Читать книгу: «Первая крепость», страница 15

Михалыч внимательно посмотрел на бойца.

– Ты поосторожнее с ними. У нас так куча мужиков самоотвод сделали. Грех приняли. Нельзя!

Михалыч, нисколько не смущаясь, взял Сагитая под локоть, словно даму, и повел за собой. Боец же, вдруг потерявший волю, молча принял поводыря и, ошарашенно глядя под ноги, наступая на ломкие кости, шел рядом. Яков подобрал его лопату и шел позади, время от времени оглядываясь назад. Ему тоже было не по себе, но такого, как его напарник, он не испытывал.

Между тем невнятный шелест и гул настигали их. Это был не фиксируемый приборами шум. Это было нечто другое, ощущаемое нервными клетками и, наверное, обрабатываемое белым веществом мозга.

– Это кто-то же их сюда направляет, а, Михалыч? – спросил он, чувствуя, как странно звучит его голос. Словно в подушку.

– Не знаю, Яша. Они со стороны Киева идут. Это когда их много, так чувствуется. Но только вначале тяжело, потом проще. Они же все-таки люди…

– Они?! – удивился Яков, так что даже приостановился.

– Ну, конечно. А кто же еще, – ответил Михалыч.

От звука его голоса полегчало, и даже Сагитай, вдруг пришедший в себя, начал отстраняться. Сварщик легко отпустил его руку, давая идти самостоятельно.

– Мы же тоже люди. Мы чувствуем друг друга, хочешь того или нет. Без этого бы, может, и не сходились бы, – добавил он.

– Так, может, еще и вымрем, – не задумываясь, выпалил Яков.

– Типун тебе на язык, Яша. Не для того меня, старого, от страшного суда тут схоронили, и тебя не для того, и, сам знаешь, на все воля Господня, – сказал Михалыч. – Был потоп – пережили те, кто был верен. Теперь идет страшный суд. Те, кому положено, будут жить, а кто свое отходил, тому и простится все. Ты меня слушай, Яков, я дело говорю. Стоять нам надо, пока живы, а время придет, так и помереть. Но, покуда время не пришло, твердыней стоять будем.

Яков промолчал. Сложно спорить с тем, о чем не имеешь ни малейшего понятия. Шум в ушах и давление прошли. Может, и прав Михалыч? Но где кончается воля человека и начинается его предназначение? Или воля человека должна идти по предназначению? Кто скажет, какое у него, у Якова, предназначение? Он посмотрел на лопаты в обеих руках, повел плечами, чувствуя тяжесть пятнадцатикилограммовой «Леры». Неужели он всего лишь оружие в этих необъяснимых планах Бога на человечество? А как же Лилит? Она же не плохая. Она спасла его и Дока. Хотя она называла себя демоном. Но, может, демоны – тоже часть плана… тогда получается, что и нынешние демоны не настолько плохи? Они же выставили все свои силы за человечество, за живых людей и были подло убиты в спину этими же людьми. Тогда, получается, живые хуже демонов. Тогда получается, что настоящее зло – это люди, а то, что позади, – это лишь порожденное ими самими наказание, а Лилит – это и есть настоящий план Бога, потому что она верила в свое предназначение с самого рождения. Она же не могла быть плохой с самого рождения?

Чувствуя незнакомое смятение и сумбур в душе, Яков шел за Михалычем. Освобожденные и введенные в строй роботы встали в шахматном порядке на расстоянии местами в десяток метров друг от друга. Поскрипывая человеческими костями, перекатывались в ручном режиме занимающие позиции самодвижущиеся платформы.

Глава 17. Эвакуация

Через пару минут отряд достиг ворот, где, пройдя друг за другом между забаррикадировавшей проход техникой, люди попали на внутреннюю территорию. Тотчас же вернувшимся поднесли горячую еду. Сагитай и Яков отказались, а вот сварщик и токарь, отставив лопаты, принялись есть, не сходя с места. Это было странно. Они словно отключались от внешнего мира во время принятия пищи. Бойцы же, несмотря на внешнее спокойствие рабочих, никак не чувствовали покоя. По-прежнему стояла тишина, даже Богдан, сидящий на бордюре за компьютером, вдруг поднял голову, прислушиваясь, затем его пальцы пробежали по кнопкам и несколькими росчерками прокрутили что-то на мониторе.

