М-XV. По волнам памяти

56. Осваиваю «Звездник»

Мой первый выход на «Звезднике» выразился в полном надо мной издевательстве моего друга ещё с детской школы Андрея Голубцова. Андрей тоже вышел в море, проходил мимо меня как мимо стоячего, возвращался назад и повторял то же самое.

На следующий день уже начиналось первенство 55-го яхт-клуба и отбор на чемпионат ВМФ. В первой гонке Андрей мне привез отрыв метров триста, во второй гонке метров пятьдесят, а после третьей гонки он передо мной не приходил никогда. Первенство клуба я выиграл, получил право ехать на первенство ВМФ и на «Балтийскую регату», но тренер Игорь Владимирович Поддуйкин, чтобы не отбить у меня охоту гоняться на «Звездниках», не советовал мне сразу ехать гоняться в очень сильный ветер, который в то время года дул в Таллинне.

Я остался в Ленинграде, постепенно приучался ходить в сильный ветер и выиграл «Ленинградскую регату» в классе «Б» под хлопчатобумажными парусами, а мне еще предстояло осваивать паруса из дакрона. В то время уже появились паруса из синтетических материалов и все члены сборных команд уже имели паруса из американского материала «дакрон». Матросом со мной на «Звезднике» стал ходить мой матрос из «Водника» Вася Алыпов, замечательный, самоотверженный человек, перворазрядник по водному поло. Вася был человеком с хорошим чувством юмора. Никогда не забуду его фразу, когда он по моей команде во время поворота на какое-то мгновение, из положения, висящего вдоль борта и получающего ведро воды за шиворот при каждом ударе волн и выливающейся затем через штанину непромоканца, выбирается на палубу, то он говорил: «Ощущения – сильнее половых».

Вот в таком положении матросу приходилось откренивать звездник (в последствии ввели ремни для матроса и рулевого и они откренивали сидя на борту)

В общем «Звездник» я осваивал с Васей, и мы с ним отходили всю навигацию, а на следующую навигацию, связанную с выездами в Севастополь и Таллинн, мне пришлось искать матроса, так как Василий на работе выбился в номенклатуру руководителей и освобождаться на соревнования в ущерб карьерному росту уже не мог.

К моему удовольствию со мной летом согласился ходить мой шкотовый с буера Юра Кондаков, который оставил «Летучий голландец» и стал со мной гоняться и зимой и летом.

57. На буерные гонки в Калининград пришлось брать байдарочника

Зимнюю навигацию 1964-1965 года мы были с Юрой, однако, для выездных соревнований руководство потребовало укомплектовать мой экипаж шкотовым из военнослужащих, так как гражданским лицам нужно было выплачивать зарплату в размере среднего заработка. Мне предложили взять в шкотовые мастера спорта по гребле на байдарках Сашу Труфанова из спортивного взвода. Саша был крепким, выносливым, добродушным и коммуникабельным человеком, быстро освоившим азы буерного мастерства, однако был у Саши один непреодолимый недостаток – это боязнь экстремальных условий во время сильного ветра. С Сашей мы поехали в Калининград и на удивление стали Чемпионами РСФСР и заняли четвертое место на первенстве ВМФ. Чемпионом РСФСР на буерах двадцатиметрового класса стали представители команды Ленинградской области Владимир Кошелев со шкотовым А. Семеновым, а на двенадцатиметровике матросы спортвзвода Александр Алексеев со шкотовым Володей Божко. На Чемпионате РСФСР мы выступали за команду Ленинградской области от кронштадтского яхт-клуба ВМФ, а на первенстве ВМФ за кронштадтский яхт-клуб ВМФ, буеристы которого заняли командой второе место. На этих гонках я познакомился со многими гонщиками из яхт-клуба тихоокеанского флота, особенно с Юрой Нисковским, с которым нас связала большая дружба, несмотря на то, что мы долгие годы были конкурентами на буерных гонках. Летом Юрий Никандрович Нисковский конкурировал на «Летучих Голландцах» с Петром Тимофеевичем Толстихиным, с которым их связывала крепкая дружба.

