Читать книгу: «Первая крепость», страница 4

Валдарниец, выжрав и убив вокруг себя, под собой и наверняка над собой всю жизнь, не мог найти больше ресурсов и восстановиться. Но он был жив настолько, насколько это слово применимо к подобным существам. Чудовище слабо шевелило человеческими конечностями, а головы, ушедшие в лунки, не показывались из гнезд. Сахарок обернулся. Вот, грузно топая ногами, в своей красно-черной броне подбегает квад: Поляна, Алтын, Шаман, Гусь, а с востока идет белый по прозвищу Хруст, а за Хрустом, ведя едва живого от страха паренька, вольный сталкер Костер, быстрый на ногах и шустрый на подмогах. Значит, жив мотоциклист! Сахарок улыбнулся, что случалось с ним крайне редко. Шаман из квада уже докладывал Якорю об окончании операции. В такие моменты все кажется фотографией. Суровые, но через одного улыбающиеся лица бойцов квада, разинутый в восторге рот Карбида, плавная поступь Хруста и Костер, прочно держащий за шкирку беглеца и толкающий его впереди себя. Сталкеры, обступив создание ужаса и отчаяния полукругом на расстоянии десятка метров, остановились. Валдарнийцы слепливались из отдельных единиц гнуса в горниле радиоактивных воронок, которых по Европе были тысячи, соответственно, и радиация в них держалась такая, что без защиты от радиации близко лучше не подходить. Костер остановился с мотоциклистом в паре десятков метров.

– Ну, что, ты этого испугался? – спросил Сахарок у бледного, как смерть, паренька. Тот лишь кивнул. Легко быть смелым в такой ситуации, если ты сталкер. – Как зовут?

– М… Митя… Матвеев, я из Уборок, – ответил тот, заикаясь от пережитого.

– Хорошо, Митя Матвеев из Уборок. Смотри, что мы с ним будем делать. Смотри и учись!

Сталкер опустил щиток на лицо и вынул меч, кивнув кваду. Бойцы квада опустили забрала и достали свои мечи. Карбид застучал сапогами на площадке, засуетился, торопясь спуститься вниз. Сахарок жестом остановил его, оставив наблюдать за округой. Хруст, шлем которого не имел забрала, лишь чуть опустил подбородок вниз, его клинок, чуть менее широкий, был сделан не Ковалем, а в их подземной кузнице на Пепелище. Одновременно шагнув к чудовищу, живые и мертвый, рубя плотную шкуру гнуса, преодолевая слабое сопротивление пытающихся ухватиться за сталь пятнистых ладоней, безжалостно рубили все, что выступало за пределы основной туши. Несколько минут шесть клинков с чавканьем и глухим стуком рубили зараженную плоть. Головы биотанка попискивали в своих костяных лунках, но сил у чудовища больше не было. Скоро оно умрет с голоду.

– Хорош, – скомандовал Сахарок. – Сообщи нашим, чтобы принесли полог. Накрыть и закрепить, чтобы не унесло ветром. Уходим.

Сталкер обернулся на новоприбывшего. Тот жадно пил воду из фляжки. Думается, что один из его кошмаров сейчас был уничтожен матовой отточенной сталью, а остатки будут еще долго валяться здесь на черном тлене пшеницы.

Глава 5. Перемены

Коваль и Яков наконец закончили с восстановлением и настройкой ПР127, расположенного под навесом. Жмот крутился рядом, подавая инструмент, и часто косился на Якова, пряча взгляд, как только тот подозревал что-то неладное. Коваль переставил платы, старательно припаяв их, и воткнул источник питания, который ранее был вынут, чтобы робот спокойно стоял в сарае. В качестве испытуемого мертвеца напротив поставили Добрыню. Яков, десять раз прокрутив все в голове, переключил рычажки на панели, установленной в ходовой тележке робота. Индикаторы перемигнулись красным, но после манипуляции с третьим рычажком диодные индикаторы мигнули зеленым, и все затихло.

– Что, все? – затаив дыхание, спросил Коваль, с напряжением следивший за действиями бойца.

– Все… – пожал плечами Яков.

