Читать книгу: «Шутки Богов. Питомец», страница 4

Вскоре он зажёг светильник, налил себе немного вина и взял один из свёртков с порошками – пора было подготовиться к следующему этапу работы. Теперь, когда место укреплено, а ресурсы собраны, он мог начать новую работу с алхимией.

Солнце клонилось к горизонту, и мягкий свет проникал в пещеру только косыми, почти невесомыми лучами, освещая пыль, поднятую шевелящимися тканями. Андрей, сосредоточенно перебирая сложенные рулоны кожи и груды плотной материи, внезапно наткнулся на что-то жёсткое, прямоугольное, скрытое под свёрнутой вчетверо шкурой кабана.

Он замер, взгляд стал внимательнее. Шкура была уложена с определённым намерением – словно пытались скрыть, но не просто спрятать, а оставить на будущее. Осторожно развернув её, он увидел три небольших ларца, каждый размером с книгу, но заметно утяжелённых содержимым. Их внешность не оставляла сомнений – магические пломбы, замки и охранные гравировки украшали тёмное дерево, опалённое временем.

Один за другим он подвигал ларцы ближе к светильнику. Сосредоточенно провёл пальцами по линиям печатей, чувствуя слабое пульсирование чужой духовной энергии. Магия была грубая, кустарная, и явно не свежая. Судя по структуре печатей, это был защитный узел на основе плетения, как минимум, третьего ранга, применявшийся чаще всего в сектах среднего уровня.

“Разбойники их не вскрыли. Возможно, даже боялись. Или не умели. Значит – содержимое важное.” – Мелькнуло в голове парня, когда он аккуратно вложил в этот запирающий узел собственную энергию, подстраиваясь под старую формулу печати, как ключ входит в изношенный замок. Замок ответил – вибрацией и шипением, словно неохотно признавая превосходство. С лёгким щелчком первая крышка откинулась.

Внутри первого ларца, уложенный на подложку из истлевших от времени тряпиц, лежал корень женьшеня – не обычного, а того самого, что иногда называли Корнем Ветра. Форма у него была похожа на танцующую фигурку, с закрученными отростками и прожилками янтарного золота. От него шёл медовый, терпкий аромат, согревающий даже без отваривания. Андрей практически сразу узнал его – сто лет роста, не меньше. Такому корню цена была выше многих артефактов.

Второй ларец содержал нечто, что сперва показалось обычным куском окалины. Но когда он вытащил находку на свет – вспыхнул изумрудный отблеск. Тяжёлый, шершавый на ощупь, необработанный фрагмент зелёной бронзы – редкий металл, который использовался только для создания особых, “дышащих” и даже “живых” артефактов. Он прекрасно проводил духовную энергию, при этом не перегревался и не требовал сильной привязки к крови владельца.

“Это… редкость. Артефакт из него будет не просто сильным, а долговечным. Возможно, даже живым.” – Подумал он с лёгкой дрожью в пальцах.

Но самый странный был третий ларец. Печать на нём была другой – не на замок, а на подавление. Открывая его, Андрей почувствовал лёгкий щелчок в висках, словно что-то “дёрнуло” сознание. Крышка приоткрылась, и изнутри повалил мягкий, еле уловимый запах – похожий на смесь лилии, нагретой смолы и едва-едва поджаренной карамели. А внутри находился мешочек из плотной чёрной ткани, завязанный красным шёлковым шнурком. Парень развязал его осторожно. И не ошибся. Внутри был чёрный, как пепел, порошок, по структуре напоминающий тончайшую золу. Этот дурманящий запах стал резче. Андрей знал его. Когда-то старик-алхимик, увидев подобный след в горах, строго-настрого запретил своему ученику даже приближаться к этому месту. Ведь это была Чёрная Пыльца. Легендарный наркотик, сжигаемый для вдыхания. Его дым вводил разум в иллюзию, столь живую, что граница между вымыслом и реальностью стиралась. Один вдох – и ты божество. Второй – ты раб этого ощущения. Третий – и ты уже не человек.

