Читать книгу: «Мистические истории доктора Краузе. Сборник 5», страница 3

– Как это касается сеансов? Если бы он не мог оплатить – тогда понятно, но деньги-то у него есть. Он что, не дееспособный?

Лариса нервно посматривала в сторону входной двери и переминалась с ноги на ногу.

– Я не знаю. Он говорит одно, она – другое.

– От меня вы сейчас что хотите?

– Поговорите с Рахиль, по крайней мере, выслушайте. Вам все равно нужно иметь понимание, в каких условиях живет и работает ваш пациент, тем более, его лечил ваш отец. Сделайте это хотя бы ради отца.

– Личная жизнь пациента никак не влияет на регресс.

– Но прошлые жизни могут влиять на нынешнюю. Разве не так?

– Хорошо, я поговорю с ней, – вынуждено согласился Эрих с надеждой на скорое разрешение конфликта.

Застыв у двери, Лариса не решалась озвучить вторую просьбу. Краузе это почувствовал и спросил:

– Что-то еще?

– Да, но не знаю, как сказать…

– Зоя… – с тяжелым вздохом гипнолог опустился на кушетку, – отказывается от еды, как я понял. Разгрузочные дни еще никому не вредили.

– Да, но не ей. Она теряет в весе уже полгода. Я перепробовала все —бесполезно, не знаю, что еще предпринять, – глаза Ларисы наполнились слезами, подобную слабину она обнажила впервые. – Муж сделает только хуже. Когда дело касается детей, он всегда все портит. Они будто не его. Такая огромная пропасть между ним и ими. Не припомню, чтобы кто-то из детей решил с ним посоветоваться… ну хоть в чем-нибудь. Поездка в Италию только все усугубит. Зое нужно пересмотреть свою жизнь…

Разговор мог затянуться, а семейство Панкратовых стало его жутко раздражать, поэтому Эрих прервал ее откровения:

– Что конкретно вы от меня хотите?

Вопрос вышел таким грубым и резким, что Лариса отпрянула и с минуту смотрела на него непонимающим взглядом. Потом хмыкнула, резко развернулась и покинула кабинет.

***

Дело близилось к полуночи, когда Эрих услышал, как панорамная дверь на патио с еле слышным стрекотанием откатилась и снова закрылась. Он сидел за рабочим столом и проверял почту в ноутбуке. Послышались приглушенные мягкие шаги, но перед кабинетом замерли. Прошла минута, ничего не происходило, и от нетерпения Эрих спросил: «Кто там?» Ответа не последовало, поэтому пришлось выйти из кабинета. Какого же было удивление, когда он увидел совершенно пустой коридор. Пройдясь по комнатам и никого не обнаружив, он выглянул на патио. Никого. Эрих предположил, что переутомился от многочасового чтения, и, прихватив плавки, двинулся в сторону спорткомплекса.

На входе он взял полотенце и шлёпанцы, снял одежду в раздевалке, принял душ и в махровом халате пошел к бассейну. Судя по мокрым, недавно оставленным следам, ведущим в сауну, в бассейне он был не один. Скинув халат, гипнолог прыгнул в воду и брасом поплыл по центральной дорожке. Пять минут он плыл как одержимый, потом чуть сбавил ход. Мысли кружились вокруг поиска Уго Коха и институтской подруги. Внутри зрело чувство тревоги, подогретое сухим докладом Крюкова: «По данным полиции, Анисимова не покидала страну».

Почувствовав усталость, он доплыл до бортика и отер лицо. На шезлонге полулежала сухонькая брюнетка преклонного возраста. Эрих сдержано поздоровался. Затем выскочил из воды и поспешил обтереться.

– Вы друг моего сына? Я знаю всех, но вас вижу впервые, – бесцеремонно спросила дама, надевая очки и стараясь его получше рассмотреть.

– А кто ваш сын?

– Хозяин всего этого, – ее указательный палец сделал круговое движение.

– Тогда нет, – брякнул Эрих и запахнул халат.

– А-а-а, – понимающе закивала она, – видимо, вы тот самый гипнолог, из-за которого столько шума.

– Не знал, что из-за меня подняли шум, – он понял, что отделаться общими фразами не получится и лег на соседний шезлонг. Несколько секунд он внимательно рассматривал собеседницу и наконец констатировал: – Вы не похожи на его мать.

