Волчьи похождения

Иллюстратор Екатерина Ерохина

© Ирина Левкович, 2021

© Екатерина Ерохина, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0053-7492-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Как все начиналось

Поправив очки на носу, Волк продолжил чтение. Он внимательно смотрел на испещренные неровным почерком листы, которые принесла ему Девочка. Сама она сидела рядом – в его избушке, за массивным дубовым столом (Волк сам его смастерил и очень этим гордился), всхлипывала и размазывала слезы по чумазым щекам. Ее спина была нервно выпрямлена, как струна, – словно в ожидании удара или приговора.

«Выходить из комнаты, едва только солнце скроется за горизонтом, – запрещается. Громко говорить – нельзя. Объедаться клубникой – нельзя. Не приносить в дом красные цветы. Вытоптать все маки. Настоятельно рекомендуется уважать кресло-качалку. Уничтожать тряпичные куклы. Ни в коем случае не отлучаться надолго. Ничего не желать, особенно после заката…».

Волк вздохнул, перевел взгляд на Девочку, с минуту смотрел на нее, не в силах подобрать ободряющие слова, а потом вновь погрузился в абсурдные правила. Он ничего не понимал. Хвост его подрагивал.

«Не сидеть ко мне спиной. Всегда отвечать на вопросы. Не слушать ничьих советов, кроме моих…»

«Советы – и те под запретом», – сочувственно думал Волк и качал головой.

Эти записи Бабушка делала все утро, время от времени задумчиво покусывая кончик пера, а потом отдала их Девочке, чтобы та все как следует выучила. А Девочка, едва только посмотрев на написанное, сразу же поспешила к Волку – своему единственному другу. Он обязательно должен ей помочь.

В последнее время Бабушка стала вести себя странно, даже еще хуже, чем обычно. Теперь она требовала беспрекословного повиновения. Иногда ни с того ни с сего она начинала браниться, гонять Девочку тряпкой по дому. А ночью… ночью она молча стояла у постели внучки и смотрела на нее, будто любуясь, пока та не проснется. Затем разворачивалась и уходила, по-прежнему не говоря ни слова.

Девочка совсем не помнила своих родителей. Она не знала, кем они были и куда исчезли. С самого младенчества ее воспитывала Бабушка, запретившая Девочке расспрашивать о маме и папе. Приходилось подчиняться. Словом, их отношения складывались непросто, и старуха представлялась грозным недругом, которого следует опасаться. Кроме этого, Девочка необъяснимо боялась и ее деревянного кресла-качалки с причудливыми узорами – удобно расположившись в нем, пожилая женщина вязала шерстяные накидки. Их было так много, что все они уже не могли поместиться в платяном шкафу.

«Когда я вяжу, сидеть рядом. Внимательно учиться. Вставать нельзя, пока я не закончу».

Читать дальше не было сил. Волк еще раз тяжко вздохнул и отложил страшные страницы в сторону. «Бедная, бедная», – думал он. У Девочки не было друзей, кроме Волка. Он всегда был рад маленькой гостье и пытался облегчить ее страдания, как мог. Она приходила к нему, когда хотела. Специально для нее он пек булки с яблочной начинкой и варил чечевичную похлебку. Похлебка, кстати, ему особенно удавалась.

– На, поешь. – Волк поставил перед Девочкой тарелку с горячей жидкостью. Пахло вкусно.

– Я не хочу есть. Что мне делать с этими правилами?

Волк молчал. Девочка даже не посмотрела на угощение.

– Я не хочу идти домой! – вдруг закричала она, ударив ладошками по столу. Волк посмотрел на ее руки – под ногти забралась грязь. Но Бабушке, наверное, не было никакого дела до внешнего вида внучки.

– Ты можешь остаться у меня, – предложил Волк.

– Не могу. Она будет искать. И найдет. Накажет меня.

Все, что он мог сделать для Девочки, по крайней мере, сейчас, – это отдать ей булочки с яблочной начинкой. Пусть она съест их дома. Потом он, конечно, что-нибудь придумает, он вызволит ее, он давно ломает над этим голову. Он все так не оставит. Он понял, что в ответе за нее, в тот момент, когда она несколько месяцев назад появилась на пороге его дома – тоненькая, хрупкая, промокшая под дождем. Она искала место, где могла бы переждать очередной приступ гнева Бабушки. Ох, как старуха кричала в тот день! Девочка убежала, и ноги сами привели ее к жилищу Волка.