ПР127, очищенный от крови гнуса, с демонтированными ломаными креплениями пулеметов, снятым обломком циркулярной пилы и креплением манипулятора представлял теперь голую миролюбивую версию грозного для гражданского гнуса робота. С десяток секунд после получения новых вводных ПР стоял неподвижно и лишь затем закрутил башенками в разные стороны, сканируя окружение, местность и, очевидно, пытаясь определить свое местоположение. Дернув взад и вперед нарочито заклиненными гусянками, он замер. Коваль заметно нервничал. Этот робот, а точнее, контрольный модуль с настройками на конкретную ячейку операторов, был их единственным шансом соединиться с регулярными войсками, ныне разбитыми, разрозненными, но уцелевшие просто обязаны были быть. Хоть кто-то. Коваль сидел на корточках напротив ПР и нервно тянул сигарету за сигаретой, сплевывая несуществующие крошки табака в сторону. Яков стоял рядом, хмуро следя да безмолвным аппаратом, а мертвец Добрыня стоял по другую сторону от ПР, глядя сквозь металлические башенки робота. Вдруг механизм ожил. Верхняя башенка развернулась и уставилась оптическим глазком на Якова, а гусеничный ход, словно проверяемый рукой оператора, дернул заклинившими движителями в разные стороны, убеждаясь в его отсутствии повторно.

– Яков? – раздался голос из скрытых динамиков робота.

– Серега? Овчинников? – воскликнул боец и стремительно нырнул к роботу.

– Я, я… – голос оператора был возбужден и растроган. Словно друзья сняли с головы пленника пыльный мешок. Все башенки робота хаотично завращались, собирая информацию. – Где вы? А… не говори. Живы? Я вас беспилотниками еще пару километров вел, потом предел. Что там у вас? Это кто? – посыпал вопросами оператор.

– Свои, свои. Здесь все свои, – успокоил его Яков. – Это Коваль, он тут командует. Все к нему, – указал боец на усатого сталкера.

Верхняя башенка направила глазок камеры на сталкера.

– Младший лейтенант Овчинников! Оператор разведывательного роботизированного звена, – доложил он звенящими динамиками робота.

– Спокойно, служивый. Здесь по форме не обращаются. Рассказывай, что у тебя в наличии, чем можешь помочь?

Возникла некоторая пауза, в которой было слышно как оператор судорожно справляется с волнением.

– Восстановлена связь с несколькими точками. Мы уже глубоко в тылу противника. Всего в нашем распоряжении двенадцать действующих ПР127, еще около тридцати роботов в разной степени неисправности по известным координатам. Около полусотни исчезли, и установить их точное местоположение невозможно. Беспилотники около десятка готовы к вылету, но требуется дозаправка. Для этого нам нужно подняться на поверхность, но мы уже потеряли четверых, примерно то же самое и у большинства других точек. Поэтому в настоящее время у нас есть только радиоэфир.

– Негусто, – пошевелил усами Коваль. – Что в мире творится? Что слышно?

– Точно знать не можем, но доносятся обрывки информации, известно что гнус вошел в Китай и Индию. Пакистан ударил по нему ядерными бомбами, это помогло. Потом по гнусу ударили совместно Китай и Индия по своим же территориям. После этого новостей еще не было, – рассказал оператор. – В Южной Америке вспышка, в Канаду прибыл корабль с зараженными. Гнус везде.

Коваль выдохнул. Этого и следовало ожидать, но как же тяжело узнавать это в действительности.

– Что теперь делать? – не выдержал Жмот.

– Все то же самое, только быстрее, – ответил Коваль. – Готовиться и встречать.

– Вы хотите встречать гнус? – переспросил оператор.

– Никто, кроме нас, оператор, – твердо сказал Коваль. – Или ты планируешь отсидеться в норе?