Обнаружив подобный “подарочек”, парень некоторое время задумчиво помолчал. Ларец остался открыт, но он не дышал – только смотрел. Слишком опасная находка. Слишком ценная, чтобы выбросить. Слишком редкая, чтобы продать. Слишком гибельная, чтобы использовать самому.

“Но… Если использовать грамотно, в микродозе… то можно отвлечь кого-нибудь. Обмануть врагов. Напугать потенциального противника. Ввести в транс. Или —… завести врага в ловушку. Это оружие. Хрупкое, коварное, но – оружие.”

Тяжело вздохнув, он аккуратно пересыпал порошок в керамический кувшинчик, закупорил крышкой с восковой печатью, обмотал тканью и спрятал в отдельный отсек браслета-хранилища.

Три ларца. Три дара. Словно своеобразная насмешка судьбы. Три разных направления. Лечение… Созидание… И искушение… Он аккуратно закрыл ларцы, вытер руки и вышел из пещеры, вдыхая прохладный воздух долины. Теперь он знал, что даже в остатках обиталища грабителей иногда можно найти ключи к будущей победе. Главное – суметь не спутать дар с ядом…

Секреты Артефактов

Солнечный свет мягко скользил по склонам, отражаясь в хрупкой глади ручья, лениво бегущего вдоль долины. Лёгкий ветер носил по воздуху запах трав, золы и далёких горных сосен. Андрей сидел у каменного выступа, внимательно осматривая обитый знаками древний артефакт – котёл Святого. Его форма была простая, почти грубая. Толстые бронзовые стенки, покрытые тончайшими линиями узоров, отлитые из металла, чья природа уже давно утеряна большинством школ. Однако стоило ему сосредоточиться, как под ногтями едва ощутимо заныло – это был не просто сосуд. Это была печать. Хранилище. Оболочка. Сдерживающий сосуд.

Система печатей, что защищала долину, к этому моменту была почти доведена до совершенства. Именно благодаря ей Андрей решился на работу с таким мощным артефактом. Он аккуратно и внимательно выровнял площадку, обложил её камнями с закреплёнными рунами поглощения энергии, а вокруг активировал вторую цепь замкнутых печатей, специально заточенную на подавление духовной воли предметов с древними отпечатками сознания.

Ведь он уже и сам знал о том, что котёл Святого не был живым, как копьё, но в нём обитала память, которая могла подавить или даже разрушить того, кто решит вторгнуться в его сущность без должной подготовки. Андрей встал напротив котла, вдохнул глубже, медленно выдохнул и провёл ладонью по изгибу стенки, оставляя след из своей духовной силы.

“Я не твой враг. Но и не твой раб.” – Мысленно передал он, запуская первую волну подчинения. В отличие от копья, котёл не отвечал агрессией. Но и не откликался с покорностью. Вместо того, чтобы взорваться выбросом силы или плоти враждебных образов, он начал давить – тяжело, вязко, будто каменная гора легла на плечи Андрея, медленно выжимая из него силу. Это была проверка. Безмолвное и непреклонное испытание на выносливость и решимость.

И теперь, буквально до скрежета, парень сжимал зубы, продолжая вливать свою волю, направляя её по кольцу печатей, одна за другой подчиняя защитные плоскости котла. Каждая из них требовала просто невероятного усилия. Память о сражениях, тени прошлых владельцев, запах благовоний и крови, всё это вихрем крутилось в сознании.

Котёл держался. Он не желал раскрываться перед тем, кого не считал достойным. Но парень не отступал. Он знал, что если этот артефакт можно покорить не битвой, а терпением – значит, это путь для него. Он вливал силу волнами, поочерёдно, как учили древние трактаты. Потом – ещё… Потом… Просто провалился в тьму, когда кровь пошла носом, а тело дрогнуло…

Он не помнил, как упал без сил, и без сознания. Только как очнулся, лёжа на боку, обессиленный, с пустым внутренним резервуаром духовной энергии. Всё нутро гудело, как после бурь и огня. Пальцы тряслись, но, когда он поднял взгляд, котёл больше на него не давил. Его поверхность стала иной, словно гладкой, податливой. А на боковой стороне проступил новый знак, будто прикосновение самого Андрея было признано и вписано в его матрицу.