… А теперь еще эти странные правила.

Девочка выбралась из-за стола, сгребла в охапку листы и направилась к выходу. Волк отворил перед ней дверь. Она обняла его на прощание, уткнувшись лицом в пропахшую свежеиспеченной сдобой шерсть, и вышла.

А Волк долго смотрел Девочке вслед – до тех пор, пока ее фигурка не скрылась в лесу.

***

Жара была невыносимой. Грифон в соломенной шляпе (уж очень он опасался прямых солнечных лучей, из-за которых может заболеть голова) вспахивал свой небольшой участок земли плугом, запряженным двумя ослицами. Он напевал незамысловатую песенку и надеялся, что урожай будет хорошим. Сам себя не прокормишь – никто не прокормит.

Он увидел, как из избушки Волка, его соседа, вышла Девочка. Грифон ухмыльнулся и продолжил заниматься делом. Если Волк любит, когда его водят за нос – что же тут поделаешь? Грифону не нравилась эта девчонка, что-то с ней было не так.

Не нравился ему и Волк: серый, хромой, угрюмый. Да к тому же постоянно раздражает своим белым фартуком – печет, видите ли, булочки, как заправская хозяйка. А ведь не мужское это дело. Грифон цокнул языком.

Как-то раз он пришел к Волку с крепкой настойкой – посидеть, так сказать, по-соседски, по-мужски, обсудить их противостояние, которое началось давным-давно из-за прекрасной дамы. Но Волк его выгнал, потому что Грифон не смог сдержаться и слишком много шутил по поводу белоснежного фартука. «Иди, – сказал Волк, совершенно обделенный чувством юмора, – не время сейчас». Вот Грифон и ушел ни с чем, даже немного униженный. Вскоре Волк – вероятно, осознав произошедшее и простив за фартук, – пытался помириться, но отношения, которые и так были испорчены, теперь погибли безвозвратно. Между соседями раскинулась темная пропасть вражды – глубокая, как море.

В отместку Грифон, улучив момент, когда соседа не было дома, засунул под его половицы яйца – теплые, только из-под курицы. Волк потом несколько дней прожил на улице, прежде чем понял, в чем причина неприятного запаха. Быстро вычислил разбойника – и разогнал весь его курятник. За это Грифон забросал камнями волчий колодец, сделав его непригодным. Волк не остался в долгу и однажды ночью запустил в огород соседа коз, которые пожрали всю капусту. Где были взяты козы, Грифон так и не узнал – Волк не держал домашнюю скотину.

Они оба помнили первопричину своих разногласий, но старались это не обсуждать. Тем более сейчас, когда между ними воцарился худой мир. Как известно, он лучше доброй ссоры.

Оставив плуг, Грифон неуверенно сделал два шага к соседской избушке. «Была не была!» – подумал он и направился к Волку. Тот был угрюмее обычного.

– Снова она? – спросил Грифон и кивнул в сторону леса. – Может, скажешь, чтобы больше не приходила? Гони ее взашей.

– Нет.

– Как знаешь, как знаешь. Но что же ты, гном тебя дери, так и будешь нянчить человеческого ребенка?

– Не знаю.

Какое-то время оба стояли молча.

– Клянусь кишками охотников, она еще наведет тут шороху, – промолвил, наконец, Грифон.

Волк взглянул на него неодобрительно – сосед слишком много сквернословил, но такой уж он есть. Ему не позавидуешь: существо с телом льва и головой орла, которое было рождено, чтобы наводить страх и летать, рассекая небесные просторы, потеряло свои прекрасные могучие крылья много лет назад.

