Читать книгу: «Планета Перл», страница 3

Наступило затяжное молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов на стене да назойливым жужжанием мухи, запутавшейся в паутине. Ребята переглядывались друг с другом, и по их лицам читалось, что никто не собирается отступать. Тишину снова прервал Родион:

– Думаю, я могу говорить за всех. Мы хорошо знаем друг друга. Каждый из нас обладает определённым уровнем знаний, но мы бы хотели знать больше. И если нам предоставляется такая возможность, мы ею воспользуемся.

Все утвердительно закивали.

Родион продолжил:

– Не хочу произносить пафосные, клятвенные речи, но я твёрдо обещаю, что не буду использовать знания, какими бы они ни были, в корыстных целях, и всё, что тайное – останется тайной. – Родион прижал ладонь к груди, как бы показывая, что говорит это от всего сердца.

Марина, подражая брату, встала с места и тоже прижала руку к груди:

– И я – обещаю.

Остальные, как по команде, стали подниматься и почему-то с тем же жестом произносить:

– Обещаю! Обещаю! Обещаю!

– Всё же получилась клятва, – подытожил Родион и, обращаясь к профессору, развёл руки в стороны: – Принимайте команду на борт, капитан.

Евгений Семёнович облегчённо вздохнул, и лицо его засияло в улыбке:

– Спасибо, ребята, иного я и не ждал. – Он подошёл к каждому и пожал руки.

– Евгений Семёнович, – вопросительно сдвинула брови Марина, – мы знаем, что вы создатель ЭЛАНПа, или Пауптика, как мы его называем. И ваши открытия, случайно, не связаны с ним?

– Именно так и есть! Но не всё сразу. Давайте пройдём в мою лабораторию.

Прошествовав через соседнюю комнату, профессор, отступив назад, жестом указал на ступени, ведущие вниз. Спустившись и открыв массивную дверь, друзья оказались в огромном помещении, больше походившем на цех завода. Даже не верилось, что такое большое пространство может находиться под домом. Но удивляло и поражало ещё и другое – здесь было светло как на улице, хотя никаких окон не было. Свет исходил отовсюду, но при этом не слепил глаза. Всё пространство было заставлено какими-то диковинными приборами, станками и аппаратурой. С потолка свисали гирлянды проводов, тросов, вперемешку с прозрачными, поблёскивающими и извивающимися как змеи, шлангами и трубками с разного цвета жидкостями. Посреди всего этого нагромождения оставалось небольшое свободное место в центре, с вмонтированным в пол цилиндром, похожим на пень, по бокам которого светились и пульсировали прожилки. Над ним висела зеленоватая фосфоресцирующая туманность в форме небольшого облака. Рядом находился стол, больше похожий на огромную компьютерную клавиатуру, с множеством разного рода клавиш, кнопок и рычажков. Откуда-то сбоку медленно выехала оранжевая черепаха с хоботом и, жужжа, стала убирать помещение позади вошедших.

– Это КРУМ – классическая роботизированная уборочная машина, – пояснил профессор. – Не терпит беспорядок и любой маломальский мусор. – И обращаясь к роботу, скомандовал: – Хватит, Крум, уберёшь, когда уйдём.

Черепаха перестала жужжать и, недовольно урча, заползла под стол.

Евгений Семёнович направился к пульту, нажал клавишу, и из стола вертикально выдвинулся прозрачный плоский экран, испещрённый непонятными знаками. Коснувшись одного из значков, он поменял одно изображение на другое, проведя по монитору рукой, как бы перелистывая страницы, и найдя нужную, обратился к друзьям:

– Вас интересует ЭЛАНП, вот и начнём с него.

Он ещё раз коснулся экрана, и при этом зеленоватый туман над цилиндром резко сгустился, вытянулся и превратился в Пауптика, висящего неподвижно в воздухе.

– Фантастика! – вырвалось у Риты.