Котёл Святого ему всё же подчинился. И с этим подчинением пришло раскрытие. Внутренние структуры артефакта раскрылись перед ним, словно цветок, что прятал сердце во льду. Резервуары с настройками температуры, ячейки для духовных катализаторов, внутренние печати дистилляции. Он увидел, что этот котёл мог не просто варить пилюли или эликсиры – он мог усиливать и преображать их, добавляя в них отпечатки духовной воли и стихийной сущности. Это был инструмент мастеров, последний рубеж между алхимиком и богом ремесла. Но радость была отдалённой. Андрей еле держался на ногах, буквально волоча себя через силу к матрасу в углу пещеры. У него было такое ощущение, будто бы у него всё нутро выгорело. Он пил зелья, медленно, осторожно. Он еле мог говорить, но успел прошептать:

“Твоё имя теперь – Моё…”

И, не разжигая костра, провалился в сон, из которого не просыпался почти двое суток. А когда проснулся то увидел, что котёл, тихо стоявший в центре очищенной площадки, впитывал утренний свет. Он был теперь не просто найденной древностью. Он был орудием, откликнувшимся на зов нового хозяина.

И долина, затаившаяся среди скал, казалась теперь ещё тише. Будто сама гора знала – пришёл кто-то, кто вновь разбудил древние силы. Так что, когда глаза Андрея наконец открылись, мягкий свет пробивался сквозь верхушку расщелины, отбрасывая длинные солнечные полосы на пол пещеры. Тело уже не ломило, хотя слабость ощущалась в каждом суставе. Он медленно поднялся, прислушался к себе – дыхание выровнялось, энергия частично восстановилась. Отголоски боли от перегрузки отступили благодаря ночному приёму целебных зелий, и в голове стало проясняться.

Он медленно перевёл взгляд в центр площадки. Именно туда, где всё также спокойно стоял котёл Святого. Теперь он не пугал. Не давил. Наоборот, от него веяло странным ощущением… Согласия и покоя.

Кое-как встав, Андрей подошёл ближе, не торопясь, словно приближаясь к спящему зверю, который наконец признал его. Осторожно коснулся бронзовой поверхности пальцами, и медленно провёл по ней самыми кончиками. Металл чуть дрогнул под его прикосновением – реагируя не как вещь, а как существо.

И тут до него дошло. Это не просто артефакт Святого. Это… Это был… Божественный артефакт… Он вдруг вспомнил о том, как именно подчинял котёл. То, что позволило ему проникнуть в ядро артефакта, было не только его волей и мастерством. Это были следы той самой древней кости, что изменила самые глубины его естества. Кость Павшего Бога. Её дыхание… Её остаточная воля… Тонко, и даже почти незаметно, пропитала каждый его импульс, когда он вливал свою силу в эти бронзовые стенки. Именно эта частица божественного существа позволила артефакту окончательно раскрыться перед ним, и всё же признать его власть.

“Значит, тот самый Святой… Тот, кому котёл когда-то принадлежал… Не был настоящим владельцем этого артефакта.” – Тихо выдохнул Андрей. Потом он закрыл глаза, и потянулся к сокрытым в глубине артефакта структурам. Тонкие духовные жилы, наподобие тончайших сосудов, начинали светиться в его восприятии. Слои, ранее скрытые. Узоры, глубже рун. Матрицы памяти и волновых каналов.

Святой, каким бы он ни был добродетельным, не обладал ни ключом, ни глубиной понимания. Он использовал котёл как сосуд – пусть и великий, но всё же инструмент, а не живой сосуд воли.

“Ты принимал пламя. Ты дистиллировал кровь. Ты формировал суть из праха. Но ты – больше. Намного больше…” – Мысленно говорил парень, ощущая, как его прикосновение словно оживляет кристаллические пласты внутри бронзовой оболочки. Теперь в сердце артефакта открылось ещё одно гнездо энергии, тщательно замаскированное – словно намеренно скрытое от всех, кто не несёт в себе частицу Божественного. В этом гнезде пульсировала сфера, наполненная инертной священной эссенцией – её не спутаешь ни с чем. Она не светилась. Она… Дышала, тихо и глубоко, как океан во сне. Андрей сделал шаг назад, в изумлении.