Грифона, когда он был еще подростком, изловили злобные охотники. Всем известно, что перья грифонов приносят удачу, сами грифоны – звери редкие, поэтому, когда охотники наткнулись на это чудесное создание матушки-природы, мирно резвящееся на опушке леса, они мгновенно приняли кровавое решение. Как Грифон кричал и вырывался, когда они отсекали его крылья топором! Неосторожно, как мясники. Как они смеялись! Как обсуждали, сколько выручат за это золотых монет! «Запомни, тварь – мы тебя не убили. Будь благодарен», – насмехались они. Они бросили Грифона, истекающего кровью, на произвол судьбы, а сами, довольно выкрикивая что-то, отправились восвояси вместе с его крыльями. Грифон видел, как ветер треплет окровавленные перышки. А потом он потерял сознание.

Его нашел и приютил старик, избушка которого находилась неподалеку. Это был единственный представитель человеческого рода, к которому Грифон отнесся благосклонно – от других можно ожидать чего угодно. Несколько лет они прожили вместе, душа в душу. А потом, когда добрый хозяин скончался от болезни, Грифон очень горевал. Но избушку не покинул.

– Ее визиты добром не кончатся, – рявкнул Грифон.

– Не твое дело.

В полуоткрытую дверь волчьего дома прошмыгнула черная курица, принадлежащая Грифону. Это было не впервые: глупая птица почему-то все время норовила попасть на чужую территорию. Она ошалело бегала по комнате, круша все вокруг. Но старому Волку негоже есть чужих куриц из моральных принципов, поэтому он всегда возвращал беглянку хозяину.

– Опять твоя курица, – заметил Волк.

– Чем тебе курица помешала? – замогильным голосом спросил сосед.

Волк почесал голову лапой. У Грифона настолько дурной характер, что иной раз так и хотелось подбросить ему на крыльцо пару дохлых ворон – чтобы отвести душу. Но затевать новую войну он не хотел. Серый зверь молча зашел в дом, выгнал курицу и отправился по своим делам.

Грифон подозревал, куда идет Волк, и это ему не нравилось.

***

Лесная школа для зверят открылась недавно, всего каких-то несколько дней назад. Инициатором ее создания выступила молодая учительница – обольстительная особа необычного вида: она имела стройное, подтянутое тело человеческой женщины, а голову, украшенную длинными острыми рогами, и копыта – антилопы. Жители деревни считали ее кротким и смиренным существом, давно привыкли к такой странной внешности и ничуть не страшились.

«Ваши дети должны быть образованными. Я с радостью возьмусь за эту работу», – заверяла она на Совете, скромно потупив взор. Все согласно кивали ей в ответ. Никто не видел, как хищно блестели при этом ее глаза.

Первых учеников набрали быстро. Семейства белок, баранов, овец и зайцев пообещали Антилопе, что их детишки обязательно будут ходить на уроки. Организовать школу решили в небольшом старом амбаре, которым давно никто не пользовался. Он стоял на отшибе, вдалеке от жилищ.

Сами ребята – всего их набралось около дюжины – оказались просто чудесными, каждый по-своему. Антилопа, улыбаясь, рассматривала рыжую шерстку, длинные очаровательные уши, белоснежные кудрявые шкурки. Она не могла дождаться того дня, когда все они сядут за парты.

Наконец этот день настал.

Она постукивала длинным ногтем по столу и слушала, как детки рассказывают ей заученные стихи. Какие трогательные эти малыши!

– Жаа-арко, – вдруг проблеял барашек.

Этого-то она и ждала. Чего-то подобного.

– Конечно, жарко, – согласилась учительница. – Такое нынче лето. Но ничего. Продолжаем.

Через полчаса взмолился уже бельчонок:

– Жарко, учительница!

– Очень жарко, – вторил поросенок.

– Тогда давайте поступим так, – улыбнулась Антилопа, – мы сейчас крепко-накрепко закроем дверь, чтобы наша прохлада не уходила на улицу. Давайте?

– Да! – хором закричали малыши.

– Ну что же.

Антилопа, которая в мгновение ока оказалась рядом с входом, задвинула засов на двери – громоздкий, тяжеленный. «Как такая хрупкая учительница смогла это сделать?» – подумал зайчонок.

Свет проходил в помещение только через дверь, а теперь в амбаре стало совсем темно.

– Вы же не боитесь темноты, дети? Боюсь, нам придется позаниматься в темноте.

«Какая глупая Антилопа. Такая большая и такая глупая, даже свечи не запасла», – огорчился барашек, но вслух ничего не сказал. Поросенок, который сидел с ним рядом, хихикнул – сидеть в темноте даже интереснее. Лучи солнца пробивались кое-где из-за добротно сколоченных досок. Но видно было плохо.

