Отзывы на книгу «Люси Краун», страница 31, 306 отзывов

Мне книга очень понравилась, есть над чем задуматься!Прочитала на одном дыхании за один день, просто не могла остановиться) Это была первая книга этого автора, теперь захотелось прочитать и другие его произведения!

добротная драма, захватывающая.

До и после войны, история семьи.

Без пафоса о подлинных чувствах. О правде и лжи.

О боли и предательстве. Необыкновенно живые герои, завершенные истории. Ирвин Шоу – мастер. Каждая книга – шедевр.

В своём прекрасном произведении автор в очередной раз поднимает извечную тему нравственности семейных отношений. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки, и в возникающих конфликтных ситуациях назревающий антагонизм по отношению друг другу в каждой семье проявляется по-разному. На первый обывательский взгляд создаётся впечатление, что в семье Краунов всё в порядке. Есть отец семейства, поилец и кормилец, Оливер Краун - умный, динамичный, рассудительный, преданный семье. Есть Люси, любимая жена Оливера, отказавшаяся от карьеры в пользу семьи; украшение дома и Оливера и примерная мать Тони. Тони - тринадцатилетний подросток, слабый из-за болезни и потому гипер-опекаемый матерью. На летний период семья снимает коттедж в курортном местечке вдали от шума городского, и поскольку Оливеру необходимо вернуться в город по работе, он нанимает для Тони компаньона. Джефу Баннеру двадцать лет, он образован, приятен в общении, и они с Тони быстро находят общий язык. Собственно, завязка романа начинается с того, что общий язык Джефри находит не только с Тони, но и с его матерью. И в силу юношеского темперамента и пылкого влечения к обладанию недоступным, к сожалению, не только язык. Обычный курортный роман зрелой женщины и знойного. юноши, скорее всего, на том бы и закончился, если бы в одну тёмную ночь Тони не застал любовников в момент адюльтера. Оглушенный материнским предательством, Тони сообщает о произошедшем отцу, и пятнадцать лет счастливого брака со скоростью междугороднего экспресса отправляются под откос. А таким ли уж счастливым был этот брак и стоило ли его спасать? Принятое Оливером и Люси решение пойти по пути наименьшего сопротивления, отправив сына учиться в самую дальнюю школу, потрясает своим махровым эгоизмом. Оливер пошёл на этот шаг, чтобы не потерять Люси и сохранить видимость благополучного брака, не пытаясь разобраться в причинах, побудивших Люси пойти на измену. Люси же вдруг из паталогически-ответственной матери на раз-два превращается в чужую тётю и практически избавляется от сына, испытывая страх от его ненависти и не желая иметь маленького обвинителя постоянно маячущим перед глазами. А ведь всё случившееся могло бы ей дать шанс изменить свою жизнь: вернуться к карьере, уйти от нелюбимого мужа. Однако, ей проще было остаться в зоне комфорта и переложить всю ответственность за свой проступок и его последствия на других, пусть даже этот будет собственный ребёнок, являющийся в данном случае пострадавшей стороной. А Тони-подростка я винить не могу: он не обязан был прощать мать, которую перестал уважать; не обязан был прощать отца, который из-за слабоволия предпочёл жену сыну. Он вырос достойным человеком, сумел создать свою семью, и в этом уж никак не заслуга его родителей. Но Тони-мужчина в конечном итоге сумел простить мать, и пусть годы одиночества не вычеркнуть из жизни, это послужит началом новой истории на белом листе. Хотя заслуживает ли этого Люси, в течение долгих лет брака потом пытавшаяся самоутвердиться за счет беспорядочных связей до такой степени, что муж в конечном итоге предпочёл отправиться на верную смерть, я не знаю.

Прям-таки по-вражески разрывало на части от эмоций. Я теперь восхищена профессией психотерапевта еще больше: часами выслушивать инфантильные сопли и не срываться, я думаю, - это очень дорогого стоит (две тысячи в час, угу?). Вот тут у Шоу я выслушала на три дня таких инфантильных п@здостраданий, и я уже не знала, куда себя девать от неловкости, смущения и агрессии. Уж не знаю, кого мне хотелось отколошматить больше: внешнюю Люси Краун на страницах книги или внутреннюю Люси, которая вдруг откуда ни возьмись прошу-любить-и-жаловать.