– Но что мы можем сделать? Нас мало. Всего несколько десятков, и я не могу знать, кто и где расположен. Это секретная информация, мы не можем ее знать. Если мы будем знать и гнус захватит нас, он получит доступ к остальным точкам. Их будут миллионы…

– Но вашу точку он, видимо, уже нашел. Ты говоришь, потерял четверых? Остальные тоже теряют людей? Он нашел большую часть из вас, но твоя нора слишком глубока, и он пока не может дотянуться до тебя. Нам нужны твои глаза в воздухе и роботы, понимаешь? – Коваль повысил голос. – Или ты хочешь сдохнуть с голоду через несколько лет в своем каменном мешке? Через пару месяцев или раньше гнус выжрет все там и пойдет обратно! Туда, где еще есть леса и поля, где еще есть живые! Он придет сюда, к нам! Мы примем бой и живые, и мертвые, а тебе в последний момент не с кем будет даже попрощаться, потому что ты будешь последней крысой в своей норе, которая сойдет с ума и сдохнет от тоски и голода! Ты понял?!

Голос Коваля звенел и, казалось, разил молниями. Жмот испуганно отдалился от командира, а Яков, напротив, подойдя к Ковалю, положил руку на его плечо, жестом призывая успокоиться.

– Это хороший оператор. У него сотни объектов на счету, – негромко сказал Яков.

Коваль встал, с трудом переводя дыхание. Усы его топорщились. И его нервы оказались не железными. Ожидания, которые он возлагал на регулярные войска, прямо сейчас летели к чертям. Неуверенная и осторожная позиция военного вывела его, и без того бывшего в диком напряжении, из себя. ПР молчал. Даже Добрыня как-то по-другому смотрел на Коваля. Его тусклые глаза на мгновенье стали ярче и живее. Сделав усилие над собой, он прохрипел, указывая пальцем на железо:

– Оператор. Не сказал. Нет.

Рука мертвеца опустилась, и он вновь застыл неподвижно, как манекен, недвижимый ни биением собственного сердца, ни током жидкостей по сосудам, ни дыханием.

Оператор снова заговорил через динамики железного робота:

– Еще вчера, когда Сагитай и Яков вышли из зоны нашего наблюдения, мы решили заправить БЛА дальнего радиуса и запустить его в западном направлении, куда вы их увезли. БЛА замаскирован и стоит на рогатке. Из последнего полета мы приняли его, но не успели заправить. Гнус стоит над нами. Мы не знаем точно, где и сколько, но он тут. Он не нашел аппараты, но он чувствует наши следы. Мы тянули жребий, кто пойдет наверх и заправит летуна. Мне не повезло, мне пришлось остаться…

– Ты хотел сказать, тебе повезло? – поправил Коваль.

– Нет. Мне не повезло. Только те, кому повезло, пошли наверх. Мы хотели пойти наверх, чтобы хоть как-то помочь им. Мы видели, как они дрались там… Ты видел это, Коваль? – голос оператора был тяжел и мрачен. Казалось, это говорил человек много старше его возраста. – Сначала ушли двое. Не вернулись. Затем еще двое. Я тоже хотел, но меня не пустили. Теперь нас всего четверо. И какая-то тварь сторожит нас у выхода с той стороны. Сторожит у последней двери. Мы слышим, как она бьет чем-то там в темноте по двери бункера. Ты думаешь, мы боимся настолько, чтобы прятаться в норе?

Коваль опустил глаза.

– Извини, брат… я не знаю, что думать. Я так рассчитывал на вашу помощь. На помощь разведки беспилотников и роботов.

– Мы поможем, но что именно мы можем сделать? – спросил оператор.

– Надо выбить им осаду, – тихо сказал Яков. – Надо выбить осаду всем точкам. Пусть они заправляют беспилотники и отслеживают территории, пока могут.

Коваль посветлевшим взглядом посмотрел на Якова.

– Правильно, боец. Птичек надо запускать. Оператор? Серега? Говори, где находишься. Не ссы, хуже уже не будет.

* * *

Солнце, прячась за рваными облаками, уже прошло свой зенит и теперь, так и не выбравшись из-за тонкой, но неподвластной пленки облаков, катило дальше в надежде найти брешь и осветить тихую землю. Коваль, Яков и Жмот разбирали хранящиеся в сарае ПР, снимая неповрежденные компоненты и монтируя их на рабочий ПР, который нет-нет да подсказывал, как лучше приладить ту или иную железку, тестировал ее движением и нагрузкой. Люди работали остервенело, сняв верхнюю одежду, смахивая пот, вытирая руки от графитовой смазки, и время от времени по очереди прикладывались к бутылке с водой. Часа через два, когда, умаявшись, они смотрели на почти готовый ПР127, вошел его величество Сагитай в сопровождении Зимы. В чистой броньке, начищенных берцах, при шлеме, при автомате, с отрегулированной разгрузкой, полной патронов, весь сам из себя и в полной комплектации, хоть сейчас на парад. Более того, свежее, выспавшееся, розовое лицо бойца с аппетитом жевало кекс, а во взгляде читалась легкая заинтересованность, но никак не желание вмешиваться в процесс.

