Читать книгу: «Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности», страница 2

Новый этап революционной деятельности

Еще находясь в Персии, Орджоникидзе написал письмо руководству партии с просьбой предоставить ему возможность обучения в партийной школе в Париже. В ноябре 1910 года Орджоникидзе возвращается из Персии в Баку и в скором времени едет в Париж к Ленину. Теперь они встретились лично. Н. К. Крупская впоследствии вспоминала: «С тех пор он стал одним из самых близких товарищей»⁴⁷. В день 50-летия Серго в 1936 году она говорила, немного уже путая даты: «С 1912 года знаю Вас. Вы к нам на Мари-Роз⁴⁸ пришли. Консьержка меня позвала. Спускаюсь к Вам с лестницы, а Вы стоите и улыбаетесь. В Лонжюмо помню Вас. Вы крепко полюбили Ильича. Ну что же тут говорить»⁴⁹. Действительно, отношения Орджоникидзе с Лениным и Крупской быстро стали доверительными, даже дружескими.

Спустя непродолжительное время в Париж в 1911 году приезжает и его старый друг по революционной борьбе Камо, с которым Григорий Константинович проводит много времени. В жандармских сводках за Орджоникидзе закрепилось прозвище «Прямой»⁵⁰.

В Париже Серго поселился в одной квартире с двумя другими российскими революционерами И. И. Шварцем⁵¹ и Б. А. Бреславом⁵². Дружеские отношения с ними у него будут до самой смерти Орджоникидзе. Их общая квартира находилась на шестом этаже, не имела ни отопления, ни электричества. Плохие условия проживания обострили имевшиеся проблемы со здоровьем у Орджоникидзе. Как позднее вспоминал Бреслав: «У Серго тогда болели уши, и ему приходилось регулярно, кажется через день, посещать коммунальную поликлинику. Для лечения у частных врачей или в частной лечебнице требовалось много средств, которых тогда не было ни у него, ни у нас»⁵³. С 20 июня Орджоникидзе и его товарищи по квартире начинают заниматься в партийной школе в Лонжюмо (деревня в 18 километрах от Парижа), которую Ленин создал для повышения идейно-теоретического уровня партийных кадров.

«Серго прослушал тридцать лекций Владимира Ильича по политической экономии, десять лекций – по аграрному вопросу, пять – по теории и практике социализма. Семинары по политической экономии вела Инесса Арманд. Несколько лекций провел Н. А. Семашко, А. В. Луначарский вел занятие по литературе»⁵⁴. Правда, Луначарский, как вспоминал один из учеников школы, скоро бросил читать лекции. Свои обязательства перед учениками соблюдал только Ленин⁵⁵. И Орджоникидзе также не отлынивал от занятий, хотя и ждал с нетерпением разрешения вернуться в Россию. Н. А. Семашко, исполнявший обязанности секретаря и преподавателя школы, вспоминал об Орджоникидзе: «Это был молодой, красивый, статный грузин, который поражал нас жаждой знаний и исключительной преданностью делу… Поскорее научиться и поскорее поехать на родину – таково было его правило, и этого он требовал от других. К каждому занятию он относился с величайшей серьезностью, долго беседовал с лекторами, чтобы выяснить все неясные для него вопросы»⁵⁶.

Заявление Г. К. Орджоникидзе в комитет партийной школы при ЦК РСДРП с просьбой зачислить его в Партийную школу в Лонжюмо

6 мая 1911

[РГАСПИ. Ф. 338. Оп. 1. Д. 16. Л. 1. Подлинник. Автограф]

Помимо лекций, слушатели и лекторы школы «ходили гулять в поля, пели песни, лежали на стогах сена и разговаривали о разном. Катались на велосипедах по окрестностям, купались в реке. Ленин, Инесса [Арманд. – И. Р.], Серго Орджоникидзе и Луначарский любили ездить в театр на окраине Парижа на авангардные или пролетарские пьесы. Крупская оставалась дома – это развлечение ей было не по вкусу»⁵⁷. Любовь к театру Орджоникидзе сохранит на всю жизнь, правда, в дальнейшем он смог посещать театры только через десять лет, по завершении Гражданской войны. Укажем в этом отношении на «Билет № 25 Г. К. Орджоникидзе, члена президиума Заккрайкома РКП, на посещение театров».