– Хм! Конечно, я же не убиваю себя жиром, сигарами и алкоголем! К тому же сын унаследовал отцовские черты лица и фигуру. Тот тоже коптил как паровоз, а потом умер от рака легких. Тело не прощает издевательства над собой. Вижу, вы за собой следите, это хорошо. Я знала вашего отца, вы тоже на него не похожи.

– Унаследовал черты матери.

– Ваше счастье, Карл Оттович был… как это сказать, чтобы вас не обидеть… совсем не привлекательный.

– Вы меня не обидели.

– Я еще не пыталась! – озорно хохотнула она. – Но несмотря на свою внешность, ваш отец умел расположить к себе персонал и пациентов.

– Только не говорите, что вы были его пациенткой, – усмехнулся Эрих, смелый и задиристый тон старушки ему импонировал.

– Я была главврачом. Некоторые скажут, что это одно и тоже, и не сильно ошибутся. Мы работали вместе какое-то время. Потом я пошла наверх, в министерство, а он так и остался психиатром, отверг не только замещение моей должности, но и завотделения. Боялся, что конторская писанина отвлечет его от пациентов.

– Пациентами он дорожил больше чем семьей.

– Наслышана. Говорили, что ваша мать ушла в мир иной после него через полгода?

– Так и есть, – с тяжелым вздохом подтвердил Эрих и нервно размял пальцы.

– Она была прекрасной женщиной. Карл был ее недостоин.

– Мама так не считала.

– Да, я знаю. Достаточно было один раз увидеть, как она на него смотрит, и все становилось понятным. Как говорят, за каждым успешным мужчиной стоит сильная женщина. Полностью согласна с этим утверждением. Мужчины ленивцы. Их постоянно нужно подталкивать. Главное при этом – верно указать направление.

– Моя жена никогда меня не подталкивала, – не зная зачем ляпнул Эрих, и тут же пожалел.

– Подталкивала, но делала это так деликатно, что вы не замечали. Я видела собранный следственный материал по ее делу и слушала доклады. Вы потеряли достойную женщину и теперь мучаетесь от угрызения совести, что недодали ей любви и внимания. Это естественная реакция любого нормального мужа. Но это пройдет. В вашем случае тоска будет сильнее и дольше, чем у других. Кстати, слабаки сразу ищут замену, а сильные берут паузу и скорбят год.

Из сауны вышла Зоя в черном раздельном купальнике, не здороваясь продефилировала мимо, прыгнула в бассейн и сделала несколько кругов. Обратный путь был таким же молчаливым, с гордо вздернутым подбородком.

– Она на вас обижена, даже считает, что вы ее предали.

Эрих хотел сказать, что ему наплевать, но вовремя осекся.

– В амурных делах я не знаток, иначе бы не позволила сыну жениться на узкоглазой выдре, потому совета дать не могу, но тут невооруженным глазом понятно, что она вам не пара. Вам нужна породистая, а моя внучка плоть от плоти своей матери: хищная, невыдержанная, со скудным умишкой и раздутым эго.

Краузе понял, что свекровь не жалует сноху и ее отпрысков, но комментировать не стал.

– Как думаете, почему она так злится? Ведь понимает, что вы все еще привязаны к жене, соглашается, что траур может затянуться, но все равно поперлась в гостевой дом.

– Почему?

– Уязвленное эго. Ее отвергли, и она не может успокоиться. Богатая, красивая, образованная, но не имеет того, кого хочет. Вы не единственный, кто ее отверг. Раньше она как хищница рысачила по Европе и брала любого, кто западал на ее наследство, а потом как самка богомола откусывала ему голову. С виду —ангел, внутри – разгульная. Извините, но я всегда говорю, что думаю, даже родне. Не трудно догадаться, как «сильно» меня любит окружение.

После этих слов Эрих впервые задумался о своих чувствах к Зое. Несмотря на привлекательность и безупречные манеры, рядом с ней он всегда ощущал скрытую угрозу, ожидая подвоха. Вскоре он понял, что считает ее поверхностной и чересчур настойчивой.