– Никакой фантастики, – отозвался профессор. – Объёмная голограмма, правда, несколько усовершенствованная. Смотрите, – он подошёл к изображению и стал рукой поворачивать его в разных направлениях. Пауптик слушался, вертясь по кругу и демонстрируя себя с разных сторон. Создавалось впечатление, что он был настоящий, в уменьшенном виде, как бы заключённый в огромный прозрачный шар. Но вот он остановился, и профессор коснулся дверного люка, сделав руками жест, словно раздвигая что-то. Тот час изображение увеличилось до настоящих размеров, таких, как его видели Марина, Родион и Славик, когда пытались открыть.

– На люке имеется опознавательная пластина, – Евгений Семёнович указал на матовый овал. – Только с её помощью можно проникнуть вовнутрь. И то не каждый, а лишь те, чьи данные запрограммированы во внутреннем компьютере ЭЛАНПа. Нужно коснуться пластины, – профессор приложил ладонь к овалу, и дверь сдвинулась в сторону.

– Открыть её могли только двое – я и мой старый друг программист Савелий. К сожалению – «бывший».

– Почему «бывший», что-то случилось? – задал вопрос Антон.

– К сожалению, Савелия больше нет с нами. Он был уже немолодым человеком, и, видимо, его сердце не выдержало переживаний за меня.

– Прошу прощения, – смутился Антон.

– Всё в порядке, – сказал Евгений Семёнович, потупив взгляд, и вздохнул. – Жаль, что так вышло. Савелий был прекрасным специалистом и моим лучшим другом. Именно он запрограммировал аппарат на согласованную работу крыльев-конечностей: их расправление и стабилизацию в полёте, а также на суше – с учётом перепада рельефа.

– Пап, расскажи нам о силовых агрегатах, – попросил Славик.

– С удовольствием, – ответил Евгений Семёнович, поворачивая голограмму боком, приподнимая крыло и увеличивая его размер. – Чем хороша голограмма, так это тем, что можно увидеть все внутренности ЭЛАНПа одним взмахом руки. В реальности так быстро не получится. Единственный её недостаток – нельзя пощупать.

Профессор нажал кнопку на пульте и начал «раздевать» Пауптик по слоям. Движением ладони он отделил прочное эластичное основание крыла, затем, коснувшись кожистого покрытия, как кистью, смахнул его с поверхности. Под ним оказались мощные синеватого оттенка цилиндры, узкие у основания, гладкие и полупрозрачные на вид, с множеством продольных волокон.

– Это так называемые мышцы, – объяснил Евгений Семёнович. – Я не буду подробно останавливаться на их устройстве, вам прекрасно это объяснит Слава. Скажу лишь, что они по силе подобны гидравлическим поршневым, но по скорости срабатывания, надёжности и долговечности во много раз превосходят их.

Я долго изучал скелеты и мышечный каркас птеродактилей и современных птиц, направление и крепление их мышц. У ЭЛАНПа примерно такое же расположение. Но, к сожалению, задействованы они всего на пять процентов. Теоретически, наша птичка могла бы бегать, прыгать и летать не хуже её доисторических предшественников. Но я не знаю, как это осуществить. В программировании я не силён.

А то, что сделал Савелий, было необходимым условием испытаний на тот момент. Тогда больше и не надо было, да и сроки поджимали. Высокое начальство требовало результат. Вот мы и решили доказать, что наша птичка способна летать даже без двигателей, пользуясь только аккумуляторной энергией. Как раз эту демонстрацию ты и видел, Родион.

Профессор замолчал, о чём-то задумавшись, прошёлся вперёд-назад и продолжил: – Признаться, меня двигатели не слишком и заботили. Я уже тогда чувствовал, что близок к созданию нового источника энергии, – при этом Евгений Семёнович указал на Риту. – Вот так же, как Рита может предчувствовать некоторые события. Я это ещё вчера понял, когда её впервые увидел.