– Ба! Какие люди! – искренне воскликнул Коваль и подошел к Сагитаю, обнял его, дружески похлопав по спине.

– Сага, дружище, – не менее тепло обнял и похлопал по спине Яков. Они впервые увидели друг друга за эти сутки.

– Сагитай, – раскинул руки Жмот, намереваясь приобнять его и продемонстрировать всю дружественность расположения.

– Ты-то чего? – придержал его рукой с кексом Сагитай. – Не надо.

Жмот вроде как сконфузился, но ненадолго.

– Здравия желаю! – раздался голос оператора.

– О! Овчинников! – поднял указательный палец вверх боец, остальными пальцами этой же руки продолжая держать надкушенный кекс. – И тебе не хворать, оператор. Как сам? – вполне довольный собой, Сагитай облокотился на столб, поддерживающий навес.

– Спасибо. Пока жив, – ответили динамики.

– А как наш круглый друг о восьми головах? Ходячая бородавка с глистами…

– Елки-палки! – раздался голос оператора, и было слышно, как он звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

– Что?

– Разрешите доложить! – четко по-военному громыхнули динамики.

Сагитай от неожиданности закашлялся крошками. Они с Яковом, конечно, и были профильными военными, но, откровенно говоря, их шеф и ценил больше за то, что они меньше всего похожи на кадровых, как в подходе к делу, так и в мышлении. Коваль приподнял бровь и, вытирая руки тряпкой, подошел поближе к роботу и присел рядом на корточки, выравниваясь по уровню с говорящим, заодно и показывая, кто тут главный и кому надо докладывать.

– Докладывай, – разрешил он, глядя в глазок.

– Биотанк погиб не от голода, а от инъекции крови мертвеца. Через восемнадцать часов беспилотник зафиксировал, что биотанк распался на составляющие. Вероятно, физическая смерть наступила в течение трех часов после инъекции. Беспилотник показал резкое изменение температуры гнуса до пятидесяти градусов через три часа, а затем постепенное остывание в течение ночи.

Звон динамиков затих, и воцарилась тишина, в которой каждый смотрел на другого, сомневаясь в том, верно ли то, что он услышал. Первым пришел в себя Жмот.

– Ну, так это… тогда… – растерянно начал он.

Коваль резким движением поднятой руки прервал его бормотание.

– Ты видел, что биотанк развалился на части? – спросил он.

– Так точно!

– Почему сразу не сказал?

– Виноват… – оператор замолчал, чувствуя, насколько важную информацию они могли потерять, если бы с ними, с их точкой что-нибудь случилось.

– Ладно. Хорошо, что вспомнил, – Коваль встал, его глаза лихорадочно блестели, усы снова топорщились. – Кровь Дока была? – спросил он одновременно у всех.

– Да, – ответил Сагитай.

– Хорошо, хорошо… сдается мне, тут не в Доке дело… – он поправил усы, стараясь прижать их обратно. Затем в его глазах появилась растерянность и удивление, и он посмотрел на Якова. – Так вы его, что… валдарнийца вдвоем оприходовали?

– Да нет… – смутился Яков. – Там еще робот был боевой. Не такой, как этот. Другой, как человек.

Коваль нервным движением полез в карман за сигаретами. В пачке осталась последняя. Усы снова распушились. Он нервно прикурил слегка трясущимися руками.

– Так, бойцы. Докладывайте мне. Чего я еще не знаю?