– Непонятно, – сказал он.

– Что? – тут же спросил Сагитай, присаживаясь рядом.

– Не идут, – задумчиво ответил механик. – Странно.

Сагитай пожал плечами. Что можно было подумать? У него была задача привезти рабочих в Жукотки, а то, что гнус сейчас не лезет на рожон, может быть, и было странно, но никак не препятствовало выполнению задачи. Скорее, наоборот.

– Тогда последних откапываем – и вперед? – предложил Сагитай.

– У нас так гнус копился, когда среди них зараженные военные были… – сказал Богдан. – Я же говорил, что у нас тоже были солдаты. Они тот гнус альфой называли. Выбивали его роботами. Вычисляли как-то. Только потом альфа-гнус перестал появляться, и солдаты наши тоже… не вернулись. Тогда у нас ПР много было, около тысячи. Сейчас триста тридцать четыре. Такая арифметика. ПР прочные, простым патроном не берутся почти, рикошетят, а бронебойные заходят. Не как нож в масло, но долго ПР стоять перед ними не может, особенно если ход потерял.

– Значит, альфа-гнус появился, думаешь? – спросил Яков.

Вместо ответа послышался дальний одиночный выстрел. Затем еще несколько. Затем резкий и неприятный мощный взрыв. Сагитай вскочил, выругавшись.

– Северо-восток, – сказал Богдан. – Никогда оттуда не приходил. Триста тридцать три робота осталось, – он поднял голову и посмотрел на возвышающегося над ним Якова. – Ваш?

– Тьфу, – сплюнул, не удержавшись, еще раз Сагитай.

Очевидно, что да. Очевидно, что следом за лежащими здесь, на внутренней территории, трупами другим ходом шел и альфа-гнус. Альфа-гнус не был настолько деградировавшим, как гражданский. Его навыки стрелять и двигаться не слишком отличали его от живых. И это делало его крайне опасным.

– Ну, давай, гони туда роботов, – сказал Сагитай. – Высоты-то здесь нет нигде. Лесок редкий. Найдут.

– Нет, не найдут. А найдут – не достанут.

Яков и Сагитай переглянулись.

– В той стороне полигон. Окопы вырыты стандартные, в несколько линий, для испытаний. Как раз возле дороги несколько траншей видно. Еще тогда служивые говорили, что хорошо, что гнус про них не знает, иначе не достать было бы. Теперь вот пришел. Узнал, – сказал Богдан.

Голос его был мягок, но в нем не было ничего, кроме задумчивости. Незаметно бойцов и механика окружили другие работяги. Они молчали, соображая, что можно сделать сейчас, чтобы достать гнус из окопа. Очевидно, делать им это было не впервой, но все понимали, что на это надо время, платой за которое будет техника. Снова раздались пара одиночных выстрелов и взрыв. Очевидно, стреляли из подствольного гранатомета.

– Триста тридцать два. Отводим технику, – скомандовал он через толпу находящимся здесь же двум другим операторам.

– Надо проскакивать, пока светло, – сказал Сагитай.

– А если они по автобусам саданут? – возразил Яков.

– Не саданут. Мы по ним саданем! – решительно ответил Сагитай. – Богдан, маршрут знаешь?

– Да. Было время, выучили.

– Прыгайте на транспорт, мужики. Мы с Яковом в окопы…

– Да куда вам…

– Не пойдет…

– Ни-ни… – вдруг хором заговорили мужики.

– Отставить! – громко и четко скомандовал Сагитай. Именно скомандовал, практически рявкнул, а не сказал. Люди смолкли от неожиданности. – Время военное. Я старший по званию. Это приказ. Таких, как мы с Яковом, пруд пруди. Там, в Жукотках, сейчас нужны специалисты вашего дела. Тех, кто умеет управляться с роботами и собирать их, днем с огнем уже не найдешь. Вы последние, понимаете? От вас зависит, сможем мы удержать гнус и не пустить его на последние плодородные земли или нет. Не от нас двоих, а от вас. От ваших рук и голов, мужики. Понимаете? – Сагитай выдержал паузу. – А от нас зависит, вернетесь вы в Жукотки или нет. Если будете торчать тут, непонятно, сколько вояк забьется в окопы. Встретят огнем весь наш транспорт, выпустят тех, что еще стоят в лесу, сомнут.

