от которой не осталось и следа, когда дверь открыл худой жилистый парень лет двадцати пяти. Сальные темные волосы были собраны в пучок, из-под майки выглядывала татуировка какого-то крылатого существа – то ли орла, то ли дракона. В руке с грязными обкусанными ногтями он сжимал банку энергетического напитка.

– Извините, я, наверное, не туда позвонила, – пробормотала Одри. – Я ищу Лиэнн Ло…

– Бабуля! – крикнул парень через плечо, а потом с головы до ног осмотрел мою подругу бегающими мутными глазками. – А вы, значит, новая квартирантка.

От его дикого взгляда у меня по спине побежали мурашки, Одри же оставалась, как всегда, невозмутимой.

– Доброе утро! – раздался певучий голос, и в дверях показалась низенькая улыбчивая женщина с морщинистым лицом и ярко-бордовыми волосами. – Вы, должно быть, Одри. Сейчас возьму ключи, и спустимся в квартиру. Это мой внук Райан. Он живет на первом этаже.

Лиэнн поспешила обратно в дом, а Райан снова уставился на Одри и улыбнулся, обнажая ряд мелких желтых зубов.

– Ну, привет, соседка.

Я с тревогой подумала, что именно поэтому и нельзя снимать квартиры через интернет.

– Передайте бабушке, что я буду ждать внизу, – резко ответила Одри и, развернувшись, сбежала вниз по ступенькам. Завязанные в хвост волосы покачивались в такт ее шагам. Одними губами она прошептала в мою сторону: – О мой бог!

– Ты не обязана тут жить, – прошипела я. – Давай я взгляну на договор, там наверняка есть пункт о его аннулировании или…

– Да все в порядке, – перебила она. – Видела бы ты моих соседей в Нью-Йорке. По сравнению с ними этот парень просто душка.

– Иду-иду-у, – пропела в этот момент Лиэнн, ковыляя вниз по лестнице.

Она открыла калитку, затем саму дверь – такую малюсенькую, что мне пришлось пригнуться, – и впустила нас с Одри в квартиру. Я глубоко вздохнула, ожидая увидеть типичное полуподвальное жилище, мрачное и унылое. Но, к моему удивлению, мы попали в просторную квартиру со свежим ремонтом. Начищенные деревянные полы, обновленная бытовая техника на небольшой кухоньке, лимонный запах чистящего средства. Хотя единственное окно в гостиной было зарешечено и частично закрыто кустами, комната была залита солнечным светом.

– А зачем решетки? – спросила Одри.

Лиэнн открыла дверцу стенного шкафа.

– Тут раньше была прачечная.

Хозяйка показала квартиру – отдельно обратив наше внимание на наличие посудомоечной машины, душ с эффектом дождя и вместительный шкаф, – а потом вложила ключ в ладонь Одри и сказала:

– Если что-то понадобится, заходи.

Когда Лиэнн радушно помахала нам на прощание и захлопнула дверь, я заметила в ней еще три замка.

– Спроси ее насчет остальных ключей. А вообще местечко потрясающее.

– С «потрясающим» ты преувеличила, – засмеялась она, – но на первое время сойдет. Потом найду что-нибудь более высокого уровня… Во всех смыслах этого слова.

– Не забывай, мои двери всегда для тебя открыты. Если тут не понравится…

– Спасибо, дорогая. – Одри взяла меня под руку и потащила в сторону спальни. Хватка у нее была сильная – занятия пилатесом не прошли зря. – Давай помоги мне решить, куда поставить кровать.

Спальня оказалась еще более светлой, чем гостиная. В таких домах боковые стены общие на два дома, так что обычно окна выходят только на улицу и на задний двор. Однако в спальне Одри было целых два окна: одно, маленькое и узкое, со стороны двора и еще одно, побольше, сбоку.

– Оно выходит в переулок, – недовольно заметила я.

Одри лишь пожала плечами.

– Да, я еще снаружи заметила. Но это совсем крохотная улочка. Вряд ли здесь всю ночь будут ездить машины.

– Меня не машины волнуют, – пробормотала я и выглянула наружу, прижавшись лицом к стеклу. – Вроде бы с обеих сторон ограждение, но надо как можно скорее повесить шторы, а то…

Бах!

Мы с Одри подскочили от звука резко распахнувшейся двери и, переглянувшись, вышли в гостиную. На пороге стоял ее мерзкий сосед, по-прежнему вертя в руках банку энергетика.