“Ты не просто котёл… Ты сосуд Божественного дыхания. Кто тебя создал – был не человеком. А тот, кто тебя называл своим – просто не знал, что держит в руках…”

Он медленно сел на камень напротив артефакта, обхватив голову руками. Сердце колотилось. То, чем он владел, не должно было вообще существовать на его уровне. Артефакты, наделённые Божественным зерном, были почти мифами и легендами. О них говорили только в древних писаниях. Их создавали либо Древние Династии, либо падшие Небесные сущности, оставившие след в этом мире. И если бы кто-то из старейшин узнал, что у него теперь есть не просто копьё и кость, но ещё и котёл, что “пил” Божественный огонь, то его начали бы не просто искать… А охотиться на него, как на хранилище реликвий.

Осознав это, он долго молчал, тщательно всё обдумывая. И только спустя полчаса, вытянувшись на солнышке у входа в пещеру, с закрытыми глазами, тихо проговорил:

– Значит, всё было не случайно. И, возможно… Всё только начинается…

Внутри долины было спокойно. Травы покачивались на ветру. А рядом, неподвижно стоя, молчал этот древний котёл, признавая новую истину – он больше не принадлежал Святому. Теперь он служил другому. Тому, кто нес в себе дыхание Павшего Бога.

После того как котёл признал его, и открылась правда о его подлинной природе, Андрей понял, что поспешность теперь – его худший враг. Артефакт не просто отозвался. Он открыл в себе глубины, куда разум неподготовленного мог бы провалиться навсегда. Даже прикосновение к внутреннему ядру почти стоило ему сознания, и сейчас, ощущая ломоту в теле, он понимал, что его собственный организм и духовные каналы были на пределе.

В первую ночь после подчинения он не стал возвращаться в пещеру. Просто лег у подножия скал, обернувшись плащом и уткнувшись лицом в траву. Небо медленно вращалось, звёзды будто плавали в холодном океане тишины. Воздух был свежий, с еле уловимыми нотами хвои, камня и чуть-чуть – железа, что шёл от недавно пробуждённого артефакта.

Андрей не спал. Он отключился, провалившись в плотный, вязкий сон, где тело не двигалось вовсе. А когда он проснулся, солнце было уже достаточно высоко. И первое, что он сделал, это выпил сразу два флакона зелий восстановления. И даже этого было мало. Следующие дни слились в странную, ритуальную рутину, как в древних монастырях, где каждый шаг был осознан и наполнен смыслом.

Утро начиналось с медитации. Он садился у ручья, под сенью кривого соснового дерева, и направлял потоки Ци по своим меридианам, укрепляя и прочищая повреждённые участки. Иногда процесс шёл болезненно. Особенно в груди, где удар “погружения” в сердце котла оставил тонкую, но чувствительную трещину в духовной структуре.

Он подолгу сидел, словно изваяние. Его лицо было спокойным, но между бровями тлела тонкая складка напряжения. В такие моменты дыхание сливалось с журчанием воды, а мир вокруг замирал.

Днём он занимался сбором. Неспешно, но системно, он обходил окрестные склоны и низины долины, срезая тонкие побеги синей горной мяты, корешки черного герана, выкапывая камешки с медным отблеском – минералы с элементом огня, нужные для алхимии. Он даже нашёл несколько мхов, растущих в трещинах камней, из которых можно было извлечь вытяжку, усиливающую восстановление духовной энергии.

Все найденные ресурсы он аккуратно высушивал или складывал в отдельные мешочки, подписанные рунами. Вся его работа выглядела как медленная, размеренная алхимия выживания.

Иногда он охотился. Но не ради наживы. Скорее – ради тренировки и пищи. Он выжидал, выслеживал, ловил момент. Подкрадывался к горным козлам, бил по ним плетениями магического меча, потом разделывал добычу с хирургической точностью. Мясо он не только ел. Часть он коптил. Делал запасы, из внутренних органов снова извлекал редкие алхимические эссенции.