– Может, в обход? – подал кто-то голос.

– Нет дороги из «Ладоги» в обход. Да и куда автобусы по трупам? Не пройдут, – сказал Богдан. – Асфальт еле расчистили.

Раздался еще один взрыв. Механик хмуро посмотрел на экран, переключил несколько клавиш и сделал несколько росчерков.

– Командуй, товарищ… в каком звании, можно узнать? – спросил Богдан.

– Капитан, – буркнул Сагитай. – Вопрос есть?

Богдан встал и попытался застегнуть отсутствующую верхнюю пуговицу своего халата.

– Никак нет, – твердо сказал он.

Народ, до этого плотно обступавший военных, немного расступился.

– Тогда слушаем внимательно. Грузитесь на автобусы, берете всех роботов в сопровождение и ждете нашего сигнала. Начнется стрельба в окопах – выезжаете и не останавливаетесь, пока не приедете, куда надо.

Люди молчали. Такое решение было неожиданным для них, но сейчас единственно верным.

– Вы же не вернетесь, товарищ капитан. И до окопов ваш «Тигр» может не доехать, а прострелят чего – останетесь без транспорта…

– «Тигра» здесь оставим. Ключи песикам вашим. До гнуса доберемся, башку ему открутим и назад, догонять вас. Ясно? – уверенно сказал Сагитай.

– Мы на саночках ваших доедем, – добавил Яков, удобнее перехватывая тяжелый гранатомет.

– Я подстрахую, где смогу, – внезапно раздался голос младшего лейтенанта Овчинникова, вышедшего на связь посредством стоящего рядом ПР.

– О, кавалерия! – обрадовался Яков.

– И саночки ваши могу на контроль взять через ПР. На это минут десять надо – коды сменить и протоколы, – добавил Овчинников. – Могу и больше под контроль взять, но минут по десять минимум на каждую единицу надо.

– Нет. Только сани. Времени нет, – скомандовал Сагитай.

Он понимал, что задержка в этих условиях отнимает шансы у людей вырваться из ловушки. Неизвестно, какие силы идут вслед за ними, а с учетом остановившего свой ход гнуса в черном леске дорога каждая минута.

– Собираемся! – крикнул Богдан.

Народ разошелся. Через минуты два желтых автобуса и две белые «Нивы» стояли у бетонного забора. На внутренней территории, словно выпущенные охранять двор в отсутствие хозяина, появилось три ПР, снабженных циркуляционными пилами на манипуляторах. Это гарантированно не даст возможности обосноваться здесь гнусу. Яков, подцепив легковушку и автобус лебедкой, без проблем стащил их с проезда. Теплушка же на базе ЗИЛа с надписью «Горводоканал» была отодвинута прочным лбом все того же «Тигра». Благо расстрел его из крупного пулеметного калибра роботами не заклинил ходовую, и, установив ее на нейтральную передачу, бойцы сдвинули издырявленный транспорт в сторону. После этого они вернули «Тигра» внутрь территории. Контактный ПР127 несколько минут стоял без движения, пока оператор там, в Жукотках, посредством известных ему мостов и кодов колдовал над связями между боевыми единицами. Рабочие в автобусах и машинах сидели с заведенными двигателями, глядя на бойцов. В их глазах было нечто, что точно отличало их от мертвецов и от гнуса. Надежда, страх и ожидание, может быть, даже мольба за этих двух людей, готовящихся к рукопашной схватке.

Яков смотрел через окна автобусов на лица, запоминая каждого, освещая их взглядом и собственным внутренним покоем. Он странным образом был готов. Может, от неполного понимания, что им предстоит, а может быть, как раз полное понимание и принятие того, что сейчас будет, и давало ему этот покой. Он теперь словно понял свое предназначение и нечто большее, чем он сам, завладело им, его сознанием и духом. Спокойствие и свобода. Сагитай же, наоборот, словно упрямый огонь, не поддающийся задувающему его ветру, бросал яркие языки пламени, сдерживая дрожь от поколачивающего нервы адреналина. Он не был готов просто драться с гнусом в окопах. Ему нужно было быть уверенным, что он победит, что они победят, что он вернется к костру и выпьет крепкого сладкого кофе, который сделает ему Орех. А после они отобьют гнус и найдут в Москве их шефа, поскольку он знает, где убежища с их семьями, а там… а там еще будет много боев, и кто-то должен пройти их все. Кто, если не он? Кто готовился к этому всю жизнь?