– Но я знаю, кто вам подходит! – продолжила бывшая коллега отца после паузы. – Та женщина, которую разыскивают. Ваш психолог. Кстати, она вас любит со студенческой скамьи, но вам в этом не признается, вы ведь ее никогда не рассматривали как пару, а ей это было обидно. Ее безбрачие говорит о том, что она не разменивается на проходные варианты и может ждать. Редкие качества для современной женщины.

– Влюблена? – удивился Эрих и хохотнул. – Кто вам такое сказал?

– У меня глаз наметан. Вот увидите, она вам обязательно в этом признается, когда сочтет, что пора вам снимать траур. У вас много общего: учеба, друзья, увлечение искусством. Она купила у коллекционера гравюру Дюрера, знала, что вы за ней охотитесь, наверное, хотела вам ее подарить.

Резко поднявшись, Эрих посмотрел на нее сверху и с досадой произнес:

– Так вы говорите, чтобы я держался от вашей внучки подальше? Напрасно тревожитесь. Я не раз давал понять, что она меня не интересует.

***

После душа Эрих переоделся и зашагал в сторону гостевого домика. В нем закипала ярость. Семейство Панкратовых достало его до печенки, мелькнула мысль: «А не собрать ли вещи и вернуться домой? Пора взять на себя ответственность за все, что происходит. Чего я боюсь? Ареста? Плевать. Пусть арестуют. Может, после этого убийца наконец-то сам проявится».

Настроение резко переменилось, когда он увидел в гостевом домике свет и мелькающие тени в окнах. Откатив дверь патио, он вошел в гостиную и столкнулся с Петром Семеновичем и двумя секьюрити.

– В чем дело? – с вызовом поинтересовался Краузе, оглядывая присутствующих.

Петр Семенович смерил его озадаченным взглядом и кивком показал в сторону кабинета. Пока они шли по коридору, Эрих заметил, как секьюрити проверяют камеры в каждой комнате.

– Что произошло?

– Чертовщина какая-то, – брякнул Петр Семенович, открыл планшет и показал несколько записей с камер наблюдения.

Это были дневные записи, на которых за Эрихом следовал сгусток в форме кокона, похожий на серый дым.

– Я заметил это еще вчера, во время вашей беседы с Самсоном. Сначала подумал, что это какой-то технический дефект, но потом это повторилось.

Вспомнив про шаги, Эрих спросил:

– А сегодня?

Петр Семенович просмотрел несколько отрывков и закивал.

– Есть кое-что… – он протянул планшет Краузе. – Смотрите.

На записи Эрих увидел тот самый момент, как откатилась дверь и заколыхались занавески от порыва ветра. Через минуту в коридоре показался Эрих и стал осматривать все комнаты.

– Вот сейчас! – Петр Семенович показал на серый сгусток. – Оно движется за вами до патио, потом исчезает. Получается всего четыре записи. Что это может быть?

– Не знаю. Говорите, это началось после визита Самсона?

Петр Семенович закивал.

– Интересно. Скиньте мне на почту. Хочу изучить.

Как изучить подобную аномалию Краузе не понимал, но нужно было как-то избавиться от работников Панкратовых и, оставшись одному, принять окончательное решение об отъезде.

– Что-то еще? – спросил он главу безопасности, когда заметил, как тот мнется у двери.

– Да. Полиция нашла Уго Коха мертвым. Завтра будут подробности.

Ранее у Эриха была уверенность, что Уго Кох закончит свою жизнь не лучшим образом, но убийство он не предполагал.

– Как жаль, он мог пролить свет на многие аспекты расследования. Крюков установил, что именно Кох встречал Елену возле банка, она была с саквояжем, возможно, передала деньги убийце через него.

– Все возможно, – задумчиво произнес Петр Семенович, глядя, как его сотрудники покидают гостевой дом.

– Анисимову нашли?

Тот покачал головой.

– Ни следа. Ее нет ни у родителей, ни у знакомых, ни у друзей.

– Ее объявили в розыск?

– Да, как важного свидетеля.

– Что ж, будем надеется, что она в безопасности. Где нашли Коха?

– Пока не знаем. Эдуард Филиппович просит вас прийти на совещание в десять утра.

– Я буду.