Но жаловать я ее не хочу, спасибо, что хоть опознала ее в себе. Ну, знаете, это та самая люсечка, которая противным голосом визжит "а давай сегодня не пойдем на работу, а начальству скажем, что заболела", или та самая люсечка, которая, простите, испортит воздух, а надеется, что все подумают на вон ту бабушку, например. Подозреваю, что если вы в себе такого персонажа не найдете, вы или Будда 100500 уровня, либо не пройдете любой тест с проверкой достоверности. Ну да обвинять в этом кого бы то ни было уж точно не мне.

Вот и тут ходит такая Люсечка, Люси Краун, взрослая якобы женщина, жена и мать, и всего боится, и на всех вину старательно перекладывает. А муж ее на нее, и глаза еще закрывает. А она на него и на сына, причем с визгами, с пришепетываниями, как же это трудно. Очаровательная пара. Взрослая. Ни капли в рот, ни сантиметра эээ. В общем, они нашли друг друга, как плюс и минус в магните. Ему нужна была девочка, чтобы заботиться, и на ее фоне выглядеть как уверенный в себе мужик-мужик. Ей нужен был папочка, который решит за нее все ее и не ее проблемы, а она так и останется вечной девочкой. Жили бы себе и жили, долго бы прожили, я думаю, не слишком счастливо, но тем не менее. Вот только лишнее звено у них было, сын. Назовем его Громоотвод.

Сколько таких историй психологи знают, я думаю, не счесть. Когда в такой вот похожей семье ребенок приобретает вдруг тяжелую болезнь, все такое. Тут даже болезнь не спасла, люсечка все равно накосячила, мужу изменила. К тому все и шло, но наша взрослая пара ответственность все равно с себя скинет, ребенок все равно вышел виноватый. И как же меня трясло, когда они оба, и Люси, и Оливер, все ждали "когда же Тони опомнится и нас простит". Ребята, вы очумели? Это вы должны были быть светом и теплом тут, вы должны были каждый отвести в сторонку, поговорить, обнять, рассказать все как есть (себе прежде всего!), сказать, что мама-папа тебя любят, а не вот это вот все! Это вы должны были просить прощения за то, что мама с папой не справились и подвели сына, вы, вы, вы.

Взрослый Тони, говорят раздражает. Ну так, что посеяли, то и пожали. Изломленное, израненное существо, живущее, как умеет. Без любви. Потому что для Тони любовь - это когда любимая мама сначала говорит, что любит, а потом непонятно за что бросает, да еще так жестоко и брутально. Какая тут может быть мазафак любовь? Спасибо, что жена есть с сыном. А тут вздумали, любовь. Ему бы спастись первым, бросить первым, а не переживать всю эту любовь.

Ирвин Шоу - мегакрутой психолог. Всем любителям психологии садиться и читать!

Со времени начала изучения практической стороны психологии меня удивляла сплоченность большинства научных умов во мнении о бескомпромиссном прощении "токсичных" родителей. Очень не люблю этот термин за его популяризацию, приведшую к употреблению на своем месте и нет, но именно он наиболее обширно отображает смысл и разнообразие наносимого детям вреда. По итогу исследования разных концепций всегда выходило, что что бы не натворили мать или отец (унижения, инцест, обесценивание) - они обязаны быть прощены: как - это уже другой вопрос, но прощать - априори. Но как простить тех, кто на самом деле исковеркал твою жизнь, когда прощение = разделение ответственности с навредившим? Неувязочка получается - вместо того, чтобы похоронить свои иллюзии о том, что родители не станут такими, какими должны быть, и принять это, начать жить уже с этим фактом, т.е. по сути вытерапевтироваться), предлагается без выбора и ответа "нет" взять на себя ношу их вины, облегчив тем самым жизнь им, и усложнив свою - приняв на себя роль того, кто напрямую имеет отношение к родительской девиации (например, спровоцировал ее или заслужил по тем или иным причинам).