Первым что-то неладное почуял барашек. Он медленно обернулся назад, к двери. Антилопа все еще стояла там.

– Учительница, но нам ничего не видно! – вскрикнул он.

– Так и надо, – было ему ответом. – Так и надо.

Злобный рык – и поросенка, сидящего за ближайшей к выходу партой, как ветром сдуло. Послышались хруст костей и чавканье. Остальные малыши, не понимая, что происходит, тут же повскакивали со своих мест.

Ранним утром, когда ученики направлялись в школу, приплясывая на ходу, они еще не знали, как страшно их учительница выглядит в темноте. А теперь ее рот, глаза и рога светились непонятным зеленым светом; все остальное было не разглядеть. Она, плотоядно обнажая в жуткой улыбке зубы, смотрела в упор на барашка.

Дети впали в панику. Они кричали и бегали, сталкиваясь друг с другом, и Антилопу это только забавляло. Своими длинными руками она схватила барашка и свернула ему шею. Малыши плакали.

– А вы думали, я вас учить пришла? – хохотала злодейка.

Беззащитные дети пытались отодвинуть засов – но без толку, он был для них неподъемный. Бельчата, в надежде спастись, все же отыскали лазейку – дыру в доске около учительского стола, и с трудом протиснулись в нее. Но более крупным зверятам было не пролезть. Они остались дожидаться верной смерти.

Антилопа, заметив промелькнувший в дыре последний рыжий хвост, немного расстроилась, но задор не потеряла.

– Вам отсюда не выйти, прекратите метаться, успокойтесь, – посоветовала она.

Но ее никто не слушал.

Учительница поймала барашка и впилась зубами в его брюшко. Его брата проткнула рогами. Еще одного сильно ударила, чтобы заняться им позже. Он потерял сознание.

Зайчонок, который примерялся к спасительной щели, решил все же туда не лезть, побоявшись застрять. Все это показалось ему ужасно несправедливым: в то время, когда бельчата оказались в безопасности, чтобы продолжить свою беззаботную жизнь, зайчонок вынужден дрожать от страха и ждать, что его съедят, словно его никогда и не было. Он смотрел на свою убийцу влажными от слез глазами, не смея вымолвить ни словечка.

– Нет, зайчишка, ты никуда не уйдешь, – ласково сказала Антилопа и перегрызла перепуганному зверьку горло. Следующими она поймала его братца и сестренку. Сестренке первым делом она откусила ухо.

Итак, была истреблена большая часть зверят. Те, кто все еще был жив, в панике бегали по амбару, чувствуя лапами липкую кровь, пропитавшую землю. Но и им оставались считаные минуты. Антилопа не уставала: она колола рогами, кусала, била.

Никто из внешнего мира не подозревал о расправе, творящейся внутри старого амбара.

Барашек блеял что есть сил. Он слышал, как его оставшиеся друзья погибают один за другим. Он смирился с тем, что станет следующим.

Вдруг часть крыши рухнула, и сверху в амбар упал Волк. Он, кряхтя, встал, держась за поясницу, и окинул взглядом место бойни. Барашек рванулся к нему. Спасен!

– Это что ты устроила? – спросил Волк, заслоняя собой барашка. – Бельчата бежали, как ошпаренные. Ты понимаешь, что ты сделала? Взрослые белки, наверное, уже идут к твоей избушке с зажженными факелами.

Антилопа разочарованно хлопала глазами. Рот и рога ее были перепачканы кровью.

Волк, цокая языком, отодвинул засов с двери.

– А я, дурак, еще думал, ты шутила. Знал бы я…! – сокрушался Волк. – Ну что поделать. Хотя бы этого спас. Беги домой, малыш! Хорошо, что крыша гнилая…

Барашек со всех ног понесся домой.

Антилопа недовольно сложила руки на груди.

***

В то время, когда Волк вел Антилопу к себе в избушку, Девочка стояла на пороге своего дома и не решалась зайти. Но и оставаться на улице она больше не хотела. По правде сказать, она боялась стоять истуканом дальше – хуже будет, если Бабушка разгневается из-за ее долгого отсутствия, и одному только небу известно, какая гроза разразится в их семье на этот раз. Порой проще не сердить человека с таким сложным характером, чем потом пожинать плоды своего поведения.