Глава третья

На утреннее совещание Эрих пришел первым. Две уборщицы заканчивали уборку кабинета. Чтобы скоротать время, он прошел в библиотеку и подобрал несколько книг по психологии. Выйдя в холл третьего этажа, он столкнулся с Эдуардом Филипповичем и его матерью.

– Эрих! Добрый день! – воскликнул бывший клиент и энергично пожал ему руку. – Знакомься, это моя мать, Элла Геннадьевна.

Краузе сухо поздоровался, не глядя на женщину, и осведомился о новостях.

– Мам, только не говори, что ты и до него добралась! – брякнул Эдуард Филиппович и жестом показал Эриху на лестницу.

– Ничего такого я ему не говорила, мы перекинулись парочкой фраз о его отце.

– О, мама, мама, мама… Ты не исправима…

Заведя Эриха в кабинет, он пригласил Петра Семеновича и Натана. Когда все вяло растеклись по кабинету, Эдуард Филиппович плюхнулся в кресло и расстегнул пуговицы пиджака. Ему принесли кофе и десерт, который он проглотил с жадностью оголодавшего хищника, после чего воззрился на гипнолога.

– В деле явно наметился прорыв. Давай, Петя, жги!

У Петра Семеновича вид был не столь оптимистичный, но он послушно открыл блокнот и прочистил горло.

– Вчера в десять вечера на заброшенном заводе было обнаружено два трупа: водителя-мигранта и Уго Коха. Подростки запускали квадрокоптер, заметили такси с пятнами крови на лобовом стекле и вызвали полицию. За день до этого Кох прилетел в Москву вечерним рейсом и разместился в отеле. Вызвал такси и поехал на завод. Место довольно пустынное и мрачное для деловых встреч. При нем не обнаружено личных вещей. Выстрел в Коха был сделан внутри автомобиля. Водителя убили в десяти метрах, потом протащили и усадили в машину. Оба убиты выстрелом в голову. Работал профи.

– Где Кох был две предыдущие недели? – спросил Эрих главу безопасности и покосился на Натана – он так и не понял, почему этот человек посвящен в расследование.

– Пока нам не удалось это установить. Мы потеряли его из вида.

– Стрелков избавляется от подельников и заметает следы. У нас серьезные опасения насчет вашей безопасности, – сделал вывод Эдуард Филиппович.

– Стрелкова нашли? – осведомился Эрих у Петра Семеновича.

– Пока нет, – ответил за главу безопасности Эдуард Филиппович. – Но мы указали полиции на взаимосвязь.

– Он может быть где угодно, – разочаровано отмахнулся Эрих. – Жене сказал про хоспис, а сам мог просто снять недвижимость и нанять персонал, который будет за ним ухаживать. Да и с чего нам верить про его диагноз? Он мог соврать жене и детям, чтобы его не искали.

– Мы проверили клинику, про которую нам сказала его жена. Диагноз подтвердился, у него четвертая стадия.

– Если он нанял профессионала, то у него есть деньги, и не малые. Меня могут убить и после его смерти. Вы установили денежные потоки Стрелкова? – Эрих вскочил и стал расхаживать по кабинету.

– Возможно, это деньги Елены, – предположил Петр Семенович. – Уго Кох мог перевести ему деньги сразу после убийства. Стрелкова поведала полиции, что бывший муж оставил на обеспечение детей крупную сумму. На запечатанных пачках есть пометка банка Ниццы. На вопрос жены откуда деньги, Стрелков сказал, что унаследовал квартиру от дальней родни, но она ему не поверила.

– Зачем Кох прилетел в Москву? – Эрих остановился у окна и стал разглядывать парковую дорожку, по которой прогуливались под ручку Зоя и ее бабушка. – Он ведь не дурак, понимал, что Стрелков опасен.

– Пока мы не обладаем полной информацией, гадать бесполезно. Мы даже не знаем, какая у него была роль и что он знает об убийстве Елены. Напомню вам, официально ее убил Рихтер. Возможно, Кох не подозревает Стрелкова в убийстве Елены.

– Я веду к тому, что Кох тертый калач и не поехал бы в Россию, если бы чувствовал опасность. Тем не менее, после разговора со Светланой, в котором он узнал, что его подозревают в соучастии в убийстве, он вылетает в Москву. Зачем?