Также он не забывал и про тренировки. Пока ещё лёгкие, но точные. Он не поднимал силу до предела. Не призывал копьё. Не вызывал котёл, который спрятал в браслет-хранилище. Пока что он тренировал только базовое – шаги, стойки, дыхательные практики, короткие вспышки Ци, как бы подтачивая клинок перед новой битвой. По вечерам, у костра, он молча записывал в свитки свои наблюдения. За артефактом, за растениями, за реакциями тела. Иногда он смотрел на небо, тихо шепча:

“Не святой, да. Но, может, я стану тем, кто использует эти силы по-настоящему?”

И снова уходил в медитацию, позволяя внутренней реке течь ровно, без бурь. К седьмому дню он снова был собой. Нет… Даже лучше. Он уже куда глубже понимал себя. Увереннее чувствовал вес силы, что теперь затаилась в его руках.

Камень, который должен был стать местом для котла Святого, всё также стоял неподвижно у входа в пещеру. Молчаливый. Как и покорный ему теперь артефакт. А в глубинах долины, скрытой от мира печатями, древняя сила медленно просыпалась…

………

Утро в долине начиналось, как и всегда, с утренней медитации у воды. Небо было чистым, лёгкий ветер гонял по траве пыльцу цветущих трав. Андрей чувствовал, как тело постепенно набирает силу, как успокаиваются внутренние токи Ци, и как воля, закалённая недавним подчинением котла, стала чуть крепче, чуть тяжелее – словно окованная металлом. И именно сегодня, взглянув на ящик из тёмного дерева, хранившийся отдельно от других артефактов, он почувствовал время. Время – заглянуть в то, что всё это время хранилось подальше от остального.

Он медленно открыл браслет – хранилище, и в лицо тут же ударил холодный, сухой ветер, будто извивающийся сквозняк без источника. Внутри покоился тот самый древний меч, который он получил в тот же день, когда заполучил и копьё Святого, и котёл из того же источника.

Этот меч отличался от других артефактов. Уже тогда он чувствовал в нём что-то неправильное – но не чуждое. Прямой, массивный клинок, с тёмно-зелёным отливом, характерным для зелёной бронзы, но с вкраплениями Звёздного металла – редчайшего материала, любимого демонами и Богами войны, обломками которого в прошлом оплачивались войны и союзы. Режущая кромка казалась выточенной из лунного камня, но тронутая чернотой.

Гарду его рукояти украшали руны, которых не знал ни один человеческий мастер, но которые Андрей всё же узнал. Он видел их в глубинах памяти, в снах, где звучали древние крики и кровь текла рекой. Эти руны использовали Архидемоны – не для украшения, а для удержания сущности, заключённой в оружии. И сейчас этот меч тихо звенел во тьме внутреннего пространства браслета-хранилища, будто звал. Он не требовал боя. Он жаждал покорения.

Теперь ему предстояло подчинить себе и меч. Для этого парень выбрал особую площадку, немного в стороне от основного лагеря, также выложенную знаками из плотных печатей – но и с окнами, чтобы сила могла направляться, не разрушая основу долины. Он встал, как учили его первые наставники – Архидемоны, бывшие учителями в цепях, но всё равно передавшие ему суть:

"Демоническая воля подчиняется силе. Но ты должен показать, что не сломаешься."

Когда его пальцы легли на рукоять, меч содрогнулся. Внутри вспыхнул жар, как в котле, в котором варили живые души. И всё же… Меч не сопротивлялся так, как копьё. Он отозвался. Глухо. Почти уважительно.

Андрей начал медленно вливать в меч своё Ци. Не святую силу, не духовную чистоту. А волю, память, злость, страх, боль – то, что в иных школах именовалось помехами. Но у демонов это было основой. И когда первая волна эмоций прошла сквозь металл, меч ожил. Не в смысле крика или вспышки. А так, как пробуждается тигр, дремавший века.