Сагитай нервно сплюнул, после чего достал флягу и присосался к ней. После чего подозрительно посмотрел на Якова, ушедшего мыслями черт знает куда.

– Слушай, братуха. У тебя пилюли красные есть еще? – спросил он.

Яков посмотрел на Сагитая. В глазах было некоторое замешательство.

– Есть.

– А чего молчим?

– Да я…

– Головка от буя! Давай!

Сагитай требовательно протянул руку. Яков достал коробок и положил одну большую красную пилюлю. Сагитай схватил ее и с хрустом разгрыз, тут же запив водой. Покрутил могучей шеей.

– Себе!

Яков на секунду замешкался. Сагитай снова подозрительно посмотрел на него, подбирая слова, чтобы не покрыть матом, как сержант салагу.

– Да нет, Сага. Я думаю, что мы и так справимся, – осторожно сказал Яков.

– Ты думаешь, что после окопов все закончится? Рассчитываешь на кого? Думаешь, облачка и солнышко всегда такие будут? И я вечный такой? И ты живой, крепкий надолго? Ты что, бессмертный? Тебе, может, и наплевать, но я намерен подзадержаться на этом свете. Хапай, я сказал!

Яков вытряхнул еще одну пилюлю и вложил себе в рот, запив из поданной другом фляги.

– Верно, брат! Что-то я… поплыл, – сознался Яков.

– Героем себя почувствовал? Пули не берут?

– Фух! – резко выдохнул воздух боец и крепко пристукнул себя обеими руками по шлему. Затем потряс головой. – Расслабился. Нам осталось-то пара минут до выхода и семь гранат. А я тут свечки считаю.

– Чего? – не понял Сагитай.

Яков не ответил.

– Карета подана, – раздался голос оператора из динамиков. – За воротами на ручном управлении через ПР. Так что рулить буду я, вы только держитесь. Закончите – лезьте обратно, я вас к воротам подвезу. Готовы?

Сагитай вопросительно посмотрел на Якова. Тот опустил забрало.

– Готовы.

В этот миг все переменилось. Размеренная жизнь до этого мгновения оборвалась. Из поля зрения и внимания ушли автобусы и люди, находящиеся в них. Пропали посторонние мысли, слегка зазвенела пустотой голова, а картинка вдруг потеряла цвет, став практически черно-белой, словно кто-то накрутил контраст на максимум. Несмотря на звук двигателей техники, Яков четко слышал, как посвистывает ветер в колючке бетонного забора, как ветер покатил по асфальту какую-то бумажку, как засосало под ложечкой нечто, напоминающее страх. От былого покоя и просветленного состояния духа не осталось и следа, теперь оно просто казалось опасным наваждением, никак не отражающим реальности. Он сжал кулаки и почувствовал, какой силой отозвались мышцы, услышал, как громко хрустнули суставы. Последние шаги до саней. Грязные, перемазанные черным прахом и грязной зараженной кровью гусеницы. Несколько рельсов приварены к платформе для веса, торчащие вперед зазубренные копья ломов с обрывками тряпья и высохшими кусками плоти. Платформа на уровне пояса, чуть ниже. Яков первый лег на нее, схватившись руками за рельсы и прижавшись к железному полу. Рядом лег Сагитай. Вот и все. Не слушая больше ничьих команд, кроме управляющего платформой оператора, перестукивая обрезиненными башмаками, транспорт двинулся в сторону окопов следом за ПР127, идущим первым. Несколько раз немилосердно тряхнуло так, что ноги и тело оторвались от пола, а оружие звякнуло о броню и шлемы. Послышался торопливый треск автомата и тут же басовитый ответ пулеметов ПР. Грянул грохот взрыва. Платформу слегка повело в сторону, а позади послышался шорох осыпаемой земли. Еще сразу несколько автоматных очередей, и как будто с разных сторон. Два взрыва, один подальше, а другой словно точно под правой гусеницей. Платформу подкинуло с одного бока, и Яков едва не вылетел прочь. Только то невероятное усилие, с которым он держался, спасло его от падения. С легкими щелчками в носовую часть и гусеницы забарабанили пули. Тут же грозно ответил ПР, опережая совсем близкий выстрел пистолета. Платформа замедлилась, клюнув носом на едва чувствующей вес, а потому очень жесткой подвеске. Поняв, что цель достигнута, Сагитай толчком вылетел с платформы и, увидев в метре от себя край траншеи, прыгнул в нее. Следом за ним, присыпанный землей, влетел Яков.