– Не будем устраивать гадания на кофейной гуще, – рявкнул хозяин дома, нервно ерзая в кресле, от чего оно начало издавать глухие скрипящие звуки.

– Анисимову нашли? – Эрих посмотрел на главу безопасности.

– Нет, – покачал головой Петр Семенович и сложил руки на груди.

– А что с расследованием Кристины? Дела ведь связаны…

– Для американской полиции это глухарь.

– Ясно, – Эрих ввернулся к столу и, сев в кресло, насупился и вытянул ноги. – Честно говоря, я не вижу никакого продвижения. Глухарь в Америке и глухарь здесь.

– Не скажите, – возразил ему Эдуард Филиппович. – Ниточек для расследования много. Место преступления еще осматривают. Будем надеется, что завтра наша база пополнится новыми данными. Кстати, звонил Самсон и сказал, что выслал за вами машину. Вы договаривались, что сеанс проведете в его конторе?

– Он просил об этом, – подтвердил Эрих.

– Что там за чертовщина с камерами? – нахмурился бывший клиент.

Эрих отмахнулся, давая понять, что не готов сейчас обсуждать еще и это.

– Петя даст вам для сопровождения машину с охраной, и… будьте с Самсоном осторожнее, не давайте ему вовлечь вас в свой бред, иначе это может плохо кончиться.

– Раз новостей больше нет, я вынужден откланяться.

Краузе попрощался и покинул кабинет. Когда дверь за ним закрылась, Эдуард Филиппович откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столешнице.

– Глаз с него не своди, Петя, особенно у Самсона, еще сожжет его в печи – расхлебывай потом. Как бы гипнолог побег не задумал. Мне показалось, что он нервничает и уже готовит план отхода.

– Ему некуда бежать.

– Найдет куда! Пока он здесь, Зоя будет привязана к дому, даже от Италии отказалась, а как только он сбежит, она пойдет вразнос. Черт, как же меня достала эта возня! Еще этим теперь занимайся.

– Вашей маме удалось растопить его сердце? – пряча улыбку спросил Петр Семенович.

– Пока она только прощупала почву. Просит, чтобы я отдал ему клинику. Но как по мне, он не пойдет по стопам отца, а как бы нам всем это помогло. После смерти Карла у нас сплошные утечки. Только затыкай дыры. Сынок его вроде не болтун, надежный. Вот только отца никак не хочет заместить. Натан? Чего молчишь?

Натан поднял на него глаза и с досадой вынес вердикт:

– Пустой номер. Он упрям как Самсон. Большая ошибка свести этих двоих. Наломают дров. Да и Зоя от него натерпится. Сопли будет на рукав наматывать. Найди Стрелкова – и делу конец.

– Найду… со дня на день, а ты за Самсоном пригляди. На кой хрен он гипнолога в контору позвал? Чую подставу. Это наш самый стабильный бизнес, нам проблемы не нужны.

– Здесь он откажется откровенничать, всюду камеры. К тому же нанял дополнительную охрану. Возомнил черте чего.

– Зря вы деньги у него забрали. Деньги для него – стабильность и надежда на будущее. Не трогай его… пока…

– Я и не собирался. Бизнес без него заглохнет. Он как магнит деньги притягивает. Пусть жена с ним разбирается.

***

Петр Семенович предложил лично сопроводить Эриха в похоронное бюро, расположенное между кладбищем и крематорием. Самсон встретил гипнолога у центрального входа. Клиент, едва сдерживая волнение, нервно переминался с ноги на ногу, поправлял галстук и очки, одергивал пиджак, приглаживал залакированные волосы, будто от его внешнего вида зависел успех сеанса.

Увидев главу безопасности, Самсон резко вытянулся и выпучил глаза. С невозмутимым видом Петр Семенович открыл заднюю дверь автомобиля и предупредил Эриха, что будет ждать его в приемной. Телохранители окружили Краузе как элитную персону и замерли в ожидании. Эриху ничего не оставалось, как покорно следовать за клиентом. Вся процессия прошла в здание и поднялась на второй этаж.

– Здесь у нас приемная, а дальше – кабинет моей сестры. Нам прямо по коридору к последней двери.

