Читать книгу: «Мое первое Забугорье», страница 2

Нас отпускают на два часа погулять перед ужином. Мы с подругой тотчас же залетели в ближайший магазинчик «Сувениры» и нацелились на жвачку, но нас ожидал облом: здесь все продавалось только на доллары. Причина этого, конечно, в русских туристах, у которых доллары не водятся, иначе прилавки здешних торговых точек быстро опустели бы. И мы побрели куда глаза глядят. Улочки узкие, дома в 2-3 этажа, народу тьма. Машины стоят лесенкой, почти вплотную друг к другу – непонятно, как водители открывают двери, чтобы сесть. Стоянки разрешены везде.

Ужинали мы в недалеком от гостиницы ресторанчике. На закуску подали грибы в томате – грибной вкус совсем не чувствовался. Затем принесли рисовую кашу с мясом, а на десерт к чаю – потрясающей вкусноты бисквит со взбитыми сливками, посыпанными шоколадной крошкой. И минеральной воды в неограниченном количестве.

После ужина я с трудом доплелась до гостиницы – ноги уже не шли. И то сказать: ведь мы на ногах с пяти утра, а сейчас по местному времени 9 вечера, значит, по-нашему уже 22. Попробовала посмотреть большой телевизор в холле на первом этаже, но поняла, что усну в кресле. Татьяна где-то бродит в поисках приключений – видимо еще не устала. А я не в силах ждать, когда раздадут наши форинты, – их сейчас делят в каком-то номере наверху. Решила: пойду к себе спать, а деньги получу завтра. Гуд бай!

День второй. Впечатления, покупки и развлечения

Татьяна, конечно, не перевела вечером часы на местное время, а я свои вообще забыла взять, поэтому, когда мы проснулись, на ее часах было 7 утра. А завтрак в 7 часов 30 минут – то есть у нас на все дела всего полчаса. Поэтому мы, как угорелые, вскочили, мгновенно совершили туалеты, отчаянно зевая, оделись и только тогда обратили внимание на подозрительную тишину в гостинице и на улице. Абсолютно тихо для семи утра и страшно хочется спать. И мы наконец сообразили, что сейчас только пять и до завтрака еще 2 часа, спешить некуда. Хотели снова улечься, но потом передумали и принялись собирать вещи: ведь нам после завтрака предстояло переселиться в другую гостиницу под названием «Видос», что означает «Венера». Интересно, она так же хороша, как и Лидо?

На завтрак подали свинину с полусырой картошкой, булочку, масло, повидло и чай, после чего мы забрали вещи и уселись в автобус, где нам объявили, что везут нас на местную ярмарку, расположенную в трех километрах от города и являющую собой очень красочное зрелище. Там нас оставят, а автобус отвезет наши вещи в новую гостиницу, добираться до которой нам придется на своих двоих прогулочным шагом. Но нас это не испугало – ведь мы с Татьяной перед завтраком получили свои 5300 форинтов и потому всей душой стремились на барахолку, как, впрочем, и остальные члены нашей группы. Я на радостях купила 4 огромных розовых персика. Когда я куснула один, невзирая на то, что он немытый, сок потек рекой – таких персиков мне никогда не приходилось пробовать. Я и не заметила, как проглотила все четыре, и даже не пожалела о 13 потраченных на это богатство форинтах. Ведь один раз живем.

По дороге на ярмарку наш еле плетущийся автобус обтекал густой людской поток, явно стремившийся туда же. На самой ярмарке мы попали в жуткое столпотворение – как у нас на толкучке, только погуще. Здесь продавались кустарные и полукустарные изделия местных артелей и частников.

Как только мы выбрались из автобуса, сразу потеряли друг друга в этой толчее, и я побрела в одиночестве куда меня нес людской поток. Кругом лежало и висело разнообразное модное барахло: марлевые блузки и платья, мужские и женские рубашки, свитера, майки и шведки с рисунками, джинсы и джинсовые юбки, кожаные и замшевые пиджаки и пальто, дубленки и разнообразные сувениры. Все это было дешево относительно цен в Союзе, но очень дорого относительно наших карманов. Джинсы стоили – ого! – около тысячи форинтов, хотя по нашим ценам 50-60 рублей для таких джинсов это вполне приемлемо. Я купила всего-навсего 2 сувенирные машинки для Сережки и с ужасом поняла, что мое богатство уменьшилось на 113 форинтов, хотя ничего существенного так и не приобрела. Обойдя и осмотрев всю ярмарку, я больше не позволила себе соблазниться ни на что и, с трудом передвигая ноги, побрела обратно. Время требовало торопиться.