Друзья удивлённо посмотрели на подругу. Рита смутилась, опустив глаза, на щеках появился румянец: – Ну, действительно, иногда я как будто предвижу, что ли… Я не знаю, как это назвать, но, когда нужно принять важное решение, у меня вот здесь, – Рита прижала руку к груди, – Либо всё замирает и препятствует, либо, наоборот, как будто раскрывается и толкает вперёд.

– Офигеть! – восторженно воскликнула Марина. – Хорошее качество, да ещё у моей лучшей и единственной подруги! Что же ты молчала до сих пор?!

– Я думаю, что у каждого есть предчувствие. Это, наверное, с нами Ангел-хранитель так говорит. Просто не каждый хочет или может его слышать.

– Это точно, – поддержал Антон. – Я на днях иду по улице, а на пути люк. И что-то мне говорит: «Не наступай на него», а я думаю: «Да глупости разные в голову лезут». Взял и наступил – крышка повернулась, и чуть не провалился. Спасибо реакции. Вот только поцарапал ногу и ушиб сильно, – он задрал брючину, показывая огромный синяк и ссадину на надкостнице.

– А как вы это узнали, про Риту? – обратилась Марина к Евгению Семёновичу.

– Примерно так, как она описала. Да, высшие силы помогают нам. И пока всё складывается как нельзя лучше, – профессор провёл рукой по волосам, поправил очки. – ЭЛАНП разрабатывался мной с применением новейших облегчённых материалов, не имеющих аналогов в мире, не проводящих электрический ток. С этой целью были изобретены и мышцы, облегчающие конструкцию и исключающие применение металла. Зато по всей длине корпуса вмонтированы специальные проводники, такие же, как у этого «пня», – Евгений Семёнович указал на светящийся и пульсирующий цилиндр. – Я тогда ещё не до конца знал, для чего это надо, но чувствовал, что так должно. Труднее всего было убедить инженеров, которые не понимали предназначение всего этого и считали, что здесь много лишнего. Но теперь-то я точно знаю – правильно делал, что прислушивался к Ангелу или собственному чувству. Как хотите, это назовите, но результат налицо. Пауптику не нужны реактивные двигатели, абсолютно. Он мог бы перемещаться с помощью другого источника энергии. И вот здесь, друзья, мы с вами подошли к самой сути. Вы сейчас увидите нечто, действительно выходящее за рамки фантастики!

Профессор подошёл к монитору и провёл несколько манипуляций на экране. Голограмма Пауптика исчезла, а вместо неё появился светящийся шар, переливающийся всеми цветами радуги, размером с баскетбольный мяч. От шара исходил странный потрескивающий звук, а мелкие изогнутые лучики, словно тысячи заострённых щупалец, извивались и дрожали, как осиновые листья на ветру.

– Представьте себе такой же прозрачный шар, в котором размещены две точки на определённом расстоянии друг от друга, – Евгений Семёнович жестикулируя изобразил шар и двумя тычками пальцев отметил воображаемые точки. – Если мы повернём шар и посмотрим под определённым углом, то одна точка может наложиться на другую, слившись в одно целое. Нечто подобное мы наблюдаем при солнечном затмении.

– Но мы всё равно знаем, что за точкой есть другая, а за луной – солнце на огромном расстоянии. Они циклично выстраиваются в одну линию, и мы видим при этом два как одно. Просто это эффект зрения, – высказал Антон то, что знали все.

– Ты, Антоша, точно сказал: «Эффект зрения». Мы, биологические существа, живём в мире геометрических фигур и строгих физических законов, и наш глаз способен воспринимать только это, передавая воспринятую информацию в мозг. Но я вам скажу невероятную вещь! Не сочтите меня за сумасшедшего, – профессор сделал паузу и произнёс по слогам, – Расстояния не су-ще-ству-ет!

Все переглянулись.

– Сейчас объясню, – он замолчал, собираясь с мыслями. – Для нас, людей, космос – это строгая система планет, звёзд и галактик. Между ними огромные, или даже невообразимо огромные расстояния. Но всё это в нашем понимании, в нашем биологическом мировоззрении. Но ведь мы можем мысленно, например, представить себе Марс и побывать на нём.