Не окончив предполагаемого полного курса лекций парт- школы, Орджоникидзе выехал вместе со своими товарищами Шварцем и Бреславом в Россию, куда их направили для восстановления большевистских организаций и подготовки созыва общепартийной Пражской конференции. В этот период за школой и ее деятельностью следили агенты охранки. В их отчетах нашлось место и для характеристики Орджоникидзе: «4. “Серго”, грузин или армянин по народности, ярый ленинец по убеждениям; его приметы: около 26–28 лет от роду⁵⁸, среднего роста и телосложения, продолговатое худощавое лицо, брюнет, усы и борода бриты, волосы зачесаны назад; носит черный костюм, белую соломенную шляпу, штиблеты; по-видимому, интеллигент; приличная внешность. Заявив о болезни горла или уха, уехал из Лонжюмо в Париж, якобы делать себе операцию. Имеются полные основания утверждать, что и он также командирован Лениным с особыми инструкциями в Россию»⁵⁹. Проблема со слухом действительно имела место. Позднее, основываясь на данных заведующего заграничной агентурой о революционере «Серго» 1911 года, полицейское управление так описывало эту особенность Орджоникидзе: «Глухой так, что при разговоре с ним надо говорить громко»⁶⁰.

Из справки по особому отделу департамента полиции с описанием Г. К. Орджоникидзе

1912

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 5. Л. 5]

Зоной персональной партийной ответственности Орджоникидзе в 1911 году были украинские и новороссийские территории. В течение длительной поездки он посетил Киев (здесь состоялась его первая встреча с Г. Л. Пятаковым)⁶¹, Харьков, Полтаву, Луганск, Херсон, Одессу, Николаев, Ростов-на-Дону. В последнем городе он встретился с известным закавказским большевиком Алешей Джапаридзе⁶², ранее с ним он пересекался во время нелегальной работы в Закавказье. Это была его первая поездка в этот регион. Впоследствии, уже в советский период, он часто будет посещать эти города, руководя уже промышленным производством в них.

Из Ростова-на-Дону Орджоникидзе в начале августа 1911 года направился в Баку, а затем в Тифлис. Здесь он пробыл до конца месяца, после чего опять вернулся в Баку. В середине сентября Орджоникидзе уже в Санкт-Петербурге, где вновь встретился с Бреславом и Шварцем. Пребывание в столице было непродолжительным, и Серго вместе с Семеном Шварцем вновь выехали в Баку, где в конце месяца должно было состояться общероссийское совещание по предстоящей большевистской конференции⁶³. Однако совещание было сорвано арестом его участников. Серго удалось скрыться только в результате того, что во время его проведения он вышел купить папиросы⁶⁴. Второй раз вредная привычка спасла Орджоникидзе от ареста. Удалось скрыться и его товарищу Шварцу. Вместе они отправились в Тифлис, затем Серго выехал за границу. В конце октября 1911 года он уже находился в Париже у Ленина. В Париже, по сведениям российской полиции, Орджоникидзе поселился в квартире Г. Е. Зиновьева⁶⁵.

Из справки по особому отделу департамента полиции о революционной деятельности Г. К. Орджоникидзе

1911

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 5. Л. 8]

5 января 1912 года в Праге начала работу VI (Пражская) конференция РСДРП, большую роль в подготовке которой в качестве руководителя Заграничной организационной комиссии по созыву конференции сыграл Орджоникидзе.

Состав большевистского ЦК, избранного на VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП 1912 года: В. И. Ленин, И. В. Сталин, Я. М. Свердлов, Г. К. Орджоникидзе, М. И. Калинин, С. Спандарьян

[ЦГАКФФД Спб]

От заграничной организации РСДРП в ней приняли участие четверо делегатов: Л. Б. Каменев, В. И. Ленин, И. А. Пятницкий, Н. А. Семашко, еще 14 делегатов было от России: А. К. Воронский, Ф. И. Голощекин, М. И. Гурович, А. И. Догадов, П. А. Залуцкий, Я. Д. Зевин, Г. Е. Зиновьев, Р. В. Малиновский, Е. П. Онуфриев, Г. К. Орджоникидзе, А. С. Романов, Л. П. Серебряков, С. С. Спандарян, Д. М. Шварцман.

При этом Орджоникидзе имел отношение и к установлению полномочий российских делегатов, например делегата от Екатеринославской организации «Виктора» (Д. М. Шварцмана), он подтвердил полномочия последнего.