– Стучаться не учили? – Одри возмущенно уставилась на него.

Тот смотрел на нее не моргая.

– Бабушка просила передать, что мусорные контейнеры за домом.

– Спасибо. В следующий раз стучись.

Райан лишь повел костлявым плечом.

– Кстати, спроси у бабашки, почему она дала мне всего один ключ.

– Так есть только один ключ.

– Но во входной двери три замка.

Едва сдерживая смех, он повторил:

– Есть только один ключ.

Глава 5
Одри

Я никогда не жила одна. Из родительского дома в пригороде переехала в общежитие Университета штата Огайо, а оттуда в Нью-Йорк, где отдельное жилье трудно себе позволить, даже если захочется. Первых нью-йоркских соседей я нашла по объявлению – парочка специалистов по рекламе искала третьего жильца в унылую тесную квартирку в Верхнем Ист-Сайде. Когда Иззи тоже надумала переехать в Нью-Йорк, я с радостью сбежала от них (и от вечно пустого холодильника). Вместе с подругой мы сняли однокомнатную квартиру в Чайна-тауне и разделили пространство, развесив простыни. Меня это, кстати, вовсе не смущало; напротив, мысль о том, что подруга спит совсем рядом, успокаивала. Я немного расстроилась, когда мы переехали в Ист-Виллидж в квартиру с двумя спальнями, хотя ни за что не призналась бы в этом Иззи.

Пока грузчики заносили коробки в мою новую гостиную, я забеспокоилась, что совершила ошибку и стоило принять предложение Кэт. Я не создана для жизни в одиночестве. Тишина меня убивает. Я вспомнила бабушку Ванду, которая перестала выключать телевизор после смерти деда. Мама ругалась, мол, она только расходует электричество, а я ее понимала. Без сериалов и ток-шоу, без этих голосов, которые составляли ей компанию, бабушка Ванда сошла бы с ума.

После отъезда грузчиков я сходила в супермаркет за самым необходимым: дешевым вином, замороженной индийской едой и моими любимыми крекерами в форме зверюшек (Ник, мой бывший, вечно шутил по этому поводу: «Разве можно считаться вегетарианкой, если ты ешь такие крекеры?»). Вернувшись из магазина, я рухнула на кровать – другой мебели у меня пока не было – и сделала несколько глотков вина прямо из бутылки, не найдя сил на поиски коробки с посудой.

Я пролистала ленту Инстаграма, лайкнув чудесные снимки природы и собачек, а также фотографии круглощеких детишек моей сестры Мэгги с перепачканными едой лицами. Потом увидела пост Иззи. Снимок ужина на двоих, сделанный сверху: две тарелки с овощным салатом и ломтиками стейка с кровью, два бокала темно-красного вина и ломтики французского багета на деревянной разделочной доске. Знакомые тарелки – одна синяя, другая зеленая. Мы с Иззи вместе выбрали их на блошином рынке в Бруклине, и подруга настояла на том, чтобы заплатить за покупку, а потом, когда я хотела забрать одну из них, заявила, что они не мои. Я показала ее снимку средний палец и продолжила листать ленту: снова фотки собак, дорогущие туфли, претендующий на художественность снимок коктейля из бурбона, сделанный моей подругой Ханной. Эх, бедняжка так ничему и не научилась. Она уже четыре года ведет блог «Ханна в городе», но не сумела его раскрутить. Почти все ее фотографии были однотипны: плохо поставленные кадры, неудачное освещение, никакого внимания к деталям. Я всегда уходила от ответа, если она предлагала написать гостевой пост для моего старого блога или просила «одолжить» на день мой аккаунт в Инстаграме.

Хотя просьбы Ханны меня не удивляли – у нее очень мало подписчиков, а у меня их больше миллиона. Правда, на это ушли годы упорной работы, поэтому я рьяно оберегаю свой профиль и не доверю его беспечному человеку.

Я не всегда щепетильно относилась к своим публикациям. Как и большинство девчонок, я завела блог в конце 2000-х и публиковала в нем всякую ерунду: ужасные стихи собственного сочинения, мемы³, слегка завуалированные сплетни о друзьях («Лаванда переспала с очередным парнем из худшего братства кампуса», – писала я, будто Жасмин не сообразила бы, что на самом деле это про нее). Я была той еще сплетницей, но не потеряла из-за блога ни одной подруги – наверное, его просто никто не читал. В день он набирал всего пару уникальных просмотров. По сути, я кричала в черную дыру.