– Но это всего лишь фантазия, воображение, – возразила Рита.

– Верно, мы все так думаем. Но на самом деле существующее космическое пространство – это не просто планеты и звёзды, плывущие в вакууме, это ещё и огромная космическая энергия, пронизывающая всё. Это как информационное поле, и всё, что находится в нём, можно разложить на математические логарифмы. Следовательно – сблизить любые две точки не только мысленно, или «обманом зрения», но и реально. Я давно это предполагал, разработал математические формулы. Но для реализации идеи нужна была огромная энергия, не сравнимая с земной. Большую часть своей жизни я потратил на поиски и разработки энергетических установок. Но, как выяснилось, искал не там. И вот теперь – у нас есть такая энергия, которую я обнаружил случайно. И всё благодаря взрыву! – Евгений Семёнович в порыве радостного переживания пригладил волосы, лицо его сияло.

– Слава, принеси, пожалуйста, марсианский камень, – попросил он сына и продолжил. – Мы в научной лаборатории изучали куски породы, добытые нашими исследовательскими зондами с Марса, а точнее с «Озера любви». Это такое углубление на планете в форме сердца, если смотреть на снимки из космоса, поэтому так и назвали. Ничем, казалось бы, не примечательная порода, похожа внешне на кремний, легко обрабатывается, красноватого цвета, ну и ещё ряд структурных и химических параметров, интересных для некоторых учёных. Поэтому их дальнейшее исследование прекратили и «забросили на дальнюю полку». Но меня что-то привлекало в них, тянуло, подталкивало продолжить опыты, а я привык доверять своим чувствам. В тот вечер я остался поработать дополнительно над «Камнем любви». Так я его назвал, в честь места добычи и красного цвета. А вот и Слава. Спасибо, сын, – Евгений Семёнович взял из рук сына небольшую плоскую коробочку и открыл. – Вот, – вынул он тонкую пластинку размером с горошину, – Этот маленький кусочек способен снабдить электроэнергией огромный мегаполис и, возможно, даже больше. У меня нет такого прибора, и на Земле не существует, способного измерить его мощь. Вон тот «пень», – профессор указал на цилиндр в центре помещения, – Работает на таком же камушке, но в десять раз меньше, – он положил пластинку в коробку и продолжил. – Тогда в лаборатории я проводил эксперименты с «Камнем любви» размером с маковое зёрнышко, буквально – мельчайшим кристаллом. Мне пришла в голову мысль облучить его микроволновым излучением огромной интенсивности, и я так и поступил. Буквально на девятой секунде частичка начала сиять красным светом и искриться. Я выключил облучатель, но она продолжала нагреваться и раскаляться. Я обильно полил на неё воду, и вода мгновенно испарилась. Свечение становилось нестерпимо ярким. Кристалл раскалился до такой степени, что прожог корпус излучателя и упал на бетонный пол, продолжая прожигать и вплавляться в него. При этом начали искриться и перегорать все находящиеся поблизости электроприборы. И тут у меня пришла идея, она пронзила меня мгновенно. Я кинулся домой и только успел выбежать за ворота проходной, как раздался взрыв. Дальше вы знаете. На какое-то время я ушёл от исследований, но эта мысль сидела во мне, а когда вернулся снова, то был поражён результатом. А суть всего в следующем, – профессор достал из коробочки ещё одну пластинку кристалла такого же размера, как и предыдущая, но чёрного цвета и блестящую, – Эта пластинка – часть метеоритного осколка. Найден он нашими исследователями на дне древнего кратера на севере страны. Происхождение и материал учёным неизвестен. Он очень плотен, тяжёл, холодный на ощупь. А самая интересная особенность его в том, что его температура не меняется и не зависит от условий внешней среды, то есть остаётся постоянной и в жару, и в мороз. Более того, при нагревании в муфельной печи или с помощью паяльной лампы этот камень также не меняет своей температуры. Это уникальное свойство не имеет аналогов среди земных материалов.