– Ты знаешь путь. – Тихо прошелестело в глубине его сознания. – Не носи меня просто так. Корми меня. Напоминай мне, кто ты. Тогда я стану твоим.

Подчинение было завершено. Рука не дрожала. Клинок стал покоиться в ладони, будто был выкован для него. Но сидя с мечом, Андрей не мог не думать о странности произошедшего. Почему этот меч оказался среди наследия Святого? Почему тот, кто именовался Святым, вместе с копьём, что было источником Света, оставил и Клинок Тьмы? Он вспомнил, как копьё вырывалось, сопротивлялось, как пыталось сломать волю. А теперь – меч. Демонический меч. Который… Достаточно быстро и легко принял его.

“Если бы я был просто юнцом с “чистой душой”, как их всякие Небесные академии любят, – подумал Андрей, – этот меч просто сожрал бы меня.”

И тогда он понял одно. Святой не был дураком. Он преднамеренно положил этот меч в свой своеобразный арсенал в том самом алтаре. Этот меч предназначался для потомков. Возможно, он рассчитывал на то, что в пору деградации и падения нравов, кто-то из наследников возьмёт меч… И станет куклой… Исполнителем… Марионеткой… Ведь оружие, насыщенное демонической злобой, не просто подчиняется. Оно пьёт кровь, копит волю, и направляет разум слабого в сторону бездушного служения. А значит, всё наследие Святого – ловушка. Осознав это, он внимательно посмотрел на клинок, и пальцами провёл по древней руне.

– Ты хотел создать убийцу? – Прошептал он. – А получил… меня…

Меч всё также пульсировал в ответ, словно признал его слова. А потом Андрей медленно встал. Уложил клинок в отдельный футляр, обмотал тканью, прошитой печатями, и спрятал его в глубинах своего хранилища. Он не будет пользоваться этим мечом просто так. Он знал цену подобных подарков.

…………..

Воздух в долине был тяжёлым – не от жары, не от сырости, а от предчувствия. Всё вокруг притихло, даже птицы замолкли, будто чувствовали, что в ближайшее время что-то древнее и страшное будет потревожено.

Андрей уже стоял в самом центре ритуального круга, выложенного семью концентрическими слоями печатей. Внутренний круг отвечал за фиксацию артефакта в пространстве, второй – за улавливание любых попыток влияния на сознание, третий – за принудительное подавление воли артефакта. Остальные четыре – это система реагирования, защиты и изоляции на случай, если что-то пойдёт не так. Он не сомневался, что не так всё и пойдёт.

Перед ним на данный момент находился тёмно-костяной меч, длинный, изогнутый, почти как катана, но с чересчур резким изгибом клинка и кромкой, больше похожей на хищные клыки, чем на лезвие. Поверхность оружия казалась гладкой, но стоило взгляду задержаться, как проступали вихри шевелящейся гравировки, словно по поверхности текли сосуды с чёрной эссенцией. На рукояти – обмотка из кожи, которую он сам однажды заменил, уже начала темнеть, будто клинок впитывал чужую силу даже через материю.

Этот меч был инороден всему живому. И при этом – собственностью Андрея. Он сам вытащил его из глубин ритуального алтаря демонов. Сам принял его, когда ещё не знал всей глубины его натуры. И теперь пришло время проверить, действительно ли он владеет мечом… Или это меч владеет им.

Сначала, уже вполне привычно, его ожидало погружение в медитацию. Он сидел у самого края круга, глядя на артефакт. Не касаясь, не взаимодействуя напрямую. Просто наблюдая. На первый взгляд всё было спокойно. Но уже через час меч зашевелился. Не физически – в энергетическом поле. Он начал словно “звучать”. Тихий гул – не слышимый ушами, но впивающийся в разум. В этом звуке были отголоски боли, стоны, и странный шёпот, будто клинок говорил с ним… Вспоминая… Уговаривая…

“Ты ведь уже убивал. Ты знаешь, как это… тепло. Как сладка сдающаяся душа. Дай мне снова пить…”

Андрей открыл глаза. Клинок пульсировал – чёрно-серым свечением. И сейчас парень чувствовал, что в нём движется сила. Плотная, вязкая, тёмная. Это не просто магия. Это не просто сущность. Это были остатки душ, заключённых в этом оружии. Вся боль, весь ужас, всё отчаяние – это было его топливо.