Заявление Серго (Г. К. Орджоникидзе) и Виктора (Д. М. Шварцмана) по поводу утверждения Я. Д. Зевина на Пражской конференции об оторванности Российской организационной комиссии по созыву общепартийной конференции (РОК) от местных партийных организаций, в частности от Екатеринославской организации. Надпись В. И. Ленина: «внесено 19.01.1912 в 4-м заседании»

19 января 1912

[РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2800. Л. 46. Подлинник.

Надпись – автограф В. И. Ленина]

Серго на конференции проводил четко проленинскую линию. Отметим особое отношение к нему во время партконференции и со стороны Ленина. А. К. Воронский писал: «Из всех нас, делегатов, которым удалось пробраться через кордон, Орджоникидзе был с Лениным наиболее близок. Они встретились как старые знакомые, постоянно находились у них разные совместные дела»⁶⁶. Серго также был ответственным за размещение и помощь прибывшим из России делегатам. Питерский делегат Е. П. Онуфриев вспоминал: «Он очень внимательно и заботливо относился к нам в перерывах между заседаниями и в свободное время. Он старался незаметно выведать материальное положение каждого из нас, и впоследствии мы узнали, что он, посоветовавшись с Ильичом, выслал нашим семьям по 30 руб. По тем временам это была большая сумма для нашей партии»⁶⁷.

Конференция постановила издавать легальный партийный орган – газету «Правда» (ее первым редактором будет депутат III Государственной Думы, большевик Н. Г. Полетаев, с которым у Орджоникидзе сложатся прочные дружеские отношения⁶⁸), а также рассмотрела вопрос о выборах в Государственную Думу, выступив против течения «ликвидаторов» (противников нелегальных форм деятельности). Данный момент особо отметил Ленин в письме к М. Горькому: «Наконец удалось – вопреки ликвидаторской сволочи – возродить партию и ее Центральный Комитет. Надеюсь, Вы порадуетесь этому вместе с нами»⁶⁹.

Важным моментом пражской конференции стали выборы в большевистский ЦК. В состав нового Центрального комитета большевистской партии первоначально вошли Ф. И. Голощекин, Г. Е. Зиновьев, В. И. Ленин, Р. В. Малиновский, Г. К. Орджоникидзе, С. С. Спандарян, Д. М. Шварцман. При этом, согласно А. К. Воронскому, Малиновский прошел в ЦК благодаря настойчивости Ленина, который в этом деле использовал поддержку Орджоникидзе⁷⁰. На первом заседании ЦК в его состав были кооптированы И. С. Белостоцкий и И. В. Сталин, а также намечены в качестве кандидатов на случай провала А. С. Бубнов, М. И. Калинин, А. П. Смирнов, Е. Д. Стасова и С. Г. Шаумян.

Для практического руководства партийной работой в России было воссоздано Русское бюро ЦК РСДРП. В его состав входили избранные на конференции и кооптированные уже позже И. С. Белостоцкий, Ф. И. Голощекин, Р. В. Малиновский, Г. К. Орджоникидзе, Г. И. Петровский, Я. М. Свердлов, С. С. Спандарян, И. В. Сталин, Д. М. Шварцман, А. Е. Бадаев, М. И. Калинин, А. С. Киселев, Е. Д. Стасова, А. В. Шотман. Ключевое положение в Русском бюро первоначально занимал Серго Орджоникидзе.

После конференции Орджоникидзе вернулся в Париж, а уже оттуда выехал в Россию, прибыв вскоре в Санкт-Петербург. Е. Д. Стасова вспоминала: «Однажды он приехал в Питер из-за заграницы в элегантном костюме тех времен, в шляпе и драповом пальто, а в Питере стояли большие морозы. Серго пришлось ехать далеко, на Обводный канал, – это окраина Петербурга. Когда приехал к месту назначения, у него руки настолько замерзли, что он не мог достать кошелька, чтобы расплатиться, и просил извозчика самого спутешествовать в его карман и достать деньги. Когда на следующий день, Серго прочел в газете, какой вчера был сильный мороз, он сказал: “Если бы я знал, я бы умер”»⁷¹. Самая низкая температура была зафиксирована 27 января (24,8 градуса мороза), а также 4 февраля (28,4 градуса мороза).