Предполагалось использовать его в микросхемах для поддержания температурного баланса. Однако для массового производства необходимых составляющих микросхем оказалось недостаточно метеоритных образцов. Мы пытались создать аналоги из земных материалов, но пока не добились желаемого результата.

Волею судьбы в моей домашней лаборатории оказались небольшие экспонаты как «камня любви», так и метеорита. Иногда я брал работу на дом, и так они оказались у меня.

– Вернёмся к взрыву, точнее, к моменту, когда я увидел действие раскалённого марсианского камня. В тот миг мне пришла в голову мысль: «А не попытаться ли погасить его нашим метеорчиком?» – профессор нежно погладил коробочку с кристаллами. – Вот тогда-то я и кинулся домой. В заводской лаборатории не было нужного экземпляра, всё хранилось на складе.

Когда перегорали электроприборы, а затем произошёл взрыв, я понял, что раскалённый «камень любви» обладает мощной энергией. Позже я возобновил их изучение и изготовил две миниатюрные пластины из обоих кристаллов, одинаковые по размеру и объёму. При этом оказалось, что масса марсианского кристалла ровно в девять раз превышала массу метеоритного!

Эксперимент я проводил в заброшенном карьере за городом, опасаясь разрушить наш дом в случае взрыва. С собой я взял бензогенератор и все необходимые приборы. Пластины скрепил вместе и облучил нужной частотой. И, о чудо! Вокруг них образовалась сияющая, искрящаяся сфера, именно такая, какую вы сейчас наблюдаете, – Евгений Семёнович указал на переливающийся шар в центре зала. – Я долго любовался получившимся эффектом. «Камень любви» был раскалён, но не критично. Электроизмерительные приборы зашкаливали по всем параметрам. Я был на седьмом небе от восторга! Но когда я попытался разъединить кристаллы, произошло непоправимое – марсианский камень резко раскалился, да так, что к нему невозможно было подступиться. Я лишь успел схватить пластинку метеорита и отбежать на безопасное расстояние, как раздался взрыв, похоронивший всё, что было рядом, в том числе и машину.

– Да, я помню, – воскликнул Антон. – Я тогда пил чай на кухне, и за городом раздался такой сильный грохот, что посуда зазвенела.

– Точно. Я видела, как служба безопасности выехала в ту сторону, – подтвердила Марина.

– Да, – ухмыльнулся Евгений Семёнович. – Пришлось добираться домой окольными путями. Эксперимент я повторил уже дома, но пластинки скрепил надёжно. К тому же, во время запущенного процесса они как бы притягиваются друг к другу – это я ещё в карьере заметил, когда с трудом разъединил. Результат этого эксперимента вот, – профессор снова указал на потрескивающий, парящий над цилиндром радужный шар. – К счастью, у меня остался небольшой запас пластинок обоих кристаллов, – он постучал пальцем по коробочке.

– А как всё это работает, откуда берётся энергия? – поинтересовался Родион, до сих пор молчавший и внимательно слушавший учёного.

– Я вам говорил, что космос – это не что иное, как огромное энергетическое поле, пространство информации, которую невозможно пощупать руками. Он, или Оно, существует везде, одновременно здесь и там. Это – пронизывает всё. Его невозможно увидеть нашими глазами, но возможно черпать из него как неиссякаемую энергию, так и любую информацию. До сих пор мы, современное человечество, не могли этого делать. Возможно, такими знаниями обладали в древности, создавая пирамиды и мегалитические сооружения. Возможно. А сейчас этими возможностями обладаем и мы, друзья!

