Читать книгу: «Судьба: Оруженосец», страница 5

– Регистрация жаб – куда?!

Люди из очередей к двум соседним окошкам помахали мне. Все с жабами: в одной очереди с коричневыми квакушками, в другой с зелёными. Майор вроде коричневый, хотя пузо зеленоватое… Плюнул и пристроился в хвост к коричневым.

Час. Нога горела, дрожала. Два часа. Спина онемела. Три. Наконец очередь доползла. Нога подкашивалась, но я упёрся костылём.

– Здравствуйте, мне жабу зарегистри…

– Номер заявки? – противный, стервозный голос из окошка перебил меня.

– Дайте секунду… – принялся шарить по карманам, ища письмо.

– Не задерживайте очередь! Быстрее! – прошипела она.

– Вот, номер 734-ГК.

Она что-то чиркнула, опустила заслонку:

– Ожидайте.

До чего же противные люди тут работают… Будто я обязан всё знать: куда, что и зачем.

Окошко открылось. Она вытащила пачку бланков:

– Распишитесь. И жабу мне на осмотр.

Она ткнула пером в пузо Майору, выдернула его обратно, протянула еще бумажку:Сунул Майора в проем. Принялся ставить крестики. Бланков куча: какие-то согласия, обязательства… Уже на втором махнул рукой, подписывал не глядя.

– Так, мужчина, жаба нечистокровная. Заверьте это в соседнем окошке, потом ко мне. Всё по живой очереди. Следующий!

– Вы серьёзно?! Ещё две очереди из-за вшивой печатки?!– взвыл я, хватаясь за стойку

– Не скандальте! Не я правила придумываю!

– Ладно… – раздражённо сказал я.

Простояв ещё два часа, мне уже глубоко наплевать на нормы приличия. Сел на пол прямо посреди очереди. Хоть бы нога отдохнула. По взглядам окружающих – ни капли осуждения, лишь немое понимание и всеобщее сочувствие. Такая тут обыденность.

Шесть часов. Шесть чертовых часов очередей, тупых бланков и чиновников с такими лицами, словно я лично им в обед насрал. Уже вечерело. Живот сводило от голода, голова гудела похмельем и усталостью, а до трактира Драньеда – рукой подать. Да и моя бронь столика скоро… Терпение подходило к концу. Если я сейчас не успею, клянусь своей оставшейся ногой – разнесу здесь всё к чертям.

Наконец, из соседнего окошка вытолкнули Майора обратно с каким-то индексом вытутаированным на брюхе и вручили заверенную бумажонку. Я впихнул её в карман, не глядя, и, опираясь на костыль, поднялся с холодного пола. Спина ныла, руки тряслись. Дорога до дома казалась марафоном. Прибежав домой кинув Майора в пруд и корм туда же, быстро накинул парадный фрак, помчал в трактир.

Трактир Драньеда… Вылитый двойник того, что по ту сторону стен был. Те же покосившиеся стены, та же драная обшивка. Правда это всего лишь бутафория сплошная: трещины ровненькие, стамеской выдолбленные, грязь краской нарисована. Словно театр нищеты для барских щенков. Тошное зрелище. У входа охранник со списком.

– Добрый вечер у меня бронь на семь вечера, на имя..

– Да, Драньед вас уже ждёт, проходите, – рубанул охранник, не дав договорить.

Ждет? Хм… Зайдя внутрь – та же бутафория, да позабористей. Трещины на мебели нарисованы, посуда – хрусталь. Ни тебе протекающих деревянных кружек с протекающим бримлям, ни глиняных тарелок, с въевшимся жиром. Все вылизано. Блестит.

Увидев меня, расплылся в улыбке до ушей, помахал рукой:На Дряньеда без смеха не взглянешь: пухлый, облысевший мужик с шестью жёлтыми зубами да носом-сливой, пропитым до сизой синевы. Одет в обтягивающие лосины, бархатный камзол – а поверх всего этого, всё тот же грязный фартук да прохудившийся войлочный колпак. Хоть что-то неизменно. Он сидел посреди осиротевшего зала, за столом, накрытым на две персоны. Судя по пустой тарелке перед ним – не дождался, свою порцию умял.