Пройдя по моим представлениям до новой гостиницы примерно половину пути, я обратилась по-французски к какой-то пожилой даме: «Готель Венера у?», что, как мне казалось, означало: где отель Венера? Она посмотрела на меня ошарашенно, а потом спросила на чистейшем русском языке и даже без акцента: «Вам отель Венера, что ли?» И до меня дошло, что передо мной соотечественница. Позже я поняла, что почти каждый встречный здесь, как, впрочем, и во всей остальной Венгрии, мой соотечественник, так как здесь тьма советских туристов со всех концов Союза. Однажды за 2 часа блужданий по городу я встретила соотечественников из Москвы, Киева, Ташкента, Мурманска, Башкирии и Молдавии.

В поисках своей гостиницы я добрела до центра городка. Центром здесь является круглая площадь поменьше нашей ростовской площади Ленина, а в ее центре возвышается местная достопримечательность: водонапорная башня в виде луковицы, увитая до половины виноградом и обсаженная какими-то экзотическими растениями. Там я не удержалась и заглянула в местный универмаг. На первом этаже в нем продавались продовольственные товары, а также холодильники, люстры и прочая электрическая бытовая техника, а на втором – одежда, обувь, ткани, ковры и разная галантерея. Там я, разумеется, встретила соотечественников, которые мне посоветовали ничего не покупать здесь, а потерпеть до Будапешта. Решив последовать их совету, я только померила пару дубленок и отметила их невероятную цену – 11 000 форинтов, а также как замечательно я в них выгляжу. Затем я побрела дальше, заглядывая в попутные продовольственные магазинчики и отмечая, что в них есть все и это все потрясающе дорого и очень вкусно выглядит и пахнет. Таких копченостей мне вероятно больше никогда не придется увидеть.

В холле гостиницы Венера нас уже ожидали наши чемоданы. Нам с Татьяной достался номер на втором этаже, в котором предстояло жить следующие 5 дней. Конечно, этот номер был попроще, чем в первоклассной гостинице Лидо, но и здесь наличествовали все удобства, так что жаловаться не приходилось.

Спускаясь из номера вниз, я задержалась возле объявления об экскурсиях, а когда вышла из гостиницы, намереваясь пойти с группой в ресторан обедать, то своих товарищей я поблизости не увидела. Мысленно удивившись их прыти, я понеслась в наш прежний ресторан, но их там тоже не было. Тогда я сообразила, что вероятно прослушала какое-то объявление. Заглянув в ресторан напротив гостиницы, я обнаружила там свою группу и получила втык за опоздание. Оказалось, что пока я разглядывала список экскурсий, гид увела группу на новое место кормежки. К моему утешению опоздавших было много и явились они намного позже меня. На обед подали гороховый суп с грибами, мясо с сорго и несъедобное мороженое типа нашего фруктового, но намного хуже. И мы поняли, что вряд ли здесь потолстеем.

После обеда Татьяна подхватила мою пляжную сумку-матрас и отправилась на берег Балатона позагорать, а я решила еще погулять по городу, так как загорать мне вредно, а походить после обеда полезно. Тем более, что я наметила угоститься в одном магазинчике соблазнительным на вид пирожным. Я добрела до местного базарчика, окруженного множеством лавок с сувенирами и купила в одной из них две пачки фломастеров: одну Сережке, он мне заказал, а вторую себе для кафедральной стенгазеты, которую мне, наверняка, опять придется издавать. И потратила я на эту ерунду целых 134 форинта, т.е. на наши деньги 8 рублей, – а куда деваться? Потом решила выполнить заказ моей двоюродной сестры Веры: купить ее сыну, а моему любимому племяннику Максимке, нейлоновую курточку на осень. И наметила это сделать сейчас, пока под влиянием разных соблазнов не потратила все форинты. И я купила Максиму красивую голубую куртку с капюшоном – то, что надо: на ней всякие там змейки и машинка на пряжке, он будет доволен. Классный подарок от меня на день рождения. И истратила я на него еще 405 форинтов, после чего, зажмурив глаза, убежала прочь из этих разорительных кварталов и вернулась в гостиницу.

Повалялась на постели, почитала Танькину книжку и наступила пора ужина. Спустившись вниз, мы с Татьяной захотели посидеть на красивых плетеных креслах, стоявших вокруг столиков рядом с гостиницей, поглазеть на прохожих. Но едва уселись, как нам подлетела сердитая девица и жестами дала понять, чтобы немедленно убирались. Мы ей объяснили, что живем в этой гостинице и сейчас уйдем, только подождем свою группу, которая сейчас спустится. Тогда девица сорвала со столика скатерть и куда-то утащила, а затем вернулась и унесла и сам столик. Я хотела было уйти, но Татьяна заупрямилась и осталась на месте. Мы спросили у администратора гостиницы, почему эта девица так сердится, – разве нельзя нам немного посидеть? Оказалось, что здесь у них что-то типа бара, и если садишься за столик, то нужно что-нибудь заказать. Но все столики были пусты, ничьих мест мы не занимали. Тем не менее, встали и ушли, заметив девице, что нельзя быть такой невежливой с гостями. Позже мы рассказали об этом происшествии нашему руководителю. Он тоже возмутился и пообещал, что эту девицу предупредят. У других гостиниц мы потом сидели сколько хотели, и никто нас не прогонял.