Но я нашла ответ - всего-то пару лет назад, однако, наконец отыскала то, что полностью совпадает как пазл с беспокоящим меня пропагандированием всепрощения: С. Форвард и К. Бак в своей книге "Токсичные родители" простыми, проще не придумаешь, словами донесли истину, заключающуюся в том, что не нужно прощать, это и невозможно, а любые попытки - ядовиты для прощающего, а необходимо принять факт того, что не ты, ребенок, несешь ответственность за произошедшее/происходящее в семье; ты, ребенок, не мог и не можешь ничего изменить в ней; и, в целом, ты не ребенок уже (если мы говорим о взрослых), т.е. не жертва!

Я пришёл сюда, чтобы похоронить мою иллюзию о хорошей семье. Я пришёл сюда, чтобы похоронить мои надежды и ожидания относительно моих родителей. Я пришёл сюда, чтобы похоронить мою иллюзию о том, что я мог что-то изменить в них, когда я был ребёнком. Я знаю, что у меня никогда не будет таких родителей, каких бы мне хотелось, но я принимаю этот факт. Пусть мои иллюзии покоятся с миром.

Очень длинное вступление, да, но без него нельзя было обойтись в случае с семьей Краун, в которой Ирвин Шоу, мне кажется, сконцентрировал не столько порочность эгоизма, сколько осколочно-фрагментарное существование со всеми возможными жертвами для иллюзорного сохранения семьи, так часто, что невозможно в это поверить, встречающееся в нашей действительности:

Люси - покорная жена, которая не видела себя никем, кроме "девочки" в браке, хотя и имела сына. Только вот чувств не хватало - сын не заменит мужа. А покорность и послушание имеют лимит... Под ними кроется способность на все - солгать, солгать и еще раз солгать, обмануть, оклеветать и жить в нечестности ко всем и, в первую очередь, самой себе.

Тони - болезненный в физическом и психологическом смысле ребенок, привязанный, уже в зависимом смысле, к матери. Мечты, фантазии и мать, мама, мамочка под боком - вот смысл жизни мальчика, который отсекли как мачете, оставив из пустоты строить все заново - его будущее стало предопределено в тот момент, когда были произнесены слова "решай сам, скажи только слово..."

Оливер - неведение ослепляет - наверное, это лучшее описание мужа и отца, который однажды понял все и потому утратил все. Нет, пожалуй, ничего хуже, чем презирать самого себя - не спасут ни попытки вернуть былое, ни агрессия, ни тем более алкоголь или уход на войну. Сделав выбор, Оливер за один миг потерял весь мир и себя, а это практически никогда не возвращается...

Осудить в семье Краун можно каждого: Люси - за выбор себя, а не своего ребенка (это не мать...), Оливера - за тотальный эгоизм, что в жизни с женой с упорным незамечанием проблем, чтобы не утруждать себя их решением, что в совершенном выборе, где выиграло его "не смогу без", а не совесть, и, наконец, Тони - за, как я это увидела, прощение тех, кого нужно только принять такими, какие есть, и отдалившись не приближаться более. Но все намного сложнее, чем просто максималистическое черное и белое: такие, как у Люси, побеги ради чувственности в беспорядочный секс или Оливеровское "ничего не вижу, ничего не слышу" - нормальная (не от слова "норма", а от частоты встречаемости) реакция на неудавшуюся жизнь, как и стремление женщины убрать от себя вездесущую опасность и мужской (чисто мужской, да) выбор приоритетов. Тони тоже воспользовался лишь тем всем, что мог сделать - конфронтация и непринятие, после которых он последовал наконец верному пути, ощущая, что проблема сама не рассосется. Быть может, и скорее всего именно так, все произошедшее закономерно: между Люси и Оливером не было любви во всеобширнейшем ее понимании, т.е. не было связующего звена, поэтому и без сыновьего "узнал нечто" семья распалась бы (по сути, это и произошло - две разных части рядом - это не есть целое); безумная привязанность всегда отталкивает - и можно понять Люси, избавившуюся от того, кто обзванивал всю округу и садился в ожидании на материнскую кровать, будто исчезая из реальности, когда та задерживалась минут на пять, - бессознательно она отторгла навязчивый элемент, который не могла бы "нести", поскольку не могла выносить и себя саму; Оливер потерял себя, но не потому, что сделал неверный выбор, а потому что этот выбор перед ним встал - оба варианта не дали бы ему жить, и умер он столь "по-дурацки" - как и жил, вновь пытаясь перенести ответственность на других... Жаль лишь, что все равно все оказались неправы: разбитая по собственной воли жизнь матери не искупит утраченных лет сына, как не вернет ему детства и стойкое желание отца помирить их и попытаться возродить семью, а прощение сына лишь взвалит на него чужую ответственность. Помогло бы лучше всего "если бы", но его не существует, а, значит, путь один, раскаяться - выслушать и принять - уйти, отпустив.