Минут сорок Сагитай и Яков рассказывали все, что видели с самого выхода из Москвы. Жмот и Зима стояли рядом. Если Зима спокойно слушал, иногда поглядывая по сторонам, то Жмот встал прямо за Ковалем и, раскрыв рот, ловил каждое слово. Глаза его светились восторгом и удивлением. Он несколько раз издавал сдавленные возгласы, хватал ртом воздух, чтобы спросить что-либо, но сдерживался, понимая, что Коваль может его попросту выгнать отсюда, чтобы он не мешал. Когда дело дошло до Лилит, рот открыл даже Зима. Он растерянно чесал щетинистый подбородок и ошарашенно переводил взгляды с одного бойца на другого. Когда же Яков показал на шрам от пули, точку входа и выхода, версию о том, что бойцы, наглотавшись колес, наловились глюков и положили два отряда альфа-гнуса, убрал даже Коваль, дотошно выспрашивающий все до мелочей, не пускаясь, однако, в какие-либо умозаключения. Историю со своего участка пути подтвердил также оператор, сухо, коротко по-военному отвечая на внезапные вопросы Коваля. По окончании рассказа Коваль полез за сигаретами, которые у него закончились, на что Зима, опередив не пришедшего в себя Жмота, подал свои. Сталкеры угостились по сигаретке и замолчали, собирая мысли в кучу. Коваль, укутанный клубами сигаретного дыма, задумчиво поднес ко рту рацию и произнес в общий канал:

– Мужики, срочно нужен один гнус. Живой. Кто обнаружит, сообщайте. Задача ясна?

Попискивания и неразборчивые, вполголоса отклики подтвердили прием задачи, а через полчаса, как по заказу, в Шибириновке, что находилась примерно в пяти километрах от их местоположения, был обнаружен объект, рыскающий по домам и огородам. Деревня была проверена и зачищена ранее, но этот, возможно, бродил вдоль речки Струга или вернулся по старой памяти к себе домой откуда-то еще. Вычистить всю округу от гнуса было невозможно.

Яков получил свою «Леру», Сагитай пополнил боезапас и хозяйски прошелся по приличному оружейному складу, который занимал целый дом. Зима вытащил из платяного шкафа, служащего сейфом для особо ценных предметов, катаны и с сожалением отдал их бойцам. Выкатив армейский джип с пулеметом наверху, Коваль, Зима, Яков и Сагитай погрузились в машину. Поскольку Яков и Сагитай, рассевшиеся на заднем сиденье, в полном обмундировании были не мелкими ребятами, они не хотели брать Жмота, но тот такими глазами смотрел и на них, и на Коваля, что пришлось немного потесниться и взять его с собой. К слову сказать, в военном транспорте, рассчитанном на подобное, им не пришлось особо ужиматься. Внедорожник, включив фары, в наступающих сумерках тронулся в путь. За ним, перестукивая обрезиненными гусеницами и вскидывая в движении пулеметы калибра двенадцать и семь миллиметров, словно радуясь возвращению конечностей, понесся ПР127, крутя башенками и закладывая виражи.

Поимка еще одного мужичка, покрытого пятнами, хоть и спрятавшегося за поленницами у сарая, была не сложным делом. Воскресший по кличке Сержант, из бывших военных, однажды сгинувших в Зоне, без труда указал, несмотря на сумерки, местонахождение объекта. Сталкеры и бойцы, по указанию Сержанта, обошли указанную точку и в сумеречной тишине обступили гнуса со всех сторон. Он в свою очередь не пытался никуда бежать, не осознавая степени угрозы от этих людей и от странного механизма, держащегося позади остальных. Гнус в джинсовой куртке, грязных, покрытых черным налетом праха джинсах сидел на корточках, скрываясь от людей. Это было уже совсем другое существо. Прожившее несколько суток, освоившееся со всем, что происходит, оно четко понимало, что происходит, по крайней мере, через призму восприятия зараженного мозга. Таких не интересует, как и почему они стали другими. Они просто продолжают существовать так, как им велит их измененное сознание.

Среднего или чуть выше среднего роста мужчина лет пятидесяти, крепкого сложения, жилистый, с мозолистыми пятнистыми ладонями, даже достал сигарету и, не прикуривая, вложил ее в рот, имитируя или повторяя того, кем он был раньше. Держа на мушке, первым перед ним появились Коваль и Сержант. Осветив гнуса рассеянным светом налобника, Коваль, держась на расстоянии трех метров, убрал автомат.