Глубоко вздохнув, Девочка отворила дверь.

Глаза не сразу привыкли к полумраку, царившему внутри. Бабушка любила темноту. Вот и сейчас она завесила все окна каким-то старым тряпьем, так, что солнечные лучи почти не проникали внутрь.

Бабушка восседала в кресле-качалке, словно на величественном троне, – выпрямив спину, положив руки на подлокотники. Она взирала на Девочку из-под тяжелых полуопущенных век. Глаза ее поблескивали. От вида этих двух ярких точек в полумраке Девочка поежилась.

– Ты долго, – сказала Бабушка. Ее губы при этом оставались такими же сомкнутыми, как и раньше. Чтобы говорить, необязательно открывать рот – с внучкой они прекрасно понимают друг друга и так.

– Я… не хотела, – пролепетала Девочка срывающимся голосом. Общаться бабушкиным способом она не умела.

– Закрой дверь, дует.

Девочка подчинилась, отвернувшись.

Старуха тяжело и шумно дышала.

– Ты учила новые правила?

– Да.

– Тогда ты знаешь, что тебе лучше не поворачиваться ко мне спиной.

Девочка тут же обернулась. Бабушка изменила положение в кресле – она как будто готовилась к прыжку, пригнувшись и прижав ладонь к полу.

– Я приготовлю поесть, – сглотнув, сказала Девочка.

Ей не терпелось выйти отсюда, чтобы не видеть скрючившуюся в странной позе старуху.

На кухонном столе лежали овощи и хлеб. Чуть в стороне – полная чаша клубники, которую Девочка нарвала накануне, еще до правил. Не колеблясь ни минуты, она отправила ягоды за окно. Бабушка запретила ею объедаться, и подразумевать под этим она могла все что угодно. Лучше было перестраховаться и убрать клубнику с глаз долой.

– Свари мне свою куклу, глупышка, – услышала Девочка. Судя по голосу, Бабушка улыбалась.

«Лучше бы осталась у Волка, и будь что будет. Наверное, в следующий раз так и сделаю», – подумала Девочка. А сейчас придется подчиниться.

Она отправилась в свою комнату, чтобы забрать жертву. Ею оказалась ни в чем не повинная тряпичная Милашка, которую Девочка собственноручно набивала соломой пару дней назад. Губить дело рук своих было жалко, но что поделать. Девочка схватила куклу за косы и понесла на кухню, где уже начала бурлить, закипая, поставленная на огонь вода.

– Пока, Милашка, – Девочка бросила игрушку прямо в пузырящийся от высоких температур ад.

Где-то в комнате довольно заурчала Бабушка. Девочка содрогнулась. Можно вытерпеть и вынести все, лишь бы старуха однажды не решила приготовить вместо куклы внучку.

– Когда закончишь, принеси ее мне, – приказала она.

Девочка не знала, как правильно варить кукол, и понятия не имела, как определить степень готовности. Поэтому она выждала несколько минут, достала размокшую горячую Милашку из воды, положила ее на поднос и направилась в комнату.

Бабушка по-прежнему сидела в своем кресле. Она жадно протянула руки к кукле.

– Бабушка, ты же обожжешься!

– Ты помнишь правило? Не спорить.

– Но…

– Не твоего ума дело.

Бабушка голыми руками схватила куклу с подноса и накинула ее, как платок, себе на лицо. Девочка вскрикнула – этого еще не хватало! Но старухе, кажется, нравилось: она даже издала короткий смешок. Куклу не убрала.

– Мы с ней почти как родные, да? А может, в следующий раз сварим младенца? – спросила Бабушка.

Девочка с трудом поверила в услышанное.

– Младенца? Младенца, Бабушка?

– Да нет же, я пошутила.

Бабуля, кажется, была в хорошем настроении.

– Иди, юная леди, занимайся обедом дальше. И помни, – следующую фразу Бабушка произнесла нараспев, – не поворачивайся ко мне спиной.