В девяностые годы я длительное время пробыл в командировке в Приморском Крае и изредка на выходных приезжал во Владивосток, где меня радушно принимал доктор геологических наук, профессор Юрий Никандрович Нисковский, у которого я гостил в эти дни.

Как выяснилось, в то время моей коронкой стали гонки в сильный и очень сильный ветер, я тоже боялся, но на ходу об этом забывал, а Саша по моей команде: «Добирай, ещё добирай», отвечал: «Не могу, боюсь». Это очень мешало улучшению результатов. В Таллинн, на Чемпионат СССР 1965 года, я поехал со своим гражданским шкотовым Юрой Кондаковым, убедив руководство клуба в необходимости восстановления моего экипажа. Выступали мы от кронштадтского яхт-клуба ВМФ за сборную команду РСФСР.

Зимой 1965 года я прошел буерный тренировочный сбор в Кронштадте. Был я, будучи матросом срочной службы, откомандирован в кронштадтский яхт-клуб ВМФ и там готовился к чемпионату РСФСР и первенству ВМФ вместе с кронштадтскими буеристами. На сборе мы занимались общефизической подготовкой и работой над материальной частью, так как зима была настолько снежной, что на буерах ходить было невозможно. За две недели сбора мне удалось в столярной мастерской изготовить два комплекта лат для монотипа. Комплект состоит из пяти лат длиной от 4,1 до 1,6 метра. Латы были выстроганы из ясеневых заготовок, любезно предоставленных мне кронштадтским яхт-клубом. Эти ясеневые латы служили мне более двадцати лет, так как ломались они только тогда, когда мачта падала назад при обрыве штага.

Зимой и летом 1965 года я много времени провел в составе команды кронштадтского яхт-клуба, познакомился и подружился со многими кронштадтскими буеристами и яхтсменами, контакты с которыми сохранились на долгие годы. Особенно близко мы с Юрой Кондаковым подружились с экипажем «монотипа» Валерой Егоровым и его шкотовым Костей Семеновым. В составе сборной был экипаж Володи Листопадова с Эриком Смирновым, гонявшихся на двадцатиметровиках и на яхтах класса R-5.5, Виталий Кошелев, гонявшийся на яхтах класса дракон и на двенадцатиметровиках с мягким парусом, а затем на двенадцатиметровике с крылом собственной конструкции и собственного изготовления., Виталий Тербет, гонявшийся на монотипах и на яхтах класса R-5.5, Юра Семякин и многие другие.

На Чемпионате Союза 1965 года мы с Юрой на чистом льду и в сильный ветер творили чудеса, и только снег, заваливший дорогу, и слабый ветер на последних гонках не позволил нам войти в тройку призеров, сместив нас на четвертое место.

58. Дамоклов меч

Все лето 1965 года мы гонялись на «Звезднике» с Юрой Кондаковым, участвуя в Балтийской регате и Первенстве ВМФ в Таллинне, а также в Первенстве РСФСР в Калининграде. Психологически довольно трудно было гоняться, когда надо мной висела как «дамоклов меч», угроза списания из спортвзвода. На Первенстве РСФСР команду от Кронштадта, за которую я был выставлен гоняться, возглавлял начальник кронштадтского яхт-клуба ВМФ майор Николай Александрович Бушуев, который перед последней гонкой пригрозил мне, что если я не займу третье место, то он посадит меня на «ГУБУ». Николай Александрович Бушуев был очень добрым и справедливым начальником, но его угрозы я воспринял всерьез. При такой угрозе, третье место мы конечно не заняли, правда и на «ГУБУ» меня не посадили. Во всяком случае, когда я демобилизовался и стал гражданским человеком, мои спортивные результаты значительно улучшились.