– Здорово, мужик, – обратился он к нему.

Гнус кинул на него взгляд и показал неприкуренную сигарету, невнятным жестом обозначая то ли затяжку, то ли просьбу огня. Сидящий на корточках спиной к сараю гнус не делал попыток убегать, а потому с обеих сторон сарая приблизились остальные четыре человека. Это не вызвало никакой реакции пятнистого.

– Огоньку… – хрипло произнес он.

Коваль, усмехнувшись, кинул ему зажигалку, нарочно кидая так, чтобы поймать было трудно. Гнус выкинул вперед руку и уверенно поймал ее на лету. Сталкеры переглянулись. Это было что-то новенькое. Гнус и его формы были никому не известны, кто знает, до какой степени может меняться эта зараза и ее носитель? По крайней мере, этот был вполне ловок.

– Один? – спросил его Коваль.

Это был обязательный вопрос. Большая часть отбившегося гнуса были одиночками, но были и небольшие группы. В таких случаях обязательно нужно было найти всех, перед тем как уничтожить. Живой и испуганный гнус, обнаруживший незараженных людей, наверняка сможет привести с собой неизвестно какое количество таких же, как и он, полуживых прокаженных. Гнус кивнул. Под светом фонарей его движения были вполне естественны. Если бы не уродливые пятна на лице и неприкрытых участках тела, его вполне можно было бы спутать с обычным человеком.

– Светку ищу, – сказал он, стряхивая указательным пальцем пепел с незажженной сигареты. Зажигалку он так и продолжал держать в руке.

– Нет здесь никого. Только мы, – ответил Коваль. – Ты болеешь. Тебя надо лечить.

Гнус впервые посмотрел на сталкера, чье лицо было закрыто прозрачным пластиковым забралом. Темные с коричневыми прожилками глаза гнуса не выражали ничего. Они были словно пластиковые. Матово поблескивающие пластиковые глаза.

– Некого лечить, что ли? Вон его лечите, – он указал махом головы на Сержанта.

Речь гнуса была четкой, мысли, какие бы они ни были, были ясными, и вероятность мирного исхода ситуации стремительно обращалась в ноль. Но не для того они ехали сюда таким составом, чтобы решать все условными договоренностями. Конечно, взять живого гнуса было задачей не частой. Обычно, если нужно было устранить гнуса, не поддающегося на уговоры и обманы, достаточно было лишь прострелить тому голову, а после быстро снять ее с плеч, что для гражданского гнуса, не готового к применению огнестрела, было неожиданностью. Но сейчас…

Коваль посмотрел на Зиму. Зима уже держал готовую веревочную петлю за спиной. Секунда – и брошенная как лассо с небольшого расстояния петля была накинута на голову гнуса. Но вот незадача, имитируя курение, гнус поднес руку с незажженной сигаретой ко рту, и петля одной стороной закатилась, как надо, за затылок, а другая сторона легла на запястье. Понявший, что что-то происходит не так, как надо, гнус сбросил петлю, вскочил, но было поздно. Обступившие его бойцы одним своим общим весом придавили его к стене сарая, заломали, связали руки, ноги и положили на землю. Коваль воткнул в открытый рот кляп. Яркость фонарей добавили, а со связанного срезали всю одежду, оставив совершенно нагим и безобразным. Смуглая сухая кожа, покрытая пятнами вируса, прочная и тонкая, не скрывала крепких мышц и четких, словно прорисованных сухожилий. Определенно эта особь при жизни была знакома с физическим трудом. Сделав несколько безрезультатных усилий порвать веревку, гнус замер, глядя непроницаемым взглядом на людей.

– Ну, что, Сержант, – сказал Коваль, подавая ему одноразовый шприц без упаковки, – давай за всех, кто еще жив и кто еще воскреснет?