Потом я переехала в Нью-Йорк и начала копировать популярных лайфстайл-блогеров⁴. Потратилась на дорогущий фотоаппарат и стала выкладывать «луки⁵ дня» и снимки еды (только треть моих обедов была достойна упоминания в блоге, так как в основном я питалась попкорном и недорогим вином). Больше года я развивалась в этом направлении, но ничего не добилась. Я совсем разочаровалась в блогерстве, и это оказалось лучшим, что могло со мной случиться. Я перестала следовать чужим правилам и решила делиться тем, что мне действительно было интересно – причудливые арт-инсталляции, классные вещи со скидками, любимый китайский ресторанчик.

А затем я познакомилась с Элль Нгуен, автором первоклассного блога о моде. Мы встретились в галерее, где я тогда работала, и нашли общий язык на почве восхищения скульптурами в смешанной технике и неприязни к одному третьесортному блогеру, который выкладывал только спонсорский контент. Элль взяла меня под свое крыло, рассказала о лучших приемах в ведении блога, познакомила кое с кем из полезных людей и, что самое главное, в одном из постов дала ссылку на мой профиль.

Количество подписчиков возросло в одночасье. Поездок в Милан никто не предлагал, зато появились предложения от компаний, которые хотели сделать меня лицом фирмы, а в почту посыпались письма от представителей разных брендов, желающих со мной сотрудничать. Я всерьез подумывала о том, чтобы бросить работу и посвятить все свои усилия тому, чтобы стать настоящим инфлюенсером⁶ – на этом можно заработать хорошие деньги, – но как представила, что придется писать бездушные хвалебные рекламные… Да и отказываться от медицинской страховки и стабильной зарплаты тоже не вариант.

Все еще думаю, что приняла правильное решение. Оставшись верной своему пути, я получила увлеченных и преданных подписчиков.

Я сделала еще глоток из горла и засмеялась. Не самое мотивирующее занятие – пить вино, сидя на незастеленной кровати, но в этом вся прелесть интернета: мои подписчики видят только то, что я позволяю им увидеть.

Когда я отвечала на комментарии к последнему посту, кто-то позвонил в дверь. Звук был крайне неприятный и напоминал стон умирающего кота. Надо бы спросить Лиэнн, можно ли его поменять. Я снова уткнулась в экран телефона. Я ведь никого не ждала. Наверное, нажали по ошибке.

Скрип.

Я прислушалась. Неужели кто-то открывает мою калитку? Вспомнились слова Кэт о переулке и окне без штор, и меня накрыло волной страха. Одной рукой я крепко ухватила горлышко бутылки, в другой сжала мобильный – экран разблокирован, чтобы быстро набрать полицию. Я слезла с кровати и как только вышла в гостиную, входная дверь распахнулась. Я уже готова была пустить в ход свое импровизированное оружие, но узнала в злоумышленнике новоиспеченного соседа, внука хозяйки.

– Какого черта?! – Я опустила руку с бутылкой. – Говорила же, надо стучать.

Он поморгал воспаленными красными глазами и осмотрелся.

– Я услышал какой-то шум.

– Не было никакого шума.

Я пыталась преградить ему дорогу, но Райан проигнорировал меня и вошел в квартиру, глянув на коробки, направился в кухню.

– Эй! – Я со стуком поставила бутылку на пол. – Нельзя просто так входить сюда без приглашения.

– Я позвонил в звонок, – ответил он, потянувшись к упаковке крекеров-животных.

– А я не открыла, потому что не жду гостей. И незваных соседей тоже. – Я протянула руку. – Давай свой ключ и уходи. Иначе я позову твою бабушку.

Райан ухмыльнулся.

– Ну чего ты, я просто хотел проверить, как тут новая соседка. По-дружески. А дверь ты сама оставила незапертой.

– Да конечно!

– Хочешь совет? – спросил он, похрустывая крекером. – Калитку и дверь мало просто захлопнуть, надо закрыть замок.

Может, я правда про это забыла? Раньше я всегда жила в квартирах, где двери запирались при захлопывании.

– Не за что, – добавил Райан. Он сунул в рот еще один крекер и неспешно побрел к выходу. В дверном проеме обернулся и одарил меня улыбкой во весь рот – в зубах застряли крошки. – Спокойной ночи, соседка.

Я вздрогнула. Жутковатый тип. Не желая показывать Райану свой испуг, я с каменным лицом вышла вслед за ним, заперла калитку и хорошенько потрясла, чтобы проверить, надежен ли замок.