Петр Семенович дал указание проверить все помещения, и телохранители открывали одну дверь за другой.

– Насколько я помню, из вашего кабинета был прямой выход в секционную и крематорий, – напряженным голосом напомнил Петр Семенович. – Мне хотелось бы видеть доктора на протяжении всего сеанса.

– Это невозможно, – выпалил Самсон и начал приводить разные аргументы.

Петр Семенович грозно предостерег:

– У вас своя работа – у нас своя. Мы не оставим клиента без присмотра на протяжении всего сеанса. Вы попросили приехать, мы пошли вам навстречу, но безопасность превыше всего.

– Кто и что может ему здесь угрожать?

– Вариантов множество. Клиент останется в поле моего зрения, пока я не доставлю его назад в гостевой дом.

Его тон был безапелляционным и противной стороне пришлось отступить.

– Тогда поступим так: поговорим в кабинете, а сеанс проведем в моих апартаментах.

Эриху хотелось сразу приступить к сеансу и поскорее покинуть это мрачное заведение, поэтому он предложил:

– Может, сразу пойдем в апартаменты?

– Я хотел показать вам музей смерти, – в предвкушении экскурсии Самсон схватил гипнолога за локоть и потащил к лестнице. – Это очень интересно. Вам понравится.

От мысли, что его будут водить вокруг экспонатов, посвященным траурным процессиям и процедурам подготовки тела к погребению, Эрих в ужасе передернул плечами, решительно освободился от хватки клиента и, поглядывая на охрану, с мольбой в голосе сказал:

– Музей посмотрим в другой раз, а сейчас идемте в ваши апартаменты.

С явным разочарованием Самсон уступил. По дороге он сетовал на нестабильное психическое состояние и выражал обеспокоенность влиянием гипноза на психику.

– Нельзя ли уложиться в один сеанс? Вдруг мне станет хуже, и тогда я не смогу увидеть другие воплощения.

Эрих терпеливо объяснил, что проходить сеансы лучше всего по одной инкарнации как раз из соображения психической безопасности, а состояние Самсона он не считает нестабильным, иначе не взялся бы за сеансы.

Жилье Самсона оказалось в здании по правую сторону от центрального входа в мемориальный комплекс. Эрих ожидал увидеть мрачное и строгое помещение, но ошибся. Апартаменты были светлыми, комфортабельными, словно с обложки модного интерьерного журнала. Подметив удивление доктора, Самсон признался:

– Я оформил здесь все, как хотела Анжелика.

Эрих с пониманием кивнул, но подумал, что хозяин жилища – осознанно или нет, в этом он никогда не признается – оформил его с прицелом на создание длительных отношений с женщиной.

Для сеанса был подготовлен кабинет с темными обоями, дубовыми панелями и мебелью в стиле ампир. Охранники проверили каждый уголок кабинета. Петр Семенович лично убедился, что в кабинете нет записывающих устройств и камер видеонаблюдения.

Две стены были заставлены стеллажами под потолок. Внимание входящего привлекал огромный глобус с подсветкой, выполняющий функцию торшера, на котором по экватору был то ли лозунг, то ли призыв: «Кто не умрет до смерти, тот умрет после смерти».

– Мой подарок сестре на юбилей. Она не оценила, и пришлось найти ему место в кабинете.

Длинный диван с темной обшивкой имел потертые подлокотники и вмятину по центру, из чего Эрих сделал вывод, что владелец кабинета отдыхает именно тут. Взгляд задержался на фотографиях пациента на фоне экзотической природы. Самсон на них был всегда один, ни сопровождающих гидов, ни других туристов, ни членов семьи. Любой бы в кабинете почувствовал себя достаточно свободно, если бы не картина-абстракция, висевшая над рабочим столом. Из языков холодного пламени смотрели два отлично прорисованных черных глаза. Картина не просто привлекала к себе внимание, а завораживала и заставляла содрогнуться.

– У меня много картин, эта – моя любимая, – признался Самсон, заметив интерес Эриха. – Купил ее на распродаже в Париже. Она принадлежала какому-то бездомному бедолаге, задолжавшему кредиторам и закончившему жизнь под мостом Сены. Из всего имущества он сохранил только эту картину.