P.S. 9✮, а не 10✮, лишь из-за профессионального несогласия с финалом...

Одно время «Люси Краун» часто мелькала в ленте. Помню, какая буря эмоций, не самых хороших, была направлена на Люсичку, что собственно и заинтересовало. Не знаю почему, но наблюдать за противоречивыми героями в разы увлекательней, чем за исключительно положительными.

«Люси Краун» — это семейная драма, где каждый получил по заслугам. Причем мой поток негатива устремился в совершенно противоположную сторону! Все понимаю, Люсичка поступила неправильно, нарушив тихую гавань семейной жизни, но не хочется ее осуждать. Гораздо страшнее был Оливер!

Оливер — тихий тиран! Человек, который терпеть не может, когда перечат. Не агрессивен физически, год за годом психологически уничтожал жену!

— Вот именно. После нескольких лет такой жизни, мне кажется, женщине больше всего на свете должно захотеться принять одно очень важное решение самостоятельно. А ты перекрыл ей все пути — ты указывал ей, где ей жить, как жить, как воспитывать сына. Господи, да вспомни, ты даже указывал ей, что готовить на обед. — У меня особые требования к еде, — оправдывался Оливер. — И почему бы мне не кушать то, что мне хочется в собственном доме.

А сцена между Люси и Оливером, хотите сказать, что возможно нормально жить рядом с мужчиной, который не слышит чего вы хотите?:

— Не могу поверить, — сказал Оливер. — Ты так изменилась. Ты совсем не такая, как даже две недели назад. — Ты прав. Я действительно изменилась, — согласилась Люси. — И не к лучшему. Честно говоря. Я стала намного хуже. Но теперь это я, а не твое отражение. Я не второстепенная, покорная, блеклая, предсказуемая пятая часть твоей жизни. Это я, в своей наготе. Я сама себе хозяйка. Я самостоятельный человек. — Ладно, — резко оборвал Оливер. — Иди, сложи свои вещи и поехали домой. Я пойду за Тони и скажу ему, что ты готова. Люси вздохнула. И совершенно неожиданно она рассмеялась. — Оливер, дорогой, да ты настолько не привык слушать то, что я говорю, что даже если я скажу, что на тебе горит рубашка, до тебя не дойдет, пока ты не сгоришь.

Вы думаете их сынуля хоть в чем-то уступает родителям? Нет! Тони такой же, как и отец, только более жестокий. Он увидел, как его мать изменяет отцу, — хорошо, но логичнее было бы если мальчик замкнулся в себе, но чувство долга остро и тут же позвонил отцу. Сдается мне, что мало разбираюсь в психологии.

Вот прям чувствую, как хотят закидать тапками, но Люсичка не так плоха, как кажется. Женщина, провела 15 лет в силках мужа, боялась сделать шаг в сторону, практически смирилась со своей судьбой, но летнее приключение, все равно, что шаг к свободе, пускай не внешней, а внутренней, но — свободе.

Токсичные люди. Токсичная семья. Такова реальность. – Но тот день выдался пасмурным, юноша и гадкая девчонка приехали на озеро, а ты не задержался на полчаса. А в результате то, что могло остаться глупым и заурядным приключением, какие случаются с миллионами женщин, безобидной маленькой тайной, воспоминания о которой способны скрасить старость, обернулось бедствием. Ураганом, разметавшим наши три жизни по сторонам. 4 из 5