Как это происходит? «Камень любви» способен улавливать и накапливать космическую энергию. А чтобы этот процесс запустить, нужно облучить его сверхвысокой частотой. При этом он вбирает в себя столько мощности, что не выдерживает его структура – накаляется и взрывается. Но кристалл метеорита, в связке с марсианским, работает как стабилизатор, или ограничитель. Какие процессы происходят при этом в них, и каким образом синтезируется энергия, я не знаю, – признался профессор. – Но результат – налицо! И это – главное! Я также пока не знаю, как остановить запущенный процесс, но и это не важно. Похоже, эта «энергетическая установка» способна функционировать вечно, и это – хорошо. К тому же, я научился управлять некоторыми процессами этой энергии. Вокруг кристаллов образуется мощное энергетическое поле, и вы сейчас его наблюдаете. Но если кристаллы поместить в специально сооружённый цилиндр из диэлектрического материала, со встроенными направленными электродами, то поле энергии образуется не вокруг, а перед кристаллами. Я могу также перемещать это поле, спрятав в цилиндр, или нанизав на него, – Евгений Семёнович покрутил какую-то ручку на пульте и слегка двинул рычажок. При этом сияющая сфера опустилась в «пень». Прожилки на нём замерцали быстрее и ярче. Затем – снова выпустил потрескивающую и извивающуюся сферу на прежнее место.

– Евгений Семёнович, я так понимаю, аналогичным образом такая энергетическая установка может работать и на Пауптике? – предположил Родион, сопоставив, что и летательный аппарат также изготовлен из лёгких диэлектрических материалов, с линиями проводников вдоль всего фюзеляжа.

– Именно так! Более того, Пауптик смог бы перемещаться в пространстве без двигателей, не засоряя атмосферу и не создавая шума. Это будет совершенно другой принцип летательных аппаратов. Им даже не понадобятся крылья, ибо подъёмная и движущая сила будет возникать не от воздушных потоков и двигателей, а от магнетизма Земли.

– Как это возможно? – с удивлением спросил Антон.

– Земля – это огромный магнит с полюсами, как вы знаете из курса физики. Если создать магнит с таким же зарядом, как у Земли, он оттолкнётся от поверхности и взлетит. А если управлять мощностью этого заряда и умело использовать векторы магнетизма, то можно будет контролировать направление полёта. Для этого необходима невероятная энергия, и она у нас есть! Аналогичным образом можно будет перемещаться и в космическом пространстве, используя магнетизм планет и целых систем. Но даже не это главное.

Мы говорили сейчас о физическом перемещении, с нашим пониманием скоростей и расстояний, а следовательно, и времени. А я утверждаю, что всего этого не существует. Вернёмся к началу нашей беседы о двух точках в пространстве, в космосе. Наш «пень» – это одна точка, а энергетическая сфера над ним – вторая. Но эта энергия, синтезированная кристаллом из космоса, не просто электричество в нашем понимании, это – сгусток космической информации. И если направленно воздействовать на эту информацию, то есть «подсунуть» координаты любой точки (будь то нашей планеты или вселенной), то это будет уже не просто сгусток энергетической сферы, а реальное видение. Причём это будет не картинка, а окно, лазейка в другой мир, – сказал Евгений Семёнович, замолчав. Он отрешённо смотрел в одну точку на пульте, мерно постукивая по коробочке, лежащей рядом. Затем, словно очнувшись, продолжил: – Возможно, я не совсем понятно объясняю. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

И так, я сейчас, пользуясь формулой, введу «координаты», ну скажем, пустыни Сахара. Нам нужно безлюдное место.

Профессор, перемещая руку по монитору, открыл нужную страницу с какими-то математическими знаками и формулами, ввёл нужные цифры и нажал «пуск». Переливающийся шар перестал потрескивать, огненные щупальца втянулись. Он стал ослепительно жёлто-белого цвета, и лишь оболочка сферы мерцала тончайшим голубоватым сиянием.

– Что это? – удивлённо спросила Марина.

– Это пустыня Сахара. Песок, – ответил за отца Славик.

Видение казалось настолько реальным, что Марина снова задала вопрос, который, видимо, терзал и остальных:

– Что, можно даже потрогать?