Окопы в несколько кривых рядов, вырытые годы назад экскаватором, просели и местами осыпались под дождями. Там, где они осыпались, они становились мелкими и порастали травой, но от травы сейчас остались лишь черные ломкие стебельки. Стрельба смолкла. Ожидать, пока альфа-гнус окружит и примет их в кольцо, бойцы не стали. Сагитай выбрал направление и, пригнувшись, двинул по окопу, держа пространство впереди в прицеле автомата. Яков, будучи выше, встал позади, целя из «Леры» над головой товарища, изредка поворачиваясь во все стороны. Наступать сейчас на пятки напарнику было лишним, а вот вовремя пресечь движение сзади – самое то. Заурчав двигателями, из ворот «Ладоги» выехали автобусы.

Яков на секунду задержал взгляд на их транспорте. Снаружи недалеко от осыпавшейся части окопа застыла платформа, рядом с ней, расчехлив пулеметы, стоял ПР, управляемый младшим лейтенантом Овчинниковым из самих Жукоток. Сейчас у гнуса было явное преимущество. Они точно знали, где находятся люди.

Первый зараженный солдатик в изорванной гимнастерке с торчащими из вен обрывками медицинских капельниц быстрым шагом, пригнувшись, вышел на Сагитая из-за поворота окопа. Автомат направлен на человека. Реакция бойца была моментальной. Короткая очередь в лицо и перехват пистолета, снаряженного мертвой кровью, и контрольным им же в голову. Теперь гнус знал, с кем имеет дело. Через пару секунд в сторону Сагитая из других окопов полетело с разных сторон сразу две гранаты. Каким-то чутьем, боковым зрением увидев летящие в его сторону «эфки», он котом выпрыгнул из окопа, оставив короткую вспышку, дым и град осколков позади. Сразу после взрыва он метнулся обратно в окоп и понесся вперед к одному ему видимой цели.