В городе на Неве он провел около месяца. В основном его партийная работа сводилась к восстановлению большевистских ячеек на предприятиях города. 10 февраля он писал Н. К. Крупской в ЦК: «Все без различия приветствуют наши начинания. В успехе не сомневаюсь. Почти на каждом заводе имеется сплоченная группа»⁷². О его работе в эти дни оставил воспоминание и участник пражской конференции Онуфриев: «После конференции, примерно в середине февраля мес. 1912 г. тов. Серго приехал в Петербург. Я помню его доклад на партийном активе районов, который состоялся на Васильевском острове, на углу Кожевенной и Косой линии, в том же доме, где проходили выборы на Пражскую конференцию»⁷³.

В 1912 году судьбы Орджоникидзе и Сталина вновь пересеклись. 18 февраля Серго приехал к Сталину, который тогда отбывал ссылку в Вологде. Помимо того, что он рассказал о результатах VI партийной конференции, которая состоялась в январе в Праге (в новый состав ЦК вошел как Орджоникидзе, так и Сталин), он также передал своему другу и товарищу по партии деньги и документы для организации побега. 29 февраля около двух часов ночи Сталин совершил побег. Следует обратить внимание на замечание историка-архивиста О. Эдельман: «Авторы многократно переиздававшихся мемуаров (в частности, вдовы Орджоникидзе и Свердлова) меняли текст, выбрасывая эпизоды со Сталиным. Причем в лучшем случае шли на умолчания, как З. Г. Орджоникидзе, в первой версии книги которой “Путь большевика. Страницы из воспоминаний о Серго Орджоникидзе” имелись упоминания о совместной деятельности Серго и Кобы, например, рассказ о том, как Орджоникидзе в 1912 году приехал к Сталину в вологодскую ссылку, помог организовать побег и вместе с ним выехал из Вологды (что подтверждается многими сохранившимися источниками, в том числе донесениями полицейских агентов наружного наблюдения). Во втором издании, переработанном практически в другую книгу, но вышедшем под тем же названием в 1956 году, этого эпизода нет, как нет и вообще упоминаний о Сталине. Однако З. Г. Орджоникидзе постаралась, по крайней мере, не писать явной неправды»⁷⁴. Безусловно, это было не случайно. XX съезд определял если не запретные темы, то отношение к ним и соответствующую трактовку событий и исторических деятелей. В этом отношении представляет интерес письмо Е. Д. Ворошиловой к З. Г. Орджоникидзе от 9 ноября 1956 года: «Дорогая Зинаида Гавриловна! Пересылаю Вам письмо товарища Стасовой, адресованное Вам, но почему-то попавшее ко мне, и я его машинально вскрыла. Прошу прощения. Материал я не прочитала. Я увидела, что речь идет о Серго и только тогда обратила внимание на адрес. Пользуюсь случаем сказать Вам, что с чувством большого удовольствия я читала страницу в Правде, посвященную 70-десятилетию со дня рождения Григория Константиновича Орджоникидзе. Этим подтверждается мое мнение о том, что партия и народ не забывают своих лучших сынов. В настоящее время старые товарищи много пишут воспоминаний о 1905 годе, о работе в подполье, об участии в Великой Октябрьской Социалистической революции, о Великом и простом Владимире Ильиче Ленине, о замечательных большевиках, в том числе и о Серго. Подобные воспоминания очень нужны для пополнения истории борьбы нашей партии новыми неизвестными фактами и особенно полезны молодым. Читая мои строки, вы наверно решите, что я противоречу себе. Давно ли, думаете Вы – Екатерина Давыдовна не оправдывала мои усилия в области увековечения памяти Серго. Зинаида Гавриловна, отвечаю, что противоречия здесь нет. Я только считала и считаю, что не обязательно этим должны заниматься родственники. Однако от всей души желаю Вам успехов в подготовке к новому изданию Вашей книги о Серго, над которой, как мне известно, Вы постоянно много работаете. И еще мне очень хочется Вам пожелать, чтобы Вы не отдавали дань времени в связи с вопросом о культе личности. Будьте объективны, иначе теряется самое ценное – историчность и правда жизни. Всех благ. Ваша Е. Ворошилова»⁷⁵. Разница между воспоминаниями получилась значительной.