– Не представляю, кому она может понравиться. Немудрено, что он покончил с собой. Думаю, на время сеанса мы побудем без нее, – не сдержался Эрих и сел в кресло. – Начнем?

Пациент словно не слышал его, стоял перед магнетическими глазами, сцепив руки на пояснице. Эриху пришлось кашлянуть в кулак, чтобы привлечь к себе внимание.

– Я готов! – воскликнул через минуту Самсон и лег на диван. – Признаться честно, я нервничаю. Не из-за гипноза, из-за вас.

– Почему? Вы все еще думаете, что я лишен эмпатии?

– Нет. Меня отвлекает ваша проблема с женой. Она преследует вас. Качает из вас энергию. Любимые так не поступают. Если бы вы ее видели, мы могли бы встречаться, знаете ли, пара на пару: вы с Еленой, а я с Анжеликой.

Это предположение заставило Эриха содрогнуться, он подумал, если его скорбь по жене зайдет еще дальше, не исключено, что он начнет кого-то видеть и слышать.

– Давайте сконцентрируемся на ваших проблемах, мои пока постарайтесь отставить в сторону.

– Я просто хочу вам сказать, если вы мне поможете, то и я вам помогу, чем смогу. Договорились?

Эрих понял, что с картиной придется решать вопрос самому, и задернул штору. Дышать стало легче, он выдохнул и поудобнее устроился в кресле.

– Приступим к сеансу. Положите руки вдоль тела. Закройте глаза. Постарайтесь дышать глубоко и размерено. Самсон, вы находитесь на лечебном сеансе, который поможет вам разобраться с прошлыми воплощениями. Во время сеанса вы будете спокойным и расслабленным, вашему телу будет комфортно. Вы почувствуете легкость и покой.

***

Подготовка к гипнозу заняла больше часа, внутренне Самсон противился расслаблению как мог, хотя отрицал это. Эриху пришлось набраться терпения и опробовать все методы, какие когда-либо применялись в практике гипноза. Погружение произошло внезапно, когда Эрих уже отчаялся и собирался предложить другой день для повторного сеанса, Самсон перестал комментировать и ерничать, а потом и вовсе затих. Эрих для контроля попросил его выполнить несколько команд, пациент подчинился.

– Самсон, вы находитесь в месте, где вам комфортно и безопасно. Дышите глубоко и размеренно. Вокруг вас легкая туманная дымка. Постепенно она рассеивается. Вы видите перед собой одноэтажное здание. Подойдите к нему. Перед вами дверь. Вы входите в длинный коридор.

Когда вокруг прояснилось, Самсон увидел кирпичный особняк в викторианском стиле и поспешил к нему, поднялся по ступеням и оказался в просторном холле, освещенном центральной хрустальной люстрой и бра. Холл вытянулся в длинный коридор, в котором Самсон насчитал двенадцать дверей.

– Я в коридоре.

– Вы видите много дверей. За каждой дверью скрыт вход в одно воплощение. Найдите ту, которая покажет вам предыдущее. Откройте ее. Мой голос будет сопровождать вас на протяжении всего путешествия. В какое время и в какую страну вы бы не попали, отвечайте на вопросы на русском языке. Вы готовы?

– Да.

– Тогда откройте дверь.

Все двери были деревянными, но разными по отделке и стилю: тут были и грубо отесанные, и окрашенные в яркие цвета, и с белыми молдингами, витражами и красивыми ручками, и даже сколоченная из маленьких дощечек, где вместо ручки торчал обрубок ветки. Самсон прошел по коридору, осмотрелся и вернулся к первой двери – голубой, с росписью растительного орнамента. Хотел повернуть ручку, но она не поддалась. Тогда он навалился плечом, и дверь резко распахнулась. Он ввалился в стоящее неподвижно облако, которое постепенно развеялось, и Самсон увидел себя сидящим в запряженной повозке, полной детьми. Он подстегнул лошадь и цокнул языком: «Пошла родимая». Голодные глаза проедали ему спину. Чтобы поддержать детей, он весело кинул через плечо: «Вона в роще кумятся девки!» Дети вытянули тонкие шейки и старались рассмотреть обрядовое действо.

– Самсон, что вы видите?

Пациент описал экспозицию, Эрих записал в блокнот и спросил:

– Вы мужчина или женщина?