– Так-то лучше, – усмехнулся он.

Я показала ему средний палец и пошла обратно в квартиру. Райан смотрел мне в след. Трясущимися руками я закрыла замок, наконец услышав успокоительный щелчок.

Глава 6
Кэт

После происшествия в летнем лагере «Блэквуд» родители отвели меня к врачу, который поставил диагноз «социальное тревожное расстройство». Я жутко взбесилась, так как считала, что со мной все в порядке. Впрочем, благодаря лечению я стала реже ощущать беспокойство в компании ровесников и была вынуждена признать, что доктор, по-видимому, был прав. В конечном итоге я осознала: время от времени все испытывают тревогу, у меня она просто сильнее. Многие люди чувствуют напряжение во время социальных взаимодействий, и все время от времени нервничают. Даже такие люди, как Одри, которая прячет страхи за напускной храбростью и сарказмом, иногда испытывают беспокойство.

Со стороны Одри казалась абсолютно невозмутимой. Только когда мы стали вместе жить в общежитии, я поняла, что вся эта ее беззаботность – просто маска, и начала замечать, как она иногда прикусывает щеку изнутри, или как ее истинные эмоции на мгновение проступают на лице, а через секунду губы уже расплываются в улыбке. Стыдно признаться, но мысль о том, что даже Одри не идеальна, меня утешала. Под маской показного блеска и харизмы она была самым обычным человеком. Лишь хорошо ее зная, можно увидеть, как трескается этот образ. Например, когда Одри поняла, что сняла квартиру в подвале, в ее светлых глазах промелькнуло беспокойство. Однако исчезло оно так быстро, что большинство бы и не заметили – но я-то ее лучшая подруга.

Правда, мне все было понятно и без тревоги во взгляде Одри. Когда она ночевала у меня, часа в три ночи я проснулась и пошла в туалет – и вдруг услышала, что в комнате для гостей кто-то разговаривает. Я приоткрыла дверь: Одри лежала на кровати с закрытыми глазами, но ее губы шевелились. Она бормотала какую-то бессвязную ерунду, а потом вдруг отчетливо произнесла: «Мне страшно».

В колледже Одри тоже разговаривала во сне. Ее ночные высказывания обычно были неразборчивы, но часто это были вариации фразы «Мне страшно». Сначала я думала, ей снятся кошмары, а потом заметила, что ночное бормотание сопутствует особенно сложным периодам жизни: сессии, выпускным экзаменам, получению диплома. Она хорошо скрывала беспокойство, поэтому и проявлялось оно только во сне. Я бы душу продала за умение делать такое непроницаемое лицо.

Вот бы хоть разок Одри позволила себе быть немного уязвимой и призналась, что ей страшно! Ну зачем притворяться, что подвальная квартира с выходящим в переулок окном и подозрительным соседом – это нормально? Пожила бы у меня! В колледже Одри единственная предложила мне руку помощи. Ее дружба спасла меня. Благодаря Одри я преодолела трудный переходный период и теперь была полна решимости вернуть этот долг.

Глава 7
Он

Я, как и все подписчики Одри, знал, что она переехала в Вашингтон. Она рассказала об этом в одном из прямых эфиров в Инстаграме. Очарованный ее бледными веснушчатыми плечами, открытыми в белом платье на тонких лямках, и ниспадающими золотисто-рыжими волосами, я едва не пропустил ее слова. Несколько дней подряд Одри обещала вскоре поделиться «потрясающей новостью» – я думал, она запланировала какую-то поездку, ведь прежде она проводила подобные трансляции перед путешествиями в Лондон и Майами. Поэтому, когда с ее сверкающих губ сорвались слова о переезде сюда, у меня в мозгу произошло короткое замыкание. Я раз двадцать пересмотрел запись, пока не осознал, что это правда: Одри действительно скоро будет здесь. С каждым просмотром сердце стучало все быстрее и громче.

Я отметил в календаре день ее приезда и начал заходить в Инстаграм каждый час (а то и чаще) в ожидании ее новых постов или сторис. Чем меньше времени оставалось до прибытия Одри, тем сильнее меня трясло от предвкушения. Еще три дня, два, один – и вот она тут. Доказательства были неопровержимы: она выложила фотографию из модной кофейни «Коламбия Брюс» на Логан-серкл и снимок грузчиков в одинаковых футболках, заносящих коробки в ее квартиру.