Из Вологды через Санкт-Петербург, еще до побега Сталина, Серго направился в Киев. Отсюда 24 февраля он сообщил Ленину о своей поездке в Вологду к И. В. Джугашвили (Сталину): «Окончательно с ним столковались; он остался доволен исходом дела»⁷⁶. Затем Серго выехал в Тифлис, а оттуда в Баку. Туда же после побега из ссылки направился и Сталин. Здесь 29 марта Сталин проводит совещание работников большевистских районных организаций Баку, которое поддержало решения Пражской конференции. Через два дня И. В. Сталин выезжает из Баку в Москву.

Между тем Орджоникидзе после Баку опять посещает Киев и оттуда едет в Москву. Здесь он встретился с членом большевистского ЦК Р. В. Малиновским, который одновременно являлся агентом царской охранки. Уже с 4 апреля Орджоникидзе находился под полицейским наружным наблюдением, его передвижения по городу тщательно отслеживались. 7 апреля Серго встретился в Москве с прибывшим из Баку Сталиным⁷⁷. Полиция установила слежку уже за двумя революционерами, но пока не арестовывала их. Арест в Москве не был произведен с целью безопасности ценного для охранки агента Малиновского. Как указывалось в донесении начальника московского охранного отделения полковника П. П. Заварзина от 9 апреля 1912 года: «Ввиду близости к “Серго” и “Кобе” имеющейся в отделении центральной секретной агентуре и невозможности вследствие сего арестовать наблюдаемых в г. Москве, отъезду их препятствий мною не ставилось, и оба они, в сопровождении филеров, выбыли сего числа в г. Санкт-Петербург с поездом № 8»⁷⁸.

Справка по особому регистрационному отделу департамента полиции о революционной деятельности человека по кличке Серго, личность которого полиция не установила

5 марта 1912

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 5. Л. 23]

В Санкт-Петербурге Серго поселился у большевички Веры (Ревекка Лазаревна Швейцер)⁷⁹ по адресу Коломенская улица, дом № 5, квартира № 50. В течение четырех дней полиция продолжала за ним следить, пытаясь установить его связи с другими революционерами. Однако не все передвижения Серго по городу удавалось отслеживать. Поэтому вскоре, 14 апреля 1912 года, состоялся арест Орджоникидзе на одной из улиц Санкт-Петербурга. Орджоникидзе предъявил при аресте паспорт на имя крестьянина Тифлисской губернии Асана Новруз-Оглы Гусейнова. Однако полиция знала, с кем имеет дело, и наличие данного паспорта не помогло революционеру. На следующий день Орджоникидзе, учитывая предъявленные ему факты, признал свою фамилию, но указал, что приехал в Санкт-Петербург для лечения (у него при аресте был изъят только что купленный им врачебный рецепт)⁸⁰.

Г. К. Орджоникидзе в тюрьме «Кресты» после ареста. Тюремный снимок

Апрель 1912

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 32. Д. 9]

Тюрьмы и якутская ссылка

Шесть месяцев Орджоникидзе находился в Доме предварительного следствия. 9 октября 1912 года состоялся суд. В обвинительном акте «преступные действия» Орджоникидзе были описаны так: «Григорий Орджоникидзе, как установлено рядом свидетельских показаний на дознании, ранее выступал неоднократно в качестве профессионального оратора на митингах и пропагандиста революционных идей. Он публично говорил речи, в которых указывал, что существующий порядок управления никуда не годится, что надо все устроить так, чтобы не платить податей, не давать правительству рекрутов, что надо уничтожить помещиков и администрацию, всю землю поделить поровну между всеми и что народ должен управлять без царя, который ни к чему не нужен и является первым врагом народа. Орджоникидзе, заканчивая свою речь, говорил, между прочим: “Долой Николая II”, также указывалось на побег Орджоникидзе из Сибири»⁸¹.

Согласно решению суда, Орджоникидзе был направлен в кандалах в Шлиссельбургскую каторжную тюрьму и размещен в ее четвертом корпусе. Трехлетнее заключение проходило в тяжелых условиях. Этому способствовал и характер Орджоникидзе, который часто вступался за своих товарищей по заключению, попадая за это в карцер.

Дневниковые записи, составленные Г. К. Орджоникидзе в период его заключения в Шлиссельбургской тюрьме

3 мая – 13 декабря 1913

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 67. Л. 141, 175. Подлинник. Автограф]

В тюрьме он пробыл до 8 октября 1915 года. В этот день Григорий Константинович был отправлен на вечное поселение в Сибирь.