Девочка, пятясь, вышла из комнаты. На кухне она обнаружила, что овощей на столе больше нет. Куда же они подевались? Может быть, их кто-то украл? Очень глупая мысль – она бы услышала вора. Она посмотрела под столом, рядом с умывальником – их нигде не было. А ведь это не первый раз, когда в доме пропадают вещи – их потом находишь в самых неожиданных местах.

В комнате послышался храп. Девочка выглянула из кухни: испорченная Милашка валялась на полу, раскинув в стороны свои мягкие тряпичные руки. Старуха спала. На ее лице не было и следа хотя бы малейшего ожога.

«Ох, скорее бы уже снова к Волку», – подумала Девочка.

***

Девочка долго не могла заснуть, она ворочалась в кровати и думала.

Странности в поведении Бабушки были всегда, сколько Девочка себя помнила. Но каждый год старухе становилось все хуже. Начиналось все с оплеух и легких подзатыльников, и Девочка, которая, в общем-то, много озорничала и шалила, вовсе не обращала на это никакого внимания. Но однажды Бабушка, резко вскочив со своего кресла, кинула в печь внучкину красную накидку, сказав, что этой одежде в доме не место. С того дня бабушкино поведение стало пополняться странностями так же, как шкатулка любовницы богатого лорда – украшениями. А недавно Бабушка научилась разговаривать, не размыкая губ, мысленно.

Наконец, Девочка начала засыпать. Теплая уютная дрема укутывала ее, словно мягкое одеяло. Все глубже и глубже проваливалась она в сон.

– Посмотри в зеркало, милая, – вдруг сказал Девочке нежный женский голос, совершенно незнакомый.

Девочка привстала на кровати и огляделась. Рядом никого не было.

– Ну же. Зеркало! – настаивал голос.

– Хорошо, – согласилась Девочка.

Она протянула руку к маленькому зеркалу, лежащему у нее на прикроватной тумбе. В отражении она увидела изголовье своей кровати и стену, себя – нет. От изумления Девочка не могла промолвить ни слова и отбросила зеркало в сторону. Оно разбилось на тысячу осколков.

Девочка проснулась.

Всего лишь глупый сон. Но явь оказалась еще более странной.

Над ее кроватью, покачиваясь, стояла Бабушка. Она в упор смотрела на внучку своими сверкающими в темноте глазами и не издавала ни звука.

– Бабушка? Бабушка, тебе плохо? Отвести тебя в комнату? – спросила Девочка.

Бабушка молчала.

– Давай я все же отведу тебя.

Девочка попыталась было встать, но Бабушка, положив руку ей на плечо и вдавив ее в кровать, не позволила этого сделать. Она все так же буравила Девочку взглядом и ничего не говорила.

За окном закричала ночная птица, но и она не смогла привести Бабушку в чувство.

– Ты хотела отравить меня куклой, – наконец произнесла старуха тихим голосом.

– Я? Нет! Я бы никогда, и ты же сама…

– Ты хотела отравить меня куклой.

– Нет, я не хотела!

– Почему ты хотела отравить меня куклой?

Тон Бабушки стал угрожающим. Она прищурилась и схватила Девочку за волосы. И сразу же отпустила.

Шаркающей походкой старуха вышла из комнаты. Девочка затаила дыхание. Из глаз потекли слезы. Она прислушалась – Бабушка возилась на кухне, гремя столовыми приборами. Что она задумала на этот раз? Одно Девочка знала точно: не время расслабляться. И была права – бабуля вернулась, держа в руке разделочный тесак. Его лезвие зловеще блестело при свете луны.

– Скажи мне, внученька, – ласково произнесла Бабушка, – зачем ты хотела отравить меня куклой?

Слезы текли ручьем по щекам ребенка.

– Бабушка, пожалуйста! – взмолилась Девочка. – Я бы никогда не…

Девочка заметила, что во второй руке бабуля крепко сжимала клубнику, и мякоть сочилась сквозь ее пальцы. Старуха взмахнула тесаком. Девочка зажмурилась, готовясь к смерти.

Но ничего не произошло. Тесак замер в сантиметре от носа ребенка.

Бабушка стояла, не двигаясь. Рот ее искривился, из-за чего лицо превратилось в кошмарную гримасу. Тесак из ее руки выпал. Он приземлился на кровать, чудом не задев Девочку.