59. Вынужденное сотрудничество на выезде

Следующий буерный сезон мы также гонялись с Юрой Кондаковым, однако на выезд меня взяли только с матросом из спортвзвода, и им стал парусник, ранее гонявшийся на яхтах класса R-5.5 Саня Алексеев. Саня был худощавым, легковесным и «себе на уме» гонщиком по прозвищу «Бывший»; он всегда рассказывал о своих победах, которых никто не видел. Гоняться с Саней было тяжело, так как он считал себя специалистом во всем, но мне ещё пришлось с ним гоняться летом и на «Звезднике» во время Черноморской регаты в Севастополе. Результаты, сами понимаете, не были впечатляющими. На одной из гонок на буере в слабый ветер мы так ругались, и я так возмущался, что он все делает на так, что Саня выпрыгнул из буера и шел рядом, а я, в буере, еле-еле финишируя, непрерывно обменивался с ним ругательствами.

60. Превращение в швею-мотористку

В те годы зимы в Ленинграде были довольно снежными, и даже пошив новые паруса, опробовать их на ходу не удавалось, а приехав на гонки в другой город, не имея швейной машинки перешить парус, не представлялось возможным. Поэтому, я продал свои слаломные лыжи с ботинками, ибо у меня уже было несколько сотрясений мозга, и купил себе швейную машинку «Тула» в чемодане. С тех пор я на все буерные и парусные соревнования выезжал со швейной машинкой, превратившись в швею мотористку, просиживавшую все свободное время за ней.

Мои одноклубники и друзья из других команд в свободное время развлекались, а я перешивал паруса и себе и всем, кто попросит. Невозможно было отказать гонщикам, оказавшимся в беде, тем более что мне ведь тоже помогали, чем могли; кто-то сделает у себя на заводе какую-нибудь деталь, кто то достанет какой-нибудь дефицит (проволоку, шпаклевку, краску, водостойкую шкурку и т.п.). Перешивал я паруса совершенно безвозмездно, но однажды страшно обиделся, когда одному из гонщиков я только что перешил парус и вскоре попросил у него что-то, а он в шутку потребовал с меня «сто семьдесят пять», такая у нас была шуточная норма, а не сто пятьдесят. Даже в шутку я этого категорически не признавал и страшно обиделся.

61. «Черный глаз» Федора Шуткова

Буерный сезон 1965-66 годов, слава богу, я отгонялся с Юрой Кондаковым. Летнюю навигацию на выездных соревнованиях я гонялся с нашим буеристом и парусником–финнистом, матросом спортвзвода Витей Кошелевым. Витя был младшим братом Владимира Ильича Кошелева, по прозвищу «Малява». Мы гонялись в Жданове, где в тот год проводили Черноморскую регату, а потом Балтийскую регату и первенство ВМФ в Таллинне. Очень обидно, что на своей паршивой материальной части и на серийной яхте мы в последней гонке Балтийской регаты за триста метров до финиша были третьими, но финишировать нам так и не удалось. Дело в том, что Темир Пинегин, наш первый олимпийский чемпион по парусному спорту, где-то отстал, а тут со страшной силой ходом нас догонял, и, идя левым галсом, уступать нам дорогу и уваливаться нам под корму не хотел. Подо мной крутиться и ложиться с под ветра на тот же галс ему тоже не хотелось. Они с Федей Шутковым, все-таки олимпийские чемпионы, и вообще абсолютные лидеры у нас в стране, привыкли к абсолютному поклонению и на дистанции тоже. Федя Шутков, хоть они шли левым галсом, кричит мне: «правый галс», имея в виду, что я, имея право дороги все-таки им уступлю. Я же ответил типа «фиг вам» и они были вынуждены повернуть и идти у меня с подветра, для меня это было очень важно, чтобы они не съели меня на самом финише. Но не тут-то было; у Феди оказался «черный глаз», ибо он висел вдоль борта и кричал: «Рыжий!», обзывая меня по всякому, и чтобы у меня на лбу кое-что выросло и т.п., а самое главное, это чтоб мачта у меня рухнула. И, на удивление, наветренная основная ванта из нержавеющего троса у нас ни с того, ни с сего лопается, и мы перед самым финишем остаемся, как уточка качаться на волнах с рухнувшей мачтой и парусами в воду.