На ужин подали яйцо с майонезом, отбивную с картошкой и минералку. Затем ниш гид пригласил желающих в местное варьете на какого-то Максима. Везде висели афиши этого варьете, на которых разодетый мужик поддерживал раздетую девицу, высоко задравшую ногу. Я бы, может, и пошла, но когда узнала, что это представление продлится до трех ночи, а спать хочется неимоверно, – ведь мы встали в пять утра, да еще там будет орать музыка, а главное: заплатить придется целых 150 форинтов! – то я отказалась, как меня ни уговаривали. Группа, конечно, обвинила меня в несовременности, отсталости, жадности, узости взглядов на жизнь и домоседстве – с чем я без слов согласилась. Уж лучше на эти деньги куплю книги.

И вот я сижу у себя в номере одна и фиксирую в блокноте впечатления сегодняшнего дня. Татьяна ушла с группой в варьете, и мне не с кем поболтать перед сном. Но зато я сейчас искупаюсь и завалюсь на боковую, а ей, бедняжке, где-то болтаться до трех часов ночи, – а завтра так рано вставать.

День третий. Прогулки и встречи

Моя красавица вернулась из варьете в четвертном часу ночи – и нет бы потихоньку завалиться спать. Проснувшись среди ночи, я с ужасом услышала в нашем номере громкую музыку и мужские голоса. Конечно, завопила «кто здесь?», на что Татьянин голос мило ответил, что мне не надо беспокоиться – это она на лоджии переговаривается с соседями по номеру, делится впечатлениями от варьете. Поскольку соседние лоджии разделены тонкой стеклянной перегородкой, то создается полное впечатление присутствия в номере мужчин, которые, невзирая на глубокую ночь, громко ржут и крутят ручку своего транзистора, орущего на полную мощь. Пришлось спустить на них «всех собак», после чего они через некоторое время угомонились.

Проснулись мы около семи утра и пришли в ужас, что опять опаздываем на завтрак и, скорее всего, останемся голодными. Мы вскочили, кое-как привели себя в порядок и, как и в прошлое утро, обратили внимание, что в коридоре стоит тишина и что все наши обретаются в своих номерах. Выяснилось, что сегодня завтракаем на час позже, а мы с Танькой в передовиках по способности все забывать и путать.

Завтрак был, с моей точки зрения, легкий, как перышко: почти прозрачный кусочек копченого языка, маленький сырок, кусочек масла, ложка повидла и чай. Вкусно, но очень-очень мало. Затем Татьяна потянула меня на пляж, но на половине дороги ей стало холодно и она побежала в гостиницу за кофтой, а мне велела ждать ее, не сходя с места. Я ждала-ждала, ждала-ждала, успела замерзнуть, когда она наконец объявилась и притащила с собой две супружеские пары, за которые успела зацепиться по дороге. Я не люблю ходить большими и полузнакомыми компаниями, поэтому, сославшись на необходимость присмотреть сыну жевательную резинку, свернула в первый попавшийся магазин, пообещав попутчикам догнать их позже.

Потом я долго и с наслаждением брела одна по пляжу и добрела до устья какой-то речушки, впадавшей в Балатон. На поручнях вдоль набережной крыло к крылу сидели чайки и выжидающе смотрели на меня, а по речке плыл разноцветный катер.

Там я наткнулась на всю компанию, и мы стали есть вареную кукурузу, которая мне показалась чересчур дорогой: один небольшой початок стоил аж 5 форинтов, то есть почти 30 копеек. Но уж очень хотелось после легкого завтрака кушать. Потом они опять куда-то подевались, а я пошла все прямо и прямо, пока не набрела на толпу, ломившуюся в крохотный магазинчик. Я резво туда ввинтилась и очень быстро очутилась у прилавка, где продавали очаровательную и безумно дорогую одежду: джинсы, джинсовые платья и юбки. Сердце мое дрогнуло, и я разорилась на джинсы для Сережки за 770 форинтов, а потом к ним добавила шикарную футболку за 160 форинтов. На наши деньги вся эта роскошь стоила примерно полсотни – но где и когда на родине я смогла бы купить для моего драгоценного сыночка ТАКИЕ джинсы и ТАКУЮ футболку? В Союзе они стоили бы минимум рублей 200, да и за эти деньги пришлось бы поискать. Они, конечно, не фирма, насколько я в этом разбираюсь, но все равно то, что надо. Хотела было прикупить джинсы и для мужа, но потом представила, во что он превратит их в гараже, и отказалась от этой мысли.