Затем, словно по взмаху волшебной палочки, бабуля очнулась и медленно поковыляла, кряхтя, в свою комнату, осторожно закрыв за собой дверь.

Девочкины всхлипы переросли в громкий плач. Рыдая, она сползла на пол – не хотела сидеть рядом с тесаком, и прикоснуться к нему не было сил.

Из-под кровати шел неприятный запах. Девочка заглянула туда – и обнаружила еду, которая исчезла сегодня со стола. Однако овощи, которые еще днем были свежими, стухли.

Так больше продолжаться не может. Сумасшедший дом! Этим же утром она соберет все самые необходимые вещи и попросит приюта у Волка – хотя бы на время. А сейчас надо постараться поспать – хотя бы немного. Хотя бы немного.

***

– И все-таки я не понимаю. Ты зачем детенышей убила? Какое коварное зло они тебе причинили?

Волк и Антилопа сидели напротив друг друга. Между ними стоял таз, в котором остывала окровавленная вода – в ней Антилопа отмывала свои запачканные рога. Теперь, когда в ее облике не осталось ничего, что бы напоминало об убийствах (кроме горящих от страсти глаз), она выглядела невинно и вполне миролюбиво.

В планы хищницы не входило открывать душу Волку, но и обижать серого зверя она не хотела. Поэтому она решила, что скажет ему только часть правды, – чтобы не выглядеть перед ним слабой женщиной, которая не смогла справиться с давними обидами. Она подумала: лучше промолчать о том, как родители убитых зверят сожгли когда-то ее родной дом, заподозрив родителей в колдовстве. Отец, мать и братья с сестрами ушли куда-то далеко, не выдержав позора, а Антилопу – это из-за ее странного внешнего вида и произошел скандал – они оставили здесь. Прошло время, злобные звери успокоились, убедившись, что Антилопа безобидна. Они стали создавать собственные семьи, рожать детей и воспитывать их в любви и благочестии, прививая им все самое лучшее. Они рассказывали маленьким зверятам о доброте. Они учили их состраданию.

– Ты же знаешь, – сказала Антилопа, отхлебывая чай, – это в моей природе, я не могу это контролировать, противиться. Оно сильнее меня. Я просто посмотрела на их беззащитные шкурки – и словно потеряла рассудок.

– Ты так шутливо говорила про бойню в нашу последнюю встречу, я и представить себе не мог, что это всерьез. Старый я дурак, сразу не раскусил. Подумать только! И ради этого ты организовала целую школу!

– Да, и очень этим горжусь. А вот ты, наверное, просто недостаточно хорошо меня знаешь. Насилие у меня в крови, – Антилопа выразительно посмотрела на Волка своими красивыми глазами. Она ни за что не выдаст ему настоящую причину, дурно отдающую сентиментальностью.

«Какие же у нее длинные ресницы», – подумал Волк.

– Так не годится. Мы с тобой разумные существа, и оба это понимаем. Причина в другом, ты не могла сделать это только ради удовольствия.

– А что, если мне нравится убивать? – улыбнулась Антилопа. – Они мне чужие, меня ничего с ними не связывает. Так почему бы и нет?

– Разговор потерял смысл. Тебе подлить горячей воды? – спросил Волк и вздрогнул от неожиданности. – Ой, и этот здесь!

В окно, словно мрачный посланник потустороннего мира, подглядывал Грифон. Внутри у него все клокотало и дрожало, настолько он ненавидел в этот момент Волка. Этот блохастый бесстыдно обхаживал Антилопу – его, Грифона, даму сердца – и не сомневался, наверное, в своей неотразимости. Грифон знал: Волк тоже питает к ней чувство романтического свойства.

– Ну что стоишь? Проходи! – крикнул ему Волк. – Мы тут чай пьем.

Грифон принял приглашение – не оставлять же Антилопу наедине с Волком! Он ей совсем не пара. Что он может ей рассказать, кроме рецепта сдобных булок? То ли дело статный Грифон с его богатым жизненным опытом – им с Антилопой будет о чем поговорить длинными вечерами. Они будут вместе, и это случится совсем скоро, когда она все же ответит ему взаимностью. Но пока Антилопа всячески избегала разговоров на эту тему, объясняя, что в ее планы не входит обзаводиться семьей.