62. Улучшение материальной части

Участвуя в гонках, всегда стремишься к улучшению результатов, в том числе за счет улучшения материальной части. Материальную часть, особенно на олимпийских классах яхт можно было улучшить только за счет получения остатков с «барского стола», т.е. того, что уже ведущим гонщикам не нужно, но и тут было все не просто. Запомнился эпизод, когда разыгрывался комплект знаменитых голубых парусов фирмы «Норс», под которыми Темир Пинегин в 1960 году стал олимпийским чемпионом. Эти паруса уже тогда были распороты, а затем сшиты вновь, и с каждого полотнища были сняты лекала (шаблоны) для дальнейшего пошива парусов в наших парусных мастерских. По результатам Первенства ВМФ эти паруса должны были достаться мне, но их отдали в яхт-клуб тихоокеанского флота Валере Баранову, который больше не приезжал и паруса на нашем горизонте больше не появились. Мне же, достался комплект парусов фирмы «Эльфстрем», из-под гонщика из Риги Ойяра Зиле. Паруса этой фирмы были великолепны для «финнов», так как Пауль Эльфстрем был многократным чемпионом мира и олимпиад на швертботах класса «Финн», а для «звездников», в то время они шить ещё не научились, поэтому это были худшие фирменные паруса. Я решил их перешить, и сделал это втихаря. Разразился страшный скандал, как я только посмел перешивать паруса самого Эльфстрема, но вскоре от меня отстали, так как результаты говорили сами за себя.

Так что путь яхтсмена и буериста тернист и не так сладок. Зачем перспективному гонщику отдавать хотя и устаревшую, но хорошую материальную часть, а вдруг он на этой матчасти тебя же и обгонит.

63. Возвращаюсь на «Дракон», но за команду гоняюсь на «Звезднике»

Осенью 1966 года я демобилизовался и продолжил гоняться на буере с Юрой Кондаковым, а летом 1967 года решил пересесть на класс «Дракон» на котором я все-таки отгонялся восемь лет. Тем не менее, тренеры просили меня выступить на Спартакиаде Ленинграда ещё на «Звезднике». Гонялся я на своем прошлогоднем «Звезднике», который уже побывал в руках у Юры Тулякова и мы с Васей Алыповым, испытали некоторые трудности по приведению его в надлежащий гоночный вид. Также мне приходилось вместо «Дракона» гоняться на том же «Звезднике» на Спартакиаде Ленинграда и на Чемпионате Ленинграда и в 1969 году. На Чемпионате Ленинграда заняли мы тогда третье место, и я этим очень горд, так как перед нами были только наши великие «звездаристы» Владимир Васильев и Борис Мирохин, призеры чемпионатов страны. В 1967 году я получил «Дракон» D-170 после моей жены Ариадны Симаковой, которая получила новую яхту таллиннской постройки по спецзаказу D-639.

В составе экипажа стал у меня гоняться Вася Алыпов, который на ленинградских гонках мог гоняться. Вторым пришел ко мне мой матрос ещё из Центрального яхт-клуба ДСО «Труд» (ЦЯК) и «Водника», Валера Блохин, а также новички; муж нашей «эмочницы» Риты Орловой Валя Кокушкин, очень много деталей сделавший для яхты, и приятель Васи Олег Васильев. Выделялась пара Олег Васильев и Валя Кокушкин, которые настолько сработались, что были моим лучшим экипажем. Началась интересная коллективная работа по усовершенствованию яхты, изготовления необходимых деталей и узлов, а также активные тренировки.

64. Шью паруса на «Дракон» для Ады

Моей жене Аде Симаковой выделили для пошива комплекта парусов рулон тбилисского лавсана. В шестидесятые годы в СССР только два предприятия выпускали синтетическую парусную ткань (лавсан) для пошива парусов. Химическая формула материала нити аналогична английскому тирилену и американскому дакрону, но из-за незнания секретов технологии изготовления ткани наш лавсан сильно отличался от импортных тканей, был мягче и сильно тянулся. Однако это был большой шаг вперед по сравнению с хлопчатобумажной парусиной, так как паруса из лавсана были легче, не намокали и не меняли форму от воды. Кроме того, паруса из лавсана не нужно было выхаживать, постепенно нагружая их ветром, от слабого до сильного. Парус из синтетической ткани можно было сразу использовать в гонках, так как форма паруса зависела только от закроя. В Тбилиси выпускали более толстый лавсан, годящийся для килевых яхт, а в Каунасе выпускали более легкую ткань, пригодную для более легких парусных судов или парусов на слабый ветер. Каунасский лавсан по качеству был значительно ближе к импортным тканям. Из выделенного Аде тбилисского лавсана я решил по своим чертежам и самостоятельно на своей машинке пошить комплект парусов на её яхту.