– Можно, если бы не защитная энергетическая оболочка. Протянув руку, вы получите мощный разряд. Но если находиться в этом цилиндре и переместить сферу на него, то таким образом мы совместим две точки в одно энергетическое информационное поле. При таких условиях всё, находящееся в цилиндре, останется невредимым.

Профессор потянул за рычажок, сфера опустилась на пень, поглотив его. В тот же миг всё исчезло. Воцарилась тишина. На месте цилиндра, в центре помещения, ничего не было. Казалось, что всё это привиделось. Только лёгкая сизоватая дымка, некоторое время остававшаяся на месте сферы, указывала, что здесь что-то произошло. Но вскоре и она растаяла в воздухе.

Тишину нарушил Антон:

– Получается, что цилиндр сейчас находится в пустыне?

– Именно так, – подтвердил профессор.

– А можно его вернуть?

– К сожалению, нет. Войти можно только с одной стороны.

– Значит, мы потеряли энергоустановку?

– В какой-то степени да. Но можно изготовить ещё одну. Я же должен был показать вам всё воочию. Пришлось пожертвовать. Но в пустыне установка никуда не денется. Зная её координаты, можно всегда вернуться за ней.

– Как же её забрать, если войти можно только с одной стороны? – продолжал Антон.

– Это сейчас, имея пульт управления с этой стороны, с этой можно и войти. Но если пульт управления будет, скажем, в летательном аппарате, то можно будет перемещаться беспрепятственно в обе стороны.

– Вы имеете в виду Пауптик? – спросила Марина.

– Да. Но, к сожалению, про Пауптик можно забыть. Я к нему не имею доступа. Возможно, в недалёком будущем, именно вы станете такими путешественниками.

– Скажите, Евгений Семёнович, – заговорила Рита, – получается, можно мгновенно переместиться в любую точку вселенной, на любую планету?

– Да, именно так. Таким образом, можно утверждать, что расстояния не существует, а значит, не существует скорости. Следовательно, не существует и времени. Эти три величины, повторяю, существуют только для нас, пока ещё биологических существ.

– Что вы подразумеваете под выражением «пока ещё»?

– В религии есть понятие «душа», то есть энергетическое и информационное составляющее, которое не исчезает после смерти биологической оболочки. Это и есть наше «Я». Истинное наше состояние, в котором мы будем существовать вечно, а значит не иметь времени; перемещаться мгновенно, а значит не иметь скорости и расстояния. Наше же биологическое состояние – это временное пристанище. А зрение, слух и другие чувства, нам даны на время, ровно на столько, на сколько требуется биологическим существам.

– Евгений Семёнович, как-то печально получается – мы примитивные существа для вселенной, вроде как одноклеточные для нас.

– Да нет, что вы, – засмеялся профессор, – Я не хотел вас обидеть. В нашем мире есть люди, которые способны в духе покидать тело и без всяких энергоустановок знать, что есть другой реальный «сверхмир». Но пока мы здесь, в этом мире, у нас есть ещё время творить, любить, совершенствоваться. Наша задача здесь – сохранить и преумножить этот мир. А те знания, которые я вам даю, способны этот мир перевернуть, но его-то как раз и не нужно переворачивать. Эти знания нужно использовать осторожно и разумно. Надеюсь, у вас это получится, – профессор опять замолчал, потупив взгляд туда, где недавно стоял энергетический цилиндр. Лицо его осунулось и помрачнело, – извините ребята, что-то я устал. Если у вас будут какие-то вопросы, приходите в любое время.

– Евгений Семёнович, вы нам всё это рассказали, и создаётся впечатление, что вы больше не собираетесь заниматься исследованиями.

– Ты верно заметил, Родион. Я завершил труд всей своей жизни. Без ЭЛАНПа дальнейшие эксперименты не имеют смысла.

– А если бы у нас был Пауптик, вы бы могли отправить нас, скажем, на Марс?

– Да хоть в другую галактику. Но, только отправить вас в космос, наверное, будет легче, чем заиметь Пауптик, – горестно улыбнулся профессор.