За Грифоном увязался черный кот, который приблудился к нему несколько дней назад. Кот был тощим, потрепанным, повидавшим все на свете. Шерсть сыпалась с него клоками, кое-где виднелись проплешины. Он по-разбойничьи шустро передвигался и осматривал новые владения – а своими владениями он, конечно, считал все, что видел вокруг. Вслед за Грифоном он уверенно проскользнул и в избушку Волка.

– Выгони кота, – попросил Волк.

Грифону пришлось подчиниться, чтобы не ругаться при даме. Он схватил кота за шкирку и выставил его за дверь. Кот издал противный возглас. Падение на землю не причинило ему боли, но кот затаил обиду. Дверь захлопнулась.

Пока Грифон усаживался за стол, зверь уже пытался поудобнее устроиться на пне, поросшем мхом. Когда ему это удалось, он недовольно замахал хвостом из стороны в сторону и с укором уставился на троицу в доме.

– Какая бестолочь! – рассмеялся Грифон. – Вы посмотрите, как злобно глядит! Как будто он нас всех извести хочет! Гоблина мне за шиворот, если это не так! Прохвост проклятый! Самое злое существо в мире!

Волк и Антилопа переглянулись – нет, вовсе не кот устроил сегодня смертоубийство. Это не он здесь злое существо.

А Грифон, закончив оскорблять кота, вспомнил, зачем пришел. Но, увидев, как Волк неприлично заботливо наливает Антилопе чай, решил оставить серьезный разговор на более подходящее время. Сейчас важнее постараться понравиться даме сердца.

– Антилопа, слышала ли ты, как чудно пели с утра соловьи? – поинтересовался Грифон, размешивая сахар.

Волк чуть-чуть улыбнулся. Долго ли Грифон сможет продержаться без ругательств?

– Соловьи… – Антилопа замолкла на полуслове.

Раскрыв рот, она смотрела на улицу. Волк и Грифон проследили за ее взглядом.

Две жирные чайки кружили над котом. Он истошно заорал и заколотил по воздуху растопыренной лапой, когда они спустились пониже и дотронулись до него крыльями. От недавнего спокойствия не осталось и следа. Намерение чаек было просто угадать: кот показался им легкой добычей. А вот кот нападения не ожидал. Морда у зверя от удивления как будто даже вытянулась. Но силы были не равны.

Чайки спикировали вниз, схватили кота и унесли прочь. Волк, Грифон и Антилопа видели, как животное извивается в полете.

– Ну все, и этого унесли, – растерянно сказал Грифон. – Дрянь! Вчера собачонку уволокли! Сейчас кота! Повадились, крысиные дети! Падаль крылатая!

Да, с чайками нужно было что-то делать. Они все чаще стали прилетать, чтобы пакостничать.

Антилопа рассмеялась. Конечно, ей было жаль кота Грифона, но это зрелище позабавило ее даже больше, чем сцена в амбаре.

***

Кота было уже не спасти. Он унесся далеко-далеко. Грифон, выскочивший на улицу, долго смотрел ему вслед.

Волк добавил в чашку соседа успокаивающие травы и вышел за ним. Антилопа пыталась перестать смеяться.

– Не думай о нем пока, – сказал Волк, протягивая кружку с чаем соседу. – Кот живуч, что твой таракан. Глядишь, еще отобьется.

Грифон нервно переминался с ноги на ногу.

– Тебе не понять, не твоего же питомца унесли. Сам-то ты о многих заботишься, не считая…? – сделал Грифон многозначительную паузу.

– Почему же – не считая? Очень даже считая.

Волк понял, что надоедливый сосед говорит о Девочке.

– О ком вы? – раздался позади голос Антилопы.

– К Волку все наведывается некая особа, а он опекает ее, словно ангел.

– О.

– Да, и представляешь, она вьет из него веревки, как хочет, а он при этом такой податливый и мягкий становится, как глина. Никогда его таким не видел. Ты не представляешь! Стоит ей на порог – а наш волчара тут же кидается ей булки печь да сказки рассказывать. Словно матушка!