Потом я долго любовалась прелестными сувенирами, но больше никаких трат себе не позволила. Побрела потихоньку дальше и вскоре очутилась в центре городка, т.е. вернулась туда, откуда мы вышли, хотя вроде бы никуда не сворачивала. Выходит, шла по большому кругу.

На обед мы опять опоздали из-за Таньки, которой вздумалось погладить свои шмотки, а меня попросила подождать, чтобы не опаздывать одной. И мы получили втык от начальства вдвоем. Обед был ерундовый. Какой-то пересоленный жирный бульон, уже надоевшая свинина с рисом и напичканное льдинками несъедобное мороженое. В этом же ресторане имелся бар, где я позволила себе необыкновенно вкусное пирожное типа пражского торта, что продают в Москве на Арбате. И выпила крошечную чашечку очень вкусного кофе. Все это удовольствие мне обошлось в 35 форинтов – но ведь живем только один раз.

После обеда все устремились на пляж, а я решила обследовать еще один неизученный район Шиофока. Живут венгры, конечно, богаче нас. Почти везде красуются двухэтажные коттеджи на одну семью, окруженные чугунными узорчатыми решетками. Во всех дворах великолепные розы, ели и никаких лопухов. К некоторым домам пристроены частные лавочки, в которых продаются сшитые или вязаные изделия собственного производства. Или прямо в ограду встроен прилавок, и хозяин торгует фруктами из собственного сада.

Навстречу мне шла молодая пара, каждый держал за ручку корзинку, в которой спал младенец. Ко мне подошла седая дама и что-то спросила на незнакомом языке. Я ответила: «Россия, Москва». Дама улыбнулась, развела руками и пошла дальше.

На улицах здесь множество кафе: просто вынесены столы и стулья. Если сел, обязан сделать заказ и тебя накормят блюдами собственного приготовления. Обслуга – почти везде молодые мужчины.

Встретились мне невероятно длинные парень и девушка, они непрерывно целовались, а шедшая за ними группа ребят каждый поцелуй сопровождала аплодисментами. Увидела парк с великолепными игровыми формами для детишек, на них гроздьями висела малышня. Народу на улицах было много, нации самые разные и никто ни на кого не обращает внимания.

В пять часов вечера состоялась встреча нашей группы с местным секретарем обкома партии. Секретарь, черноволосый и черноглазый плотный мужчина с хорошо развитым чувством собственной значимости, рассказал нам об успехах в развитии хозяйств области, после чего предложил задавать ему вопросы. Один наш товарищ спросил, почему нас почти нигде не понимают, если русский язык в Венгрии изучают с пятого по восьмой класс. На это секретарь резонно ответил, что у вас в России иностранные языки изучают вплоть до окончания школы, однако далеко не все выпускники могут на них объясняться. Я поинтересовалась какие у них в области есть вузы и бывает ли в них конкурс. Он ответил, что у них имеются сельскохозяйственный и педагогический вузы, есть и конкурс примерно два-три человека на место. Еще его спрашивали про урожаи, про тиражи русских книг и где их можно купить, про зарплату рабочих и служащих.

Затем наш представитель Иван Павлович выступил с ответным приветственным словом от делегации с берегов Тихого Дона – родины Шолохова. О сообщил, что среди нас есть женщина – директор школы, которая воевала с фашистами в этих местах. Секретарь ее обнял и расцеловал в обе щеки под наши бурные аплодисменты. После этого Иван Павлович преподнес секретарю от нас скромные сувениры: матрешку, набор открыток с видами Ростова-на-Дону и значки. Затем выступил руководитель другой группы, приехавшей из Буковины и тоже жившей в нашей гостинице. И он тоже преподнес свои подарки. После этого нас отпустили погулять, а начальство удалилось опрокинуть по чарочке. Переводили все эти разговоры наша гид Элизабет, настоящая венгерская красавица, и какой-то голубоглазый тип, по-моему, из наших органов. Вечером мы с Татьяной насмешили всю группу и местный персонал. Дело в том, что мы в нашем номере страшно мерзли, особенно ночью, так как у нашего балкона почему-то не было двери. Я вроде бы все обследовала, но ничего похожего на нее не нашла: там был простой проем и только вверху какой-то крюк. Попробовали потянуть за него – никакого эффекта.