Читать книгу: «Мое первое Забугорье», страница 6

Потом мы медленно побрели по улице Ракоце, потому что им загорелось приобрести какую-нибудь венгерскую хрусталинку на память. И набрели на еще один книжный и тоже с русскими книгами. И там я узрела «Свидание с Минотавром» братьев Вайнеров – совершенно потрясающий детектив про кражу скрипки Страдивари. У меня дома имелась только его часть на отдельных листках, вырванных из журнала «Искатель». Вот когда мне сильно захотелось зарыдать. Я убито молчала, глядя вожделенно на книгу. И тогда немыслимо добрый волшебник Саша совершил невероятное: выбил в кассе чек на 16 форинтов и молча вручил мне вожделенный фолиант. После чего они быстренько утащили меня из магазина, – чтобы мне еще чего-нибудь не захотелось.

Потом мои щедрые друзья купили себе в универмаге необыкновенно красивые чашки с блюдцами молочного цвета, расписанные совершенно фантастическими цветами. Они были сделаны из чего-то, похожего на опал, и стоили всего 600 форинтов, т.е. около 40 рублей.

Когда мы вернулись в отель, там во всех номерах шло обозрение и бурное обсуждение приобретений. Все чувствовали существенное облегчение в душах и карманах, поскольку, наконец, полностью потратили свои форинты. И мы дружно решили, что с этого и нужно было начинать отдых.

После обеда нас повезли в Национальную галерею – музей типа нашего Эрмитажа: тоже картины и скульптуры, в основном обнаженка в разных позах.

В одном из залов трехметровой высоты со стеклянными потолками я была потрясена жутким зрелищем: в его центре на черном чугунном троне сидела в короне сама Смерть высотой почти до потолка зала, прикованная к трону цепями и пытающаяся встать. Выполнена она была из медных полос красного цвета. Ее череп был оскаленным, руки и ноги вытянуты, видны ребра, другие кости и сухожилия – в общем, жуткий ужас! Под троном лежал деревянный обугленный крест. Я почувствовала, что эта скульптура теперь будет мне сниться ночами, и остро пожалела, что пришла в этот музей. Как нам объяснили – это был тот самый предводитель восставших, которого потом поджарили на троне и съели. Это ж каким изощренным воображением надо обладать, чтобы так натурально изобразить всю эту жуть!

Мы успели посмотреть лишь часть музея, но и от этого устали неимоверно. Вернувшись в гостиницу, с наслаждением собрали чемоданы и принялись мечтать о завтрашнем отъезде домой. Как мы вернемся, и как будем жить дальше. Я припомнила, что у меня на носу защита диссертации, – и содрогнулась.

Вечером к гостинице подали автобусы и повезли всех в какой-то Гуляш-парк на прощальный ужин. Там у входа стояли два дюжих молодца и подносили каждому туристу здоровенную чарку венгерской водки-паленки, настоенной на черешне, из-за чего та была рубинового цвета. И заставляли каждого эту чарку выпить, невзирая на протесты и ссылки на больные сердце, желудок и печень. Когда с этой процедурой было покончено, в парке, как по сигналу, вспыхнул огромный костер. Затем нас провели в обширный зал, где сидели, наверно, человек двести, а то и больше, – это были туристы из России, Америки, ФРГ и Италии. На длинных-длинных, расставленных по периметру зала столах стояли вина и находились разнообразные закуски – все венгерского изготовления: колбасы, фаршированные перцы, фаршированные яйца, множество сыров и тому подобное. Играл оркестр. Потом принесли гуляш по-венгерски красный суп с мясом и картошкой, невероятно острый. Он считается у них сразу и первым, и вторым блюдом.

А на десерт подали очень вкусные пирожные двух сортов и невероятно крупный виноград, я такого никогда не видела. Вина были желтые и красные в количестве – хоть залейся и упейся. Оркестр сначала играл русские песни и их пели, естественно, русские туристы, т.е. мы и наши соотечественники. Потом он заиграл немецкие мелодии и запели, естественно, фрицы. При этом они прижимались плечами друг к другу и одновременно раскачивались. Но до нашего дружного пения им было далеко. Погас свет, и освещенной осталась лишь небольшая сцена, на которой стали выступать танцоры с факелами – очень красиво. Затем конферансье принялся учить нас петь венгерскую песню со словами «О, засып, засып, о кинеко сене кип!», что означало: «самый красивый тот, у кого голубые глаза». Ну, еще бы: тут у них почти все черноглазые и цыгановатые, так что голубоглазые редкость и большой дефицит. Потом нас сфотографировали всех вместе и предложили внести по 25 форинтов за фотографию – на что мы ответили дружным смехом. Оказалось, что нашего шефа заранее информировали о предстоящем фотографировании, чтобы он предупредил нас оставить на это дело деньги, – а он забыл. А я так думаю, что могли бы подарить нам снимки и за бесплатно – не обеднели бы.

Пробыли мы там до полночи и, вернувшись в отель, моментально уснули. Так закончился наш последний день пребывания в Венгрии – а завтра уже домой. Ура!

День четырнадцатый. Домой, домой!

Ранний подъем, быстрый завтрак, чемоданы, автобус, аэропорт, самолет.

И вот мы летим! На Родину, в Москву, наконец-то! Так нам хотелось вкусить иностранной жизни, побывать за границей. И вот вкусили, побывали и, по-моему, нескоро еще захочется.

Полтора часа полета пролетают незаметно, и вот мы уже над нашей столицей. Но, кроме нас, над ней и под нами висят огромные темные тучи, которые мешают нам приземлиться.

Мы долго пытаемся сесть, крутимся над Внуковским аэродромом, вот уже вроде бы и земля близко – но потом снова уходим вверх. Через полчаса я обнаруживаю, что под нами какие-то обширные леса и озера, вероятно Белоруссия. Непонятно, чего нас туда занесло.

Потом мы снова над Москвой, но по всему видно, что с посадкой не получается. Постепенно в салоне самолета воцаряется гробовая тишина, и я мысленно клянусь Богу, что если мы благополучно сядем, то впредь буду летать только при острой на то необходимости. Потому как рожденный ползать, летать не может.

Наконец нашим летчикам и самим надоедает этот полет по кругу, и мы ныряем в темно-серую муть, оставляя позади солнышко и лето. По иллюминатором лупит холодный дождь, по стеклу бегут крупные капли, оставляя толстые следы. Не видно ни зги ни вверху, ни внизу. И мы на всех парах влетаем в осень.

Наконец показался асфальт аэродрома и огромные лужи на нем, и пузыри на лужах. Самолет встал, двери открылись, все вздохнули с облегчением и дружно заговорили, испытывая острое чувство счастья, что наш полет благополучно завершился, кругом снова все говорят по-русски и мы дома!

Подали трап, и по его мокрым ступеням мы спустились на московскую землю. Пасмурно, холодно, ветрено и дождливо. Вот и кончилось еще одно мое лето.

И вновь приходит осени пора.

И дождик сеет с самого утра.

И нынче холоднее, чем вчера.

И листья выметают со двора.

Москва Венгрия Москва, август – сентябрь 1978 г

И.Л. Касаткина

МОЕ ПЕРВОЕ

Забугорье

Москва Будапешт Москва

1978