– Мужик.

– Сколько вам лет?

– Старик.

– Как вас зовут?

– Истома Иванов, сын Трясисолома по прозвищу Скудельник.

Скудельницы – ямы, в которых хоронили неотпетых, умерших позорной или быстрой смертью – упоминались в исторических летописях XVI и XVII веков, поэтому Эрих спросил:

– Скудельником прозвали по профессии?

– Оно так-то!

Это означало, что Самсон и в прошлой жизни занимался погребением мертвых.

– В какой год вы попали?

– За годами не слежу.

– У вас есть семья?

– Один я. Живу в сторожке при Скудельнице.

– А как же запах? В ямах-то человек по двести?

– К мертвецкому духу привыкшие мы. Это в Холмогорах по двести, а у нас в Москве ямник глубокий, поди до сорока тысяч вмещает.

– А что это за дети с вами?

– Брошенки. Вожу их по улицам и прошу подаяние на пропитание, в Семик бездетные деток забирают, а до той поры они мне подсобляют.

Эрих нашел в Интернете информацию и записал в блокнот: «Семик – народный общий день поминовения всех умерших».

Истома остановил повозку, отвязал лошадь и повел к речке. Когда вернулся, дети уже вылезли из повозки и с нетерпением прислушивались к женским щебетаниям, доносившимся из-за деревьев. Обряд кумления был в разгаре. Девушки поочередно надевали один цветочный венок, с прикрепленным крестиком, проходили под аркой из двух согнутых берез, целовались и дарили друг другу подарки.

С криком: «А может, они ваши!» – Истома двинулся к женскому скоплению. Узрев его мощную фигуру с колотушкой в руке, представительницы всех сословий пристально всматривались в лица детей и щедро заполняли корзины в руках голубоглазых мальчишек и девчонок в жалкой одежонке, кто хлебом и яблоками, кто денежным подношением.

– А может они ваши! – продолжал грозно кричать божедом, проходя мимо девушек и женщин.

Дети, наученные подобными вылазками, шли неспешно, просили еды и изо всех сил изображали на лицах скорбь, что действовало безотказно.

– Что происходит? – снова дал о себе знать Краузе.

– Собираю милость.

– Как вы живете? Расскажите о себе. У вас есть родня?

– Один я. Никого уж нет. Кто от тифа, кто от холеры подох. Живу как могу. На пропитание довольно, дрова на зиму, да одежа.

Гипнологу описанные события показались банальными, он решил ускорить события.

– Самсон, перенеситесь в последний день жизни Истомы. Как он умер?

Через мгновение Самсон погрузился в темную лачугу. Ночь. За окном завывала метель. Рядом с топчаном, на котором охал Истома, сидел подросток и утирал ему лоб. Серое, измученное смертельной агонией лицо освещала лучина, укрепленная в светце. Поняв, что конец близок, подросток схватился за нательный крестик и взмолился Богу, поскольку чувствовал тревогу за свое будущее. Он не сомневался, что его ворчливый наставник попадет в рай, так как прожил, в его понимании, достойную жизнь.

Старик начал задыхаться, казалось, смерть уже на пороге, но вдруг очнулся и с трудом разлепил глаза.

– Пить… – простонал Истома и показал на кружку с водой. Мальчишка помог ему напиться. Старик схватил его за кафтан, притянул и зашептал: – Домовина тамо, где бревна. Положи меня в нее до весны. Отпевать не надо. Не верю я в Бога. Весной захороните в лесу, без креста.

Мальчишка подумал, что старик бредит, ведь тот всегда был в храме на все церковные праздники.

– Она приспеет к тебе… ты слухай ее… не прекословь, а то худо будет.

– Кто приспеет? – спросил мальчишка и высвободился от ослабшей руки божедома.

– Смертушка.

– Я не мыслю умирать, – запротестовал подросток.

– Чш-ш-ш… служить ей будешь, а она тебе. Заключи союз… только не продешеви…

Это последнее, что услышал от Истомы его воспитанник. Сделав последний жадный вдох, тот испустил дух, тело обмякло, руки повисли. Мальчишке стало страшно, невзирая на пургу, он бросился к ближайшему дому, что был за три километра от скудельницы.