– Евгений Семёнович, вы это пообещали? – сделав акцент на слове «пообещали», Родион в упор посмотрел в глаза профессору.

– Обещаю, обещаю, – смягчился профессор, ласково похлопав Родиона по плечу, улыбаясь в душе юношеской наивности и будучи твёрдо уверенным в том, что ему уже никогда не ступить на борт ЭЛАНПа.

Попрощавшись с учёным, друзья решили совершить прогулку по окрестностям города. Всем требовалось общение, хотелось поделиться мыслями и обсудить полученную информацию. Погода стояла прекрасная, лёгкий ветерок ласкал лица, пение и щебетание птиц радовали слух. Не нужно было никуда спешить, впереди ожидало множество летних, свободных от школьных забот дней.

Не сговариваясь, друзья повернули в сквер, где природа особенно буйствовала зеленью и источала спокойствие. Прохаживаясь по тропинкам, они много говорили о новой энергии, звёздах, планетах, возможности межгалактических путешествий и многом другом. Но все диалоги, в конце концов, сводились к Пауптику.

Незаметно пройдя сквозь зелёную зону насаждений, они вышли к окраине пустыря, где под раскидистым дубом стояла широкая скамья со спинкой. Со скамьи открывался вид на обширную местность, где вдалеке справа виднелся бетонный забор испытательного полигона. Всё пространство впереди занимала огромная территория, поросшая травой, бурьяном и мелким кустарником, завершением которой был крутой высокий обрыв, свисающий над тихой чистой речушкой, с пологим берегом на противоположной стороне. Если стать на обрыв, то природа давала возможность обозревать великолепную панораму, уходящую вдаль тонкой лентой реки, окаймлённой кружевом заводей, лугов и берёзовых рощ, вдохновляющую художников и поэтов на творчество.

Лавочка, любезно приютившая друзей, стояла как раз на границе сквера и огромной территории пустыря. Все невольно молчали, наблюдая разнообразие и контрастность пейзажа.

– Знаете, – задумчиво заговорила Марина, – а здесь получилась бы неплохая стартовая площадка для Пауптика, внутри необычного парка.

Она встала с места и, шагнув вперёд, жестикулируя, принялась объяснять:

– Вон там, в центре, я бы расположила площадку с Пауптиком, так, чтобы немного возвышалась над местностью. От неё лучами в разные стороны расходились бы декоративные насаждения, а между ними пешеходные дорожки с фонарями и лавочками. Пауптик ночью нужно будет подсветить прожекторами, чтобы подчеркнуть его красоту и изящество.

– Марина, ты считаешь, что, создав парк специально для Пауптика, возможно будет в нём и установить корабль? – засомневалась Рита.

– Да нет, это просто предположение, несбыточное желание.

– А ведь это неплохая идея, хотя звучит неправдоподобно. Но, я думаю, если сильно что-то захотеть, то можно это получить. Как говорит наш папа: «Глаза боятся, а руки делают», – заключил философски Родион.

– Родь, ты когда так хитро прищуриваешься, значит, что-то придумал. Есть какие-то мысли на этот счёт? – спросил Славка.

– Есть кое-какая идея, но о ней говорить пока рано. Думаю, Марина, тебе нужно подробно составить дизайн-проект того, что ты нам тут сейчас описала. Сможешь?

– Сделаю. Даже интересно, что можно придумать, – с предвкушением прищурилась Марина.

– Могу помочь в том, что касается освещения, кое-что понимаю в иллюминации и электричестве, – предложил Антон.

– Я, наверное, тоже могу помочь в плане озеленения. Мой дедушка лесничий, я часто гостила у него летом, поэтому неплохо разбираюсь в растениях. Думаю, здесь отлично подошли бы вечнозелёные, типа самшита, туи, елей. Дедушка рассказывал, что у него хороший друг заведует питомником по разведению таких насаждений, – предложила свою помощь Рита.

– Здорово! – обрадовалась Марина. – Да мы такой проект сотворим!