Одри занимала все мои мысли. С каждым вдохом я думал лишь о том, что дышу одним с ней воздухом. С каждым рассветом понимал, что солнечные лучи заливают ее спальню в одно время с моей. Каждую секунду представлял, как столкнусь с ней на улице. От волнения я запинался в беседах с родными за ужином, а в ответ на рабочие письма писал какую-то ерунду.

Я не мог больше ждать. Она же в моем городе, совсем рядом. Надо было что-то делать.

Глава 8
Одри

Невозможно запечатлеть на телефон масштаб монументального здания Хиршхорна – приподнятого бетонного колеса, возвышающегося среди других музеев на Национальной аллее. После нескольких неудачных попыток я решила заснять хотя бы известную скульптуру, стоящую у входа: черный «додж-спирит» 92-го года, раздавленный огромным валуном с нарисованной мордочкой. Я отметила местоположение, добавила анимированное сердечко и загрузила фотку в сторис.

Убрав телефон в сумку, я посмотрела сквозь стеклянные стены и заметила, что Аяла, моя новая начальница, уже ждет меня внутри. Она была так же эффектна, как и во время собеседования, – белоснежное платье-футляр, черные волосы забраны в пучок, на губах ярко-красная помада. Я едва удержалась, чтобы не помахать ей, и вместо этого заставила себя кивнуть и улыбнуться. Надо было сохранять внешнюю невозмутимость, как бы на самом деле я себя ни чувствовала. Во-первых, стояла ужасная жара, а влажность зашкаливала. Наряд, который я так тщательно выбирала – укороченные свободные черные брюки, черный облегающий топ и тонкая накидка-кимоно с дерзким рисунком в виде птичек – прилип к телу, едва я вышла на улицу, а волосы распушились от влажности.

Во-вторых, я вся была на нервах. Меня ждала работа в одном из лучших музеев страны, о такой я могла только мечтать, но вдруг я не справлюсь? Вдруг я не готова? Тем более у меня нет магистерской степени. А если меня сочтут самозванкой? Не возвращаться же мне в Нью-Йорк, умоляя Иззи пустить меня в мою прежнюю комнату. Мне захотелось поискать в сумке успокоительные таблетки, припрятанные там вместе с крекерами… Но Аяла стояла в дверях, и я не осмелилась. Я глубоко вдохнула и, наклеив на лицо улыбку, вошла в образ уверенной в себе элегантной женщины, которой была в интернете.

– Одри, рада снова тебя видеть. – Длинные неоново-зеленые ногти Аялы впились в мою ладонь, когда она пожала мне руку.

– Я тоже очень рада. Как же здорово оказаться здесь.

– Мы от тебя в восторге, – продолжила она, и ее дружелюбный тон помог мне хоть немного успокоиться. – Один мой знакомый из Нью-Йорка, владелец галереи, дал мне ссылку на твой профиль в Инстаграме еще несколько лет назад, и я просто влюбилась в твой стиль. Так дерзко. Увидев твое резюме, я сразу поняла, что ты создана для этой работы. Ты не воспринимаешь себя чересчур серьезно. – Аяла замолчала, слегка нахмурившись, и я незаметно оглядела свой наряд – что не так? – Сразу признаюсь, что не все меня поддержали. Кое-кто придерживается более традиционного мнения и предпочел бы найти человека с соответствующим образованием и опытом работы в музее. – Она положила руку мне на плечо и сжала так, что я дернулась. – Но я отстояла твою кандидатуру.

Я нервно сглотнула и улыбнулась пошире.

– Очень вам благодарна. Вы не пожалеете. У меня есть некоторые идеи…

– С удовольствием их выслушаю, – перебила Аяла. – Только сначала – приветственная экскурсия.

Познакомив меня с постоянной экспозицией и новыми коллекциями, Аяла остановилась у выставочного зала, вход в который преграждал серый занавес. На небольшой черной табличке было написано: «ВЫСТАВКА ЗАКРЫТА».

– Хочешь потрясающую новость? Полагаю, ты слышала об Ирине Венн?

– Конечно. Я была волонтером в Музее современного искусства, когда там проходила ее выставка «Пропущенные звонки» – разобранные на части телефоны и все такое.

– Да-да, – кивнула Аяла. – И что ты о ней думаешь?

– По-моему, она чертовски гениальна.