И именно в этот момент меч вскинулся. Без движения, без слова – просто волей. Артефакт попытался рвануться в сторону хозяина, подобно кобре, жалящей внезапно. Внутри печатей затрещало. Камни снаружи задрожали, как от удара молнии. Мгновенно сработал внутренний слой печатей, обрушив на меч силовой захват и энергетическую решётку подавления. Но даже скованный, артефакт вопил. Шёпот внутри сознания стал визгом, агрессия – живым клином боли.

Андрею пришлось сжечь три собственных резервных печати, чтобы укрепить изоляцию. Он опустился на колени – не из страха, а чтобы удержать контроль. Лоб покрылся потом. Вены на висках вздулись. Сердце билось так, будто готово было разорваться.

– Не сработает! – Выдохнул он сквозь зубы. – Я не один из тех, кого ты… Пил… Я – тот, кто сжёг тех, кто пытался объявить себя моим хозяином, когда было нужно.

С этого момента он не вставал с круга четыре дня. Его еда – пара эликсиров и сухих лепёшек, что он положил в пределах досягаемости. Сон – прерывистый, в медитативных всплесках, чтобы не упустить момент, если клинок попытается выскользнуть. Он подпитывал печати каждый час, проверяя их целостность. Постепенно – навязывая свою волю. Подавляя. Давя. Отсекая. На второй день меч затих. На третий – попытался ещё раз вздрогнуть, но был остановлен раньше, чем вспыхнула первая руна. На четвёртый – впервые поддался. Он не стал вопить. Не стал уговаривать. Меч склонился. Не перед страхом, не перед силой. А перед тем, кто смог выстоять. Андрей встал, дрожа, с ощущением будто вся кровь в теле обратилась в металл. Ладонь протянулась к рукояти. Коснулась. Меч не сопротивлялся. Он принял своего нового хозяина.

“Теперь ты – мой голос. Моя жажда – твоя цель. Мы – не палач и орудие. Мы – кровью связаны.”

После Андрей не ответил. Он просто кивнул, вложил клинок в обмотанный кожей футляр и убрал в браслет-хранилище. Это был не инструмент. И не оружие. Это был приговор. Закованный в кость и смерть.

Теперь – под его контролем. Но он знал, что всего один шаг в сторону… Одна ошибка в эмоции… Одна лишняя капля ярости – и клинок снова попробует сожрать его. Но в этом тоже была истина. Артефакты – как и чувства, как и сила – не бывают послушными. Их либо боятся, либо держат в кулаке.

…………

Пыльная, поношенная, словно обветшавшая от времени и странствий, накидка Святого не вызывала ни трепета, ни уважения… По крайней мере, при первом взгляде. Она казалась обычной – и, может быть, в этом и крылась её сила. Сейчас же Андрей держал её в руках, стоя в центре очищенной от хлама пещеры, под мерцающим светом закреплённых по периметру световых сфер. В его руках была тряпка – с прорезью под голову и потёртыми краями, местами покрытая разводами от грязи, временем выцветшая. Но… не рваная. И не обычная.

Он уже знал о том, что ни один артефакт из наследия древнего алтаря Святого не был простым. И эта вещь, несмотря на свою внешнюю скромность, источала вибрации магии такого уровня, что ощущались только краем восприятия, как едва уловимый аромат древнего ладана, тянущийся из-за сотен лет и тысяч ритуалов.

Немного подумав над всеми этими странностями, и присев у краешка медитативного круга, парень разложил рядом с собой несколько анализирующих печатей, вплетённых в узор из тонкой серебряной пыли и капель эссенции рассветного тумана. Всё то, что он уже знал, практически ничего ему не говорило. А этого ему было мало. Всё то, что он чувствовал… Было слишком много для подобного “мусора”.

Когда он запустил поток собственной духовной силы в ткань накидки, она сперва ничем не ответила. Никаких вибраций. Никакого шевеления. Будто и впрямь была всего лишь плащом. При этом – весьма старым и обветшалым.