Сержант, чья древняя, но бережно залатанная амуниция ранних образцов указывала на то, что он был в числе первых военных, сгинувших и воскресших в Зоне, молча принял шприц. Секунду подумав, он нащупал пальцем просвет между ребрами напротив сердца и воткнул иглу на всю глубину. Темная, почти черная кровь начала наполнять пластиковый цилиндр шприца. Поняв, что сейчас будет, гнус начал биться о землю, как рыба на льду, и даже пару раз начинал вставать, но тут же сбивался ударом приклада и подсечкой на землю. Он что-то мычал, мотал головой, и только сейчас в его глазах было видно что-то напоминающее страх. Но страх какой-то отчужденный, словно только часть человека билась за странную жизнь, которая руководила этим телом, как будто тело принуждали использовать все способы, чтобы сбежать, но действительного страха не было. Наполнив шприц, Сержант протянул его Ковалю.

– Прижмите его, – коротко скомандовал сталкер.

Несколько человек придавили гнуса к земле. Коваль повернул голову гнуса в сторону и вогнал иглу между ключицей и шеей. Гнус издал короткий звук и замер, от напряжения став деревянным. С трудом, словно из тисков вытащив иглу, Коваль отошел. Сталкеры также сделали шаг назад, сняв давление с тела. Коваль засек таймер и включил видеозапись на ПДА. С минуту гнус лежал, напрягши все мышцы, словно до сих пор сопротивляясь навалившимся на него людям. Затем общий мышечный спазм начал усиливаться, пальцы на ногах – поджиматься, а сам – выгибаться дугой. Связанные за спиной руки непроизвольно старались сложиться в локтях, но веревки, врезавшиеся в кожу, не давали сделать этого.

– Развяжите, – приказал Коваль.

Веревки тотчас были срезаны, но встать он уже не мог. Выгибавшееся дугой тело худело и потрескивало не выдерживающими нагрузки суставами и позвоночными дисками. Кляп вытащить было невозможно, стиснутые челюсти не давали на это ни одного шанса. Еще несколько минут скованный одной мощной судорогой гнус, на глазах теряющий в весе, сопротивлялся вирусам, внесенным в него извне. Единственному вирусу, с которым он не мог справиться в почти убитом им носителе. Потемнев и иссохнув, он застыл, давая понять, что найдено то, что не может вылечить, но может убить. Кровь воскресших, кровь тех, кто действительно умер, неся в себе неизвестный штамм, и поднят этим же штаммом. Кровь, вяло текущая по жилам мертвецов, без проблем приживавшаяся в живых, приживалась и в полуживых, выдавливая оттуда и управляющий телом вирус. Люди завороженно смотрели на мертвого гнуса, на лицах постепенно растягивалась победная улыбка.

– Готов? – спросил Коваль у Сержанта, прозрачным взглядом смотрящего на тело.

– Без вариантов… – ответил тот.

Коваль наконец позволил себе улыбнуться и нажал кнопку вызова ближайшего к Зоне поста. Сделав несколько шагов в сторону, чтобы не говорить при всех, он начал отбивать голосовку Якорю. Оттуда по нынешней спокойной Зоне, когда мутанты не атакуют сталкеров, уже через несколько часов новость дойдет до лидера «Свободы», а тот распорядится ею, как может. Зима присел рядом с трупом, разглядывая выражение его лица.

– Слушай, у нас такие же трупы иногда появлялись у костров. В такой же позе. Это что, получается, ваших рук дело было? – обратился он вполголоса к Сержанту.

Тот пожал плечами. Сагитай и Яков переглянулись. Да, они тоже видели таких. Так умирали сталкеры, убитые энергетикой зомби, но это было давно у одного из химических озер. Тогда никто ничего не знал о том, что делается с ними, даже сами мертвецы, находящиеся в частичном сознании, еще не понимали, что они, кто и откуда. Тогда они были лишь жалкими бродягами, подбирающими крохи, крыс и падаль. Это было так давно… и единственный, кто пытался с ними разговаривать, изучать и кормить, был некробиолог Трофим, ушедший вслед за ними в темноту подземелий под Пепелищем.

– Вот тебе и Черный Сталкер, – сделал вывод Жмот.

Напомнив о себе перестукиванием гусеничных движителей, подъехал ПР127.

– Мужики, вы бы поторопились ко мне, – его голос, хоть и искаженный динамиками, был заметно нервным. – Нам ворота пытаются сломать. Уже часа два. Подойти не можем, защиты нет, но явно это не наши.

Через динамики робота донесся отдаленный металлический удар и жуткий крик сразу нескольких ртов.