Яков был в пяти метрах от товарища, как раз на повороте извилистой траншеи, сделанной по всем правилам науки зигзагами, чтобы осколки не разлетались на всю ее длину. Едва успев отпрянуть назад, он поймал ссадину на маску, несколько осколков в бронежилет и досадное, едва заметное ранение в правую руку, которое лишь слегка обожгло и пока только щипало бицепс. Маленькое красное пятнышко выступило на рубахе. Первая кровь. Яков гневно раздул ноздри. Снова он ранен. Сзади загрохотал ПР, пресекая чью-то попытку вывалиться. Боец двинул вслед за напарником, намереваясь намотать хоть кого-нибудь на ствол своего гранатомета. В расходящемся дыму лежал, забиваясь в судорогах, подстреленный Сагитаем альфа-гнус. Лицо его было разбито и быстро чернело. Суетливо перебирающие по поясу руки искали оружие, но не находили его. Переступив его, тем не менее Яков почувствовал, как его схватили за ногу. Развернувшись, он одним мощным ударом ботинка сломал держащую его руку. Хватка ослабла. Снова загрохотал пулемет, прикрывая хвосты. Впереди послышался треск автомата и несколько пистолетных выстрелов. Вскрик. Непонятно, Сагитая или нет. Яков бросился на подмогу. Через несколько метров он увидел одного конвульсирующего и другого встающего гнуса, вытирающего лицо. Сагитая не было. Почувствовав человека позади, гнус развернулся, но «Лера» уже лязгнула боеприпасом. Близкий взрыв безосколочной оболочки неприятно оглушил стреляющего, оставив от противника только ноги. Слыша лишь звон в ушах, Яков снова понесся вперед. Подняв голову из окопа, он увидел, как поисковые роботы массово движутся по асфальтовой дороге из «Ладоги», растекаясь на десятки метров в ширину. Автобусы и две «Нивы» уже уходили прочь, постепенно набирая скорость по асфальтовой полосе. Голову колонны он пропустил, но, очевидно, там были те самые «сани», которые должны играть в случае чего роль тарана. Эвакуация проходила полным ходом. Надо найти Сагитая и через несколько минут уходить из этого места. Прыгать на «Тигра» и догонять работяг. Яков снова поспешил вперед. Еще двадцать метров, отрубленная рука с зеленым грязным рукавом, раскуроченный автомат, и окоп обрывается, сходя на нет осыпавшимся краем. Сагитая тут не было. Яков обернулся и увидел, что их платформа вместе с ПР уже не стоят там, где были раньше, на их месте стелется оранжевый дым от дымовой гранаты вперемежку с черноватым от горящего масла. Мелькнула чья-та голова с камуфляжной банданой, шедшая за ним по его окопу, тут же спрятавшаяся от его взгляда. Яков издал какой-то нечленораздельный звук, взял пространство впереди в прицел гранатомета и, пригнувшись, бросился навстречу. Через десяток метров, как только он вылетел из-за поворота, его встретила автоматная очередь. Первая пуля пробила внешнюю часть бедра, остальные дернули бронежилет, но выстрел «Леры» развалил и этого противника. Рана практически не чувствовалась из-за красной пилюли, которая и предусмотрена для таких случаев. Мельком глянув на ногу, едва хромая, но не от боли, а от некоторой образовавшейся слабости в ноге, Яков поспешил дальше. Дальше окоп снова был пуст еще на два десятка метров. Быстро достав из разгрузки медицинский клей, Яков вдавил содержимое тюбика прямо в рану с одной и с другой стороны. Состав вспучился, превратился в пену и закупорил отверстия. Сагитая не было, а звон в голове, который мешал услышать, что происходит, все еще не утих. Плюнув на все, Яков выпрямился, глазами отыскивая признаки хоть какого-то движения. Колонна с сотнями поисковых роботов, поднимая пыль, уже почти прошла мимо окопов. Самое время валить.

– Сага-а-а!!! – заорал Яков, отчаянно пытаясь найти друга.

Метров через тридцать он увидел дымок выстрелов и с легкостью, несвойственной такому гиганту, рванул в ту сторону. Теперь, оказавшись наверху, он понял всю картину. Гнус вышел из мертвого леса. Тысячи зараженных, сливаясь в поток, шли вслед за ушедшим транспортом, а альфа-гнус, который не осмеливался на активные действия, пока такое количество роботов проезжало мимо, теперь пошел в атаку. То тут, то там угадывалось движение. Но больше всего там, куда уже и добегал Яков. С высоты своего роста он увидел, как один альфа-гнус, плотно прижав Сагитая к стене окопа, уперевшись ногами в противоположную стену и спрятав голову, удерживает его на месте. Сагитай, держа меч острием вниз, пытается проколоть и стащить того в сторону. А другой гнус с залитым коричнево-красной кровью лицом поднимает пистолет и целится в его друга, в его Сагу!

Уже не соображая, что к чему, Яков делает гигантский прыжок и в прыжке сверху вниз обеими ногами летит прокаженному прямо в его мерзкую голову. Звучит выстрел. На долю секунды Яков оказывается быстрее, и пуля проходит мимо, а разогнанное тело, врезавшись на полной скорости, превращает голову гнуса в раздавленный овощ. Заорав как дикий тур, Яков хватает удерживающего его брата гнуса за воротник, а другой рукой – за солдатский ремень. Но гнус держит, не отпускает брата. Дикий удар коленом под ребра гнусу. Отчетливый хруст нескольких ребер – и хватка ослабевает. В этом месте окоп сходился с другим, и тут его стены были укреплены, как полагается, досками и бревнами. Яков сдирает с Сагитая тушу и с силой, на которую не способен никакой человек, поднимает его над головой. Несколько шагов до торчащего выше, чем надо, соснового столба – и туша с хрустом позвоночника ломается о деревянный столб. Гнус хрипит и показывает разбитое в осколки лицо. Удар мечом от Якова отрубает безобразную голову.