Даже трудно сейчас представить, какая это была мука. Во-первых, нужно было найти помещение, в котором можно было бы разбить плаз в натуральную величину, на нём раскроить полотнища, а затем сшить их дома на своей машинке. Далее, опять на плазе, нужно было расстилать сшитый из полотнищ незаконченный парус, закраивать шкаторины (кромки паруса) и далее завершать отделку шкаторин, нашивку боутов (усилений по углам), установку по углам паруса кренгельсов (металлических втулок) и фаловой дощечки.

Для установки и развальцовки кренгельсов Валя Кокушкин выточил все необходимые оправки, пробойники втулки и кольца.

При шитье на швейной машинке трудно исключить сдвиг одного слоя ткани, относительно другого, так как лапка препятствует продвижению верхнего слоя вперед, а нижний слой проталкивается толкателем вперед. На скользкой синтетической ткани очень трудно исключить сдвиг, даже если слои ткани, сшиваемые полотнища, мелкуешь, т.е. ставишь риски, которые должны совпадать на верхнем и нижнем слое. В 1967 году еще не было специальных двухсторонних клейких лент (скотчей) которыми склеивали закроенные полотнища, а потом сшивали.

Для того чтобы полотнища при сшивке не сдвигались, я их склеивал предварительно перед сшивкой силикатным клеем. В то время доступных клеев, пригодных для этой цели мы не имели, а силикатный клей это ведь жидкое стекло, поэтому капроновая нитка через несколько стежков рвалась.

Представляете, какое нужно было иметь терпение, чтобы с упорством идиота, на домашней электрической машинке, постоянно заправляя оборванную нить, шить грот и стаксель на «Дракон». С этой задачей я справился, заложив при закрое свою идею расположения полотнищ веером, ранее реализованную на буере ещё на хлопчатобумажном парусе, и показавшей отличные результаты. На гроте веером были выложены полотнища только относительно задней шкаторины, а на стакселе относительно задней и нижней шкаторин. При таком закрое парус с усилением ветра уплощался и открывал выход потока по шкаторинам. Паруса получились прекрасными, но Ада на чемпионате города не смогла их толком освоить.

65. На Адиной яхте под парусами, сшитыми моими руками

Предстояло первенство ЛОСПС (Ленинградского совета профессиональных союзов) 1967 года, на которое я со своим экипажем пошел на Адиной яхте под только что сшитыми мной парусами. В классе Б (под хлопчатобумажными и лавсановыми парусами) мы заняли первое место и я выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР.

В одной из гонок, при очень слабом ветре, мы врезались в группу женских яхт класса «Дракон», стартовавших на десять минут раньше. Наши женские лидеры Татьяна Попова и Валя Иванова кричат друг другу. Татьяна кричит: «Валя смотри, Симакова уже нас обходит!», а Валя ей отвечает: «Не волнуйся, это не она – это её половина». Ада в то время сидела дома с больной мамой, а девчонки из её команды ходили смотреть гонки на судейском судне и видели, как мы здорово гонялись.

66. Выполняю норму мастера спорта СССР по парусному спорту

Тренером тогда был у нас Иван Петрович Матвеев, который попросил у Ады дать мне её яхту для гонок на приз «Золотая осень» чтобы мне наверняка выполнить норму мастера спорта. Ада мне яхту не дала, так как девчонкам тоже хотелось всех «размазать по стенкам».

Пришлось мне гоняться на своей (бывшей Адиной) яхте под старыми хлопчатобумажными парусами. Мы, правда, не выиграли, а заняли второе место, Ада же со своим экипажем под мною сшитыми чемпионскими парусами заняла лишь 10 место. В гонках на приз «Золотая осень» в классе «Дракон» женские и мужские экипажи гонялись в одной зачетной группе. Таким образом, я выполнил норматив и вскоре получил звание «Мастер спорта СССР» по парусному спорту.