– Вяртай сюда! Садись!

Я прислонил костыль к стулу, опустился. Он быстро, как базарная оценщица, окинул меня взглядом с головы до культи:

– Эх… Видать, тяжко на фронте. Но хоть жив остался. Выпьем за это! – Он залпом опрокинул полутитровый бокал бримля.

– Да, – бросил я, переводя взгляд на его шелковый камзол, туго натянутый на брюхо. – А я так погляжу, у тебя дела в гору пошли, вырядился как питух.

– Хэ-хе! – фыркнул он. – А как иначе? Мода такая вверху пошла на простую жрачку. А я не лыком шит, вжух!  и вжарил в конъюнктуру. Вот и взлетел.– Толкнул ко мне тарелку с застывшим жиром поверх мяса. – Ты гэто не стесняйся, ешь! Я ж как твоё имя в списках усек – трактир закрыл. Всё ж таки мой любимый постоялец, даже сам за за готовку взялся.

Даже на голодный желудок, еда Дряньеда, по прежнему отвратительна. Я рад что снова ем эту дрянь.

– Ну як? Нравится? – спросил Дряньед.

– Как дерьмо. Точь-в-точь как раньше. Спасибо, что хоть это не испоганил.

Он закатив глаза, ответил: – Ой, тебе николи еда моя не нравилась. Жаль Элин рядом нет, она бы за обе щёки всё навернула.

– Да, жаль.. – сказал я с долей раздражения.

– Могла тебя, олуха, по башке треснуть, к порядку приучить… Боевая ж была!

Стол вздрогнул, посуда звякнула, кулак грохнул по столу:

– Хватит!

Тишина повисла томным грузом:

– Прости, всё же десять лет прошло, я думал..

– Мне всё равно, что ты думал, просто не подымай эту тему.

– Понял… – Драньед мотнул головой, пальцы забарабанили по столу. – Кстати… Слышал что за речь ты двинул у Овчебрана. Многих за живое тронуло.. Не боишься, как бы крысы дозорные не пронюхали?

– Ха! – я откинулся на спинку стула. – Пусть зад мой поцелуют и выплаты калекам ветеранам обещанные выплатят. Я уже два месяца жабу жду..

– Ты гэта так не затирай. – Дряньед наклонился ближе ко мне и прошептал: – Может дозор пока не прознал.. Но с такими "честными", сам знаешь, что делают. Слухай сюды… Есть один вояка. Тобой заинтересовался. Хрен его знает зачем, но я за него ручаюсь. Скажем так, в своём мнении ты не одинок. Работку даст – не пыльную. Всё по контракту, с печатями, бланками… хоть в администрации проверяй.

– С каких пор ты в информаторы подался, Дряньедушка? – Я прищурился. – Или это новая "фишка" твоего заведения – доносы с гарниром?

Он фыркнул, и его колпак съехал набок:

– Не важно, откроешь популярную харчевню среди вельмож, сам ненароком им станешь. Да и неважно это сейчас. Я же о тебе пекусь, он кстати знает что ты сейчас у меня и просил это передать. Кстати Овчебран тоже может за его поручится. Если согласен завтра он сам тебя найдёт.

– Ладно, всё равно терять нечего.

Остаток вечера потянулся тягучим бримлем да воспоминаниями. Бримль у Драньеда – как брат родной: грубый, без затей, но свой. Не в обиду Овчибрану с его специями.

Уже глубокой ночью, Драньед, кряхтя, доволок меня до самого дома. Впихнул в дверь, швырнул на кровать, как мешок с картошкой.

Я утонул в холодной постели, глаза слипались от хмеля и усталости. Последней мыслью, скользнувшей перед сном: Ну что ж… Посмотрим, кому я завтра сдался…