Сагитай тяжело дышит, но вроде цел. Забрало треснуто у крепления, но оно не сыпется. У его ног лежит обезглавленный им ранее труп.

– Ты как? – спрашивает Яков, чувствуя, как нечто звериное, поднятое в нем, мечется, словно сумасшедший тигр в клетке, яростно и беспричинно требуя выхода.

Сагитай кивает головой. Между бойцами падает граната. Доля секунды – и бойцы прыгают от нее в сторону. Взрыв и писк осколков. Легкий дым и жжение в ногах. Пробиты ноги. Прямо через подошвы. Уже сейчас чувствуется, как наполняются кровью берцы и немеют ступни, Яков встает, подбирая гранатомет. Встает и Сагитай. С трудом, опираясь на стенку, но сам. Ему досталось больше. Граната легла ближе к нему. Вся задняя поверхность ног в крови. Улыбается. Зараза! Показалась первая голова солдата, идущего ровно, не опасаясь. Выстрел «Леры». Нет больше головы. Тело исчезает из виду. Еще несколько гранат. Почти сразу. Значит, время есть. Успевая заметить, как Сагитай делает быстрые движения в сторону, Яков в несколько прыжков ретируется в противоположную сторону за угол. Три взрыва. Почти одновременных. Пара пистолетных выстрелов. Глухих. Это Сага садит из окопа. Удар металла по металлу. Яков приподнимается над окопом, чтобы увидеть, с какой стороны движется опасность, и тут же скрывается вниз. Автоматная очередь очень близко, но в землю. Даже если бы не среагировал, наверное, не попали бы. Наверное… Пара секунд тишины. Еще две гранаты в его сторону. Но теперь уже не в одну точку, а по краям от него. Перебегать? Некогда. Задержка вытравлена. Яков падает на пол, там, где стоит, закрывая голову руками. Два единовременных взрыва. Тело метнуло в одну сторону, так, словно ударило током и продолжает бить. Контузия. Прямо на всю правую сторону. Да что ж ты будешь делать! Опять на правую! Но хрен вам! Боль практически не чувствуется. Только ненависть. Вот так. Как зверя, его дожимают гранатами, опасаясь зайти в клетку к тигру. Но тело еще слушается. Его по-прежнему бьет электрический ток, но оно слушается! Перевернувшись, стараясь не делать резких движений, оттого что вдруг показалось, что кости могут рассыпаться на множество кусочков, Яков встает и прижимается к стенке. «Лера» лежит в пыли в стороне. До нее как до Жукоток. Очень медленно движется организм после гранаты. Он уже видит тени подступающего гнуса. Двое. С автоматами. Стоит ему сунуться к гранатомету, как раз попадет в их сектор обстрела. Яков хватается за пистолет. Desert Eagle, только бы не осечка. Двое приближаются. Спокойно. Уверенно. А что же молчит Сага?! Он как раз позади них? Или уже все? Едва заметно шевельнулись головы гнуса. Видно по теням. Яков падает на пол, разворачиваясь лицом к противнику, так чтобы только его голова была на освещенной солнцем земле. Против солнца, практически не видя их, но угадывая контуры, он делает первый выстрел. Первая фигура, отбрасывая брызги, накреняется, и тут же звучит второй выстрел. Попадание и дзиньканье, как будто в металл. Словно в старую железную каску, но и эта фигура падает на землю. Тишина. Яков все еще держит солнце в прицеле пустынного орла. Почему-то вспомнилась Лилит. Ее колдовская улыбка, ее манящие татуированные пальцы… Тишина. Ни шлепка гранаты, который станет наверняка последним, ни шороха шагов. «Сага…» Яков чувствует, как покалывает и бьет словно электрическими разрядами правую сторону. Наверное, адская боль, если бы не химия. Черт, и правая рука залита кровью. Одежда липнет к телу. Дело теперь не в одном осколке, а в нескольких десятках мелких злых чертят, которые поселились в его теле. Кажется, правый глаз не видит. Так и есть, он смотрит на все левым глазом. Не страшно.