В конце октября он был доставлен в Красноярскую тюрьму, а 29 ноября в знаменитый Александровский централ⁸². Здесь Орджоникидзе пробыл более пяти месяцев. Именно отсюда 19 января 1916 года он напишет прошение иркутскому генерал-губернатору А. Н. Югану о замене назначенного ему вскоре спецпоселения в Якутской области на Иркутскую область. В обосновании своей просьбы он ссылался на состояние здоровья⁸³.

Дело Якутского областного жандармского управления на ссыльного поселенца Г. К. Орджоникидзе. Анкета арестованного

1912–1916

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 6.

Л. 1. Подлинник. Автограф]

Ходатайство Г. К. Орджоникидзе иркутскому генерал-губернатору А. Н. Югану о предоставлении на время лечения права въезда в Иркутск

19 января 1916

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 6. Л. 16. Подлинник. Автограф]

Ответная телеграмма иркутского генерал-губернатора А. Н. Югана на ходатайство Г. К. Орджоникидзе с отклонением поданного им прошения

Январь 1916

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 6. Л. 15]

Прошение не было принято во внимание, в оставлении в Иркутской области Орджоникидзе было отказано.

В мае 1916 года Орджоникидзе отправили в Якутск, куда партия заключенных прибыла только 14 июня⁸⁴.

Дело Якутского областного жандармского управления на ссыльного поселенца Г. К. Орджоникидзе. Анкета арестованного

29 октября 1915

[РГАСПИ. Ф. 85. Оп. 3. Д. 6. Л. 2–3]

Полицейские документы зафиксировали не только дату прибытия, но и рост Орджоникидзе в 2 аршина 6 вершков (169 см)⁸⁵. Правда, указанные данные, на наш взгляд, вызывают вопросы, так как ростом он был явно выше, чем в документе. В семье Григория Константиновича сохранилась одежда гораздо большего роста. Возможно, что обмер был произведен формально, либо сказывалось состояние его здоровья в этот период.

В. П. Широкова-Диваева позднее вспоминала: «Григорий Константинович очень нуждался в усиленном питании: он прибыл в Якутск очень бледным, пожалуй, даже истощенным. Худой, с горящими глазами, он производил впечатление туберкулезного больного – и казался мне недолговечным. К счастью, в этом я ошиблась»⁸⁶. Помощь товарищей исправила ситуацию, постепенно его здоровье пришло в норму. Орджоникидзе первоначально остановился на квартире ссыльного большевика Емельяна Ярославского и его жены К. И. Кирсановой. В сентябре в Якутск прибыл известный большевик, член IV Государственной Думы Г. И. Петровский. Якутская ссылка сблизила этих деятелей, положив начало их последующей продолжительной дружбе.

К этому времени Орджоникидзе уже постоянно проживал в селе Покровское в 90 км от Якутска.

Здесь он устроился на работу фельдшером в местную больницу. В сентябре познакомился со своей будущей женой Зинаидой Гавриловной Павлуцкой (1894–1960), местной учительницей. Ее привлекла жизнерадостность Серго, энергия и забота о пациентах, особенно о детях. Он выезжал к заболевшим якутам, делал прививки школьникам от оспы, работал с шести утра и допоздна. В 1935 году, уже занимая крупный государственный пост, он в беседе с Варварой Петровной Широковой-Диваевой (в 1916–1917 годах его знакомая по работе в больнице) говорил, вспоминая ссылку: «Работа по тяжелой промышленности легче, больше мне по душе»⁸⁷.

Дом, в котором жил Г. К. Орджоникидзе во время ссылки в 1915 году

Якутская АССР, с. Покровское, 1940

[ЦГАКФФД Спб]

Наблюдала Зинаида не только заботу, но и любовь к детям. Присланные в посылке братом Папулией грузинские сладости он почти все раздал местным детям⁸⁸. Подобная бескорыстная отдача всего себя врачебной деятельности, забота о детях не могли быть не замечены его будущей женой. Постепенно они сблизились. Уже в рождественские дни 1917 года Серго и Зинаида приняли решение пожениться. Однако против этого возражала мать невесты, и вопрос о свадьбе был отложен. Серго говорил невесте: «Только революция навсегда может соединить нас»⁸⁹.