67. Получаю буер Толстихина с прекрасным, но не безгрешным шкотовым

Осенью 1967 года освободился буер Петра Тимофеевича Толстихина со шкотовым Володей Мироненко, оставшимся у нас в клубе. Тренеры отдали мне буер вместе с Володей. Мой шкотовый Юра Кондаков стал ходить с Колей Карповым (Колей-Борей).

Мне достался прекрасный буер с великолепным, опытным шкотовым. И результаты мои резко выросли.

Запомнился один забавный случай с Володей Мироненко. Гонялись мы на озере Разлив, проходил Чемпионат города, а поболеть и посмотреть гонки часто приезжали наши яхтсмены. Приехал поболеть и Коля Подчуфаров по прозвищу «Залепуха» из экипажа Коли Карпова. Коля «Залепуха» был большой любитель выпить и, конечно, притащил выпивку на лед для согрева. В предыдущей гонке мы победили, а между стартами мой Володя куда-то исчез.

Монотипы вызвали на следующий старт после проведенных гонок в других классах, а Володи нет. Я один подкатил буер на место старта в соответствии со стартовым номером для данной гонки, а Володи так нигде и не видно.

Буер на льду без присмотра оставлять запрещается, поэтому я не мог отойти и броситься искать. Скоро уже должны давать нам старт, я психую и вдруг двое волокут моего Володю по кличке «Обалдуй» совершенно пьяного и еле стоящего на ногах к нашему буеру.

При старте ведь буер нужно разгонять, а Володя еле на ногах стоит. Я Володе говорю, чтобы он сделал только шаг и сразу падал в кокпит. Он, конечно же, мычит, что все будет хорошо. Мы кое-как взяли старт и Володя хоть и пьяный, но работал как зверь и мы шли первыми. Я в азарте ему кричу: «Добирай, добирай, добирай ё моё….!», а он только с пьяной хитрой улыбочкой не добирает и поет: «Любил ли кто Тебя как я», я опять ору, а он тоже самое. Я возмущен и обещаю его прямо на буере отвезти в вытрезвитель. Так мы с ним и обменивались, но пришли первыми, и Виктору Поппелю, идущему за нами, нас обойти не удалось.

Хоть «Обалдуй» и был пьяным, но четко видел, что делается сзади, а на мои требования идти в отрыв не реагировал, так как в сильный ветер излишнее форсирование хода может привести к поломке, а тогда пропали бы ранее достигнутые результаты.

Володя Мироненко от природы был создан быть матросом на швертботе и шкотовым на буере, кроме того, был опытен, пройдя школу Петра Толстихина на швертботе класса «Летучий голландец» и на буере.

В 1968 году мы с Володей Мироненко выиграли Чемпионат Ленинграда, а на Первенстве Вооруженных Сил СССР заняли третье место. На Чемпионате СССР 1968 года на озере Юлемисто мы заняли третье место только из-за моей неготовности выигрывать у непререкаемых авторитетов, таких как Антс Рауд, Нигол, Владимир Гирс, Велло Юрье и др.

Ходом мы уходили от всех, на одном спуске обходили до восьми конкурентов, причем за счет работы Володи на шкотах мы на очень рыхлом льду с глубокой снежной кашей ходили практически без балласта.

Конечно, очень здорово помогал и знаменитый парус Ивана Петровича Матвеева из английской парусины, который мне дали для улучшения результатов. Парус был очень хитрый и не каждый мог его освоить. На Первенстве Вооруженных Сил на Киш озере в Риге под ним гонялся Коля Карпов, но занял лишь седьмое место, а мы под своими парусами – третье.

На следующий год в Калининграде под гротом моего закроя веером мы с большим преимуществом выиграли Чемпионат Вооруженных Сил 1969года. На удивление, меня в честь победы в воздух подбрасывали не одноклубники, а друзья-конкуренты из таллиннского яхт-клуба ВМФ во главе со шкотовым Велло Юрье и его родным братом Вяйно Юрье.