Яков встает. Словно старик. Опираясь о стенку. Запахов не чувствуется. Но дымок в воздухе висит. Подбирает гранатомет. Сначала ему показалось, что он за что-то зацепился. Но нет. Просто он стал настолько тяжелым. Поковылял, придерживаясь за стену. Вот лежит меч. Надо подобрать. Подбирая, едва не упал. Поехавшая по плечу «Лера» опасно накренила его. Подобрал меч левой рукой. Правая совсем ослабла. Висит плетью. Как это он пистолет двумя руками удержал? Тогда надо было, и сейчас, если надо, удержит. Еще десяток шагов. Два трупа в камуфляже. Вот и его брат. Сагитай. Лежит на спине. Ноги прострелены. Руки прострелены. Челюсть сломана. Розоватая кость, покрытая красной пеной, торчит острым сколом наружу. Ударили ногой или прикладом. Твари! Яков тяжело задышал. Трясущиеся руки потянулись к шее напарника, опасаясь почувствовать… ничего. Пустоту, которая может жить только в умершем теле. Содрогаясь от страха, не от того страха, который можно блокировать препаратами, а от страха утраты, он прикладывает пальцы к горлу, нащупывая артерию. О, Боги!!! Слабый, но верный пульс! Глаз защипало от слезы. Жив братиш! Жив!! Я тебя вытащу! Сейчас…

Яков огляделся в поисках помощи. Звать некого. Тут недалеко окоп нарушен, осыпан. Можно выползти, но хватило бы сил самому. Поднимается медленно по осыпи. Выпрямляется. Гнус. Бесконечное количество гражданского гнуса, обтекают окопы рекой. Им уже не нужны такие живые люди, которые уже и не живые. Гнус не видит в них никакого смысла. А военный гнус, который думает по-другому, весь вышел. Вот и весь расклад. Яков повернул голову. Виден дымок там, где раньше стояли сани. Теперь их нет. И ПР нет, но ориентир есть. Да вот если и посмотреть, то и ход есть, так, чтобы не спускаться в окопы. Можно перетащить. Там вон пара мостков из досок. Главное – не уронить.

Яков возвращается к другу. Вдруг понял, что не оказал первую медицинскую помощь. Голова совсем плохо соображает. Вытащил тюбики медицинского клея. У братухи хорошие раны. Чистые. Две в левой ноге, две в правой. Вот тут, правда, с правой стороной похуже. Коленную чашечку разбили. Ладно… сейчас протезы модные есть… на крайний случай. А с руками почти порядок. Тоже дырочки, но вроде как кость не задета… хотя… в левой хрустит чего-то. Починят. Крови много потерял. Но сейчас после клея не течет. Только вот с челюстью что делать? Два зуба слева выбито… как их там… девятнадцатый, двадцатый, что ли? Хорошие зубы… Яков аккуратно снял шлем. Уже не спасет. На сегодня отвоевались. Приставил челюсть на место и аккуратно подмотал бинтом. Посмотрел на гранатомет. Пожалуй, придется оставить. Да и броню надо снять. Тяжесть. И с Сагитая тоже. Лишнее это уже. Оставим только пистолеты да несколько обойм. Воды вот, ее попить. Пустая фляга. Осколками пробита. У братухи целая. Яков большими глотками пьет, чувствуя, как бесконечно вкусна эта жидкость. Самая лучшая жидкость в мире. Звон в ушах прошел. Теперь он слышит. Что слышит?

Человеческую речь, но так слабо, словно это комар. А вот и «комар» подъехал, тот самый их ПР, что-то зудит… непонятно. Уши не работают. Кровь из ушей. Разорвало волной от гранаты. Яков смотрит на движения пулеметов. Показывает на него и в сторону. Взгляд туда. Подъехала платформа. Яков улыбнулся, едва получилось. Поедем домой. Хочется что-то сказать, но голосовые связки не слушаются, так сильно ослаб. Время уходит. Хватает Сагу за воротник. Не поднять. Волоком. Левая рука держит хорошо, а правая соскальзывает. Неважно. Хватается и правой рукой. Теперь развернуть и тащить. Наверх по осыпавшейся и схваченной мертвой травой земле.