Но стоило ему удержать поток чуть дольше, как ткань медленно начала меняться. Сначала не внешне. Сначала менялась сама его аура. Вибрации. Структура внутренней силы. Накидка словно “просыпалась”, внимательно прислушиваясь к тому, кто с ней работает.

“Ты не первый, кто пытается меня носить, – будто проскользнула мысль в сознании. – Но, может быть, будешь первым, кто спросит, а не прикажет.”

Почувствовав это, Андрей замер. Он понял, что этот артефакт не воин. Не убийца. Не агрессор. Он – прикрытие. Он существует для сокрытия. И для тех, кто умеет видеть – через иллюзии, ложь и внешнее.

Именно тогда он, весьма медленно и вдумчиво, начал вплетать в ткань накидки нить своей воли, не подавляющей, а дополняющей. Его намерением сейчас было не заставить, а объяснить. Не захватить, а согласиться. Это было непривычно. После костяного меча и копья Святого, кажущихся яростными зверями, эта накидка была как древняя лиса – умная, осторожная, наблюдающая. Она не сопротивлялась. Но и не подчинялась сразу. Прошло больше суток, прежде чем ткань начала откликаться. Появилось мягкое серебристо-серое свечение тонкой кромки… Лёгкий шелест, словно ветер прошёл по её складкам, даже в полном безветрии…

На второй день, под утро, когда Андрей, измотанный, но собранный, снова влил в артефакт ещё одну порцию силы и воли, накидка впервые изменилась.

Ткань начала расправляться, цвета углубились. Внешняя потёртость исчезла – словно кто-то стёр иллюзию, сотканную намеренно. И на глазах Андрея из рваного изношенного куска ткани проявился плащ из шёлка цвета дымчато-серого заката, с узорами, вышитыми тонкими серебристыми нитями. Спирали… Древние знаки… Скрытые печати исчезающих троп… Именно тогда парень и понял, что это не была ошибка. Это был замысел последнего владельца. Святой, бывший его хозяином, сделал так, чтобы накидка не бросалась в глаза. Чтобы её не замечали. Чтобы никто не знал, где он… До первого, и возможно смертельного для его врага удара…

Когда Андрей накинул плащ на плечи, тот лёг как родной. Он не давил, не тянул, не пульсировал – он затих. Аура парня словно свернулась, уплотнилась, и даже практически исчезла. Даже травинки рядом слегка поникли. Его магический след, который после его восхождения на новые уровни силы был похож на полноценную шестиполосную магистраль, стал почти незаметен. Он сделал пару шагов по пещере. Тени перестали реагировать на него. Защитные печати – не дрогнули. Если бы кто-то наблюдал за ним извне, то такой умник точно не увидел бы ничего подозрительного. Даже место, где он стоял, искажалось, будто бы в нём не было никого и ничего.

Это было просто… Бесшумное исчезновение. Задумавшись над тем, как именно можно было бы использовать этот артефакт, он остановился. Рука прошлась по гладкой ткани на уровне груди, а пальцы зацепились за вышивку – символ, скрытый под слоем шелка. Это была печать сокрытия. Он быстро узнал её. Ещё старые Архидемоны в той самой долине Пагоды учили его её обрывкам. Но здесь она была цельной и практически идеальной.

– Похоже, – выдохнул он, – Святой знал, как прятаться. Не удивительно, что про него мало что было известно, и вообще никаких следов, кроме того круга печатей, не осталось.

Тихо хмыкнув своим догадкам, Андрей аккуратно снял плащ, свернул, вложил в хранилище. Теперь этот артефакт был его собственностью. Да. Это было не оружие. Не ярость, воплощённая в физическую форму. А тень… Исчезновение… И он знал о том, что в нужный момент, этот шёлковый покров скроет его даже от глаз Старейшин какой-либо из сект. Даже от Архидемонов. Даже от тех, кто знал его силу. Иногда, чтобы победить, не нужно бить первым. Иногда, чтобы выжить – нужно быстро исчезнуть…