Аяла склонила голову набок, точно кошка, заметившая птичку, и внутри у меня все сжалось. Вот идиотка! Можно было бы не чертыхаться в разговоре с начальницей в первый же рабочий день. Суперпрофессионально. Рука так и тянулась за успокоительным, но я сдерживалась, а на лицо нацепила маску усталого равнодушия. Вроде как ничего и не случилось, все в порядке.

Внезапно Аяла широко улыбнулась.

– Тогда тебе понравится. – Она сдвинула часть занавеса в сторону и скользнула за него, приглашая меня следом. – Вот оно – место для новой инсталляции Ирины Венн, – с благоговением произнесла раскрасневшаяся Аяла, обводя взглядом тусклое помещение.

Выставка еще не была готова – никаких табличек и подписей. В зале поставили несколько пьедесталов, на которых разместились диорамы в стеклянных витринах. На первый взгляд, они напоминали миниатюрные комнаты из Чикагского института искусств, куда я ездила с семьей еще в начальной школе. Меня тогда поразила детально проработанная обстановка этих комнат, и, вернувшись домой, я создала свою коллекцию: расставила кукольную мебель по обувным коробкам. Просуществовала моя выставка ровно до того момента, как Мэгги обнаружила, что ее тщательно обставленный кукольный домик был разграблен.

– Кукольные домики? – предположила я.

– В каком-то смысле, – ответила Аяла с улыбкой. – Идем.

Она отвела меня в дальний угол зала, где стояла одна из последних диорам, и я заглянула внутрь. В этой комнатке, в отличие от идеальных экспонатов в институте искусств, царил беспорядок: смятое белье на маленькой кровати, крошечные тюбики из-под косметики разбросаны по миниатюрному туалетному столику, кукольного размера платье висит на спинке стульчика.

– Это же…

Я замолчала, увидев темно-красное пятно на ворсистом ковре, и наклонила голову, чтобы получше все рассмотреть. Под малюсенькой кроваткой лежало что-то бледное и…

От неожиданности я отскочила.

Аяла засмеялась.

– Познакомься, это Розалинда.

– Она что… мертва? – спросила я, снова подаваясь вперед, чтобы присмотреться к окровавленной кукле. По спине побежали мурашки.

– Да. Бедняжка Розалинда. Выставка называется «Жизнь и смерть Розалинды Роуз», – сказала Аяла, разводя руки в стороны, будто разворачивала баннер. – Розалинда – персонаж вымышленный, но в основу легла история о настоящем убийстве француженки по имени Колетт Буше.

– Я про нее читала, – кивнула я, все еще разглядывая застывшее лицо куклы. – Актриса, которую убил помешанный на ней фанат?

– Верно. Как видишь, нашу несчастную Розалинду ждет та же участь. Когда все диорамы будут установлены, посетители смогут проследить за ее жизнью. Вот девочка уезжает из родного города в Лос-Анджелес, стремится к успеху, наконец добивается славы, – только представляла она все совсем не так. И в финале – безвременная кончина.

– Это невероятно. – Я с восхищением смотрела на миниатюры. – Хотя история жутковатая.

– Именно. Думаю, популярность художницы, ее несравненная работа и провокационный сюжет привлекут на выставку толпы. – Аяла сложила ладони вместе и широко улыбнулась мне. – Как раз тут в игру вступаешь ты. Это будет отличный материал для соцсетей.

– Когда открытие? – спросила я, осматривая зал и пытаясь понять, сколько здесь еще предстоит работы.

– Через два месяца. Но тебе нужно уже сейчас активно взяться за продвижение во всех наших социальных сетях. – Нахмурившись, она добавила: – Не стану вдаваться в детали, но у нас возникли некоторые проблемы, и теперь мы ужасно отстаем от графика. Главная задача – успех Розалинды. Я уверена, ты представляешь, какой мы понесем урон, если выставка такого масштаба провалится.

– Естественно. Можете на меня рассчитывать.

– Рада слышать. – Аяла прошептала, наклонившись ближе: – Кстати, между нами: если все получится, тебя ждет повышение.

– Повышение?

Час назад я переживала, что буду уволена в первый же день, а мне уже говорят про новую должность.

– Знаю, так не принято, – продолжила Аяла с улыбкой на ярких губах, – но ходят слухи, что директор по цифровому контенту скоро займет более высокий пост. А у меня хорошее предчувствие на твой счет … Если тебе удастся меня впечатлить…

– Приготовься удивляться, – бодрым голосом ответила я, хотя внутри у меня все дрожало. Социальные сети кое-чему меня научили: напускная уверенность иногда не менее – а то и более – важна, чем истинная.